рамывающий боксер потерял интерес к продолжению схватки  и  попы-
тался дотянуться до Котова с дальней дистанции, однако получил короткий,
но очень болезненный тычок в грудину, после чего ушел в глухую защиту.
   Он был бы рад прекратить бой, но не знал, как это сделать, потому что
Котов превратился в механическую статую, и его  неодушевленная  целеуст-
ремленность вызывала страх.
   - Ну, все, хватит...
   Котов подпрыгнул, обозначил толчок в грудь, одновременно с  приземле-
нием выбросил раскрытую ладонь в лицо, ошеломленный крепыш потерял  ори-
ентировку и получил основанием кулака за ухо, после чего, как оглушенный
бык, повалился на колени.
   Котов поклонился, лицо стало живым, он улыбнулся ученикам.
   - Главное - работать хладнокровно. Руки и ноги действуют сами по  се-
бе, бой контролируется внешним взглядом, со стороны. Дайте ему нашатыря.
   В это время в зал вошел Колпаков. Он посмотрел на бледного, с заткну-
тыми окровавленной ватой ноздрями Никодимуса и беспомощно трясущего  го-
ловой боксера, недобро взглянул на Котова, обвел взглядом остальных.
   - Отправить пострадавших в травмпункт!
   - Да ничего, я в норме, - слабо улыбаясь, проговорил Никодимус.
   - Вижу. Перелом носа и сотрясение мозга. Если это у вас норма...
   Недавних партнеров повели в машину. Колпаков построил группу.
   - С этого дня секция распущена. Котов дисквалифицирован  как  тренер,
проводить занятия ему запрещено. Разойдитесь!
   Затем подозвал Котова, протянул руку.
   - Ключ от зала!
   Тот ошеломленно протянул ключ.
   - Круто берешь... Подумаешь, один другому нос разбил...
   - Видел, все видел!
   - Подумаешь, поучил слегка...
   - Подумаешь, сломал руку, подумаешь, устроили драку, подумаешь, прев-
ратили спорт в кормушку, подумаешь, через косметичек устраиваем себе за-
лы... Все, хватит!
   - Раскомандовался! Ну и что дальше?
   - А то! Теперь тренировать имеют право только те, у кого есть  квали-
фикационное удостоверение. Остальных - вон из залов, вон  из  соревнова-
ний, разряды "диким" тоже присваиваться не будут!
   Котов ошарашенно замолчал, заметно растерявшись. В следующую  секунду
он сам это понял и озлился - на себя за то, что потерял лицо, и на  Кол-
пакова.
   - И мы наведем порядок, отучим драться, отобьем охоту делать  нунчаки
и тому подобные штучки, выбросим из секций контактное  карате,  заставим
соблюдать правила!
   - Черта с два! Поздно! Джинн выпущен из  бутылки,  к  этому,  кстати,
приложил руку и ты со своими друзьями, а загнать его обратно не в  вашей
власти! - Котов вызывающе оскалился. - Нужны мне,  Слямину  и  остальным
твои разряды! Или места для тренировок не найдем? Раньше  находили,  сам
небось помнишь! А тренировать не запретишь...
   Он со сладостной злостью покачал ладонью.
   - ...Никак не запретишь, хоть лопни. Руки же ты мне не свяжешь? И  не
оштрафуешь - нет такого закона! Хочу - в футбол с ребятами гоняю, хочу -
карате занимаюсь. Вот так-то!
   - Слушай, Петька, а кем у тебя мать работает? Отец, я помню, востоко-
вед, сейчас, наверное, уже профессор, а мать?
   Котов недоуменно запнулся.
   - Ты что, того? При чем одно и другое?
   - Сейчас узнаешь. Так кем?
   - В управлении бытового обслуживания, замначальника. И что с того?
   - Сходится, - усмехнулся Колпаков. - Пусть передает привет Зверевой -
есть у нее такая подчиненная. Она вполне может выхлопотать для тебя зал,
да что зал - целую школу... где-нибудь на Окинаве. Или монастырь на  Ти-
бете. Представляешь: монастырь имени Петра Котова! Звучит? Только помни.
- Усмешка стала еще язвительней. - Пусть не хлопочет через Габаева, ина-
че дело обречено на провал! Габаев нынче на Окинаве не котируется.
   Колпаков отсутствовал чуть больше месяца, но, когда пришел  в  инсти-
тут, показалось, что не был здесь давным-давно. Потому что не вспомнил -
центр тяжести интересов переместился в другую сферу.
   За это время прошла зональная научно-практическая конференция, на ко-
торой он должен был выступить с докладом - упущена возможность апробиро-
вать результаты части разработок. Жаль.  Но  нельзя  одновременно  нахо-
диться в двух местах.
   - Как съездил? - поинтересовался Гончаров. - Все испытания  выдержал,
экзамены сдал? Так я и думал. - Похоже, шеф был  не  в  духе.  -  Только
нельзя одновременно заниматься разными делами. Одинаково успешно, имеет-
ся в виду. У тебя же достижения отмечаются только на спортивном поприще.
   Гончаров действительно недоволен. Незапланированная отлучка Колпакова
поставила кафедру в сложное положение, заведующий должен  был  выполнять
ассистентскую работу - проводить практикумы: других специалистов по  уз-
кой специальности не имелось.
   - Представленная статья требует доработки - мал эмпирический  матери-
ал, выводы поверхностны. Редакция "Вестника" тоже вернула твою статью  -
аналогичные недостатки! Даже в студенческие годы ты не допускал подобных
ошибок! - Гончаров отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столу.  -
Я уже говорил с тобой на эту тему. Ты изменился, стал другим.  Отчужден-
ным, что ли... Раньше мы часто общались, к Дронову ты заходил  пять  раз
на день. Сейчас впечатление такое, что тебе никто не нужен.
   "А ведь верно, - подумал Колпаков. - Нити, связывавшие с окружающими,
ослабели, перезамкнулись на самого себя. Плохо?  Повышение  жизнеспособ-
ности объекта обеспечивает его автономность - что же здесь плохого?"
   - Ты даже сейчас уходишь куда-то, отключаешься, сразу заметно - глаза
становятся стеклянными. И вообще отгородился от мира стеной самосозерца-
ния...
   "Все-таки шеф дьявольски наблюдателен".
   - ...Как твои монахи.
   - Да при чем здесь...
   - Кстати, кто их кормил? Если восемнадцать часов  в  сутки  созерцать
пуп, когда работать? Или на это есть монастырские крестьяне?
   Раньше, когда Колпаков, пытаясь заинтересовать товарища, излагал пос-
тулаты Системы, между ними вспыхивали ожесточенные споры, и в дальнейшем
Гончаров не упускал возможности при каждом удобном случае обрушиться  на
использованные им аргументы.
   - Разделение людей на две категории: высших и  низших!  Одни  думают,
развивают свой мозг и исследуют других - тех, кто убирает  навоз,  рубит
дрова, готовит пищу.
   Очевидно, Дронов пересказал его ответ на кандидатском экзамене.
   - Ты, безусловно, относишь себя к посвященным, так,  может,  заведешь
служку: чтобы писал за тебя статьи? Только пусть делает это качественно!
   Колпаков едва не вспылил, и неизвестно, чем бы кончился разговор, ес-
ли бы в кабинет не зашел Писаревский.
   - Вы заняты, Вениамин Борисович? У меня небольшое поручение от  мест-
кома, ну да ладно, зайду попозже.
   Он подождал Колпакова под дверью, любезно поздоровался, оттеснил мяг-
ким животом за угол.
   - Кто старое помянет... Погорячились, понервничали... Забыто и  похо-
ронено! Что это за обращение? - Картинный жест в сторону кабинета завка-
федрой. - Я все слышал и негодовал. Есть же предел неблагодарности, чер-
ной неблагодарности, о которой я предостерегал вас - неискушенного моло-
дого человека! И этот предел перейден. - Писаревский тяжело, возбужденно
дышал, глаза светились горячечным блеском. - Вы удивлены таким отношени-
ем вчерашних друзей? Чистота и наивность. - Он снисходительно улыбнулся.
- Да ничего удивительного! Вас хотят  убрать  как  ненужного  свидетеля.
Мавр сделал свое дело, мавра можно удалить! Не выйдет!
   Писаревский сделал серьезное лицо и погрозил кулаком  невидимым  вра-
гам.
   - Мы будем за вас бороться.
   - Кто это "мы"?
   Толстяк умильно улыбнулся.
   - Неужели не понятно? Ваши настоящие друзья! Поддержка обеспечена!  -
Он понизил голос. - Не надо громких слов, перейдем к  делу.  Забраковали
ваши статьи? Ха-ха! Возможно, они и далеки от совершенства,  не  обижай-
тесь, я человек прямой, но, конечно, не ниже того уровня,  который  гос-
подствует в институте! Вы на голову выше остепененных  бездарностей,  им
это и не нравится, да, именно так! Короче, дайте мне ваши  материалы,  и
они в ближайшее время увидят свет!
   Статьи действительно были слабыми. Но ведь печатают и худшие! Это  не
оправдание. Переделать? Дополнительные измерения,  обработка  полученных
данных, оформление - уйдет уйма времени. И потом,  при  всей  одиозности
фигуры Писаревского он во многом прав, на фоне общего  уровня...  Согла-
ситься? Почему бы и нет? Глупо валандаться с  проблемой,  которую  можно
решить одним махом!
   - Две статьи - в институтский сборник и  в  "Вестник",  по  пол-листа
каждая.
   - Нет проблем!
   Писаревский задышал еще чаще, долго тискал пластилиновыми руками  же-
лезную ладонь Колпакова и убеждал в могуществе и доброжелательности  но-
вых друзей, сулящих ему неисчислимые выгоды -  и  преимущества  в  самом
ближайшем будущем.
   А Колпаков думал, что, пожалуй, впервые столь явно воплотил  в  жизнь
принцип, которым исподволь руководствовался уже много лет, хотя не всег-
да отдавал себе в этом отчет. Система  требует  убежденности  на  уровне
подсознания, только тогда действия молниеносны и максимально эффективны.
Очевидно, он достиг такого состояния.
   На следующий день его отыскал Габаев.
   - У меня все готово!
   Он вытащил из портфеля  десяток  красиво  оформленных,  переплетенных
инструкций мастера Масатоши Накаяма.
   - Продаю по десять рублей - из рук вырывают. Все  расходы  окупились!
Кстати, тебе за перевод коечто причитается.
   Он полез в карман. Колпаков растерялся.
   Подрабатывать черчением не вышло - нудная, тяжелая работа, выкраивать
из зарплаты не удавалось, а новая жизнь  требовала  расходов.  Но  взять
деньги у Гришки...
   Он озлился и вспомнил обиду.
   - Что же ты, приятель, выполняешь чужие просьбы моими руками, а запи-
сываешь их на свой счет?
   Гришка сразу понял, но всерьез упрека не принял.
   - Ты же не спрашивал, чья просьба. Сегодня ты  человеку  помог  через
меня, завтра - я тебе через него. Чего нам делить?
   Габаев помедлил, на лице отразилось раздумье, и вынул руку из  карма-
на.
   - Два сенсея на весь город! Разгоним всех самозванцев и вдвоем  будем
определять развитие карате! И сами не останемся  внакладе!  Делюсь  опы-
том... - Гришка достал из портфеля картонную коробку, раскрыл. - Смотри!
   Библиотечные карточки, на таких Колпаков делал выписки при  работе  с
литературой. Только у него наверху шло название главы и  параграфа  дис-
сертации, а здесь...
   "Химчистка, телеателье, железная дорога, Аэрофлот..."
   - Что это?
   - Очень полезная вещь!
   Только сейчас Колпаков понял, зачем  в  придуманной  Габаевым  анкете
указывалось место работы кандидата в секцию, а для юношей -  их  родите-
лей.
   - Торгашеские штучки, с душком!
   - Зря ты так, - обиделся Габаев. - Нечего нос  задирать.  Нас  только
двое! Надо держаться друг друга, помогать... А это,  -  он  похлопал  по
картотеке, - это еще не раз пригодится. И мне, и тебе, и твоим знакомым.
   Колпаков улыбнулся.
   - Ладно, убедил.
   Гришка перевел дух и снова опустил руку в карман. Колпаков  вспомнил,
что должен ему пятьдесят рублей.
   Гришка извлек пачку десяток.
   - Гонорар за перевод. И ты мне ничего не должен.
   Он сам сунул Колпакову деньги в карман.
   - Откуда ты знаешь Звереву? - спросил Колпаков, чтобы что-то сказать.
   - А кто это? - удивился Гришка. - А-а, мадам косметичка! Заочно,  че-
рез приятельницу... Точнее, жену моего бывшего начальника, ему, бедняге,
не повезло...
   - Дружишь со старушками?
   - Посмотрел бы ты на нее! Как-нибудь познакомлю. Хочешь, прямо сегод-
ня?
   - Сегодня собираюсь с подругой поужинать в "Интуристе".
   Гришка широко разулыбался.
   - Не исключено, что мы встретимся.
   Так и получилось. Встреча произошла в Зеленом зале, хотя, похоже, это
была не случайность, а результат целеустремленных Гришкиных  поисков  по
всему ресторану. Лена, встав из-за стола, радостно приветствовала  спут-
ницу Габаева, они расцеловались. Гришка торжественно  представил:  Клав-
дия; посмотрел многозначительно, мол, что я тебе говорил?
   Клавдия прекрасно выглядела, в десяти шагах ей  ни  за  что  не  дашь
больше тридцати, да и вблизи  хоть  куда:  гладкое  лицо,  ослепительная
улыбка, красивые холеные руки, и все же что-то  вызывало  желание  обра-
щаться к ней по имени-отчеству. То ли чуть увядшая кожа вокруг глаз  или
выдававшие большой жизненный опыт манеры, а может, взгляд, омолодить ко-
торый невозможно никакими косметическими ухищрениями.
   Вечер катился по наезженным рельсам ресторанного времяпрепровождения,
в котором трезвый Колпаков не находил ничего веселого и интересного.
   Гришка вел стол, подливал дамам коньяк,  лихо  опрокидывал  рюмку  за
рюмкой, толковал про двух сенсеев, женщины, глядя на него, допытывались,
почему не пьет второй сенсей. Колпаков не мог вразумительно  ответить  и
скованно молчал.
   С Гришкой все время кто-то здоровался. Клавдия и Лена тоже  встречали
знакомых, неожиданно откуда-то появился Кулаков с обязательными бутылка-
ми шампанского. Геннадий чувствовал себя сиротой.
   Люди, с которыми он привык общаться, не ходили в рестораны, не  знали
затейливых тостов, не умели посылать коньяк  на  соседние  столики.  Что
сейчас делают Дронов, Гончаров, чем заняты Колодин, Зимин, Окладов?  Си-
дят, уставясь в книги, таблицы, что-то пишут, может, отдыхают с книжкой,
телевизор никто из них не смотрит и спиртным не балуется.
   Такие занятия наверняка покажутся скучными Габаеву, Клавдии, да и Ле-
не, пожалуй... А Колпакову скучно здесь, и тем не менее он сидит, делан-
но улыбается, танцует с Леной, а когда ее приглашает Гришка - с  Клавди-
ей, чувствуя под скользкой тканью дорогого платья упругое тело  и  чужой
аромат духов, поддерживает пустые разговоры,  согласно  кивает,  отдавая
дань ненужному застольному этикету.
   - Не хмурься, шеф, все будет тип-топ! Нас всего двое!
   - Высокие черные на шпильке...
   - Дороговато, впрочем, на чеки во столько же обойдется...
   - Скоро соревнования, мы договоримся, кого  выпустить,  кого  придер-
жать...
   - Авторитетный человек, руководитель, квартира, дача, а его один наг-
лец подсидел, он и помер от инфаркта...
   - Точно моя история!
   - Что с тобой, Генчик? На тебе лица нет!
   В глазах Лены полыхнула тревога.
   - Жарко... О чем беседуете?
   - Да у Зверевой двадцать лет назад с выгодным замужеством не  выгоре-
ло.
   - А-а. Нашли что вспоминать!
   Подружки по салону мадам Зверевой продолжали щебетать -  весело,  не-
посредственно, как девчонки-десятиклассницы.
   Колпакову на миг показалось, что его подозрения насчет возраста Клав-
дии неосновательны. Ну, постарше их на пять-шесть лет...
   - Помню, перед войной у меня было платьице из голубого маркизета...
   Видно, Габаев наступил ей на ногу. Клавдия осеклась и покраснела.
   - Сколько же ей? - наклонился к Гришке.
   - Не поверишь, - недовольно буркнул тот.
   - Почему?
   - Столько не живут!
   Чтобы разрядить обстановку. Колпаков повел Лену танцевать. Следом по-
тащила Гришку оплошавшая Клавдия. Она старалась: кружилась вокруг  парт-
нера, подняв вверх руки  и  гибко  извиваясь  всем  телом,  приближалась
вплотную, будто собиралась ужалить, и  отскакивала,  словно  испугавшись
чего-то.
   - Не скажешь, что ей сорок девять?
   - Сколько?!
   - Гимнастика, бег, моржевание. А главное  -  спокойная,  обеспеченная
жизнь, отсутствие неприятных эмоций. Ну и, конечно, дружба со Зверевой.
   - С ума сойти!
   Мать была на год моложе. Геннадий попытался представить ее в рестора-
не отплясывающей с парнем, годящимся в сыновья. Абсурд!
   - Да нет, не может быть!
   - Женщину старит быт, домашнее хозяйство, заботы...
   Как-то раз Колпаков привел Лену домой. Матери она не понравилась: на-
рядная кукла, финтифлюшка. Очевидно, впечатление было взаимным,  хотя  у
Лены хватило здравого смысла об этом не говорить. Но условия, в  которых
жили Колпаковы, произвели угнетающее впечатление, скрывать  которое  она
не посчитала нужным. Сейчас в ее словах Колпаков различал подтекст,  от-
носящийся к тому визиту, но нацеленный явно в будущее.
   - Как бы выглядела Клавка, если бы всю жизнь тянула лямку  -  работа,
семья, рынок, магазины? То-то! Но у нее хватает ума устраиваться...
   - За счет кого? - сдерживаясь, спросил Колпаков. Накатывала  одна  из
тех волн раздражения, которые иногда вызывала у него Лена.
   Она сама никогда ничего не замечала или делала вид, что не  замечает,
а может, ей было безразлично.
   - За счет себя. Красивая, развитая, со вкусом. Такие женщины  нарасх-
ват. - Лена посмотрела ему прямо в глаза. -  Она  же  вольна  устраивать
судьбу по своему усмотрению? Первый муж - отставной  генерал,  второй  -
коммерсант, деловик, его быстро посадили, но любимой  женушке  он  много
всякого оставил. Потом холостяковала при влиятельных друзьях...  Ни  де-
тей, ни плетей...
   - Завидуешь?
   Человек, достаточно знающий Геннадия, уловил бы в его голосе недобрый
оттенок.
   - Пусть она завидует! Ей, считай, пятьдесят, мне  вдвое  меньше!  На-
верстаю свое...
   Терпение лопнуло. Колпаков прервал танец и под руку повел партнершу к
выходу. Короткий разговор, чтобы не привлекать досужего внимания, и все!
К черту. Кукла, она кукла и есть.
   В холле стояли уютные кожаные диваны, мягкие  кресла,  между  ними  -
блестящие пепельницы на длинных ножках. Лена думала, что они идут в  ку-
рительную, и продолжала непринужденно болтать, не подозревая, что должно
произойти через несколько минут.
   - И вообще Клавкина звезда закатывается. Загарпунила солидного бобра,
важная шишка, чуть ли не ректор какого-то института, профессор -  точно;
все уже на мази, и сам неплохой дяденька, познакомила, Иван Фомич...
   Воздух, набранный для резких безжалостных слов, вышел жалким  сипени-
ем. Колпаков повалился в кресло. Так оседает потерявший форму ватный ма-
некен, когда его отстегивают от шведской стенки после тренировки.
   "Тени убиенных им появлялись неожиданно среди веселого пира  -  Сегун
утрачивал величие и гордость осанки, члены  его  наливались  свинцом,  а
мертвенная бледность стирала краски жизни с властного лица..."
   Память часто преподносила подходящие случаю отрывки из  давно  прочи-
танных книг, иногда Колпаков цитировал  их  к  месту,  вызывая  всеобщее
одобрение.
   Неужели это рок  и  тягостные  воспоминания  будут  преследовать  всю
жизнь?
   - ...Представляешь? - выплыл из тумана голос Лены. -  Не  иначе  знак
судьбы: все, милая, хватит! Точь-в-точь как у Зверевой... Ну дай же  си-
гарету!
   Он механически извлек пачку, раскрыл, щелкнул зажигалкой.  Ее  школа.
Женщине неудобно самой доставать сигареты, закуривать - приличней, когда
угощает кавалер.
   Какое право он имеет ее осуждать! И за что?
   - Тебе опять нехорошо? Да что с тобой происходит?
   - Перетренировался.
   - Бедный, - не обращая внимания на окружающих, Лена погладила его  по
щеке. - Не стоит этим злоупотреблять. Ты ведь и так на  вершине.  -  Она
что-то вспомнила, и озабоченность  мгновенно  уступила  место  радостной
улыбке. - Зверева через Клаву пыталась что-то решить с Габаевым - беспо-
лезно. Оказалось - ты против. Вот и стало ясно, кто на первом месте, кто
на втором. Она у себя в блокноте исправила... И ко мне с просьбочкой...
   - Пора с этим кончать, - вяло сказал Колпаков. Ему еще было не по се-
бе, но понемногу он приходил в норму. Что ни говори, а Лена  действовала
успокаивающе.
   - Правильно, - неожиданно согласилась Лена. - Я ответила примерно так
же. Дескать, он перестал выполнять просьбы. А мадам: да, и на  трениров-
ках зверствует, ребят гоняет. Но уважительно так... Мол, настоящий  сен-
сей!
   - Господи, Ленка, какие это все глупости! - Колпаков взял ее за руку.
- Давай уйдем отсюда!
   Ему не хотелось возвращаться в зал. Спертый воздух, пьяные лица,  са-
модовольный Гришка, призрак Ивана Фомича рядом с упакованной в  оболочку
молодой красавицы Клавдией... Сейчас съевшая зубы на  мужчинах  све