зжа-
ет..."
   - Он должен подобрать себе преемника и прямо назвать его  Богомазову.
Хорошо, чтобы в знак своего выбора он передал ему трубку во время  бесе-
ды.
   Хвощинский оживился.
   - Это должен быть человек не из республики.  Нужен  авторитетный  че-
ченский лидер, долгое время проживший в России. У него  другой  ментали-
тет, и с ним легче работать.
   Для Коржова последняя фраза собеседника не имела никакого значения, и
он просто не обратил на нее внимания.
   - Доложите Виктору Петровичу поручение Президента. Пусть  послезавтра
в одиннадцать соединится с Дудариком и решит проблему.
   Через пару часов Хвощинский позвонил Горцу.
   - Слушай внимательно, Магомет, - быстро начал он,  и  Тепкоев  понял,
что речь пойдет о чем-то экстраординарном. - Намечаются  важные  измене-
ния. Большой Папа надумал вести прямые переговоры, но  не  с  Дудариком.
Послезавтра Богомазов будет говорить с ним о передаче полномочий. Я убе-
дил всех, что преемником должен стать ты.
   Магомет молчал, но душа переполнялась радостью. Он знал, что рано или
поздно такой момент наступит.
   - Виктор Петрович ждет, что он сразу назовет тебя, и ты тут же  дого-
воришься с ним о личной встрече...
   - А что Дударик?
   - Я пять минут назад звонил ему. Он почему-то не в восторге от  твоей
кандидатуры. Но деваться некуда: я подал так, что тебя выбрали Президент
и Богомазов. Значит, для Ичкерии лучше, если именно ты  возглавишь  рес-
публику.
   - Там найдется много несогласных. Из числа  охотников  занять  прези-
дентское кресло.
   - Короче, вылетай немедленно. Послезавтра в одиннадцать Виктор Петро-
вич ждет вашего звонка.
   - Спасибо, друг, - непривычно мягко сказал Горец. - Я этого не  забу-
ду.


   * * *

   В подводной лодке жизнь идет совсем не так, как на земле, и даже сов-
сем не так, как на любом надводном корабле. Замкнутое пространство,  ре-
генерированный воздух, враждебная среда за  бортом,  постоянная  скучен-
ность, гиподинамия... Жилые каюты находятся рядом с постами, прошел  ту-
да-обратно, по двадцать шагов на завтрак, обед и ужин, хорошо если набе-
решь за сутки сто метров. Организм перестраивается: дряблеют мышцы, пло-
хо переваривается пища, многие по большой нужде ходят не чаще раза в не-
делю. Значит, интоксикация со всеми вытекающими  последствиями:  бывает,
человек покрывается язвами, что с ними ни делай -  не  проходят.  Так  и
списывают бедолагу на берег...
   Но главное - психика. Попробуй посиди тришесть месяцев в стальной ко-
робке без новых впечатлений, когда в тесных отсеках одни и те  же  рожи!
Лучший друг, которого знаешь как облупленного, надоедает так, что  прев-
ращается во врага. А к свежему человеку тянет, как магнитом, потому  что
он подпитает тебя новыми фактами.
   - Я почему в ментовку пошел, - рассказывал Лисогрузов, а Чижик с  ин-
тересом слушал. - Потому что там все неприкасаемые. Что хочешь  делай  -
ничего тебе не будет. И свидетелей нет  на  ментов  показывать,  и  свои
всегда отмажут. Раньше прокуратуру боялись, а теперь все заодно.
   - А как же сажают вашего брата? - не согласился Чижик. - Каждую неде-
лю в газетах пишут да по телеку показывают.
   - Это уже тех, кто совсем оборзел. Ударил, например, в глаз, а он вы-
летел! Другого-то не вставишь! Как тут отмазаться? Хотя тоже можно... Но
смотря на кого нарвался: если у него папа шишка или денег много -  тогда
хана. Только таких, как правило, и не бьют. Буцкают простого работягу, а
он всегда был безответной скотинкой.
   Разговор помогал Чижику держаться на ногах. За шесть суток он спал не
больше двадцати часов. И Лисогрузов напоминал вареного рака, потому  что
он тоже не выходил из центрального поста. Его люди, не  приставленные  к
агрегатам и механизмам, находились в лучшем положении: нормально  спали,
а в другое время ходили по крейсеру и грозно рассматривали матросов.  Но
таких было всего четверо: остролицый, похожий на хорька Сергей, крабооб-
разный, с маленькими глазками Виталя и чернявый,  с  узеньким  лбом  Боб
контролировали нос и центральный пост, а татуированный  Витек  -  корму,
точнее, ее самую важную часть, БЧ-5  -  энергетическое  сердце  корабля.
Другая четверка работала наравне с экипажем и тоже валилась с ног от ус-
талости.
   - Если сегодня не подвсплывем, я ни за что не отвечаю, -  громко,  не
скрывая раздражения, сказал штурман, капитан-лейтенант Яблочков.  -  Три
дня без привязки - крайний срок, а мы уже шесть звезд  не  видели!  Куда
придем, спрашивается? Невязка уже небось миль двести!
   "Барракуда" шла на глубине трехсот метров в Индийском океане.  Конеч-
ная точка путешествия приближалась. Но выйти в нее без точного определе-
ния координат было невозможно.
   - Надо всплывать, никуда не денешься, - подтвердил Чижик, и  Лисогру-
зов нехотя кивнул.
   - Давайте всплывем, только чтоб без всяких фокусов!
   - Это мы здесь фокусы показываем, - вмешался "дед". - Кто  спит,  кто
дремлет, а лодка идет. Сколько воды в трюме, никто не знает. Как турбина
ведет - опять не знаем. Где находимся - тоже не знаем! А вот сейчас  как
даст дифферент на корму, станем стоймя - и на дно! Тогда кто  что  знать
будет? Я просил этого краба с хорьком в корму трюмными поставить или  на
турбину? Просил. И что? Как ходили, так и ходят, яйцами трясут!
   - Всплытие на перископную глубину, - скомандовал Чижик.


   * * *

   Их спасло то, что в аварийный запас американских ВМС, кроме бочонка с
водой, входит миниатюрный опреснитель. Потому что пять  литров  терпящий
бедствие в тропиках может растянуть максимум на восемь  дней.  Потом  он
пытается терпеть, теряя под изнурительным солнцем ту воду, из которой на
восемьдесят процентов состоит человеческое тело, и высыхая в мумию, а  в
один совсем не прекрасный день, махнув на все рукой, начинает делать то,
чего, как хорошо известно даже юнгам, делать ни в  коем  случае  нельзя:
пить забортную воду. Хотя считается, что она не утоляет жажды, на  самом
деле это не так, или, по крайней мере,  не  совсем  так.  Горько-соленая
жидкость все равно приносит облегчение, точнее, создает иллюзию утоления
жажды. Но ненадолго: приходится пить еще и еще, а содержащиеся в  океане
соли и минеральные элементы отравляют организм, особенно мозг -  появля-
ются галлюцинации, навязчивые идеи, фобии, и гибель становится делом са-
мого ближайшего времени.
   Российские пловцы болтались в океане уже две недели. Их спасал гибрид
чаши и термоса с двумя вынесенными на проводах пластинами термопары: од-
на выставлялась на солнце и разогревалась до пятидесяти градусов, вторая
опускалась под воду, где в самый испепеляющий зной температура не подни-
мается выше плюс четырех. Выработанный в результате ток и лежал в основе
процесса, конечной стадией которого являлась капающая в  термос  пресная
вода и выпадающий в осадок на днище чаши белесый  слой  ядовитых  солей.
Соль тщательно вычищалась и выбрасывалась за борт, а вода выпивалась. За
сутки установка очищала около двух литров - этого недостаточно для  ком-
фортного самочувствия, но хватает для поддержания сил.
   - Я, наверное, никогда не смогу есть рыбу, - произнес Ершов, с отвра-
щением рассматривая очередной кусок вяленой макрели.
   - Надо было растянуть НЗ, - недовольно сказал Кисляков. - Рыба впере-
межку с консервами и концентратами - совсем не то, что одна рыба.
   - Чего ж ты не растянул свой?
   - Того же, что и вы... Ума не хватило! - и без всякого перехода  про-
должил: - Где же ваши корабли, самолеты, подводные лодки?
   - Тебе не осточертели подводные лодки?
   - Нет. Я хочу любое плавсредство, водоизмещением хотя бы  в  сто  раз
больше, чем эта посудина. И клянусь чем угодно, на этот раз я не позволю
выкинуть себя за борт, как щенка!
   Еремеев молча чистил чашу опреснителя. Постоянные перебранки  спутни-
ков изрядно раздражали, но он понимал,  что  это  травмирующее  действие
экстремальной ситуации, и старался сдерживаться. Перспектив на  спасение
он не видел, очевидно, они оказались в стороне  от  пассажирских  трасс.
Оставалось надеяться только на чудо. Но как бывший коммунист, прослушав-
ший не одну сотню часов политзанятий, он знал, что чудес не бывает.
   На самом деле это не совсем так. Диамат полностью отрицает идеалисти-
ческие евангельские чудеса: непорочное зачатие, хождение по воде,  воск-
решение из мертвых... Но с научной точки зрения чудом считается  и  нас-
тупление вполне материалистического события, вероятность которого крайне
мала. Крупный выигрыш в лотерею или, применительно к нынешним  временам,
- в рулетку. Рождение шестерых близнецов. Благополучное падение с четыр-
надцатого этажа. На месте битвы под Ватерлоо археологи  нашли  крестооб-
разный предмет: оказалось - две пули встретились в воздухе и одна  прон-
зила другую. И подводный крейсер, подвсплывший для уточнения местораспо-
ложения по звездам, может оказаться рядом со шлюпкой затерявшихся в оке-
ане людей.
   Хотя вероятность такого события - один шанс из миллиарда, но оно про-
изошло.
   - Смотрите! Смотрите! - внезапно заорал Кисляков,  тыча  пальцем  ку-
да-то в сторону, и лицо его перекосилось. - Смотрите, смотрите!
   Больше он ничего не говорил, и у Еремеева мелькнула мысль, что резерв
прочности психики старшего лейтенанта исчерпан, в шлюпке появился  безу-
мец. Но повернувшийся за пальцем Ершов тоже открыл рот  и,  потеряв  дар
речи, замахал руками, привлекая внимание командира.
   В сотне метров из воды торчал перископ подводной лодки.
   - На весла, быстро! - скомандовал Еремеев. Их могли  не  заметить,  а
заметив - не взять. Неизвестно, что это за лодка - чья она и какое зада-
ние выполняет. Вполне возможно, что,  обнаружив  рядом  людей,  командир
сыграет срочное погружение.
   Ершов и Кисляков торопливо вдели дюралевые весла и погнали шлюпку  по
направлению к перископу. Все трое отчаянно кричали и размахивали руками,
стараясь привлечь внимание. Но Чижик и без того сразу их увидел.
   - Рядом шлюпка, в ней трое. Очевидно, терпящие бедствие, - не отрыва-
ясь от окуляра, сказал он.
   - Без фокусов, - повторил Лисогрузов. - Нука, дай  мне...  Да,  похо-
же...
   Наступила пауза. По всем нормам международного права,  любой  корабль
обязан оказать помощь потерпевшим кораблекрушение. Но  "барракуда"  вряд
ли вписывалась в нормы любого права, как национального, так  и  междуна-
родного.
   - Надо же, как угодили, - удивленно пробурчал Лисогрузов. - Все равно
что выстрелить за спину и попасть в подброшенную копейку...
   - Им надо помочь, - сказал Чижик. Основные понятия  морского  кодекса
прорвались в нем сквозь все последующие наслоения.
   - Надо. Но... Чем мы им поможем? - задумчиво молвил Лисогрузов. В не-
го тоже закладывали в свое время основные нормы поведения  моряка.  "Се-
годня ты спас потерпевшего бедствие, а завтра спасут тебя". Но это  было
давно. Сегодняшний Лисогрузов подумал, что не надо было всплывать, тогда
бы не появились дополнительные проблемы. Но и  без  всплытия  невозможно
обойтись, он это прекрасно понимал. Значит, судьба.
   - Трое, говорите? - переспросил "дед". - Как раз  пойдут  трюмными  в
корму. Дело нехитрое, живо научим...
   - Да нет... - бывший курсант-подводник покачал головой. -  Одно  дело
поделиться водой и провиантом, другое - взять на борт.
   - А чем они тебе помешают? - зло спросил Казаков. - Тем,  что  станут
работать и обеспечивать живучесть корабля? Или тем, что останутся жить?
   - Гребут к нам, жилы рвут! - негромко сказал Чижик. - Как  чувствуют,
что можем бросить. Но не такие же мы сволочи!
   - Двоих - на помпы, одного к турбине и холодильной машине, - распоря-
дился "дед". - Иначе можем и не дойти. Привыкли на авось рассчитывать...
а на хвост стать не хочешь? То-то!
   - Всплываем! - принял решение Чижик. В конце концов - он командир ко-
рабля. Лисогрузов промолчал. Очевидно, посчитал, что три изнуренных  мо-
ряка не могут ему помешать.
   Через несколько минут спасательная шлюпка терлась о резиновую обшивку
"барракуды".
   - Кто такие? - крикнул с рубочного мостика Чижик.
   - Свои! - радостно заорал Кисляков. - Российские моряки!
   - Ну это ваще-е-е! - протянул "дед". - Никто не поверит!
   И сразу взял быка за рога:
   - На помпах работать можете?
   - Чего хитрого?
   - Тогда на борт!
   Три измученных, обожженных тропическим солнцем человека поднялись  на
палубу "К-755". По мнению Лисогрузова и стоявших рядом Краба  и  Хорька,
никакой опасности они не представляли. Но впечатление оказалось  ошибоч-
ным. Несмотря на внешнее  спокойствие,  атмосфера  на  "барракуде"  была
весьма напряженной и взрывоопасной. Экипаж крейсера смирился с  судьбой,
потому что не умел непосредственно противостоять вооруженному  противни-
ку. Скрывающийся в кормовых отсеках Лисков ни с чем не смирился,  но  он
был всего лишь чиновником особого отдела, неспособным к перестрелкам  на
близкой дистанции и рукопашным схваткам. А взятые на борт люди как раз и
умели уничтожать живую силу противника при непосредственном  контакте  с
ней. Причем это было единственным их предназначением. Принять их на борт
означало то же самое, что вставить запал в пылящуюся под столом гранату.
   - Погружение! - скомандовал Чижик. Люк задраили, и лодка пошла  вниз.
На поверхности океана осталась только пустая шлюпка - повод для еще  од-
ной легенды об исчезновении людей в морских просторах.


   * * *

   За прошедшие годы атомная штольня практически не изменилась. Сливин и
Али бежали в глубь сопки, лавируя между стальными щитами  волногасителей
и все дальше удаляясь от светлой полоски входа.
   - Здесь они нас уже не достанут, -  прерывисто  говорил  запыхавшийся
конструктор. - Надо же так, даже не предупредили - сразу стрелять!  Мах-
муда убили, могли и нас убить! Вот собаки! Хорошо, что ты вовремя  зата-
щил меня внутрь!
   Полицейским психологам известен этот феномен, когда заложник  солида-
ризируется с захватившими его террористами и противопоставляет себя ата-
кующим силам порядка. Сказывается  травмирующее  воздействие  стрессовой
ситуации, под влиянием  которой  включается  так  называемая  "стратегия
предпочтений низшего типа": удерживающие своих жертв без  причинения  им
наглядного вреда бандиты кажутся "хорошими", а проводящие операцию поли-
цейские "плохими", так как от них исходит  очевидная  угроза.  В  России
синдром "благодарного заложника" наглядно проявился после небывалых  ак-
тов террора в Буденновске и Кизляре: несчастные измученные люди, вырвав-
шиеся из кровавого кошмара, начисто забыли о виновниках пережитого,  они
хвалили бандитов, покормивших их хлебом, и ругали спецназ, стрелявший  в
бандитов, а значит, и в них тоже.
   - Что они еще придумают, как думаешь, Али? Хочешь, я возьму  автомат,
если сунутся...
   Террорист молчал. У него впереди была желанная  цель,  золотой  ключ,
открывающий любые двери. С помощью этого ключа он выберется отсюда,  по-
лучит самолет и отправится домой с  очередной  победой.  У  волокущегося
следом человечишки впереди не было ничего, он сам служил ключом  к  этой
штольне и к священному огню, жизненный путь  его  подходил  к  концу,  и
смерть окажется столь же бесславной, как и вся жизнь. Поэтому он был со-
вершенно неинтересен Али. Немного жаль Махмуда,  но,  как  и  все  бойцы
"Джихада", он знал, на что идет, мало ценил бренное земное существование
и стремился попасть в рай, в котором уже наверняка и пребывает.
   Штольня не рассчитана на долгую жизнь. Луч фонаря обшаривал проседаю-
щие стены с пологими склонами осыпей, погнувшиеся стойки крепежа,  засы-
панные землей рельсы узкоколейки, упавшие бревна...
   - Хорошо, что успели, - порадовался Сливин. - Через год здесь  вообще
не пройдешь...
   Воин не отвечал. Ему феномен "благодарных заложников" был известен не
понаслышке. У них просто "едет крыша", пропадает разум и исчезает  здра-
вое мышление. Но стоит пристрелить одного на глазах остальных -  "благо-
дарность" мгновенно исчезает. Хорошо еще, что не приходится тащить этого
идиота, вон как бежит, даже на рану внимания не обращает.  Скорее  всего
его просто царапнуло, а самого Али задело серьезно - плечо  одеревенело,
и кровь не останавливается. Это плохо. Потому что бомбу нельзя выпускать
из рук, значит, медицинская помощь исключается до тех пор,  пока  он  не
окажется среди своих. А тогда может быть поздно и  руку  придется  отре-
зать. Но что такое рука по сравнению с торжеством ислама! Мелкий, но жи-
листый и злой пустынный волк, попадая в капкан,  просто  отгрызает  себе
лапу и живет дальше - хромой, но по-прежнему опасный. И он  тоже  сумеет
обходиться одной правой - и стрелять, и нажимать  кнопку  взрывателя,  а
молодые джихадовцы будут заряжать ему оружие и снаряжать мины.
   Волногасители закончились, и  изнурительный  слалом  прекратился.  Не
загроможденная стальными экранами штольня сразу  расширилась.  Последние
пятьдесят метров Воин преодолел обычным пружинистым шагом,  а  Сливин  -
еле переставляя заплетающиеся ноги. Они подошли к концу  восьмисотметро-
вого туннеля и остановились, глядя перед собой. Туннель заканчивался не-
ровной стеной каменистой спрессованной земли.  Перед  ней  располагалось
аккуратно бетонированное круглое заглубление заряда. На дне трехметрово-
го бетонного стакана стоял опутанный проводами предмет, напоминающий пя-
тилитровый бочонок из-под пива. Сливин и Али стояли рядом, вплотную друг
к другу, как братья или единомышленники. Но видели они  совершенно  раз-
ное.
   Террорист - цель жизни, к которой стремился столько лет, источник не-
бывалой мощи и силы, волшебную палочку, способную перенести его из окру-
женной врагами подземной ловушки в родные края, к новым подвигам и  веч-
ной славе.
   Конструктор - конец туннеля, тупик, стенку. Дальше хода не было,  не-
куда бежать, не на что надеяться. Конец. Тупик. Стенка.
   - Помоги мне, друг, - попросил Али, и Сливин с готовностью  стащил  с
него куртку, разрезал рукав, на оба отверстия раны наложил тампоны инди-
видуального пакета, перебинтовал, стараясь  туго  натягивать  бинт,  как
учил его товарищ по несчастью.
   - Готово! - он очень старался и чувствовал, что все  получилось,  как
надо.
   - Даже рука двигается, - заметил Али. Сливин ждал похвалы, но  ее  не
последовало.
   - Достань бомбу сюда, - приказал Али, и конструктор вспомнил, что они
не друзья и не товарищи, а деловые партнеры: один продает товар,  другой
покупает. Правда, как можно осуществлять тайную сделку, когда они разоб-
лачены и по пятам идет погоня, он не понимал.
   Спустившись по шаткой металлической лестнице, Продавец отсоединил уже
ненужные провода и с трудом вытащил увесистый фугас из бетонной ямы. Али
провел по гладкой стальной поверхности ладонью и счастливо улыбнулся.
   - Хорошая бомба...
   Конструктор хотел поправить: мол, бомба поражает цель при сбрасывании
с высоты, потому это не бомба, а диверсионный фугас... Но не успел.
   - Взведи ее! - приказал Али, и по тону Сливин понял, что тот  не  по-
терпит возражений. Но выполнять такую команду равносильно  самоубийству.
Они договаривались о продаже, а не о подрыве заряда.
   - Зачем? - спросил Сливин, намереваясь высказать все пришедшие в  го-
лову возражения, но Али вдруг схватил его за ухо, пригнул  голову  вниз,
взмахнул раненой рукой, и острая боль пронзила все его существо. По щеке
и шее полилась теплая жидкость.
   - Держи! - Али что-то сунул ему в руку, Сливин подумал, что это бинт,
но в ладони оказалось нечто теплое и кровавое. Али посветил, и конструк-
тор увидел, что держит в руке собственное ухо.
   - А-а-а! - он шарахнулся в сторону, отбросив окровавленный кусок оск-
верненной плоти в темноту. Тут же мелькнула мысль, что его надо поднять,
завернуть в полиэтиленовый пакет с кусками льда и сохранить,  чтобы  хи-
рурги могли пришить ухо на место. Все это он когда-то прочел  в  газете,
но сейчас вроде бы полезный совет казался глупым и совершенно невыполни-
мым.
   - Взв