я один на один с братом Знаменским, у того  оказался
нож.
   - Про реанимацию не забыл, козел? - негромко напомнил брат.
   Он крест-накрест махнул ножиком, пытаясь порезать лицо. Сергей  отпрянул,
споткнулся о лежащего сзади Родика, которого один из  бойцов  еще  продолжал
дофутболивать ногами. Падая, Сергей ухватил этого футболиста  за  рубашку  и
опрокинул на себя,  как  одеяло.  Падать  было  больно.  Вдобавок  футболист
залепил ему "быка" головой. Но потом Сергей ухватил его за  чуб  и  заставил
несколько раз боднуться с асфальтом.
   Встать на ноги Сергею помог брат Знаменский: он держал нож под его горлом
и тянул выше и выше. Сергей вспорхнул, как бабочка.
   - Вот так, умница, - похвалил его Знаменский. - А  сейчас  ты  пойдешь  и
отсосешь у Витька. У него застой со вчерашней ночи.
   - Ебнулся... - прохрипел Сергей.
   Больше ничего сказать он не мог, потому что  лезвие  ножа  проехалось  по
ямке над кадыком, и Сергей  услышал,  как  по  воротнику  рубашки  тихо-тихо
шаркнули мелкие горячие брызги.
   - Больше ни слова, понял? - сказал брат Знаменский. - Вперед.
   Толстый Витек сидел на прежнем месте в машине, курил. Ширинка у него была
расстегнута, оттуда выглядывал скомканный край майки. В магнитоле похрипывал
голос Розенбаума.
   - Так кто это сказал мне: "отсоси"? - спросил Витек, прикрыв один глаз от
лезущего в лицо дыма. - Ты, вафлер говенный?
   Сергей подумал, что влип под завязку: деваться некуда, что захотят, то  с
ним и сделают. А хотят они, падлюки зоновские, вон чего...
   - Молчишь. Ну, тогда...
   И тут послышался быстро нарастающий шум, будто заходил на посадку тяжелый
Ил-86. Со стороны улицы во двор  общежития  въехали  четыре  машины;  дверцы
распахнулись еще на ходу, оттуда стали  выпрыгивать  какие-то  люди.  Они  в
считанные секунды завалили на асфальт Знаменского, Витька и Сергея, потащили
их мордами вниз в кусты. Витек достался парню огромному, почти как  он  сам.
Голова маленькая, сплюснутая с боков - хищник. Курносый  нос,  вдавленный  в
лицо, как свиной пятак. Когда у Витька вывалился хрен из штанов,  он  врезал
по нему ногой и заправил  на  место.  За  чахлыми  кустиками,  на  пропахшей
аммиаком "отливной" лужайке всех побросали  в  кучу,  как  дрова.  Парень  с
бледным лицом, смахивающий на Пьеро, отсидевшего пару лет в колонии строгого
режима, присел на  корточки  перед  Сергеем.  Из-за  пояса  спортивных  брюк
выглядывала рукоятка пистолета.
   - Кто Родика свалил, суки? Пусть  лучше  сам  признается...  Говорю,  так
будет лучше. Ну?..
   Брат Знаменский, видно,  что-то  хотел  сказать,  разжал  губы  -  оттуда
пролился темный кисель. Витек смотрел в  небо  и  быстро  елозил  ногами  по
траве.
   - Кто свалил, тот сам валяется, - сказал Сергей. - Там, рядом.
   Пьеро, видно, не поверил. Он выкатил вперед челюсть, поднял растопыренную
ладонь, собираясь заехать Сергею в лицо.
   - ...Не трогай, сказал, - повторил Родик. Его вели под руки,  поддерживая
с обеих сторон. - Этот парень со мной. Слышишь?
   Рука отдернулась. Пьеро удивленно посмотрел на Родика, потом на Курлова.
   - С такой рожей, блин... А я ему лампы чуть не скрутил.
   - Вставай, Серый, - сказал Родик. - Это Боря Метла. Мой главный выручало.
   - Раз такое дело...  -  Метла  помог  Сергею  подняться,  трансформировав
оружие возмездия в сухую крепкую  ладонь.  -  Когда  такое  мочилово  катит,
разбираться некогда...
   Не видно было, чтобы он расстроился. Сергей тронул пальцем ободранное  об
асфальт лицо, сплюнул, зажал платком кровоточащий порез на шее. Друзья  Бори
Метлы подобрали и приволокли оставшихся бойцов из  команды  Витька,  уложили
рядом с командиром  и  братом  Знаменским,  сомкнулись  вокруг  и  принялись
подпрыгивать, выбрасывая  ноги  в  непонятном  танце.  С  лужайки  донеслись
глухие, вязкие удары и невнятные утробные вскрики.
   - Без мокрого! - предостерег Метла. - Родик тут засвечен...
   Зловещий танец  прекратился,  но  кружок  вокруг  поверженных  врагов  не
распался. Раздались какие-то звуки, будто льется вода.  Победители  мочились
на побежденных.
   Когда расправа завершилась, Байдак, едва  держась  на  ногах,  подошел  к
неподвижно распростертым телам.
   - Значит, так, - невнятно подвел итог  он,  но  те,  кого  это  касалось,
понимали каждое слово. - Сюда ни  ногой.  Зайдете  в  общагу  -  все  будете
трупами.
   Сергей двумя руками держался за голову. Там все еще звонил колокол.
   - Зачем мы вышли? - спросил он у Родика. - Почему не подождали ребят?
   - А! - отмахнулся тот. - Кого бояться? Этого говна?
   Он пренебрежительно ткнул пальцем в темноту. Вечно  рыскающий  взгляд  на
миг сконцентрировался.
   - Иди перевяжись, у тебя горло перерезано от уха до уха!
   Гестапо был очень любезен, он смазал Сергею порез йодом, нашел вату, бинт
и довольно умело наложил повязку.
   -  Лекарство  надо  выпить,  -  посоветовал  он,  не  глядя  в  глаза.  -
Антибиотик.
   Байдак пил какое-то лекарство из металлической  фляжки  Метлы.  Захлопали
дверцы машин.
   - Поехали? - спросил Родик. Ему становилось лучше буквально на глазах.
   - Мы пешком пройдемся, - ответил Курлов. - А ты поезжай.
   - Жираф большой, - Родик пожал плечами. - Смотри сам.
   Когда машины разъехались, Сергей попросил у Бернадской ручку  и  залез  в
"девятку", где сидел Витек. В  карманчике  солнцезащитного  щитка  он  нашел
документы, списал себе все данные. И номера  машин  тоже.  Все-таки  есть  в
жизни стукача свои приятные моменты.
   - Зачем тебе это? - спросила Светка.
   - Пойди погуляй, - сквозь зубы ответил Сергей и сунул руку в бардачок. Он
действовал  интуитивно,  хотя  и  предполагал,  что  может  там  обнаружить.
Интуиция не обманула.  В  бардачке  лежали  пистолет  и  ребристая  граната.
Пистолет он сунул за пазуху, а гранату оставил на месте.
   - Теперь пошли...
   Он проводил ее до дома, ни разу не раскрыв рта -  даже  для  того,  чтобы
сунуть туда сигарету. В подъезде было  темно  и  тихо.  Поднявшись  на  один
пролет, он развернул Светку к себе  спиной  и  полез  под  юбку.  Но  сильно
закружилась голова, горячий комок рванулся из глубины желудка наружу, и  его
с трудом удалось удержать. Нагнувшись к перилам, Светка  терпеливо  ожидала.
Матово белели расслабленные ягодицы.
   - Пока, - с трудом  выговорил  Сергей  и  рванулся  на  воздух.  Рядом  с
подъездом его вырвало. Через два  квартала  попался  телефон-автомат,  и  он
сделал нужный звонок. Как удалось добраться до  дома,  он  потом  так  и  не
вспомнил.


   Часть вторая
   ПРОГРАММА "ЧИСТЫЕ РУКИ"


   Глава пятая
   НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ

   Холодный день в Москве,
   14 января 1995г. 19ч. 45 мин.
   У парня, которого нашли в бойлерной дома 17а по улице Электрозаводской, в
боку зияла дыра размером с горлышко трехлитровой банки, и  кусок  замерзшего
легкого свешивался из нее наружу, как сосулька.  Во  рту  торчал  объеденный
крысами рыбий хвост.
   Его обнаружили подростки,  проживающие  в  соседнем  доме;  они  как  раз
собирались придушить здесь бутылку "Зверобоя", когда кто-то обратил внимание
на руку, торчащую из-под кучи всякого хлама.
   Пока    следователь     допрашивал     перепуганных     девятиклассников,
оперуполномоченный Решкин обходил квартиры. Дело было обыденным и  рутинным.
Похоже - висяк.
   - Вчера рано утром  смотрю,  а  дверь  в  подвал  нараспашку,  -  сказала
капитану старушка с  третьего  этажа.  -  Обычно  всегда  закрыта,  ключи  у
уполдома Василия Федоровича...
   Молодая пара на четвертом сообщила,  что  бойлерная  открыта  уже  третий
день.
   - Позавчера вечером, помнишь, Тань? Мы шли от Сидоровичей, и  дверь  была
распахнута,  -  сказал  белесый  бесцветный  парень,  озадаченно   почесывая
безволосую грудь.
   -  Да,  помню,  -  сказала  Таня  -  бойкая   жгучая   брюнетка,   полная
противоположность супругу. - Там еще Сева Воронцов стоял с каким-то мужиком.
   - Кто такой Сева Воронцов? - насторожился Решкин.
   - Он из этих... Из крутых.
   Парень предостерегающе дернул ее за руку, но она только отмахнулась.
   - Сева в шестьдесят первой живет. Обстановочка классная...
   - Откуда ты знаешь? - встрепенулся супруг.
   - Чисто случайно, - капитан хлопнул белесого по плечу.  -  В  одном  доме
живете, кто-то и  болтнул  -  бабы  любят  языками  чесать...  Давай,  друг,
спустись вниз, а я сейчас...
   Охваченный азартом, Решкин забежал на пятый этаж, позвонил  в  шестьдесят
первую. Никто не открыл.
   Белесый  парень  с  четвертого  этажа  признал  в  убитом  своего  соседа
Всеволода Воронцова.
   - ...Как же так... - бормотал он. - Еще сегодня утром я слышал  его  шаги
наверху. Выходит, и не его...
   - Опишите мужчину, которого вы видели вместе  с  Воронцовым,  -  попросил
следователь.
   - Ну, такой... Обычный, в кожанке.  Короткие  волосы,  лицо  круглое.  Да
такой, как все, елки, чего там... Жевал еще, да. Слышно  было,  как  резинка
отстает от зубов.
   - Узнаете его?
   - Ну, это... Наверное...
   Явственно запахло раскрытием. Решкин отошел в  сторону  и  стал  вызывать
райотдел.
   - А кто ему сунул этот рыбий хвостик? - спросил парень с четвертого.
   В присутствии понятых два милиционера взломали  дверь  шестьдесят  первой
квартиры. Таня не соврала - обстановка  на  уровне  отеля  "Риц":  ливанский
кедр, бухарские ковры, "Технике", домашний кинотеатр с квадро-системой. Хотя
внешних следов ограбления нет, следователь распорядился, чтобы замок с двери
сняли - завтра он отправит его на трассологическую экспертизу.
   - А как  же  квартира?  -  робко  поинтересовался  белесый,  с  интересом
оглядываясь по сторонам. - Разворуют все на фиг!
   - Не боись, - успокоил Решкин. -  Гвоздиком  прибьем,  печать  навесим  -
никто и не сунется.
   Тот с сомнением пожал плечами.  Непонятно  было,  к  чему  относится  это
сомнение: к охранительной силе печати или к недавнему  объяснению  капитаном
источника осведомленности его жены. А может, и к тому и к другому.
   Рация Решкина запищала.
   -  Этот  твой  Воронцов  активный  член  Басмановской  ОПГ1.  Из  Папиных
"сынков", кличка - Севрюгин. В восемьдесят седьмом одна судимость за оружие,
потом привлекался за бандитизм, но выскочил - не доказали.  Мы  позвонили  в
РУОП, сейчас приедут...
   Что ж, пусть приезжают...  Решкин  снова  спустился  вниз,  в  бойлерную.
Эксперт попросил его подержать осветитель  и  обклеенный  фольгой  зонтик  -
чтобы   детали   на   снимке   места   происшествия   получились    четкими,
проработанными.
   - А то этот дурацкий рыбий хвостик все время оказывается  в  тени.  Никак
его не захватишь... Никогда такого не видел!
   Вспыхнул блиц  -  раз,  другой,  третий...  Наконец  криминалист  опустил
аппарат.
   - Слушай, Решкин, а  может,  это  детишки  баловались,  сунули  -  ты  не
спрашивал, чем они водку закусывали?
   - Не болтай херню, - мрачно проворчал Решкин.
   Дело пахло жареным, это  не  обычная  бытовуха,  могут  возникнуть  самые
неожиданные повороты  и  непредсказуемые  осложнения.  Интуиция  не  подвела
оперативника. Но ни он,  да  и  никто  другой  не  мог  предположить,  какие
последствия вызовет расследование этого убийства.
   Холодный вечер в Москве.
   10 февраля 1996г.
   - Кажется, я натерла ногу, - шепнула Ирина Алексеевна.
   Миролевич скосил глаза вниз, под стол. Жена  незаметно  стянула  туфлю  с
ноги и показала припухшую красную пятку.
   - Болит?
   - Мгм.
   - Кто-то, помнится, говорил мне,  будто  обувь  от  Картье  удобнее,  чем
родная кожа.
   - Я говорила, что если мы не купим эти туфли, мне не в чем будет  сегодня
пойти. Те красные слишком вульгарны.
   То, что происходило  сейчас  между  ними,  выдавало  железного  Черепа  с
головой. Ибо если на ответственнейшем приеме жена показывает  мужу  натертую
пятку, а он эту пятку с  удовольствием  рассматривает  и  всерьез  обсуждает
связанную с ней проблему, значит, несмотря  на  свое  могущество,  власть  и
страх, внушаемый далеко не пугливым  людям,  он  под  этой  самой  пяткой  и
находится.
   Миролевич накрыл своей большой ладонью ее  пальцы,  сжимающие  серебряную
вилку с кусочком сосьвинской сельди: все будет хорошо, дорогая, не волнуйся.
Ирина Алексеевна улыбнулась, слегка ткнула  головой  в  его  плечо  -  жест,
будоражащий Николая Петровича до самых глубин мужского естества.
   Ради Ирины он оставил семью, поставив на кон карьеру  -  при  коммунистах
уход к молодой артистке рассматривался как  "моральная  неустойчивость",  со
всеми вытекающими последствиями. Просто блядовать не возбранялось,  если  не
попадаться и соблюдать внешние приличия. А вот  так  наглядно...  Тут  можно
было запросто партбилета лишиться! Ему повезло со временем: железная  хватка
парткомов  стремительно  слабела,  а  партбилеты  с  легкой  руки  нынешнего
Президента можно было бросать публично даже  с  высокой  трибуны.  Потому  и
обошлось без "оргвыводов"...
   - Налей мне шампанского, дорогой...
   Вправо и влево от них уходил  в  бесконечность  огромный,  как  шоссейная
дорога, стол, окаймленный рядами жующих  и  переговаривающихся  между  собой
голов. Иногда какая-нибудь  голова  поворачивалась  к  Николаю  Петровичу  и
осведомлялась о его здоровье, или здоровье его  детей,  или  просто  просила
передать розетку с  икрой.  "Да,  спасибо,  хорошо".  "Просто  замечательно,
спасибо". "Вам кетовой или стерляжьей?.."
   В самом деле, все у генерал-лейтенанта Миролевича было хорошо -  особенно
после  назначения.  Прекрасное  настроение,   отличные   перспективы...   Он
наконец-то вошел "в обойму". Впереди маячили очередные генеральские  звезды,
новые должности, открывалась возможность  политической  карьеры...  Он  стал
заметной фигурой - дела начальника столичного  ГУВД  интересовали  множество
других начальников и широкую общественность. Хотя всего только  месяц  назад
его драгоценное здоровье не  заботило  никого,  кроме  Ирины  Алексеевны  да
прямых подчиненных.
   - Одну секунду, друзья!
   За дальним концом стола поднялся высокий  мужчина,  затянутый  в  дорогое
английское сукно. Он держал бокал с красным вином.
   - Я предлагаю выпить за  крепкую  руку!..  -  начал  он,  с  ходу  сорвав
продолжительные аплодисменты. Подождал, когда шум утихнет, и продолжил:
   -  ...Предлагаю  выпить  за  крепкую  и  верную  руку   нашего   Григория
Григорьевича, которая надежно защищает  нашего  дорогого  Ивана  Федоровича,
которая всегда, при любых обстоятельствах остается...
   - Остается у меня в кармане, вот здесь.
   Под общий хохот поднялся виновник  торжества  -  грузноватый  простолицый
человек с заметной лысиной. Это был Коржов,  начальник  Службы  безопасности
Президента; его правая рука, как всегда, была  засунута  в  карман  брюк,  в
левой он держал стопку с водкой. Вчера  ему  стукнуло  пятьдесят  два,  день
рождения он, как и полагается, отмечал в узком кругу, с Хозяином и  семьями,
а сегодня давал банкет здесь, в "Президент-отеле".
   - Я хочу сказать вот что,  -  Коржов  задумчиво  пожевал  губами,  и  тут
Николай Петрович обнаружил, что  начальник  СБП  в  упор  смотрит  на  него.
Главный охранник благоволил к Миролевичу давно. Тогда СБП проводила операцию
против генерального директора финансовой группы "Город" Семена  Поплавского,
тот вызвал подмогу из милиции... Закрутилась сложная политическая  карусель,
Миролевич взял сторону Коржова, его начальник генерал Панов  неосмотрительно
поддержал Поплавского.  Когда  козыри  открыли,  Панов  ушел  на  пенсию,  а
Миролевич занял его место.
   - Меня сегодня много хвалили, говорили всякие хорошие слова о моих руках,
голове, сердце... еще Бог знает о чем... - неторопливо продолжал  Коржов.  -
Но успехи нашей  Службы  во  многом  определяются  состоянием  общественного
порядка и оперативной обстановкой в  Москве,  взаимодействием  со  столичной
милицией. Поэтому я хочу выпить за человека, который вот уже двадцать девять
лет делает свою трудную черновую работу, не слыша похвал и аплодисментов. Со
всех сторон несется только критика!  Нераскрытое  убийство  -  куда  смотрит
Миролевич! Громкая кража - недорабатывает Миролевич!  У  известной  артистки
украли машину - опять виноват Миролевич! Хочу выпить за  хорошего,  честного
трудягу-милиционера.  За  Николая  Петровича  Миролевича.  Он  долгие   годы
возглавлял уголовный розыск и всю криминальную  милицию,  теперь  из  вечных
замов  вышел  в  руководители  Главка.  Ответственности  больше,  полномочий
больше, но главное...
   Коржов выдержал паузу, улыбнулся и подмигнул Миролевичу.
   - Главное, что виновниками за все теперь можно назначать других...
   Снова пауза. Гости поняли ее правильно и вежливо рассмеялись.
   - Это, конечно, шутка! - продолжил Коржов, и смех мгновенно смолк.  -  Не
таков Николай Петрович, чтобы прятаться за  чужие  спины.  Я  пью  за  него,
поздравляю с повышением по службе  и...  Вы  знаете,  мне  кажется,  это  не
последнее повышение. У генерала Миролевича сильная рука, а в  стране  бушует
криминальный беспредел,  поэтому...  Но  не  будем  торопить  события.  Ваше
здоровье, дорогой Николай Петрович. Кто как хочет, но лично я пью стоя.
   Все,  конечно,  встали.  И  столичный  мэр,  и  начальник   президентской
администрации, и спикер Госдумы, и еще полторы сотни вельмож самого  высшего
уровня. Все прекрасно поняли, что имеет в виду Коржов.  Слухи  о  выдвижении
Миролевича в министры внутренних дел уже давно гуляли по  коридорам  власти,
но сейчас они обрели официальную почву.
   Николай Петрович, невольно пригладив остатки седоватых волос на висках  и
стараясь удержать на лице  нейтральное  выражение  исполнительного  служаки,
выпрямился во весь рост.
   Лицо  Ирины  Алексеевны  раскраснелось,  глаза   блестели:   то   ли   от
переполняющих душу чувств, то ли от слез... Ну-ну, дорогая, пора  привыкать:
туфли от Картье, сорочки в  узкую  полоску,  паровая  стерлядь  "кольчиком",
фаршированные   оливки,   красивые   тосты   в   твою   честь   на    высшем
правительственном уровне... Ты не зря вышла за мужика, который годится  тебе
в отцы!
   - Спасибо, - громко сказал Миролевич. - Спасибо за добрые слова, Григорий
Григорьевич. Я отношу их не столько к себе, сколько  к  простым  сотрудникам
столичной милиции. И давайте выпьем за тех, кто эту ночь проведет в холодной
дежурке, кто будет мотаться по вызовам, каждую минуту рискуя своей жизнью...
   - Добро, поехали, - скомандовал Коржов,  подмигнул  Миролевичу  и  первым
осушил свой стопарик. Миролевич понял,  что  его  краткая  скромная  реплика
пришлась тому по вкусу.
   Во время первой перемены блюд все вышли в соседний зал, где были  накрыты
столики с виски, джином, легкими коктейлями, кофе и крохотными,  удивительно
вкусными пирожными.
   - ...Пожалуйста, Николай  Петрович,  расскажите  про  эту  банду  наемных
убийц... Это правда, что вы лично участвовали в ее разгроме?
   Это жена вице-премьера, она улыбается  во  весь  рот,  словно  знакома  с
Миролевичем с раннего детства. В тонкой изящной руке она вертит  незажженную
сигарету и  ждет,  когда  Миролевич  поднесет  зажигалку,  а  потом  говорит
волнующим меццо-сопрано: спа-сибо-о... Слегка  вспотевший  Миролевич  прячет
зажигалку в карман и приступает к рассказу.
   - ...Информированные источники  доложили,  что  у  вас  подготовлен  план
реорганизации муниципальной милиции. Мм-м, Николай Петрович? Ничего, я и сам
много думал об этом... Может, потолкуем завтра в баньке? В половине седьмого
- вам будет удобно?
   Это мэр. Когда Миролевич был обычным замом и Панов посылал его за себя на
городские совещания, он ни разу руки не подал, не говоря уже о том, чтобы  в
баню пригласить.
   - ...Ой, Николай Петрович! Я забила на следующей неделе тридцать минут на
ОРТ, специально для вас. Только ни в коем случае не  отказывайтесь,  хорошо?
Это будет "прайм-тайм", десять вечера, полстраны в  это  время  сидит  перед
телевизором... Тринадцатого вечерком я заеду к  ва