не удача случайного совпадения  ряда  обстоя-
тельств, а утонченный расчет архитектора.
   Доски двухметрового забора плотно, без щелей, прилегали одна к другой
и по прочности, наверное, не уступали частоколу, из-за которого  отстре-
ливались от пиратов герои "Острова сокровищ". Я  усмехнулся  наглядности
примера ассоциативного мышления.
   Калитка должна была быть незапертой, и точно - бронзовая ручка  легко
поддалась, и замок открылся.
   Просторный участок оказался изрядно запущенным, хотя видно было,  что
он знал и лучшие времена. Асфальтовая лента соединяла ворота с  гаражом,
выложенные кирпичом дорожки вились между пропаханными грядками и мертвы-
ми клумбами, огибали здание и обрывались у деревянной баньки,  сложенной
над маленьким, но на удивление чистым прудом.
   - Нехудо люди живут, крепко, - проговорил Валек. - Отдыхай на  приро-
де, парься в баньке, в пруду купайся - красота!
   - Адмиральская дача, что ты думаешь, - снисходительно ответил Петр, и
по тону его следовало понимать, что он повидал  немало  подобных  дач  и
удивляться тут особенно нечему. Как я успел заметить, Петр любил  подать
себя бывалым человеком.
   Зеркальная поверхность пруда притягивала взгляд,  и  я  опустился  на
корточки у самой воды. Теперь стало видно, как солнечные лучи, преломля-
ясь в прозрачном и оттого невидимом жидком стекле,  высвечивают  бугрис-
тое, усыпанное камешками дно. Мягко спланировал сухой лист и завис, чуть
поморщив солнечную прозрачность над этой неровной пестрой равниной.
   - У берега - сантиметров двадцать, а в центре - метра полтора, - при-
кинул я глубину.
   В одном месте, там, где край  водоема  захватывала  полукруглая  тень
кроны дерева, образовалась непроглядная чернота, будто  скрывающая  без-
донный омут.
   Еще когда я увидел дачу издали, то подумал, что она напоминает  мате-
риализацию мечты об уединенном, тихом и спокойном месте,  где  время  не
расписано по минутам, не втиснуто во всевозможные планы  и  графики,  не
имеет обыкновения скручиваться в тугую пружину, спрессовываясь и  убыст-
ряя свой бег, когда не ощутимо проскакивает час за часом, день за  днем,
неделя за неделей, а течет размеренно и неторопливо,  как  и  полагается
времени... Где нет неотложных мероприятий, срочных вызовов, нервных,  не
различающих дня и ночи телефонных звонков, не поддающихся планированию и
оттого выбивающих из заранее намеченного ритма происшествий,  нет  массы
важных, ответственных и подлежащих немедленному  разрешению  вопросов  и
сотни других дел, делающих каждодневную жизнь бегом в беличьем колесе.
   А сейчас на берегу пруда я убедился, что это и есть то  самое  место.
Здесь в покойной и умиротворяющей тишине можно отключиться от невидимого
кабеля связи со своей и областной прокуратурами, дежурной  частью  мили-
ции, следственным изолятором и другими учреждениями, которым  ты  можешь
вдруг срочно понадобиться в любое время суток.
   Здесь можно забыть про сроки следствия и содержания под стражей,  вы-
пустить из памяти показания  многочисленных  обвиняемых,  подозреваемых,
свидетелей, не раздумывать над  квалификацией  и  судебной  перспективой
дел, не прорабатывать десятки вариантов  направлений  расследования,  не
перебирать арсенал тактических приемов для предстоящих допросов...  Мож-
но, наконец, перевоплотиться и из следователя - важного  звена  сложного
государственного механизма стать просто гражданином Зайцевым Ю. В. И це-
лыми днями сидеть в этом уютном местечке и смотреть на зеркальную  гладь
воды, просто так, бездумно, чтобы освободиться постепенно  от  миллионов
бит самой различной информации: мешанины фактов, событий, фамилий,  кли-
чек, номеров телефонов и тому подобной белиберды, чтобы этот уголок  вы-
тянул полученные за все эти годы отрицательные эмоции, последствия  нер-
вотрепки и пережитых стрессовых ситуаций. Чтобы отдохнул мозг, восстано-
вились запасы нервной энергии... И чтобы при этом высоко  в  синем  небе
плыли легкие перистые облака...
   Смотрю в небо. Облака на месте. Именно такие, как представлялось.
   Я вновь собрался, для этого пришлось сделать  усилие  -  сказывается,
что уже год не был в отпуске и весь этот год работал по большим  тяжелым
делам.
   - Вперед, гвардейцы! - играя роль этакого неунывающего бодрячка,  ок-
ликаю задумавшихся ребят. - Осмотр продолжается!
   За банькой стоял огромный ящик, доверху наполненный бутылками  из-под
портвейна. В гараже тоже обнаружились три набитых бутылками мешка.  А  в
общем осмотр двора ничего не дал.
   Когда мы подошли к входной двери, дача уже не показалась мне  местом,
где хочется отрешиться от повседневной суеты. Может, оттого, что сургуч-
ная печать, придававшая двери казенный вид, предвещала что-то  недоброе,
а может, просто включился подсознательный механизм, перестраивающий мозг
с благодушных отвлеченных размышлений на предстоящую конкретную работу.
   Я без труда нашел в связке нужный  ключ  и,  сорвав  печать,  толкнул
дверь. На первом этаже располагаются службы, кухня, кабинет и зал, а на-
верху - спальни и зимняя веранда. Но, переступив порог, мы вначале  ока-
зались в небольшом холле перед двустворчатой  дверью  с  табличкой  "Ка-
ют-компания".
   В "кают-компании" стоял спертый плотный воздух, в котором смешивались
запахи винного перегара, табачного дыма и перестоявшей еды. Не знаю, как
мои спутники, а я уловил  в  этой  сложной  смеси  еще  один  компонент.
Раньше, до того, как я стал работать на следствии, я думал, что  выраже-
ние "запах смерти" не более чем красочная метафора, но потом убедился в,
обратном. Смерть имеет даже два вида запахов: реально ощутимый обонянием
и психологический, воспринимаемый сознанием, создающий особое  отношение
к месту, которое она посетила. И если  первый  может  отсутствовать,  то
второй - ее непременный спутник.
   В "кают-компании" запах смерти исходил от грубо начерченного мелом на
ковре силуэта, повторяющего контуры распростертого человеческого тела.
   Поскольку я читал протокол, то очень отчетливо представил позу, в ко-
торой лежал убитый. Собственно, первичный осмотр места происшествия про-
веден толково и грамотно, но он в основном  концентрировался  на  трупе,
окружающей обстановке уделено мало внимания, что вполне объяснимо  дефи-
цитом времени дежурного следователя, которому наступало на пятки очеред-
ное происшествие: в большом городе за ночь случается много всякого...
   И все-таки протокол составлен достаточно подробно и полно, в принципе
можно было им и ограничиться, но я привык детально изучать  места  прес-
туплений. Вид помещения, количество  и  расположение  комнат,  подсобных
служб, предметы обстановки - все это имело линейные размеры, вес и  тому
подобные количественные показатели, но, кроме того,  существуют  качест-
венные характеристики, которые не измеряются рулеткой, не взвешиваются и
не найдут отражения ни в одном самом точном протоколе...
   - Начинаем осмотр, - обратился я к своим спутникам. - Поскольку поня-
тыми могут быть приглашены любые незаинтересованные в деле  граждане,  я
предлагаю вам выступить в этом качестве. Вы ведь не заинтересованы в де-
ле?
   - Ни в малейшей степени! - заверил Петр.
   - Отлично. Права и обязанности понятых вам известны?
   - Конечно, - ответил Валек, Петр согласно кивнул.
   - А раз так, приступаем. Только вначале откройте окна, отбор  запахов
мы все равно делать не будем - случай не тот, проветрить здесь не  поме-
шает.
   Легкий сквозняк быстро выдавил на улицу спертый воздух, дышать  сразу
стало легче. С запахами разделаться просто, нетрудно навести  порядок  в
комнате, убрать тарелки с закисшей пищей, стаканы с остатками  спиртного
и даже стереть мокрой тряпкой зловещий меловой силуэт.
   Но самая тщательная уборка не поможет избавиться от того, что превра-
тило уютную загородную дачу в место происшествия. Теперь это  не  просто
комфортабельное место отдыха, а Дом, имеющий Страшную Тайну, Дом с  При-
видением. Готов держать пари, что Золотовы продадут дачу, и очень скоро.
Недаром на предложение поехать сюда вместе глава семейства ответил кате-
горическим отказом: "Что вы, после того, что случилось... Уж  вы,  пожа-
луйста, сами..."
   "Кают-компания" представляла собой просторную  светлую  комнату.  Три
мягких кресла, журнальный столик, декоративный электрокамин-бар,  магни-
тофон. Справа у окна - сервированный на четверых стол.
   - Ну-ка, следопыты, что скажете?
   - Здесь были курящие женщины, - сделал вывод Петр.
   Верно. В пепельнице двадцать два окурка "Мальборо", двенадцать  -  со
следами помады, из них семь скурены до фильтра.
   - А поглубже?
   - Можно подумать, что пили одни люди, а закусывали другие!
   - Точно! Молодец, Валек!
   Бутылки могли служить украшением любого бара. "Камю", "Мартель" -  на
донышке еще осталось немного пахнущей спиртом жидкости. "Бордо" -  здесь
тоже что-то плещется. Красивая, под хрусталь, плоская бутылка  с  черной
этикеткой - эта пустая. Две пустые из-под шампанского.
   А вот закуска - другого рода: дешевые консервы, вареная колбаса,  ка-
бачковая икра, плавленые сырки. Странно.
   - Хозяин - моряк?
   Петр рассматривал большую гравюру - фрегат с туго надутыми  парусами,
накрененный в лихом галсе, орудийные порты окутаны клубами дыма. На жур-
нальном столике искусно выполненная модель парусника, над ним -  старин-
ный штурвал. Вот и еще атрибут морской романтики, на стене  -  ножны  от
кортика. Того самого, что сейчас лежит у меня в сейфе.
   - Хозяин - нет, но кто-то в семье - наверняка. Держи рулетку. Так, от
двери - два метра шестьдесят...
   Неожиданно раздался телефонный звонок.
   "Телефон на даче - редкость", - мелькнула мысль, я прошел в кабинет и
взял трубку.
   - Все в порядке? - осведомился мужской голос.
   - Да, - ответил я. Действительно, не спрашивать же, что  он  понимает
под "порядком".
   - О'кей. - Раздались гудки. Разговор был окончен.
   Осмотр и составление протокола, планов и схем  заняли  часа  полтора.
Дело шло к концу. Я поднялся наверх, заглянул в две маленькие комнатки с
кроватями, вышел на веранду. Отсюда открывался умиротворяющий вид на ок-
рестный пейзаж, и надо сказать, с приподнятой точки обзора  он  выглядел
еще живописней. А через поляну по направлению к даче шел человек.
   Я отпрянул в глубину веранды, но тут же сообразил, что  отсвечивающее
на солнце стекло делает меня невидимым.
   Кто же это? Скорее всего кто-то из хозяев, может быть, даже сам Золо-
тов-старший. Впрочем, нет. Хотя я беседовал с ним только по  телефону  и
поэтому узнать не смог бы, этот человек гораздо моложе - подобранная фи-
гура, резкая отмашка руками... Лица рассмотреть не удавалось, вот подой-
дет...
   Но когда незнакомец подошел ближе, забор скрыл его из поля зрения.
   Я спустился вниз и вместе с практикантами  вышел  на  крыльцо,  чтобы
встретить посетителя. Но прошла минута, другая, третья, а в калитку ник-
то не входил.
   - Ну-ка, ребята, посмотрите, куда он делся.
   Оставшись один, я быстро вытащил книжку, плюхнулся в кресло, расслаб-
ленно вытянул ноги.
   "... Мы высаживались на Леду последней сменой. Этот факт не  был  из-
вестен никому на Земле, за исключением узкой группы экспертов,  получив-
ших специальный допуск к отчетам, видеозаписям, образцам и другим  мате-
риалам, собранным нами и двумя первыми экспедициями. Официально  планета
считалась необитаемой и непригодной для освоения из-за  высокого  уровня
природного радиационного фона..."
   Что-то отвлекало внимание, я прислушался. Тихий тупой скрежет то про-
падал, то появлялся вновь. Жук-древоточец! Я подошел к  стене  и  внима-
тельно осмотрел ровную деревянную поверхность. И  точно.  Одна  дырочка,
другая, третья... А сколько ходов уже проделано там, внутри? Дача оказа-
лась больной...
   Вернулись Валек с Петром.
   - Никого нет, мы все вокруг обегали. Наверное, он  куда-то  в  другое
место шел.
   - Может быть, конечно, и в другое. Но тропинка ведет прямо к воротам,
больше идти по ней некуда...
   Я сфотографировал все помещения, снял со стены ножны от кортика. Под-
чиняясь внезапно пришедшей мысли, отлил в пронумерованные флаконы образ-
цы спиртного из экзотических бутылок.  Кажется,  все,  можно  дописывать
протокол.
   Когда мы вышли на улицу, солнце уже скрылось за деревьями.  Я  сделал
еще пару снимков - общий вид дачи и подходы  к  ней.  Хотелось  есть,  а
предстоял еще обратный путь до станции, потом ожидание  электрички,  по-
том...
   - А почему вы не ездите на машине? - Мысль Петра работала  в  том  же
направлении.
   - Потому что на ней ездит прокурор, - дал  я  исчерпывающий  ответ  и
приготовился к следующему вопросу, но его не последовало. Чувствовалось,
что ребята устали.
   Из окна электрички я все время смотрел в левую сторону. Там,  за  де-
ревьями, любили проводить время Валерий с друзьями, и, видно, отдых уда-
вался на славу, недаром же они называли дачу "Баркентина "Кейф".
   В названии чувствовалась фантазия,  изобретательность,  слово  "кейф"
произносилось правильно, без распространенной ошибки.
   Грамотные, симпатичные, положительные молодые люди с развитым вообра-
жением... И тем не менее один из участников  вчерашней  вечеринки  лежит
сейчас на холодном каменном столе морга, а другая заперта в душной каме-
ре...
   Лес расступился, и я увидел знакомое здание на холме.  Оно  напомнило
мне парусник, идущий ко дну.


   ЭКИПАЖ БАРКЕНТИНЫ

   Тяжелая стальная дверь с лязгом захлопнулась за спиной. Пройдя  узкий
и глубокий, как колодец, двор, я миновал сводчатую арку и вышел на широ-
кий проспект. Здесь светило солнце, катились по своим маршрутам троллей-
бусы, проносились автомобили, спешили куда-то  прохожие  -  словом,  шла
обычная жизнь.
   Изолятор временного содержания (сокращенно - ИВС) находился в глубине
двора, и никто из проходящих мимо людей не подозревал, что  в  какой-ни-
будь полусотне метров существует другой мир с  круглосуточными  электри-
ческими лампочками вместо дневного света, со стенами, выкрашенными  уны-
лого цвета масляной краской, с лязгающими замками и спертым, несмотря на
вентиляцию, воздухом, пропитанным тяжелой смесью  запахов  человеческого
пота, карболки и чего-то еще - специфическим камерным духом, который не-
возможно истребить даже ежедневной уборкой.
   Допрос, можно сказать, не получился. Марина Вершикова дала показания,
подписала протокол, но контакта с ней установить не удалось, не  удалось
поговорить по душам, когда подследственный не просто рассказывает о  со-
вершенном, но и проявляет эмоции, отражающие отношение к  своим  поступ-
кам, когда исподволь, незаметно выявляются мотивы преступления  и  цели,
на достижение которых оно было направлено.
   Вершикова все время плакала и сквозь слезы рассказывала, что да,  она
ударила Петренко кортиком, за что - не помнит, так как была пьяна.  Уби-
вать не хотела и, как все получилось, сказать не может.
   За размышлениями я незаметно прошагал три квартала до своей  конторы.
Высокая массивная дверь, лестница, выложенная  линолеумом,  ступеньки  с
дюралевыми уголками. Прокурор - хороший хозяин,  за  десять  лет  работы
здесь он полностью перекроил, перестроил старое запущенное здание,  бла-
гоустроив его так, чтобы каждый сотрудник имел отдельный кабинет.  Потом
началась "доводка" - двери с двух сторон обивались дерматином, настилал-
ся паркет, обновлялась мебель.
   Другие прокуроры завидовали нашему помещению, удивляясь оборотистости
шефа. А он продолжал "шлифовать" свое детище: появились занавески,  кар-
низы, шторы, паркет регулярно покрывается лаком, ежегодно проводится те-
кущий ремонт: побелка, покраска...
   Сейчас наша прокуратура блестит, как пасхальное яичко, так что в зда-
ние просто приятно войти. Не всем, конечно, - сотрудникам. Одним словом,
созданы все условия для работы. А раз так - можно спросить и за  ее  вы-
полнение. Шеф - великий стратег. И спрашивать он умеет.
   - Юрий Владимирович, а вас Павел Порфирьевич все утро разыскивает,  -
наверху стояла машинистка Симочка. Она была в новых босоножках, я  обра-
тил внимание на изящные пальчики с красным педикюром и тут же поймал се-
бя на мысли, что мне приятно смотреть на нее.
   Вот тебе и раз! Симочка пришла к нам три года назад,  едва  достигшей
совершеннолетия, этакая упитанная домашняя девочка с круглым  миловидным
личиком и румяными щеками. Она была трудолюбива,  аккуратна  и  исполни-
тельна, быстро вошла в коллектив и стала всеобщей любимицей, но  воспри-
нималась всеми именно как не знающий жизни несмышленый ребенок, которого
можно опекать, угощать шоколадками, расспрашивать о планах  на  будущее,
давать различные советы...
   И этот стереотип отечески-снисходительного  отношения  к  Симочке  не
претерпел изменений за прошедшие годы, тем более что в котле, в  котором
все мы варимся, время несется быстро и некогда особенно осматриваться по
сторонам и приглядываться друг к другу. И даже когда не так давно я  об-
ратил внимание, что у нее красивые руки, то не задумался над этим, прос-
то сознание отметило еще один воспринятый зрением факт,  отложив  его  в
свой объемистый запасник. И вот теперь я заметил, что мне приятно  смот-
реть на нее.
   - Спасибо, Симочка, сейчас я к нему зайду.
   Она пошла к себе, а я задержался на площадке, глядя вслед.  Три  года
сделали свое дело, и Симочка стала очень симпатичной женщиной с отличной
фигурой. И если бы я не был на десять лет старше и женат, я  бы  с  удо-
вольствием за ней поухаживал. Интересно, ей говорили, что у нее красивые
ноги?
   - Сима! - Она оглянулась уже в конце длинного коридора, и на лице по-
явилось выражение преувеличенного внимания - девчоночья манера  реагиро-
вать на обращение старших.
   - Ты напечатала обвинительное?
   - Да, сейчас принесу.
   Печатала она грамотно, без ошибок, я бегло прочитал документ,  подпи-
сал все четыре экземпляра и один подшил к оконченному накануне делу. Те-
перь можно идти к шефу. Интересно, зачем я ему понадобился?
   Прокурор пребывал в прекрасном расположении духа, это я  понял  сразу
же, как только он ответил на приветствие.
   - Можно направлять в суд. - Я положил перед ним законченное дело.
   - Так-так, - Павел Порфирьевич взглянул на обложку. - Иванцов и Замо-
рин, грабеж, две кражи, угон автомобиля и вовлечение несовершеннолетних.
Целый букет... Ничего нового не раскопали?
   - Как же, Иванцову добавилось два эпизода квартирных краж, а Заморину
- сбыт похищенного. Больше за ними ничего нет - проверял со всех сторон.
   - Хорошо, хорошо... А что, Иванцов так и не признался? - Меня  всегда
поражала феноменальная память шефа, который не только  держал  в  голове
перечень всех дел, находившихся в производстве следователей, но и помнил
их суть, ориентировался в обстоятельствах преступлений, знал позиции об-
виняемых и свидетелей.
   - Не признался. Ну это дело его - не новичок. На этот раз влепят  ему
на всю катушку...
   Белов дочитал обвинительное заключение, полистал пухлый том и  разма-
шисто подписался под словом "утверждаю".
   - А как обстоит дело с убийством на даче Золотовых?
   - Вчера делал дополнительный осмотр, сегодня  допрашивал  подозревае-
мую...
   - Ее фамилия Вершикова, если не ошибаюсь? - Шеф не  ошибался  и  знал
это, просто хотел продемонстрировать свою осведомленность и блеснуть па-
мятью. - Ну и что она? Признается?
   - Признается-то признается, да как-то странно. Дескать - убила, а как
- не помню, по деталям ничего не дает...
   - Это объяснимо - вечеринка, выпивка... В общем-то,  дело  несложное.
Надо в этом месяце и закончить.
   Шеф внимательно разглядывал меня. Он был массивным, внушительного ви-
да мужчиной с крупными, простоватыми чертами лица и имел привычку изуча-
юще рассматривать собеседника. Один глаз он потерял на войне, протез был
подобран умело, и долгое время я не мог определить, какой  глаз  у  него
живой, а какой стеклянный, и оттого испытывал неловкость, когда