ами с жареной картошкой, ветчиной, салатами  и
соками. Глисты у него, что ли?
   - В самолете все чисто, у вас будет талон в  двадцать  пятый  ряд,  место
"А", у окна. Рядом два места свободных, рейс полупустой.  На  месте  "Е",  у
противоположного окна, - частный  охранник,  агентство  "Лотос",  несудимый.
Таможенный проход номер два, пограничный - номер четыре.
   - А где Лена?  -  поинтересовался  Макс.  Он  вдруг  вспомнил  обведенный
красной каймой сока рот девушки. Сейчас эта  картина  показалась  ему  очень
сексуальной.
   - Она здесь больше не  работает,  -  пробурчал  Вадим,  запуская  зубы  в
слезящийся ломоть ветчины. - Срезалась. Теперь у нее другая линия.
   Макс не стал уточнять. Но, глядя на набивающего рот парня, он все  же  не
удержался от вопроса:
   - Почему ты всегда ешь? И в прошлый раз, и сейчас! Разве в  другое  время
тебя не кормят?
   - Не в этом дело, - добросовестно объяснил Вадим, не переставая жевать. -
Просто когда я провожаю агента, то могу с ним пообедать, на  это  выделяются
деньги по графе "оперативные расходы". А в другое время я должен питаться за
свой счет. Глупо тратить свои, если можно сэкономить, правда? Вот и стараюсь
налопаться на весь день...
   - А если пообедаешь без меня, но вроде со мной?
   - Что вы! -  нахмурился  Вадим.  -  Нас  проверяют.  Буфетчица  ведь  все
видит...
   - Тяжелая у тебя работа, - посочувствовал Макс.
   - Ничего, терпеть можно...
   Когда самолет набрал высоту и стюардесса разносила напитки, Макс, изменив
своим привычкам, взял чинзано с крекерами.  Через  проход  сидел  тот  самый
несудимый частный  охранник  из  агентства  "Лотос".  Здоровенный  "браток",
надевший вместо привычных "адидаса" и голдовой  цепуры  модный  серо-зеленый
костюм в мелкую клетку. Но бритая голова и специфическое выражение  лица  не
позволили ему окончательно перевоплотиться. Он пил водку.
   Веретнев и Савченко уже два дня в Лондоне, вчера вечером наша резидентура
в  условленном  месте  "сняла"  их  знак  о   благополучном   прибытии.   По
официальному  заданию,  в  их  задачу  входит  контроль  за   передвижениями
Джонсона, его связями, обстановкой вокруг, подбор наиболее удачного  времени
и места для начала контакта. Параллельно они должны найти  старый  тайник  и
установить местонахождение мистера  Арчибальда  Кертиса.  Причем  посольская
резидентура не должна заподозрить ни  малейшего  отклонения  от  официальной
программы.  А  английская  контрразведка  вообще  не  должна  узнать  о   их
существовании.
   Макс отпил из бокала. Вязкий гул  двигателей  постепенно  наполнял  ушные
раковины, вдавливая барабанные перепонки, - глоток прохладного вермута здесь
приходился очень  кстати.  В  салоне  почти  не  слышно  разговоров,  многих
пассажиров сморил сон. Высота десять тысяч метров, спинка  сиденья  откинута
назад, пассивное движение со скоростью восемьсот километров в  час.  Впервые
за много дней никуда не надо спешить.
   Еще  глоточек.  Еще.  Бокал  опустел.  Жалко,  нет  наполненной   плоской
фляжки... Без нее сон не приходил.  Устраиваясь  поудобней,  он  вертелся  в
кресле и, посмотрев направо, встретился взглядом с надевшим цивильную  шкуру
"братком". Глаза у того были холодными и пустыми.

   * * *
   Семнадцать ноль-ноль по Гринвичу. Вход во двор сразу за книжным магазином
на Каунтер-стрит. Мрачноватого вида арка, выложенная серым камнем. На  левой
стороне арки должна стоять пунктирная линия мелом. Три  черточки  -  значит,
все в порядке, Веретнев ждет в условленном месте через квартал отсюда. Две -
встреча переносится на завтра. А если сигнал  вообще  не  стоит,  значит,  в
Уормвуд-Скрабз прибавится обитателей...
   Макс вошел в арку.
   Линия была на месте. Три черточки! Макс перевел дух и, пройдя через двор,
вышел на параллельную улицу  через  другую  арку.  Повернул  направо,  через
пятьдесят  метров  развернулся  и  пошел  назад.  Чисто.  Он   крутился   по
подворотням сорок минут,  но  слежки  не  обнаружил  и  направился  к  месту
встречи.
   Макс приближался к угловому кафе, когда  сзади  его  окликнул  неприятный
голос с твердым акцентом:
   - Что вы здесь делаете, молодой человек?
   Макс обернулся.
   Он сто лет не слышал  Веретнева,  говорящего  по-английски.  У  обитателя
пришедшей в упадок орехово-зуевской "полуторки" поменялся не  только  голос.
Перед ним стоял  крепкий  мужчина  в  надвинутой  на  глаза  шляпе.  Широкий
разворот плеч, руки в карманах  модного  полупальто,  из-под  ворота  наружу
выглядывает мохнатый шотландский шарф. Плотные  брюки  из  мягкого  сукна  и
добротные ботинки из рыжей кожи. Трубка во рту. Сейчас Маша  не  назвала  бы
его стариком!
   - Ну что смотришь? - Веретнев  улыбался  во  весь  рот,  сжимая  мундштук
крепкими желтоватыми зубами. - Никак не признал?
   - Здешний климат на вас хорошо действует.
   Макс тоже улыбнулся и протянул руку. Слон звонко припечатал свою ладонь к
ладони Макса. У него было прекрасное настроение.
   - Потому что это климат молодости! Если бы за деньги  можно  было  купить
омолаживающий эликсир, я бы полюбил деньги!
   - Все в порядке?  -  спросил  Карданов.  Веретнев  приблизил  лицо  почти
вплотную к лицу Макса и доверительно сказал по-русски:
   - Все просто зашибись! Я снова чувствую, как играет кровь! Идем, наш друг
уже, наверное, заждался. Он  ведь  ко  всей  этой  шпионской  тягомотине  не
привык!
   До Макса донесся слабый запах спиртного.
   - Давайте на контрольный круг.
   Они разделились, обошли квартал  с  противоположных  сторон,  встретились
лицом к лицу, разминулись и снова разошлись. Этот  нехитрый  метод  позволял
проконтролировать всю обстановку вокруг и почти на  сто  процентов  позволял
выявить слежку.
   -  Да  ерунда  все  это,  Макс,  -  сказал  Веретнев,  когда  они   снова
встретились.
   - Игра в конспирацию, контрнаблюдение, крестики-нолики -  это  не  больше
чем дань прошлому. В мое время на весь  Лондон  русских  было  сорок  четыре
человека: посольство, торгпредство, Аэрофлот, Морфлот, журналисты да  четыре
дамочки, вышедшие за англичан... Несколько раз в год прибывали тургруппы  по
профсоюзной или партийной линии - абы кого тогда на Запад не пускали...  Вот
и все! Каждый на учете - и у нас, и у МИ-5...
   Алексей Иванович оглянулся на длинноногую девушку в обтягивающих  джинсах
и молодцевато сбил набекрень шляпу. Действительно, сырой  лондонский  воздух
действовал на него благотворно.
   - А сейчас... Вот мы с Володькой прогулялись тут вчера и чуть не ошалели:
наших здесь как собак нерезаных! Целый квартал заселили, мы  своими  глазами
видели.   Там   одни   русские   живут,   причем   между   собой   по-русски
разговаривают... В некоторых ювелирных магазинах  даже  ценники  на  русском
дублируются -  для  наших  богачиков.  А  сколько  по  Даунинг-стрит  совков
шастает?
   Веретнев покачал головой, втягивая воздух через потухшую трубку.
   - Я тебе вот что скажу: сейчас никакая "наружка"  за  всеми  за  ними  не
угонится.
   - Может, и так, - сказал Макс. - Только англичане почему-то не  особо  от
этого страдают. Все эти "новые русские", которые здесь околачиваются, тратят
деньги, платят налоги в английскую казну -  они  кормят  и  поят  английскую
контрразведку. А та, в свою очередь,  закупает  новейшие  станции  слежения,
радиоаппаратуру... и вербует обширную агентуру среди тех же "новых русских".
Так что совсем необязательно приставлять "хвост" к каждому туристу.
   Веретнев   промолчал.   Остановился,   попробовал   раскурить   новенькой
зипповской зажигалкой трубку - табак не занимался.  Подполковник  беззвучно,
одними губами, ругнулся по-русски и спрятал трубку в карман.
   - На старости лет к новому привыкать трудно, - буркнул Алексей  Иванович,
и Макс не понял, что именно он имеет в виду.
   - Нам сюда! - Слон направился к ресторанчику "Скоттиш Рейк", "Шотландский
распутник".
   - Однако! Вы живете на широкую ногу! - неодобрительно сказал Макс.
   - Ерунда! Я угощу вас одним блюдом - пальчики оближете! И очень дешево.
   - И выбираете не самые удачные явки...
   В дверь "Распутника" завалилась компания подвыпивших бритоголовых парней.
Затасканные джинсы, короткие кожаные куртки, тяжелые ботинки.
   - Подумаешь! Их всего четверо!
   В небольшом зале, стилизованном  под  древнее  шотландское  жилище,  было
уютно: горел камин, отбрасывая пляшущие блики на грубую каменную кладку стен
и толстые потолочные  балки,  тут  и  там  висели  жесткие  шкуры,  таращили
стеклянные  глаза  кабаньи  и  медвежьи  головы.  Грубые  деревянные  столы,
тяжелые, нарочито топорные табуретки.
   У камина дородный мужчина в пиджаке и клетчатой юбке  заунывно  играл  на
волынке. Галстук у него был в тон юбке, на уровне  причинного  места  висела
полукруглая, совершенно дамская сумочка.
   Спец в грубом, под горло, черном свитере и джинсах сидел у окна  лицом  к
двери. Перед ним стояла наполовину пустая кружка  с  пивом.  Он,  прищурясь,
рассматривал устраивающихся в противоположном углу бритоголовых и  не  сразу
заметил друзей. Но и когда заметил, особых эмоций не выразил.
   - Здравствуй, Макс, - по-русски сказал он.  -  Где  вы  шляетесь  столько
времени? Садитесь скорее, у меня уже живот сводит!
   Немедленно подошел официант - молодой парень  тоже  в  шотландской  юбке.
Между юбкой и гольфами проглядывали волосатые ноги.
   Не заглядывая в меню, Веретнев бойко сделал заказ, Макс не  понял,  какое
блюдо выбрано, но, услышав про бутылку двенадцатилетнего "Chivas regal",  не
поверил своим ушам. Еще больше удивился официант.
   - Бутылку? -  повторил  он.  Сквозь  профессиональную  обезличенность  на
остром лице проступило выражение истинного британца,  не  привыкшего,  чтобы
виски пили такими дозами.
   Веретнев развел руками.
   - Это для начала. Под хаггис приходилось выпивать и ведро!
   Официант понимающе улыбнулся, давая понять, что оценил шутку.
   - Что такое хаггис? - спросил Макс, когда официант отошел.
   - Бараний желудок, сваренный с кашей  и  требухой,  -  оживленно  пояснил
Алексей Иванович. - Я же обещал, что угощу необычным блюдом!
   - Откуда ты наизусть знаешь меню? - вмешался Спец.
   - Шесть лет я встречался здесь с агентами, - скромно сообщил Веретнев.  -
А  в  Англии  очень  ценят  стабильность:  за  какие-то  тридцать  лет  меню
измениться не может!
   И тут же перешел к делу.
   - Джонсон живет в пригороде, круг общения  крайне  ограничен,  гостей  не
принимает,  во  всяком  случае,  за  неделю  наблюдения...  По  вторникам  и
четвергам бывает в Сити, несколько  раз  посещал  министерство  финансов.  К
наблюдению привлекались посольские ребята,  им  можно  верить  процентов  на
восемьдесят. Макс хмыкнул.
   - Не очень высокая оценка бывших коллег. Слон пожал плечами.
   - Другая формация. Они привыкли,  что  бумага  все  терпит.  Ни  плотного
контроля, ни строгого спроса. Мы работали по-другому.
   - Вот как? - Карданов по возрасту мог принадлежать только к  другому,  не
умеющему работать поколению разведчиков.
   - Конечно. - Веретнев не заметил сарказма. - Этих, нынешних, не заставишь
закладывать тайник с оружием...
   - Нашли?
   -  С  большим  трудом.  Ландшафт  сильно  изменился,  думал  -  весь  лес
перекопаем. Робин-гудовский дуб помог - ему лет  пятьсот,  а  на  фоне  пяти
столетий изменения незаметны...
   - Робин-гудовский рос в другом лесу, - поправил Макс.
   - Не будь занудой. Главное  -  откопали.  Машинки  немецкие,  еще  времен
войны, ни по одной картотеке не проходят.
   Карданов осмотрелся по сторонам. Народу  прибавлялось,  волынка  заиграла
веселей, бритоголовые начали петь песни. Немолодая  пара  села  за  соседний
столик, женщина пристально рассматривала Веретнева.
   - Об этом потом, - понизив  голос,  сказал  он.  -  Кертиса  нашли?  Слон
кивнул.
   - Самое простое. Где жил - там и живет. А вот и наш красавец!
   Официант поставил на стол большой круглый поднос, на котором лежало нечто
похожее  на  зашитый  мешочек  с  рождественскими  подарками.   От   плотных
лоснящихся боков шел пар. Официант торжественно взял острый  блестящий  нож,
ритуальным движением взрезал крутой бок и тут же ловко влил в пышущее  жаром
нутро приготовленный стаканчик виски.
   -  Только   теперь   хаггис   считается   готовым   к   употреблению,   -
прокомментировал Слон.
   Через минуту блюдо было разделено на три  части,  и  голодные  разведчики
принялись за обе щеки уплетать  сдобренную  солью  и  перцем  смесь  каши  и
мелкорубленой требухи -  простую,  грубую  пищу  шотландских  пастухов.  Еду
сопровождало обильное употребление виски, которое действительно очень хорошо
шло под жирный и острый хаггис. Даже малопьющий Спец  опрокидывал  стаканчик
за стаканчиком.
   - Что с транспортом? - спросил Макс, когда первый голод был утолен.
   - Взяли напрокат "Фольксваген" с левым рулем. Во  Франции  у  фирмы  есть
представительства, можно оставить где угодно и позвонить, чтоб забрали.  Все
идет нормально, но почти все деньги истрачены.
   - Что ж...
   Макс на мгновение задумался.
   -  После  ужина  поедем  за  деньгами.  Сколько  вам  потребуется,  чтобы
добраться до места? Слон пожал плечами.
   - Полтора часа до Дувра, оттуда пара часов паромом на французскую сторону
и через всю страну на южное побережье, это около тысячи километров.
   - Вдвоем, да  по  ихним  дорогам  -  делать  нечего,  -  сказал  Спец.  -
Двенадцать часов с остановками...
   - Останавливаетесь в Ницце и ищете  нашего  друга,  -  сказал  Макс.  Ему
приходилось говорить все  громче,  потому  что  бритоголовые  орали  во  всю
глотку. - Я управлюсь с делами дня за три-четыре, максимум неделю. И прилечу
самолетом.
   Веретнев и Спец переглянулись.
   - А как же твое прикрытие?
   - Обойдется. Все равно - если что, вы ничем не  поможете.  А  попадетесь,
поддержите версию о разветвленной шпионской сети русских...
   - А если ты не явишься через неделю? - спросил Веретнев.
   - Действуйте в автономном  режиме.  Получится  -  отложите  мою  долю.  И
подбросьте кое-что Маше. Макс глянул на часы.
   - Нам пора. - Он  поднял  стаканчик  с  остатками  виски.  -  Давайте  за
удачу...
   Они чокнулись.
   Этого делать не следовало. Привычка чокаться выдает  русских  с  головой.
Бритоголовые на миг замолчали, в зале сразу установилась напряженная тишина.
Потом четыре глотки грохнули: Дойчланд, Дойчланд юбер аллес...
   Не отвлекаясь, они доели остатки хаггиса, Веретнев подозвал  официанта  и
расплатился. Когда  они  встали,  то  оказалось,  что  агрессивная  четверка
полукругом окружила столик.
   - Кто вы такие? - спросил у  Веретнева  самый  старший.  Ему  было  около
тридцати лет, он изъяснялся на простонародном наречии лондонского  дна.  Над
левым ухом синела татуировка: каска с рожками и две зигзагообразные молнии -
эмблема СС.
   Спец отстранил товарища. Глаза у него хищно блестели - последние  дни  он
явно страдал без тренажера виртуальных боев. Реальная схватка его бы  вполне
устроила.
   - Уходим, - сказал Макс и шагнул к выходу, но крепкая рука  удержала  его
за рукав.
   - Не спеши, приятель, - надменно улыбался коренастый  малый  в  клетчатой
рубахе и кожаном жилете, на котором зловеще блестел Железный крест.
   - Оставьте нас в покое! - строго сказал  Веретнев.  У  него  был  хороший
язык, и решимость главаря несколько поуменьшилась. Но тут открыл рот Спец.
   - Пошел отсюда, фашист! - с чудовищным акцентом произнес он и  тем  самым
бросил спичку в ведро с бензином.
   - Коммунистические свиньи! - рыкнул старший, в  воздухе  мелькнул  кулак,
Веретнев уклонился, а Спец поймал  волосатое  запястье,  рванул  и,  подсев,
бросил нападающего через себя. Тот тяжело грохнулся на дощатый пол, а каблук
Спеца  воткнулся  ему  в  солнечное  сплетение.  Татуированный  дернулся  и,
раскинув руки, потерял сознание.
   - Тебе конец! - заверещали дружки поверженного. Из-под  одежды  появились
велосипедная цепь, шило  и  опасная  бритва.  Окружающие  столики  мгновенно
опустели.
   Спец схватил грубо сколоченную табуретку  и,  взметнув  ее  снизу  вверх,
ударил острым углом обладателя Железного креста в промежность. Тот икнул  и,
сложившись пополам, упал на колени, потом с утробным воем повалился на  бок.
В районе ушибленного места появилось мокрое,  быстро  расползающееся  пятно.
Цепь отлетела в угол и свернулась на полу, словно обезвреженная змея.
   Два движения и два неподвижных тела - это  впечатляет,  ибо  нет  в  мире
ничего более убедительного  и  наглядного,  чем  пример  близкого  товарища.
Только в плохих фильмах орда негодяев рвется  на  сокрушающего  всех  подряд
героя с фанатизмом самоубийц. В реальной жизни  жестокий  отпор  чаще  всего
обращает уцелевших в бегство.
   Дрогнуло и отклонилось острием вниз шило, утратила опасный блеск  бритва,
будто замылилась пеной с остатками щетины во время мирного утреннего бритья.
Боевой дух двоих бритоголовых угас, теперь они не только  не  попытались  бы
остановить уходящих противников, но и сами с большим удовольствием пустились
в бегство.
   Но Спец всегда учил "не оставлять никого за  спиной"  и  сейчас  наглядно
продемонстрировал реализацию этого принципа.
   Продолжающая движение по плавно восходящей траектории табуретка  достигла
наивысшей точки, после чего резко обрушилась вниз на бритую макушку.  Что-то
хрустнуло - то ли дерево, то ли кость.  Шило  вонзилось  в  пол  -  круглая,
захватанная потными пальцами рукоятка мелко дрожала. Рядом лежал его хозяин,
поза которого наводила на мысль, что дерево оказалось крепче кости.
   Четвертый бритоголовый бросил бритву и  кинулся  к  двери.  Но  табуретка
летела быстрее и гулко ударила его в спину между лопаток, после чего  беглец
принял такое же положение, как и его сотоварищи.
   Спец вытер о штаны взмокревшие ладони и подмигнул Максу.
   - Вот что такое подручные предметы!
   - Уходим! - повторил Макс. На этот раз их никто не задерживал.
   - У нас в Америке мы не даем всякому сброду хулиганить  в  ресторанах!  -
напустил туману Веретнев, продвигаясь к выходу среди настороженных англичан.
Внезапно те начали аплодировать.
   - Виват,  Америка,  виват!  -  скандировала  какая-то  женщина.  Волынщик
заиграл довольно бодрый марш.
   - Повышаешь авторитет главного противника?  -  спросил  Макс,  когда  они
оказались на улице.
   - Брось! - Веретнев махнул рукой. -  Это  было  раньше.  Сейчас,  похоже,
главные противники хозяйничают у нас дома!
   Они быстро дошли до конца квартала, свернули за угол.
   Макс обернулся.
   - Не бойся, по английским законам  это  правомерная  самооборона,  -  Дал
справку Алексей Иванович.
   - Да, нам самое время пообщаться с властями, - недовольно буркнул Макс. -
Где вы оставили машину?
   - На стоянке, пятнадцать минут пешком.
   - Тогда пошли!
   Веретнев сел за руль, Макс опустился рядом, Спеца отправили  в  гостиницу
собирать вещи.
   - Куда едем? - спросил Алексей Иванович.
   - Брайтли-стрит, восемнадцать, - ответил Макс.
   - А-а-а, - понимающе протянул  Веретнев  и  хотел  что-то  спросить,  но,
покосившись на Макса, промолчал.
   Автомобиль легко вписался в плотный транспортный поток. Слон  вел  машину
так уверенно, будто никогда не уезжал из Лондона. И хорошо ориентировался  в
огромном городе. Вскоре машина остановилась на тихой  фешенебельной  улочке.
Яркий фонарь освещал кованую чугунную решетку и табличку с цифрой 18.
   - Приехали, - сообщил Веретнев. Сейчас он  был  всего-навсего  драйвером,
поэтому держался совершенно  спокойно.  А  Максом  уже  владело  напряжение,
всегда предшествующее ответственной операции.
   - Откатитесь в конец квартала и ожидайте в тени, - распорядился он, а сам
направился к калитке со звонком. По логике вещей осложнений  здесь  быть  не
должно. Человек, получивший триста тысяч фунтов от другого государства, вряд
ли станет звать полицию, когда ему напомнят о  прошлом.  Хотя  люди  нередко
действуют вопреки здравому с