анату и боятся, - пояснил он. -  Если  что  -  выскакивайте  и
ложитесь...
   Несмотря на чеченские  номера,  их  многократно  останавливали  различные
"патрули". Небритые бандитские рожи всовывались  в  окно,  тыкались  хищными
взглядами  в  удостоверение  ДГБ  ЧР,  в  готовую  для  подрыва  гранату   и
освобождали дорогу. Похоже  было,  что  граната  служила  более  действенным
пропуском, чем самый серьезный документ.
   Республика агонизировала. По улицам бродили вооруженные банды, тут и  там
попадались  взорванные  дома  и  остовы  сожженных  машин,  на  перекрестках
высились горы мусора.
   - Ни одной симпатичной женщины не видно, - заметил Королев.
   - Поуезжали все. А кто остался - дома сидят. -  Имран  вздохнул.  -  Если
увидят, сразу увезут, без разговоров. Хорошо, если живая вернется...
   Атмосфера страха  ощущалась  даже  через  автомобильные  стекла.  Наглухо
завешенные окна, закрытые ставни. Изможденные,  в  лохмотьях  люди  опасливо
крались вдоль поклеванных пулями заборов.
   - Зарплату не платят, пенсии тоже, - пояснял Имран.  -  У  кого  родни  в
селах нет, с голоду мрут. Русские в основном... Куда Москва смотрит?
   - Себе в карманы... - мрачно буркнул Карпенко.
   - Это точно, - согласился Макоев. - Наши вашим долю отстегивают.
   - Конкретно что-нибудь знаешь?
   - Конкретно нет. Это ведь  дело  такое  -  чуть  засветишься,  мигом  уши
отрежут... Вместе с головой.  Только  переводят  каждый  месяц  сотни  тысяч
баксов на забугорные счета, да и в Москву возят чемоданами...
   - Кому?
   Имран пожал плечами.
   - Там Магомет  Тепкоев  командует.  Со  всеми  нужными  людьми  дружит  -
депутатами, министрами, журналистами... Подарки делает,  квартиры  покупает,
дома, заграничные поездки оплачивает. Но он ведь ни о чем не расскажет.
   - Ну почему же... - хмыкнул Карпенко.
   - А главного и он не знает. Если Дударик вашего Папу  подкармливает,  так
без лишних свидетелей. У них там все продумано...
   В условленных местах Карпенко назначил встречи  своим  осведомителям.  Но
пришли только двое, и те не были расположены к откровенности. Генерал  знал,
что это обозначает.  Именно  так  вели  себя  тайные  агенты  в  Афганистане
накануне вывода советских войск. Грозный симптом. Если  дальше  все  пойдет,
как и теперь, Россия потеряет Чечню, потом - весь Кавказ и в конечном  счете
повторит судьбу СССР. Значит, "Белому орлу" медлить нельзя.
   Макоев довез их до Махачкалы.
   - Не знаю, сколько усижу на месте, - сказал он на прощание.  -  Опираться
не на кого: Москве не верят - долго  молчит,  бездействует.  Что  я  один...
Чистеньким оставаться нельзя, а пачкаться не хочу.  Так  что  скоро,  может,
объявлюсь у вас...
   Карпенко и Королев крепко пожали ему  руку.  Молча.  Ибо  что  они  могли
сказать?
   - В Москву летите самолетом, - дал дэгэбэшник последний совет. - В  Чечне
вам без меня вполне могут головы открутить.
   Но у Карпенко была встреча в Ростове, и они  сели  в  тегеранский  поезд.
Когда состав затормозил в чистом поле, им стало все  ясно.  Быстро  оделись,
приготовили оружие. Когда дверь отъехала в  сторону  и  в  проеме  появилась
небритая физиономия Алаудина, Карпенко мгновенно оценил обстановку.  Автомат
висел на груди, воспользоваться им бандит не успеет. В коридоре толкутся еще
двое, но они не станут стрелять сквозь своего вожака и умрут сразу вслед  за
ним. Если бы дело происходило в восьмидесятом, восемьдесят пятом или хотя бы
девяностом году, судьба нападающих была бы предрешена. Но тогда в стране  не
существовало  полностью  криминализированных  территорий,  где  правят   бал
бандиты.
   Пока  Королев   разговаривал   с   "гвардейцем",   Карпенко   внимательно
рассматривал всех троих. По крайней  мере  двое  -  рецидивисты.  У  всех  -
автоматы с подствольными гранатометами. Когда трусы и  предатели  вывели  из
автономной Чеченской республики  все  войска  и,  как  последние  мокрожопые
педерасты, сдали бандитам оружейные склады, подствольников  в  арсеналах  не
было. Сейчас миниатюрная пушка является модным украшением  каждого  третьего
"калаша". Откуда же они берутся?
   Ненависть к заседающим в высоких кабинетах изменникам ударила в голову, и
он излил ее на бандитов.
   - Идите домой и останетесь живы, - сказал он по-чеченски. - Ваши  жены  и
дети не будут плакать.
   Эту фразу он выучил в восемьдесят девятом, когда два террориста захватили
самолет в аэропорту города Грозного. Тогда переговоры ни к чему не  привели,
и он застрелил их из двух пистолетов  одновременно.  Сейчас  чеченская  речь
произвела эффект разорвавшейся бомбы.
   Алаудин в замешательстве оглянулся на своих спутников. У тех от изумления
отвисли челюсти.
   - Ты же не вайнах? - спросил мосластый Ибрагим по-чеченски. Ему  казалось
странным, что старший группы так деликатно обходится с дерзкими пассажирами,
и он пытался получить объяснение этому обстоятельству. - Где научился нашему
языку?
   Но Карпенко исчерпал свой словарный запас.
   - Идите домой и останетесь живы, - повторил он.
   - Неверная собака,  ты  нас  пугаешь?!  -  На  этот  раз  Ибрагим  заорал
по-русски и, оттесняя Алаудина, сунул в купе ствол автомата.
   Бах! Бах! Бах!
   Алаудин успел заметить, как язычок  пламени  прожег  куртку,  лежащую  на
коленях у  молодого,  его  спутники  так  и  не  поняли,  откуда  прозвучали
выстрелы. Тупые пээмов-ские пули очень эффективны на малой дистанции.  Череп
Алаудина  дернулся,  из  дыры  в  затылке  выплеснулась  красно-серая  каша.
Ибрагиму полутонный удар пришелся в грудь, тело отлетело к коридорному  окну
и сползло вниз, оставив кровавые потеки  на  белой  занавеске.  Третья  пуля
пробила обшивку вагона и унеслась  на  двести  метров  в  небо,  после  чего
потеряла скорость и упала на холодную землю, не причинив никому вреда.
   Третий бандит, забрызганный мозговым веществом сотоварища, бросил  оружие
и, истошно вопя, кинулся к тамбуру. Королев выскочил  в  коридор  и  пальнул
вслед. Еще одно тело грохнулось на жесткий пол вагона.
   - Уходим! - Подхватив автомат, Карпенко выбил стекло и, ловко  выбравшись
наружу, спрыгнул. Королев последовал за ним. Оба побежали  в  ночную  степь,
но, услышав грохот встречного поезда, вернулись к полотну. Это был товарняк.
Карпенко  махнул  рукой,  бросился  к  грохочущим  вагонам,  побежал  рядом,
ухватился за поручень и прыгнул на подножку груженной щебнем  платформы.  От
сильного рывка автомат отлетел в  темноту.  Тяжело  дыша,  он  опустился  на
острые камешки. С другого конца платформы пробирался к нему Королев.
   Заканчивая "проверку" спальных вагонов, Волк  сунул  в  карман  очередной
паспорт.
   - Документы не в порядке, - объявил он. - Сойдите с поезда для выяснения.
   Паспорт принадлежал красивой блондинке лет тридцати. Она ехала с мужем  -
низкорослым и седым, с кислым лицом, который был на  добрых  пятнадцать  лет
старше супруги. Обычно жен не трогали во избежание  всевозможных  эксцессов,
но блондинка очень понравилась Волку,  а  от  кислолицего  мужичка  вряд  ли
стоило ждать неприятностей.
   - Что за глупости! -  возмутилась  блондинка.  -  У  нас  дипломатические
паспорта, даже в Иране никто не придирался!
   Муж смотрел в сторону.
   - Сойдите для выяснения! - непреклонно приказал Волк.  Когда  он  работал
механизатором в совхозе и  через  день  получал  нахлобучки  за  пьянство  и
прогулы, он  и  подумать  не  мог,  что  будет  распоряжаться  человеческими
судьбами и выбирать себе любых женщин.
   - Никуда я не пойду! - отрезала она. - Вам надо, вот и  разбирайтесь.  Но
без меня!
   Баба ничего не понимала. Зато муж не заблуждался насчет того, каким может
быть "разбирательство" в пустынной чеченской степи.
   - Я - торговый представитель России в Иране, -  дрожащим  голосом  сказал
он, по-прежнему глядя в сторону. - И я, и супруга пользуемся дипломатической
неприкосновенностью...
   Волк криво усмехнулся.
   - И она, говоришь, пользуется? Вот мы сейчас проверим!
   Схватив женщину за руку, он рванул ее с места.
   - Выходи, а то хуже будет!
   В голубых глазах колыхнулся страх. До нее тоже дошло, что к чему...  Волк
почувствовал возбуждение. Не  только  от  предвкушения  предстоящего,  а  от
откровенности ситуации, осознания своего всемогущества и явной беспомощности
сидящих перед ним людей.
   - Быстро выходи! - закричали стоящие за спиной Волка бандиты. Белая  кожа
и платиновые волосы женщины привели их в  неистовство.  -  Из-за  тебя  весь
поезд стоит!
   - И правда, товарищи, выйдите разберитесь, чего же  нам  всем  из-за  вас
мучиться, - неожиданно раздался елейный голос из соседнего купе.
   - Слышала, что говорят! Выходи!
   Волк выдернул блондинку  в  коридор  и  подтолкнул  к  выходу.  Удерживая
равновесие, она шагнула вперед, упираясь, сделала еще один шаг.
   - Наташа, оденься! - Кислолицый высунулся из купе, протягивая кожаное, со
стеганой подкладкой пальто.
   - Не бойся,  не  замерзнет!  -  загоготали  "гвардейцы".  Гогот  оборвали
выстрелы. Три подряд, потом еще один.
   Метнулся и оборвался истошный крик. Ударила автоматная очередь.
   - За мной!
   Оттолкнув женщину, Волк побежал на выход. Следом рванулись соучастники.
   - Где?! Что?! - Из вагонов всполошенно выкатывались "волки ислама".
   - Алаудина убили с ребятами! - истошно вопил кто-то. - Вон туда побежали!
   "Гвардейцы" бросались  под  вагоны,  несколько  человек,  опустившись  на
колено, палили  под  составом  из  автоматов.  По  соседнему  пути  грохотал
встречный поезд. В общей сумятице тегеранский скорый тронулся  и  покатился,
быстро набирая ход. Из-под колеса раздался визг, исполненный ужаса и боли.
   - Ноги отрезало! Сулейману ноги  отрезало!  Бей  их!  Автоматные  очереди
ударили по проносящимся вагонам. Но когда  стреляешь  в  упор,  пули  уходят
вверх,  прошивая   вагоны   по   касательной.   "Волки"   чувствовали,   что
эффективность огня низка, и от досады выли по-волчьи. Через несколько  минут
скорый мелькал красными хвостовыми фонарями.
   - Кто держал машинистов? - зловеще спросил Идигов.
   Молодой парень испуганно разводил руками:
   - Стрелять начали, я и выскочил помочь...
   - Хорошо помог!
   Кованый приклад обрушился на незадачливого стража. Хрустнула кость.  Волк
избивал провинившегося до тех пор, пока тот не перестал шевелиться.
   - Хватит с него, - наконец выдохнул вожак. - Что с Сулейманом?
   - Умер...
   - Четыре трупа! Догнать этих шакалов и содрать с них кожу!
   Волк вытер пот с лица.
   - Меня сам Тепкоев вызывает, поэтому я остаюсь. Пусть командует Бадыр!
   Новый командир оставил двоих  позаботиться  о  трупах,  остальные  восемь
"волков" бросились  к  автомобильной  трассе,  чтобы  раздобыть  машину  для
преследования.
   Не прошло и получаса, как они захватили "КамАЗ" и помчались в  погоню  за
уносившим Карпенко и Королева товарняком.

   ***
   Узкая голубая струя  автогенного  пламени  медленно,  но  верно  взрезала
тугоплавкую сталь, раскаленные до вишневого колера капли неторопливо стекали
вниз и застывали матовыми шариками. Магомет, Лема  и  Лечи  с  двумя  самыми
надежными бойцами стояли полукругом  в  пяти  шагах  и  сквозь  темные  очки
наблюдали за действиями газорезчика.
   Бывший пивной павильон огородили высоким глухим  забором,  сверху  шатром
натянули серый брезент, получилось  подобие  цирка  "шапито".  По  периметру
поставили плечистых ребят, мрачные  физиономии  которых  надежно  отпугивали
любопытных. Им и самим было запрещено заглядывать внутрь.
   Изрядно  подгнившие  маскировочные  доски  сбили,  и  теперь   на   месте
покосившейся пивнушки стояла стальная кабина размером два  на  три  метра  и
высотой метр девяносто. Тщательно подогнанная дверь  не  имела  ни  кодового
замка, ни даже замочной скважины - только  узкую  двухсантиметровую  прорезь
для титанового жетона с личным номером, имевшегося у каждого сотрудника  КГБ
СССР. Во времена повальной купли-продажи чего угодно Лема  Терлоев  мог  без
особого труда  раздобыть  такой  жетон,  но  для  этого  следовало  знать  о
предназначенности прорези... Поэтому поначалу прибегли  к  традиционным,  но
действенным силовым методам. Однако дверь не поддалась ни лому, ни  кувалде,
ни специальным инструментам. Сейчас Медведь  -  лучший  чеченский  громщик*,
известный когда-то во всех краях СССР, вырезал скрытые петли, без которых не
может обойтись ни одно запирающееся сооружение.
   - Готово! - Газорезчик откинул  маску,  вытер  пот  со  смуглого  лица  и
глубоко вздохнул. - Если не пойдет, придется искать крепления замка...
   Лечи, как самый сильный, взял огромную кувалду, один  из  бойцов  наложил
возле полукруглых разрезов доску, чтобы  приглушить  звуки  ударов.  Тяжелый
снаряд описал  полукруг.  Бум!  Бум!  Верхняя  часть  стальной  двери  сразу
провалилась, с нижней  пришлось  повозиться  -  Медведь  продлил  разрез  на
десяток сантиметров. Наконец доступ в кабину открылся.
   Раздался разочарованный вздох, Лечи выматерился.
   - Ну-ка посвети, - приказал Магомет. Лема включил фонарь.  Под  брезентом
было сумрачно, в кабине - темно, но  луч  фонаря  лишь  подтвердил  то,  что
определил самый первый взгляд.
   - Пусто...
   - Ничего нет...
   - Вот такая хуйня, - вновь использовал Лема универсальное слово.
   Но опытный Медведь не торопился делать выводы.
   - Дай фонарь!
   Он протиснулся внутрь.
   - Здесь люк в полу, - глухо прозвучал его голос через некоторое время.  -
Сейчас я его вырежу...
   Снова вспыхнуло голубое пламя.
   То, что происходило в  эвакуаторе  номер  Двенадцать,  не  могло  даже  в
страшном сне привидеться никому из руководства бывшего КГБ СССР. Потому  что
любое,  даже  санкционированное,  проникновение  в  спецобъект  приводило  в
состояние повышенной готовности службу охраны, и если в течение  двух  минут
не поступал  сигнал  о  законности  использования  эвакуатора,  то  дежурная
опергруппа немедленно прибывала на место.  Сейчас  центральный  пост  охраны
пустовал, пульт с сигнальными лампочками был обесточен  и  покрылся  толстым
слоем пыли, не стояла наготове машина с работающим двигателем,  и  сторожкие
оперативники дежурной смены не несли свою бдительную вахту.  Хотя  полковник
Дронов частенько говорил о необходимости восстановления порядка,  отсутствие
средств  превращало  правильные  слова   в   простое   сотрясение   воздуха.
Спецобъекты, как и многое другое  в  могущественной  некогда  Системе,  были
брошены на произвол судьбы.
   - Готово! - снова сказал Медведь. Поддев ломом, Лечи сдвинул крышку  люка
в сторону. Из темного проема повеяло сырым воздухом.
   - Посвети... Да здесь лестница! Действительно, стальные  ступени  уходили
вниз, теряясь в глубине.
   - Пойдем посмотрим...
   Лема опустил ногу в люк, но замешкался и оглянулся на старшего.
   - Подожди, - после паузы сказал Магомет. - Надо  хорошо  подготовиться...
Фонари взять, веревки, комбинезоны... И автоматы.  Мало  ли  что  там  может
быть...
   Его  опасения  были  справедливы.  Восемь  месяцев   назад   бригада   из
группировки Седого спустилась в спецтуннель и исчезла бесследно. В подземном
мире человека подстерегает множество опасностей. И далеко не от  всех  можно
защититься с помощью автомата.

   Вопреки распространенным  заблуждениям,  сформированным  сотнями  книг  и
кинофильмов "про шпионов", резиденты иностранных спецслужб, действующие  под
дипломатической "крышей", хорошо известны контрразведке  страны  пребывания.
Более   того,   они   занимают   должности,   строго   определенные   косной
бюрократической  машиной  много  лет  назад.  И  если   вдруг   министерство
внутренних дел Греции проморгает личностные  данные  очередного  российского
разведчика,  оно  может  смело  брать  в   разработку   третьего   секретаря
посольства, которые испокон веку являлись сотрудниками ПГУ, а сейчас -  СВР.
Точно так же военный атташе всегда представляет ГРУ.
   С резидентами Коржова дело обстояло иначе. Они  действительно  оставались
невидимками, во-первых, потому, что официально  не  существовали,  а  еще  в
большей степени из-за того, что не  были  привязаны  к  конкретным  строчкам
штатного расписания. Поэтому, хотя  слухи  о  разведывательной  сети  СБП  и
просочились  в  заграндипучреждения,  не   имеющие   отправных   точек   для
умозаключений резиденты и дипломаты могли подозревать любого из сослуживцев,
Кроме, разумеется, тех, к кому испытывали теплые личные чувства.
   - Время очень напряженное, никто не знает, что  с  ним  будет  завтра,  -
озабоченно вещал военный атташе российского посольства в  Республике  Греция
подполковник Коровников. - Идет скрытая  борьба  за  власть,  а  когда  паны
дерутся - у холопов чубы трещат...
   Он находился в конспиративной квартире, оплачиваемой ГРУ для  оперативных
целей.  Но  если  бы  проверяющий  из  Центра  внезапно  прибыл  в  Афины  с
контрольной проверкой и заявился по известному адресу, то не сразу бы понял,
какое  именно  оперативное  задание  выполняет  голый  Коровников,  сидя  на
прикроватном коврике и осушая рюмку за рюмкой.
   - Такого еще никогда не было: даже коллеги норовят тебя подставить! Я две
недели работал  как  проклятый,  пять  дней  мотался  между  этими  погаными
островами: с Тиноса на Миконос и обратно, потом пять дней в паршивом  мотеле
на Миконосе, где даже принять ванну - проблема! Не спал, питался всухомятку,
но дал результат! И что же?
   Коровников  повернулся  и  посмотрел  в  чистые  голубые  глаза   Леночки
Дерюгиной, лежащей на постели под простыней и внимательно слушающей  монолог
военного атташе. В глазах читалось понимание и сочувствие.
   - Не знаю, кто и что сообщил в Москву, но вместо благодарности я  получил
отказ в досрочном присвоении звания!
   -  Бедняжка...  -  Тонкая  рука  легла   на   потную,   лысеющую   голову
подполковника.
   Леночка Дерюгина была живой легендой российского  дипломатического  мира.
Пять раз ее отзывали из загранкомандировок за аморальное поведение. Конечно,
возвращаться  на  родину   приходилось   и   мужу   -   старшему   советнику
дипломатической  службы  Павлу  Дерюгину,   много   лет   проработавшему   в
международном отделе ЦК КПСС. Самое странное, что через некоторое время чета
Дерюгиных вновь отправлялась за рубеж. Многие объясняли это связями мужа, но
злые языки утверждали, что постельные связи Леночки гораздо сильней.
   Многочисленные представительные комиссии, проверяющие  "сигналы",  увидев
Дерюгину, сразу приходили к мысли, что ее оклеветали.  Этому  способствовало
кукольное личико Леночки, невинный взгляд, застенчивые манеры. И статью  она
не  походила  на  секс-бомбу,  сотрясающую  устои  отечественной  морали  за
рубежом. При росте сто шестьдесят семь она весила сорок восемь  килограммов,
"формы" как таковые вообще отсутствовали.
   Она  брала  врожденной  сексуальностью,  запасы  которой  раз  в   десять
превышали норму. Если учесть, что восемь женщин из  десяти  страдают  полной
фригидностью или различными степенями  половой  холодности,  то  щедрый  дар
природы Леночке Дерюгиной можно рассматривать как очередное проявление явной
несправедливости,  вообще  присущей  этому  миру.  Слабым  утешением  дамам,
обойденным основным женским достоинством, могло служить то, что Леночка сама
страдала от особенностей своего организма.
   Ее  влекло  ко  всем  мужчинам,  и  они,  чувствуя  это,   поворачивались
навстречу. Тем более что она делала все  возможное,  чтобы  облегчить  такой
поворот.    Экстравагантные    прически,    терпкие    возбуждающие    духи,
вызывающе-яркий лак на руках и ногах, предельно откровенные платья. Если  бы
Леночка носила бюстгальтер, ей бы потребовался нулевой номер, но она его  не
носила, в чем  глубокие  и  широкие  декольте  позволяли  убедиться  каждому
желающему. А длина юбок и  манера  сидеть,  закинув  ногу  на  ногу,  давали
возможность без особого труда полюбоваться цветом трусиков, а иногда - и  их
полным