ы зловеще,  не  по-челове-
чески изгибались, и казалось, вот-вот мелькнет еще одно жало...
   Тертые урки бледнели и опускали головы. Они привыкли к  убийствам,  и
впечатление на них произвело не только то, что сделал Клык, но и как  он
это сделал.
   Обычный человек не владеет такими способами убийства. Только  матерые
зубры, оттянувшие в зоне не один десяток лет... Об этом ходит много  ле-
генд, но одно дело - слушать зековские байки, а другое - увидеть  крова-
вую расправу своими глазами.
   Клык подтвердил принадлежность к высшей преступной касте,  и  шестеро
за столом задвигались беспокойно, осуждающе посмотрели  друг  на  друга,
как бы отыскивая того, кто посмел усомниться в неприкосновенности  паха-
на. Не найдя такого, шесть пар глаз сошлись на мертвом Угрюмом.
   - Давайте вынесем этого демона и закопаем поглубже, - сказал  Гвоздо-
дер. Виновный в посягательстве на авторитет был обозначен.
   - Подождите копать, - обычным голосом продолжил Клык, и  все  поняли,
что инцидент исчерпан. - Кто наших ребят побил - дело ясное. Я этому бе-
су Седому сказал, что всех их людей в зонах в петушатник  загонят,  если
бабки не отдаст...
   Авторитет обвел взглядом преданно внимающих каждому его  слову  блат-
ных.
   - Это я наперед забежал, на "понт" взял. Может, бабки менты  забрали,
может, Федор спрятал где... Пока на хате засада, -  не  разберешь...  На
зонах мы-то действительно можем их на парашу посадить,  а  как  на  воле
разбираться будем?
   Все молчали. На воле с "новыми" тягаться  сложно.  Биографии  чистые,
связи крутые и вообще руки развязаны... Если ты не судимый -  участковый
к тебе в дом так запросто не зайдет и опер из  уголовки  нос  не  сунет.
Храни хоть автомат, хоть гранатомет.
   И на разборки заявляются спортсмены: борцы, боксеры,  есть  и  совсем
знаменитые. А тут здоровье в карцерах да штрафных изоляторах  подорвано,
и ржавый "наган" боязно в карман сунуть - спалишься, глазом не моргнешь!
Нет, на воле с ними лучше не схлестываться.
   - Или без крови попробуем, по Закону? - сказал уловивший общее  наст-
роение Клык. - Позовем авторитетов со стороны, пусть разберут...
   - Правильно, - одобрительно кивнул Гвоздодер. - Может, только главно-
го ихнего замочить?
   - А с этим, что приходил, как? - спросил Рваный.
   - Да как... - Клык равнодушно пожал плечами. - Хотите - можно на перо
поставить. Только... Если он сам по себе - за что его резать? А если  на
Седого работает - достать будет трудновато... Посмотреть за ним надо,  а
там решим...
   Когда Гвоздодер и остальные потащили закапывать труп, Клык набил мас-
тырку и закурил. Анаша расслабила нервы, и пальцы перестали дрожать мел-
кой дрожью.
   Бунт на корабле подавлен. Но это еще не все. Получив чемодан, он поз-
вонил Хранителю и разрешил отдать шестьсот миллионов из общака  грузинс-
ким ворам. Те вкладывают деньги в войну, у них свои расклады, но обещали
вернуть летом с процентами да плюс наркоты, оружия добавить. Люди  авто-
ритетные, надежные, помогать им полезно... Но если теперь чемодан  ушел,
а в кассе - пусто, то восемь зон и четыре крытых без подогрева  останут-
ся. А такое на тормозах не спустишь: соберут всеобщую сходку и  поставят
его. Клыка, на правило... Это если захотят Закон  соблюсти.  А  могут  и
просто замочить, как рядового урку. Потом, конечно, придется ответ  дер-
жать, да строгости сейчас большой нет, отмажутся. Скажут - потерял благо
воровское - и все тут... Кто там будет разбираться да спрашивать...
   Авторитет вора на двух вещах держится: на деньгах и на крови.  Но  за
большие деньги и свою кровь потерять недолго.
   Примерно в то же самое время  лидер  Юго-Западной  группировки  Седой
размышлял о том же самом. Он сидел в большом зале у камина и  смотрел  в
окно на четверку бойцов, прогуливающихся вдоль высокого бетонного  забо-
ра. Дачу в Малаховке он выстроил недавно и участок земли, почти  с  гек-
тар, выкупил, и все дело в гору шло... И  надо  же  такой  неудаче  слу-
читься!
   Теперь, конечно, компаньоны спросят: "На хера  ты  им  деньги  давал?
Послал киллеров - и дело с концом! Нет, надо умничать, психологию разво-
дить... И что в результате? Четверых положили, деньги пропали. Клык  жи-
вой и невредимый, грозится в зонах беспредел учинить. И  учинит  -  зоны
они держат, там их сила. Значит, ответить кому-то  за  этот  прокол  на-
до..."
   Про случайности ничего не объяснишь и куда  деньги  исчезли  -  тоже.
Ведь с квартиры глаз не спускали. Но ребят перебили, а как и кто -  дело
темное. Он наблюдателей послал, те в толпе терлись, в подъезд  заходили,
вынюхивали, выспрашивали, с понятыми поговорили, с судмедэкспертом.  По-
лучается, кроме Клыковых людей, там еще ктото был. Классный  стрелок,  а
может, двое... Скорей всего они казну и взяли.  Больше  некому.  А  чего
этот хрен от Клыка приходил? Тоже случайность? Нет, он и  есть  ниточка,
связующее звено... За ним смотреть надо, он и выведет на деньги...
   Седой откинулся на спинку кресла и отхлебнул горячего молока из высо-
кого узкого стакана.


   Глава пятая

   Дверь сектора статистики была заперта на хлипкий крючок, и  Каймакова
не оставляло ощущение, что, если кто-то толкнет посильнее,  крючок  сор-
вется. Эта неотвязная мысль снижала терапевтический эффект  "утешения  и
снятия стресса".
   Процедура проходила по зимнему варианту - паровоз с вагончиком:  Вер-
ка, согнувшись, грудью лежала на своем рабочем столе, лицо  утыкалось  в
мохеровый платок, что само по себе было хорошо, потому  что  заглушались
крики, хрипы и стоны, способные перебудоражить половину института. Летом
она садилась на крышку стола, но тогда лица почти соприкасались и прихо-
дилось зажимать ладонью жадный кусающийся рот.
   Паровоз с вагончиком подходили к конечной станции. Каймаков  отвлекся
от крючка, крепко сжал округлые бедра, скользнул ладонями по гладкой ко-
же ягодиц и наконец перевел дух. Ноги  слегка  дрожали,  он  со  вздохом
опустился на стул.
   - Ну как, помогло? - спросила Верка, заправляясь.
   Каймаков опустошенно вздохнул.
   - Вроде да.
   - То-то! Стресс снимается сексом  и  алкоголем.  Но  пить  на  работе
нельзя...
   - А трахаться можно?
   - Трудовой кодекс, кстати, не запрещает, - засмеялась Верка. - А что:
запаха нет, ничего не видно. И производительность труда повышается...
   Она тщательно натягивала колготки, чтобы не оставалось складок.
   Каймаков наблюдал - внимательно и не без удовольствия.
   - Правда, у меня фигура хорошая? Я раньше хотела лицо  изменить...  И
имя взять покрасивее...
   - Не надо ничего, и так все нормально, - неосторожно сказал умиротво-
ренный Каймаков.
   - Я правда тебе нравлюсь? - тут же зацепилась Верка.
   Она расправила комбинацию, опустила и,  вильнув  бедрами,  разгладила
юбку.
   - Мне надоело все время так, - плачущим голосом девушка завела  обыч-
ную песню. - Давай хоть раз по-человечески, в постели... Приходи ко мне,
тем более тебе дома страшно...
   "Может, действительно?" - подумал он, но  тут  Верка  повернулась,  и
Каймаков стал поспешно собираться.
   - Как-нибудь обязательно...
   Он откинул крючок.
   - Ты всегда так говоришь. Хочешь еще чаю?
   - Некогда. И перерыв закончился, сейчас все набегут.
   Каймаков пошел к себе в отдел. Левин куда-то внезапно смылся и до сих
пор не вернулся, Игорь догуливал отпуск, Даша готовила  опрос  населения
по перспективам экономических реформ. Запершись. Каймаков извлек  кастет
и шило. Вещественные доказательства вчерашнего происшествия  всколыхнули
улегшуюся было тревогу.
   Каймаков поднял к свету прозрачные прямоугольники  дактилоскопической
пленки и пристально рассматривал несколько минут отпечатки пальцев чело-
века, который пытался его убить. Потом попробовал спрятать зловещие  же-
лезки в сейф, но он был забит бумагами с грифом "ДСП" и "Секретно",  ко-
торые по инерции ставились на результатах социологических  исследований.
Чтобы не испачкать документы. Каймаков сунул в сейф только  дактопленку,
а кастет и шило завернул в газету и опять положил в "дипломат".
   Капитан госбезопасности Васильев считал, что в жизни ему не  повезло.
В тридцать два года нужно готовиться  получать  подполковника,  иметь  в
подчинении отделение или даже отдел, а на худой конец, если уж отвечаешь
лишь сам за себя, то лучше делать это за кордоном, в  чистой,  цивилизо-
ванной и комфортной стране.
   Возможно, он допустил ошибку еще тогда, после окончания Школы,  когда
согласился пойти в силовые структуры Комитета. Но возиться с бумагами  и
продумывать сложные ходы оперативных комбинаций ему  никогда  не  нрави-
лось, а в тирах, спортзалах и на полигонах он чувствовал себя как рыба в
воде. К тому же попал он не в заштатную группу захвата, а в элитное под-
разделение, занимающееся сопровождением СРПБ.
   Про СРПБ даже сейчас, когда каждый, кто допущен к какому-то  секрету,
считает своим долгом его выболтать, и то ничего неизвестно. Про  атомные
подводные лодки-ракетоносцы много раз в газетах писали: как плавают  они
в океанской толще, нацелившись ракетами куда надо, и ждут дня "X", когда
поступит команда на упреждающий удар или, если лопухнутся наши, на  удар
возмездия. Американцы их своим подводным флотом отслеживают, со  спутни-
ков засекают, но рассеянные мобильные пусковые точки обнаружить труднее,
чем потерять, а уничтожить, в случае чего, еще труднее.
   Другое дело шахтные установки - те и нам, и им известны;  кто  первым
начнет заварушку, тот и заткнет бетонные жерла противника.
   СРПБ - стратегические ракеты передвижного базирования. Американцы лет
пятнадцать назад хитрую штуку придумали - "MX-100"  в  готовности  номер
один на тягач погрузили и возят по полигону - сорок  километров  в  один
конец, сорок в другой. Вначале хотели подземный тоннель  для  этого  вы-
рыть, но конгресс средств не выделил, так и катаются по поверхности, ко-
лесными протекторами огромный овал в аризонской пыли рисуют. В движущую-
ся цель попробуй попади.
   Ну и хитрецы эти "штатники"! А у нас с семьдесят  пятого  восемьдесят
СРПБ по стране колесят, и маршруты не чета аризонскому полигону -  шесть
тысяч километров плечо! И угадай, в каком из тысяч железнодорожных  сос-
тавов, в какой речной барже или морском сухогрузе, в каком большегрузном
грузовике смертоносный сюрприз запрятан!
   Речной или железнодорожный вариант для обслуги, конечно,  комфортней,
но Васильеву пришлось по шоссе мотаться, как заправскому  водиле-дально-
бойщику - неделю в рейсе, пять дней отдыха, и снова в дорогу.
   Выглядело это так: идет себе по трассе  рефрижератор,  на  вид  самый
обычный, про усиленную подвеску, амортизаторы, спецшины и  бронированный
кузов никто не догадается.
   Васильев или напарник за рулем держат пятьдесят-шестьдесят километров
да каждые четверть часа потайную кнопочку нажимают - радиосигнал "все  в
порядке" подают. Весь маршрут разбит на участки, на  каждом  свой  центр
слежения, не поступил сигнал - вертолет с тревожной группой  взлетает  и
через пятнадцать минут на месте. И  контрольные  облеты  практиковались:
как там на СРПБ - все в норме? Или сзади, или  впереди,  по  обстановке,
второй рефрижератор шел, а там, в кузове, удобный салон оборудован и де-
сять человек в полном боевом.
   Гаишники тогда не беспредельничали: изредка  остановят,  документы  в
порядке - поезжайте! Для крайнего случая специальное предписание имелось
с красной полосой: "Воинская перевозка. Контролю и  досмотру  не  подле-
жит!" - и подпись серьезная, и печать плюс удостоверение  комитетское  в
зубы, тут же под козырек: "Счастливого пути! ".
   И про разбойные нападения на дорогах слышно не было. Только раз мото-
циклисты деревенские "ангелов ада" изобразили: догнали с криком и улюлю-
каньем, к кювету прижать пытались, из обрезов стреляли, две тачки  попе-
рек дороги поставили: все, амба, поймали!
   Напарник за рулем сидел и действовал по инструкции: чуть газанул, мо-
тоциклы в разные стороны, на машине и следов не осталось:  пара  царапин
да кровь на бампере...
   Конечно, утомительно все время в дороге да сухомятка надоела, но пла-
тили хорошо и работа несложная. Если, конечно, сигнал не  придет.  Тогда
хронометр включается: на выбор ровной площадки - пять минут, если ничего
подходящего нет, прямо на шоссе останавливаешься, в это же  время  бойцы
машину окружают, два спеца-ракетчика подбегают, но они и без них обязаны
управиться: рычаг на себя - и вылезли из днища шесть упоров,  раскорячи-
лись на асфальте, одновременно гидравлические рычаги крышу сбрасывают, и
поднимается из кузова остроконечная стрела  в  серебристой  антирадарной
краске.
   А ты знай свое дело делаешь: красная защелка, желтый  стопор,  сейчас
три лампочки зажгутся, ага, вот... Теперь рычаги по порядку: один,  два,
три, красная кнопка, ревун - значит, все, три минуты в запасе... Оцепле-
ние расширяет круг и залегает, не переставая осуществлять контроль, а ты
по газам: кабина уже отделена от пусковой установки и на  триста  метров
отъехать легко успеет, а дальше и не надо: вспышка, грохот,  и  вот  она
уже в небе, пошла родная, ложится на курс, известный бортовому компьюте-
ру... Конечная точка полета никому из группы запуска не известна, да  им
и не надо: задача выполнена, сейчас из центра  слежения  прибудут  и  их
сменят. Прибывали обычно через пятнадцать минут, без опозданий.
   Правда, это только на учениях случалось и настоящий запуск лишь  один
раз производили, но отработано все было четко, если бы до дела  дошло  -
не сплоховали б...
   Васильева уже на должность начальника центра  слежения  представляли,
когда Союз стал разваливаться. Планы поменялись, из  сопровождения  СРПБ
его отозвали, но опять дали задание исключительно  важное  и  совершенно
секретное.
   В руководстве Комитета и Минобороны вовсе не такие дураки сидели, как
по их рожам можно было судить, и хотя водку жрать любили,  тут  рожи  не
обманывали, но решения принимали трезвые, которые до того в  аналитичес-
ких отделах просчитывались.
   Раз бывшие братские республики  суверенитета  хотят,  значит,  обяза-
тельно за атомные бомбы да ракеты схватятся, потому что ни на чем другом
политического веса и международного  авторитета  сделать  не  сумеют.  И
пусть сейчас клянутся, что атомное оружие им ни к чему, обещания в поли-
тике выполняют еще реже, чем в обычной жизни. Просто пока у них еще  ре-
альной власти маловато: наши войска, наши командиры,  наше  обеспечение.
Но скоро все изменится, приберут к рукам армию... Значит, надо  действо-
вать...
   Группа, в которую входил Васильев, приземлялась на вертолете прямо  в
войсковой части, пользуясь тем, что суверенитет уже был, а  контроля  за
воздушным пространством и армейскими территориями  еще  не  было.  Ночью
снимали ядерные боеголовки, вместо них ставили муляжи, снаряженные отра-
ботанным топливом атомных реакторов, которое  создавало  соответствующий
радиоактивный фон, но для взрыва использоваться не могло.
   Теперь, когда прогнозы аналитиков подтвердились, Васильев не мог  без
усмешки слушать рассуждения новоявленных президентов о  судьбе  располо-
женного на их суверенной территории "ядерного оружия".
   Так же усмехался и Якимов после августа девяносто первого, когда  за-
щитники никем не атакованного "Белого дома" рассказывали о мерах, приня-
тых для противостояния штурму.
   - Кого бы они остановили? "Альфу"? - Уголок рта, подергиваясь,  обна-
жал стальную коронку. - Зажигательными бутылками?  С  мокрыми  повязками
против газов? Ну-ну...
   Он выразительно крутил головой.
   Судьба Якимова была похожа на васильевскую. Отряд боевых пловцов, по-
том "Альфа", когда начались бесконечные, разрушающие Комитет реформы,  в
первую очередь развалили его силовые структуры и капитаны попали в  одну
бригаду службы наружного наблюдения одиннадцатого отдела Второго главно-
го управления (контрразведки) КГБ СССР.
   Одиннадцатый отдел занимался оперативным прикрытием и контрразведыва-
тельным обеспечением наиболее важных технических проектов,  осуществляе-
мых в СССР.
   Начальник отдела генерал-майор  Верлинов  получил  Героя  соцтруда  в
группе конструкторов и разработчиков космического челнока "Буран", и  на
самом верху знали, что его заслуга в этом проекте неизмеримо выше, чем у
главного конструктора, да и всего авторского коллектива в целом.
   Он же сыграл основную роль в так и не утвержденном Политбюро  проекте
высадки советского космонавта на Луну.
   По его инициативе разрабатывался и совершенно секретный проект текто-
нического оружия под кодовым названием "Сдвиг".
   Отдел Верлинова уже давно оброс лабораториями, институтами и  полиго-
нами, по статусу он фактически являлся отдельным  управлением.  Верлинов
был хорошо известен Андропову и Брежневу,  потом  Горбачеву,  он  непос-
редственно, в обход председателя КГБ СССР, выходил на своих кураторов  в
ЦК и Совмине, имел прямое финансирование. Став генсеком, Андропов узако-
нил фактическую самостоятельность  одиннадцатого  отдела.  Понятно,  что
председателю КГБ это не нравилось, но в  последние  годы  они  сменялись
очень часто, и среди них не было настолько авторитетной фигуры,  которая
смогла бы изменить положение.
   К тому же могущественное ведомство  подвергалось  весьма  болезненным
ударам, связанным с распадом СССР и желанием новой, называющей себя  де-
мократической власти разделаться с главным органом охраны прежнего режи-
ма.
   Монолит КГБ СССР начал трескаться и трансформироваться:  КГБ  России,
Агентство федеральной  безопасности,  словно  гальванизированный  монстр
тридцатых годов - Министерство безопасности и внутренних дел, - заведомо
несоединимое образование развалилось, и появилось Министерство  безопас-
ности России, но не успели обновить вывески, как оно превратилось в  Фе-
деральную службу контрразведки...
   За всю историю отечественных спецслужб вывески менялись пять раз: ВЧК
- ОГПУ - НКВД - МГБ - КГБ, - причем на внутренней структуре это  практи-
чески не отражалось.
   Теперь за три года пятикратно поменялись не только названия, но  уст-
ройство ведомства: огромными кусками отвалились Служба внешней разведки,
Федеральное агентство правительственной связи. Главное управление  охра-
ны, отпали ударные спецподразделения "Альфа", "Вымпел", "Гром", рассыпа-
лись система сопровождения СРПБ и отряд боевых пловцов.
   В водовороте перемен закрутились тысячи сотрудников, теряющих привыч-
ную работу, ощущение элитарности, хорошую зарплату и уверенность в завт-
рашнем дне.
   Одиннадцатого отдела катаклизмы системы не коснулись.  Свой  комплекс
административных зданий, свои полигоны и  институты,  свои  спецобъекты.
Госбанк, как и было заведено десятилетиями,  осуществлял  финансирование
особо ответственного счета, правительство выделяло требуемые ресурсы  по
соответствующей графе подлежащих первоочередному удовлетворению заявок.
   Верлинов не счел нужным менять бланки удостоверений,  его  сотрудники
по-прежнему предъявляли красные книжечки с надписью "КГБ СССР",  и,  что
самое интересное, ни у кого это не вызывало недоумения или расспросов.
   Поскольку кураторы из ЦК КПСС и Совмина СССР канули в Лету,  одиннад-
цатый отдел существовал самостоятельно, никому не подчиняясь.  Кадровики
тщательно подбирали новых сотрудников, обращая особое внимание  на  тех,
кто хорошо зарекомендовал себя, служа Системе, и безвинно  стал  жертвой
новейших реформации.
   Так капитаны Якимов и Васильев оказались в одной  машине  службы  в/ч
одиннадцатого отдела.
   Наружное наблюдение - это долгие часы ожидания, которые, когда позво-
ляет обстановка, заполняются разговорами - от обычного трепа и анекдотов
до серьезных, если, конечно, напарники друг другу доверяют.
   Биографии Якимова и Васильева практически совпадали, они быстро сдру-
жились и говорили откровенно.
   - Нет, не так все идет, не так, -  начинал  Якимов,  обводя  взглядом
бесконечные вереницы коммерческих ларьков. - На