ушла к тому же! Причина?
   - Может быть, может быть... А оружия у него нет?
   - Вы что, действительно подозреваете...
   - Не знаю, но сдается, что он прикасается какимто боком к этой  исто-
рии. Парень самолюбивый, в себе, видно, не очень уверенный, такие  могут
самые неожиданные штуки выкидывать. Чтобы доказать нечто  окружающим,  а
чаще - себе. Так что проверь хорошенько все, что с ним связано. А я  при
очередной встрече присмотрюсь к нему хорошенько, прощупаю. Чувствую: там
что-то есть!
   Старику не суждено было больше встретиться с Элефантовым, потому  что
вскоре одному из них предстояло погибнуть.
   - При очередной встрече - обязательно! Специально зайду в институт.
   Когда у него появлялась версия. Старик загорался и шел до конца.
   - И знаешь, он тоже почувствовал мой настрой. Готов спорить, что сей-
час он думает как раз об этом!
   Старик почти угадал.
   Элефантов шел по вечерним улицам и думал,  что  хорошо  бы  встретить
Крылова и Старика несколько лет назад. И хотя тогда их пути не могли пе-
ресечься, ему было приятно представлять такую возможность.  Эти  люди  -
твердые, цельные, будто высеченные из гранитной глыбы - пробуждали жела-
ние походить на них хоть в малой степени, хоть чуть-чуть...
   И память Элефантова погрузилась в прошлое, когда он впервые  заглянул
в кривое зеркало и сделал первый шаг к происшедшему с ним превращению.


   Глава двенадцатая
   МАРИЯ

   Когда организовывался Научно-исследовательский институт проблем пере-
дачи информации, Элефантова пригласили туда, и он охотно согласился: за-
ниматься разработками, не вполне совпадающими с планами НИИ средств  ав-
томатики и связи, становилось все труднее, тем более что Кабаргин ставил
палки в колеса при каждом удобном случае.
   К этому времени его первое детище,  бесконтактный  энцефалограф,  де-
монстрировался на ВДНХ,  где  удостоился  серебряной  медали  за  ориги-
нальность конструкторского решения сложной технической проблемы. Элефан-
тов получил авторское свидетельство на изобретение и 800 рублей  премии.
Минздрав заинтересовался новым  прибором,  разрабатывалась  документация
для запуска его в серию, и товарищи шутили, что сумм вознаграждения Эле-
фантову хватит до конца жизни. Завистники и недоброжелатели кисло добав-
ляли, что иногда этих денег приходится ждать всю жизнь.
   - Ничего, - отвечал Элефантов. - Главное - вовремя посеять, а  всходы
появятся раньше или позже. К тому же - не в деньгах счастье!
   Он действительно так считал, хотя и говорил с оттенком иронии: на но-
вом месте оклад вопреки обещаниям увеличился только на десять рублей. Но
Элефантов был доволен - работа приносила удовлетворение  и  видимые  ре-
зультаты: одна за другой выходили публикации, его имя стало довольно из-
вестным в кругах специалистов.
   И он продолжал сеять. Теория экстрасенсорной передачи информации, ко-
торую он рассчитывал создать, должна была стать делом всей жизни, а пока
следовало собрать эмпирический материал - результаты опытов, эксперимен-
тов, наблюдений.
   Директор НИИ ППИ профессор  Быстров  разрешил  Элефантову  заниматься
экспериментированием вне плана, но заверил, что добьется для него отдела
специально по этой тематике. Прошло два с половиной года, отдел так и не
был создан, положение Элефантова оставалось неопределенным.
   Личная жизнь текла размеренно и спокойно, летом они всей семьей езди-
ли на море, по воскресеньям уходили в кино, зоопарк,  иногда  выбирались
за город. Привычный, устоявшийся уклад.
   Про Нежинскую Элефантов почти не вспоминал. Но однажды, случайно  уз-
нав от кого-то, что Марии предстоит удалять хронический аппендицит,  за-
волновался, поехал к ней, долго разговаривал и, стараясь  както  поддер-
жать, ободрить и успокоить, подбирал самые убедительные, неизбитые  сло-
ва. Беспокоился он и в день операции, и в последующие дни, часто звонил,
справляясь о ходе выздоровления. Неожиданно для самого себя  он  обнару-
жил, что Мария дорога ему, а проанализировав свои чувства, понял: в этой
женщине есть какая-то изюминка, которая влекла его раньше  и  не  меньше
влечет теперь.
   Через полгода, встретившись с Нежинской на улице, Элефантов  услышал,
что в НИИСАиС закончилась хоздоговорная тема, предстоит большое сокраще-
ние штатов и она подыскивает новое место. В их лаборатории как раз  отк-
рылась вакансия, так они снова стали работать вместе.
   Мария заметно изменилась за прошедшие годы.  У  нее  появилось  много
модных дорогих вещей, со вкусом подобранных и максимально подчеркивающих
достоинства фигуры. Шатенка, она перекрасилась в брюнетку, небрежно соб-
ранную на затылке косичку сменила продуманная стрижка, которая очень  ей
шла. Она стала больше следить за собой,  чаще  смотрелась  в  зеркальце,
тщательно поддерживая незаметные штрихи умело используемой косметики.
   Из серенькой неприметной девчонки с чарующими глазами  она  преврати-
лась в броскую, яркую, красивую женщину. Соответственно изменилось и по-
ведение. Окружающие мужчины наперебой предлагали свои  услуги,  и  Мария
охотно позволяла подавать ей пальто, мыть чайную посуду, выполнять  мел-
кие поручения. Она привыкла ограничиваться указаниями, и теперь казалось
совершенно невероятным, что когда-то она сама карабкалась на  подоконник
и закрывала фрамугу.
   Особое усердие в оказании Нежинской всевозможных услуг проявлял  Валя
Спиридонов - холостяк, среднего роста,  с  большой  плешью  и  несколько
одутловатым лицом. Работал он недавно и с первого взгляда Марии не  пон-
равился.
   - Неопрятный субъект, - поморщилась она. - Даже запах от него  непри-
ятный...
   Спиридонов оказался покладистым малым, добросовестно  выполнял  зада-
ния, прекрасно чертил. Но цвет лица, глаз  и  перегарный  дух  по  утрам
красноречиво свидетельствовали, что он тихо  спивается.  Парень  он  был
неглупый и специалист хороший, его жалели, Элефантов предлагал даже  оп-
ределить к знакомому наркологу на лечение, но Спиридонов отделывался шу-
точками и дурацкими придуманными алкоголиками присказками типа  "кто  не
курит и не пьет, тот здоровеньким умрет".
   - Я могу бросить в любой момент, - объяснял он. - Но не хочу.  Зачем?
Это маленькая радость, скрашивающая неустроенный быт.
   Жил он один в коммунальной квартире, почти всю зарплату  пропивал  и,
чтобы сводить концы с концами, брался ремонтировать приемники,  магнито-
фоны, чертил студентам курсовые и дипломные проекты.
   Как и все пьяницы, Спиридонов считал, что выпивка ничем ему не мешает
и ее  вполне  можно  совмещать  с  профессиональным  совершенствованием.
Действительно, он еще продолжал  следить  за  литературой,  мог  принять
участие в теоретической дискуссии, бегло читал незнакомые стихи. Но Эле-
фантов видел - он опирается на старую базу, вновь получаемые знания, как
взбадривающие инъекции, поддерживают приемлемый уровень, однако  качест-
венного роста не дают - верный признак того, что скоро начнется  медлен-
ный, но неотвратимый путь вниз. Это было особенно наглядно, когда у Спи-
ридонова начинали дрожать руки и он не мог становиться к кульману. Спра-
ведливости ради надо отметить, что такое случалось нечасто.
   Знакомые Спиридонова делились на две контрастные группы: те, с кем он
учился или работал, и те, с которыми проводил досуг. Последняя категория
включала преимущественно темных личностей: барыг, фарцовщиков, спекулян-
тов. Через них он мог доставать "дефицит"  -  джинсы,  батники,  гольфы,
иностранные сигареты.
   Фирменные шмотки оказались тем звеном, в котором неожиданно  пересек-
лись интересы Спиридонова и Нежинской. Несколько раз он помог Марии раз-
добыть, хотя и с переплатой втридорога, интересующий ее товар, у них по-
явились общие темы для разговоров, общие дела.
   По случайному стечению обстоятельств Спиридонова и Нежинскую одновре-
менно командировали на курсы усовершенствования, после возвращения с ко-
торых они и вовсе подружились. Валя стал вхож к ней в дом, иногда  выпи-
вал с Нежинским, за что Мария устраивала ему выволочки. Спиридонов  сно-
сил их стоически, ничуть не обижаясь. Он вообще был бесхарактерным чело-
веком, хотя многими эта черта воспринималась как покладистость и  добро-
душие.
   Эле фантов не любил безвольных людей, которые стремятся быть хорошими
для всех, а потому  ненадежны,  вольно  или  невольно  попустительствуют
несправедливости, злу и жестокости и чаще всего становятся  двурушниками
и ренегатами. Когда Спиридонов, откровенничая о своих пьяных  похождени-
ях, грязно отзывался о женщинах, а через несколько минут, с приходом Ма-
рии, резко менялся и начинал  источать  елейные  комплименты,  Элефантов
убеждался в правильности своего отношения к нему. И хотя тот  общался  с
далеко не лучшей частью прекрасной половины человеческого рода, это  ни-
чего не меняло. Нельзя быть одновременно джентльменом и подонком. Истин-
ное лицо  определяется  по  нижнему  уровню  шквалы  допустимости  слов,
действий и поступков. Потому подонок может носить маску джентльмена,  но
не наоборот.
   Мария не могла не понимать всего этого, и Элефантова  очень  удивляла
ее дружба со Спирей, как запанибрата называли Валю в институте. Присмот-
релась? Принюхалась? Да и он стал больше следить за собой - каждый  день
брился, чистил обувь, чаще менял рубашки... И все равно, странно...  Они
стали работать в паре, зачастили на "Прибор", проводя там гораздо больше
времени, чем требовалось. Однажды Элефантов, направляясь  в  библиотеку,
увидел: Мария и Валентин, прислонившись к цистерне с квасом, едят пирож-
ки, весело и понимающе глядя друг на друга и оживленно беседуя. В  двад-
цати метрах от дома Спири. Элефантову стало  неприятно.  А  как-то  раз,
когда они вернулись "с объекта", Элефантов заметил на обычно бледных ще-
ках Марии румянец и обмер: он-то хорошо знал, после чего лицо  Нежинской
розовеет.
   Да нет, чушь, не может быть! Она никогда не опустится  до  этого!  Ну
Астахов - понятно, ну кто-нибудь другой, только не Спиря... В конце кон-
цов, долгое отсутствие ничего не означает - могли  просто-напросто  схо-
дить в кино или болтаться по городу, заходить в магазины и случайно ока-
зались возле квартиры Спиридонова... Да и румянец - мало ли от  чего  он
появился...
   Неожиданно Мария оставила мужа. На вопрос Элефантова ответила, что не
испытывает к нему чувств, а жить с нелюбимым человеком не  хочет.  Такое
объяснение вызвало уважение к мужеству и принципиальности молодой женщи-
ны, которая предпочла одиночество с ребенком на руках внешне благополуч-
ному браку без любви. Решиться на это, несомненно, могла не каждая.
   Нежинский сильно переживал, изо всех сил пытался сохранить семью,  но
Мария была непреклонна. Через все  неприятности  процедуры  развода  она
прошла гордо, не показывая окружающим, что творится в душе.
   Элефантов восхищался ее самообладанием и искренне жалел, считая, что,
несмотря на производимое Марией впечатление независимого,  уверенного  в
себе человека, на самом деле она глубоко несчастна  и  остро  переживает
личную трагедию. Он даже ощутил, что испытывает  к  ней  какие-то  новые
чувства, намекнул Марии на это и дал понять, что если  она  нуждается  в
Помощи, то вполне может на него рассчитывать. Однако Мария никак не  от-
реагировала, и самолюбивый Элефантов решил не навязываться.
   После развода Спиря стал часто бывать у Марии. Он  хорошо  изучил  ее
вкусы, привычки, черты характера, советовал коллегам, что  нужно  купить
ей ко дню рождения или женскому празднику, словом, превратился в этакого
официального друга дома. Он давал понять, что  знает  Нежинскую  гораздо
лучше других, и как-то удивил Элефантова, обмолвившись,  что  кроткая  и
добрая на вид Мария на самом деле резка, эгоистична, часто зла. Его  ос-
ведомленность касалась самых неожиданных сторон, так, например, он знал,
что Мария летом бреет ноги, а зимой этого не делает, что она любит  дра-
гоценности, хотя их и не носит, что она рациональна и практична, хотя не
производит такого впечатления.
   Подобная компетентность в вопросах сугубо личной жизни Нежинской мог-
ла свидетельствовать только об одном, но Элефантов  по-прежнему  считал,
что Спиря недостоин Марии и она никогда не снизойдет до него. К тому  же
мужчина не станет рассказывать о своей любовнице того,  что  рассказывал
Спиря о Марии. Значит, все объясняется очень просто: Валентин часто  бы-
вает у Нежинской, привыкнув, она держится с ним запросто, как  с  подру-
гой, и он невольно проникает в подробности ее быта.
   Такое истолкование Спириной осведомленности успокоило Элефантова,  но
он тут же поймал себя на мысли, что раз неразрешенные вопросы взволнова-
ли его, то, значит, Мария ему небезразлична. И действительно, зароненная
в душу несколько лет назад искорка не погасла, она тлела все это время и
сейчас начинала разгораться...
   Его тянуло к Марии все сильнее и сильнее, но влечение это было совсем
иным, чем раньше, хотя разобраться, в чем же состоит новизна,  Элефантов
пока не мог. Он пригласил ее в кино, и она пошла. Но, когда он попытался
ее обнять, убрала руку:
   - Не надо. Ни к чему.
   После сеанса Элефантов попросился в гости, "на чашку кофе". Мария от-
казала:
   - Проводить себя немного я разрешу, но потом пойдешь домой.
   Проявлять настойчивость и другие качества "настоящего жокея"  Элефан-
тов не стал, тем более что на самом деле не обладал ими, а то новое, что
появилось в его отношении  к  Марии,  не  позволяло,  пересиливая  себя,
действовать по рецептам Орехова, как он делал три года назад.
   Вскоре у Марии настал день рождения, она  пригласила  сотрудников,  и
Элефантов первый раз оказался у нее дома. Почему-то он  не  считал,  что
Нежинская может быть хорошей хозяйкой, поэтому чистота и уют в квартире,
вкусный, красиво сервированный стол его приятно удивили.
   Но еще больше удивили новые ощущения: он не сводил глаз с оживленного
лица Марии, любовался ее проворными руками, каждым  грациозным  движени-
ем... Вдруг он почувствовал, что больше всего на свете ему сейчас хочет-
ся сесть на пол возле ее кресла, обнять тонкие ноги и положить голову на
трогательно худенькие колени.
   Он предложил длинный, экспромтом придуманный тост об  особой  женской
прелести именинницы, выделяющей ее так же, как тонкий аромат роз отлича-
ет их от других цветов, а изыск шампанского - от прочих вин.  Он  был  в
ударе и говорил искренне, поэтому тост получился хорошим, и Мария,  сме-
ясь воркующим смехом, говорила:
   - Спасибо, большое спасибо, я просто таю...
   И было видно, что ей действительно приятно. А он, как музыку,  слушая
ее смех и слова, думал, что был глупым слепцом и не смог в свое время по
достоинству оценить эту замечательную женщину и отнестись к ней так, как
она заслуживает. И если бы она согласилась начать все сначала, то не бы-
ла бы разочарована.
   Элефантов пригласил Марию танцевать, наговорил кучу  комплиментов  и,
стараясь, чтобы голос звучал естественно и спокойно, как бы между прочим
спросил:
   - Можно я останусь, помогу помыть посуду? Мария, не  переставая  улы-
баться, отрицательно покачала головой.
   "Черт побери, собирался же не навязываться!" - с досадой подумал Эле-
фантов, который не любил просить и болезненно переносил отказы.
   Когда наступило время расходиться, Спиридонов вспомнил о каком-то не-
отложном деле, заспешил, выйдя на улицу, суетливо распрощался и  вскочил
в такси.
   Элефантов тоже остановил машину и, помахав остающимся рукой, подумал:
отъезд на виду у всех - лучший способ отвести возможные подозрения, если
собираешься вернуться. Не надо даже придумывать срочную встречу,  пороть
горячку и демонстративно уезжать первым. Это уже переигрывание,  дешевый
водевиль. Неужели все-таки его подозрения верны? Или  опять  совпадение?
Но какие дела могут быть у этого пьяницы в одиннадцать часов ночи?
   Очень хотелось вернуться, но Мария, к сожалению, его не  ждет.  Можно
оказаться в положении третьего лишнего либо  распоясавшегося  наглеца  -
любой вариант унизителен до крайности... Разве что посидеть на  скамейке
у подъезда, посмотреть, появится ли там Спиря... Все  сразу  станет  яс-
ным... Ну и что? Уйти как оплеванному не менее унизительно... Нет, чушь,
чушь! Спирька поехал "добавить" к дружкам такого же пошиба, а Мария  вы-
моет посуду, уберет в квартире и ляжет спать. Одна.  Нельзя  быть  таким
мнительным!
   Червячок новых ощущений в душе не давал Элефантову покоя. Преодолевая
гордость, он еще несколько раз пытался восстановить отношения с  Марией,
но безуспешно.
   "Хватит! - решил он. - Нет так нет? Недоставало еще страдать по  юбке
на старости лет! Не мальчишка!"
   Он зажал в кулак мучающий его огонек, перетерпел боль и подумал,  что
все кончилось.
   Как-то, танцуя на вечеринке у друзей, Галина Элефантова потеряла  се-
режку, а Сергей наступил на нее. Жена огорчилась, и на следующий день он
понес смятый кусочек металла в  ювелирную  мастерскую.  Приемщик  -  ма-
ленький, лысый, с моноклем в глазнице, придирчиво,  как  воробей  зерно,
осматривал каждую вещь, и очередь продвигалась медленно. Элефантов  гла-
зел по сторонам и вдруг заметил у окошка знакомую фигуру. Астахов  полу-
чал изящный, тонкой работы золотой браслет. "Наверное, у жены день  рож-
дения, вот Петр Васильевич и расстарался с подарком. Сразу видно - хоро-
ший семьянин!" Последняя мысль была насквозь пропитана сарказмом.
   А через несколько дней Элефантов увидел знакомый браслет на узком за-
пястье Нежинской.
   Его как током ударило! За прошедшие несколько лег Астахов ни разу  не
подходил к Марии, не звонил, и он думал, что  между  ними  все  кончено.
Оказывается - нет... Память тут  же  услужливо  преподнесла  полузабытый
факт: год назад Нежинская попросила его дать какие-нибудь материалы  для
дипломных проектов двум заочникам института связи.  Элефантов  не  любил
подобных вещей, считая, что каждый должен добиваться поставленных  целей
своим трудом, но желание Марии было для него законом, он только вскользь
поинтересовался, откуда она знает своих протеже,  и  Нежинская  ответила
как-то невразумительно. Теперь все стало ясно: парни работали на "Прибо-
ре", в непосредственном подчинении Астахова, а тот  всегда  хлопотал  за
своих сотрудников и однажды уже обращался к  нему  с  аналогичным  хода-
тайством.
   Просить второй раз ему, очевидно, было неудобно... Сергей представил,
как где-нибудь в чужой квартире Астахов спросил у Марий: "Ты  не  можешь
поговорить с этим Элефантовым, чтобы он помог моим ребятам?" И  как  она
уверенно ответила: "Конечно. Он все сделает".
   Ему стало обидно. Значит, связь между ними продолжалась все  эти  го-
ды... Банальная интрижка не просуществует столько времени, да и  дорогих
подарков при ней не делают... Любовь?
   Элефантов впал в меланхолию. Задушенный, как он думал,  огонек  снова
вспыхнул, и поделать с ним он ничего не мог. А тут еще Астахов вновь на-
чал звонить Марии, договаривался с ней о встречах, она  охотно  соглаша-
лась, и в ее голосе проскальзывали новые, не слышанные Элефантовым ранее
интонации.
   Когда после очередного звонка Мария засобиралась "в библиотеку", Эле-
фантов, стараясь, чтобы голос звучал достаточно бодро, через силу  пошу-
тил: "Только особенно долго там не задерживайся".
   - В библиотеке? - с чуть заметной улыбкой переспросила Нежинская.
   - Перестань! Я же знаю, куда ты идешь...
   - Знать ты ничего не можешь! - резко бросила она. - Ты можешь  только
догадываться!
   "Странная логика, - думал мучимый ревностью Элефантов.  -  Воплощение
принципа "не пойман - не вор"... А чем  отличается  знание  от  догадки?
Только степенью достоверности. Если она достаточно высока, даже в  науке
факт считается условно доказанным. А в таких делах тем более... Ведь тут
стопроцентного знания, которое дают личные наблюдения и эксперименты, не
достигнешь...
   Но я-то хорош! Каков глупец! Подозревал Спирьку - несчастного  пьяни-
цу. А секрет в другом... Конечн