од, что сейчас или очень раннее утро, или поздний вечер.
   Через десять минут по железной лестнице они  поднялись  на  служебную
часть платформы и повалились на бетон. Сил не было, дрожали руки и ноги,
дьявольски хотелось пить. Как ни странно, они не испытывали ни  радости,
ни облегчения - только смертельную усталость. Через полчаса с  огромными
усилиями они поднялись и сквозь калитку в низком ограждении на подгибаю-
щихся ногах вышли на перрон. От огромного, наполненного светом простран-
ства закружилась голова. Скороходову хотелось запеть,  он  оглянулся  на
спутницу - Марина блаженно улыбалась. Станция была почти  пуста,  элект-
ронные часы высвечивали "двадцать три сорок  пять".  Ко  всем  встречным
выбравшиеся из подземелья путники испытывали братские чувства, но те  не
отвечали взаимностью. Пассажиры с явным  отвращением  обходили  покрытую
грязью, растрепанную парочку бомжей, шарахались в стороны, как от зачум-
ленных, с отвращением кривили лица.
   - Животные, - не понижая голоса, сказала симпатичная  девушка  своему
спутнику. - Разве можно так опускаться? Особенно женщине!
   - Пьют с утра до ночи да валяются где  попало,  вот  и  результат,  -
отозвался тот.
   - Мы вовсе не пьяные, - начала объяснять Марина, но Скороходов дернул
ее за руку.
   - "Библиотека имени Ленина", - вслух прочел он настенную  надпись.  -
Это сколько же мы отмахали?
   Отвлечь женщину не удалось - Марина подавленно пожала плечами.
   Когда они ступили на эскалатор,  лейтенант  заметил,  что  сидящая  в
прозрачной будке невзрачная женщина в черной униформе, не  сводя  с  них
цепкого взгляда, звонит по внутреннему телефону. Впервые он подумал, что
путешествие еще не закончилось: в этом мире  их  могут  поджидать  новые
опасности, от которых не спасут ни мощный фонарь со свежими батарейками,
ни автомат, тем более что и фонарь и автомат остались в темном туннеле.
   На верхней площадке стояли два милицейских сержанта с резиновыми пал-
ками.
   - Эй вы, идите сюда! - грубо крикнул тот, что пониже  ростом,  и  для
доходчивости поманил пальцем.  Скороходову  показалось,  что  милиционер
пьян.
   - Кому сказал: сюда! - повторил сержант. Его напарник - высокий суту-
лый доходяга нехорошо улыбался.
   Если бы Скороходов и не захотел подходить, деваться было некуда:  эс-
калатор все равно нес их к стражам порядка. Когда стальная лента нырнула
под зубья пола, инерцию  качнувшихся  вперед  тел  погасили  выброшенные
навстречу резиновые палки.
   - На ходу спите, падлы! - рявкнул низкорослый, и Скороходов убедился,
что его подозрения не лишены оснований. - Руки за спину, вперед - марш!
   Через несколько минут их привели в маленькую гнусную  комнату  пункта
милиции. Облицованные желтой плиткой стены  создавали  впечатление,  что
раньше здесь находился общественный туалет. Скороходов огляделся.  Стол,
телефон, сейф, несколько стульев со стертыми сиденьями да стенд "Их  ра-
зыскивает милиция"... Клетка для задержанных была пуста,  но  все  равно
здесь стоял тяжелый запах карболки и давно не мытых человеческих тел.
   - Ну, давай разбираться, - низкорослый привычно сел за стол и положил
перед собой лист бумаги.
   - Фамилии? Только туфту не гнать!
   Записав установочные данные задержанных, сержант положил ручку и  от-
кинулся на спинку стула. Теперь следовало  звонить  в  адресное  бюро  и
справочную картотеку, проверяя их по оперативным учетам. А затеваться  с
этим ему явно не хотелось.
   - Ну, что с вами делать?
   Лицо сержанта казалось вылепленным из сырого теста: рыхлые  смазанные
черты, мучнисто-белая кожа, вялые губы. Глаза тусклые, сонные, но  пыта-
ются сверлить подозреваемых гипнотизирующим взглядом. Мятая форма,  пер-
хоть на воротнике, обгрызенные ногти... Но он был хозяином ночного  под-
земелья и, похоже, мог сделать с ними все, что захочет. А потому держал-
ся очень уверенно и властно.
   "Деревенский, с трудом закончил  десятилетку,  пишет  с  ошибками,  в
Москве по лимиту, комплекс неполноценности компенсирует унижением  зави-
симых людей, отпора не получал, труслив..." В Высшей школе контрразведки
Скороходов изучал физиогномику - учение об определении свойств  личности
по признакам внешности. И сейчас суть сидящего  напротив  человечишки  в
форме представителя власти была  ему  предельно  понятна.  Отвернувшись,
лейтенант стал рассматривать фотографии на стенде. И сразу же  наткнулся
на свое изображение. Рядом красовался портрет Марины.
   - Куда харей вертишь! Ровно сядь! - рявкнул сержант. - Выпить есть?
   - Нет, - качнул головой Скороходов и скосил  глаза.  Его  интересовал
текст на розыскном плакате. Или хотя  бы  заголовок.  Если  "Обезвредить
преступника", то дело плохо - значит,  о  выдаче  государственной  тайны
стало известно и рассчитывать не на что. Если "Найти человека" -  просто
обнаружилось их исчезновение. Но на это надежды мало - ни у него,  ни  у
Марины нет близких родственников, способных поднять шум из-за  их  крат-
ковременного отсутствия.
   - А что есть? Деньги, анаша, морфин?
   - Тоже нет. - Рассмотреть надписи не удавалось.
   - А на хуя вы тогда нам нужны? Или сразу вас закопать в туннеле, чтоб
небо не коптили?!
   Лимитчик в милицейской форме не пугал. Скорей размышлял вслух.  Похо-
же, у него имелся опыт захоронений бродяги прочего безответного люда.
   - Баба ничего, - вмешался длинный. - Если отмыть...
   - У тебя одно на уме! Давно конец лечил? Давай лучше обыщи их!
   - А понятые? - хрипло произнес Скороходов.
   - Смотри какой умный! - изумился сержант. - Уче-е-ный... Сколько  хо-
док? Ну-ка, Ванек, выпиши ему понятых!
   Резиновая дубинка вязко перетянула спину. Лейтенант охнул.
   - Встать, мордой к стене!
   Теперь стенд оказался прямо перед глазами. "Найти человека.  Ушли  из
дома и не вернулись жители Москвы Скороходов Василий Иванович  и  Попова
Марина Олеговна. Лиц, знающих об их местонахождении, просьба сообщить  в
ближайшее отделение милиции или по телефонам..." Далее шел список из се-
ми телефонных номеров. В первом лейтенант  узнал  номер  дежурной  части
одиннадцатого отдела.
   Скороходов несколько раз сталкивался с механизмом  поиска  без  вести
пропавших и знал, что такой плакат появляется через  месяц-другой  после
исчезновения людей, когда их близкие обобьют  все  пороги.  И  телефонов
всегда дается два: дежурной части ГУВД и инициатора розыска. Значит, они
очень понадобились своей бывшей службе...
   - Вы бы хоть проверяли, кого задерживаете! - резко бросил он. -  Свои
объявления не помните! Гляньте, чьи это портреты?
   - Стоять! - конец дубинки больно ткнул в  копчик.  Доходяга  привычно
обшаривал карманы.
   Вылепленный из сырого теста обошел стол, вчитался, выругался.
   - Нашел чем хвастать! Вы уже мертвецы. Пропали и никто не  знает  где
искать! И не узнают. Знаешь, сколько таких в туннеле закопано?
   - Гля, что у него есть! - из правого кармана брюк доходяга извлек два
автоматных патрона. - Откуда это?
   - От автомата. Я его  в  туннеле  спрятал.  Показать  где?  Пойдем...
Только тогда вы вляпаетесь в такую историю, что не рады будете!
   - Молчать! - дубинка ударила по ребрам, но не очень сильно.
   - Теперь посмотри бабу.
   Марину тоже поставили лицом к стене, и доходяга, тяжело дыша, принял-
ся обшаривать ее крепкое тело.
   - Не лапай, скотина! - возмутилась женщина.
   - Молчи... Тебе же лучше будет... - но тон тут же изменился. - Гля, у
нее деньги! Доллары... Много...
   - Не очень и много, - насмешливо сказал Скороходов. - Всего  двадцать
тысяч.
   Сыротестяной и доходяга переглянулись. У безответных бродяг не бывает
боевых патронов и крупных сумм в долларах. А с теми, у кого водятся  эти
вещи, лучше не связываться.
   Сержанты не сговариваясь вперились в розыскной плакат.
   - Помнишь, чьи ориентировки?
   - Да... Фээсбэшные и главка кремлевской охраны...
   - То-то и оно...
   В комнате милицейского пункта наступила томительная пауза. Одно  дело
отобрать у безымянного, никому не нужного и неинтересного человека двес-
ти тысяч или два миллиона, а чтоб не вякал - дать по башке и  бросить  в
яму... Совсем другое -  посягнуть  на  двадцать  тысяч  долларов.  Такие
деньги сиротами не бывают, за ними стоит много серьезных людей, они обя-
зательно ищут концы и, как правило, находят. А тут еще  замешаны  спецс-
лужбы...
   - Какого черта вы свалились на нашу голову! - прогундосил, как бы жа-
луясь, тот, кого вылепили из сырого теста. - Нам неприятности ни  к  че-
му... Вы заварили кашу, а мы останемся виноватыми...
   - Еще какими виноватыми, - злорадно произнес Скороходов. - Лейтенанта
госбезопасности палкой по почкам буцкать, а младшего лейтенанта  лапать!
Убийством грозить! Да еще при выполнении специального задания!
   - Откуда мы знали про задание...
   - Теперь знаешь? Давай, звони! А пока воды - быстро!
   Лейтенант и Марина жадно осушили  по  несколько  стаканов.  Сержанты,
отойдя в сторону, озабоченно  совещались.  Скероходов  предполагал,  что
оборотни в милицейской форме не захотят ввязываться в официальное разби-
рательство. Так и оказалось.
   - Слышь, лейтенант, - мучнисто-белое лицо подобрело,  может,  потому,
что глаза перестали излучать угрозу. Теперь перед ними был обычный  слу-
жака низшего звена, старательный, хотя и недалекий. - Мы же не со зла...
Тут сколько всяких негодяев шляется... Давай так - мы вас не видели,  вы
- нас...
   - Черт с вами! - Скороходов потер гудящую спину. - Только с условием.
Вы выводите нас на улицу и сажаете в такси. Да даете стольник на дорогу.
Это недорого за то, что вы сделали.
   - Стольник?
   - Стольник?
   Сержанты синхронно вытащили из карманов мятые комки  купюр  и  стара-
тельно зашуршали мелкими бумажками.
   Через час потрепанный таксомотор выплюнул странных пассажиров у  дома
Скороходова. Лейтенант нетерпеливо отомкнул замки, радуясь, что не поте-
рял ключи. На столе лежала записка: "Срочно позвоните в  дежурную  часть
или генералу Верлинову".
   - Верлинов вернулся? - он растерянно вертел в руках  записку,  недоу-
менно оглядываясь на запертую дверь. Чувство долга боролось с  нечелове-
ческой усталостью и нежеланием что-либо делать. Марина, сняв только  са-
поги и перепачканное глиной пальто, упала на диван  и  отключилась.  Она
выглядела непривлекательно, ощутимо пахло немытым телом. Он пожалел, что
привел ее к себе.
   Чувство долга победило. Но вначале лейтенант прошел в  ванную,  долго
скреб себя жесткой мочалкой, напоследок облился холодной водой и  только
после этого позвонил.
   - Ждите, высылаю машину, - не вдаваясь в подробности,  сказал  дежур-
ный. Скороходов успел еще побриться и выпить несколько чашек чаю. А  че-
рез некоторое время он показал на карте майору Васильеву место  нахожде-
ния ядерного взрывного устройства и рассказал, как лучше  подобраться  к
нему. Про свою роль во всей этой истории лейтенант умолчал.


   Глава третья

   Про ядерный ультиматум скоро узнала вся Москва. Конечно, это не  сле-
дует понимать буквально: лифтерша тетя Клава, инженер Виктор Михайлович,
заврайсобесом Соколова, влиятельный и богатый директор овощной базы  Ру-
бен Гургенович, ловец "горячих" сенсаций газетчик  Юркий,  даже  крупный
банкир Салманов, как и еще почти двенадцать миллионов  москвичей,  ни  о
чем не подозревали. Но про них не говорят "вся Москва", ибо не они дела-
ют погоду в столице, не они решают, каким быть завтрашнему дню,  не  они
составляют политический бомонд, систематически попадающий в  видеокамеры
на многочисленных великосветских тусовках.
   А тот круг сверхвлиятельных людей, который, несмотря  на  немногочис-
ленность, узурпировал право считаться "всей  Москвой",  отреагировал  на
тревожную новость однозначно: начался массовый исход родственников поли-
тической элиты. Совершенно неожиданно уехали из столицы их жены, прихва-
тив беспричинно прервавших учебный  год  детей.  Объяснения  были  нейт-
ральными, чтобы не вызвать всеобщей паники: кому-то потребовалось навес-
тить приболевших родителей, кто-то отправился погреться в Анталью или на
Канары - можно выдумать сотню безобидных причин, особенно если никто  не
собирается проверять их достоверность.
   Сами зубры бизнеса и политики не могли покинуть свои места: гипотети-
ческая возможность ядерной катастрофы не шла ни в какое сравнение с  ре-
альной угрозой утратить за время отсутствия реальные  рычаги  влияния  и
навсегда потерять власть. Поэтому они работали в условиях хотя и  доста-
точно абстрактного, но все же вполне вероятного риска для жизни, за  что
очень уважали сами себя, куда больше, чем минер,  вывинчивающий  взрыва-
тель мощного фугаса, - тому просто не приходит в  голову  давать  оценки
своим поступкам.
   Собравшиеся на даче у Семена Исаевича Поплавского гордились своим ге-
роизмом достаточно сдержанно, как люди, привыкшие к опасностям. За боль-
шим круглым столом в гостиной расположились шесть человек, располагающие
огромными личными состояниями, разветвленными связями в высших  эшелонах
власти и практически неограниченными возможностями. На столе имелся тра-
диционный набор холодных закусок и дорогая водка, но пока к ним не прит-
рагивались.
   - В случае чего, сюда не достанет, - кинематографично улыбаясь,  про-
цедил бывший спикер верхней палаты парламента  Норейко,  которого  среди
своих называли Красавчиком. - Семен знает, где строить...
   - Все знают, - махнул рукой хозяин. - Нечего сиротами прикидываться.
   - Знают все, а сидят на пороховой бочке немногие, -  многозначительно
пожевал губами похожий на бульдога управляющий делами Администрации Пре-
зидента. Несмотря на невзрачную внешность и скромную одежду, он держался
очень уверенно, да и прозвище имел чрезвычайно выразительное:  Кукловод.
Правда, произносили его шепотом и с оглядкой.
   - Мы не очень далеко от вас сидим, - обиженно пробурчал  вице-премьер
Шатохин. Он был очень близок к Богомазову и всегда представлял его в ще-
котливых ситуациях, когда "светить" главу правительства не следовало.
   - Близко, далеко... Будто в этом дело! - поморщился Поплавский. - Как
велики шансы, что они взорвут эту штуку?
   - Горец сидит на месте, - сказал Гонтарь. - Мои разведчики  наблюдают
за каждым его шагом. Ведет обычный образ жизни, спокоен...
   - Значит - нет?
   Министр помолчал.
   - Да ничего это не значит!  Надо  учитывать  мусульманский  фанатизм,
особое отношение к смерти... Мало примеров по Афгану? Да  и  сейчас  уже
набралось фактов... Приходит бабушка: "Сыночки,  где  командир?"  Комбат
выходит. "Дети голодают, помогите  чем  можете!"  Наши  тащут  консервы,
хлеб, сгущенку, сгрудились в кучу, а тут взрыв  -  оказывается,  бабушка
динамитом была обмотана! Или пацан двенадцатилетний выскакивает из  под-
воротни с автоматом - та-та-та! Майора - насмерть, подполковнику легкое,
горло... Но тот успел положить сучонка... А через день во  всех  газетах
снимки - русская армия убивает детей!
   Гонтарь сам не заметил, как перешел на крик.
   - Успокойся, Сережа, - Поплавский налил в стакан минералки, но  выпил
ее сам. - Выскажи свое мнение: что делать будем?
   - А что делать... - Гонтарь потух. - Появился хороший предлог  закон-
чить эту кампанию. На мой взгляд, нужно его использовать. Мне уже надое-
ло выслушивать сентенции о собственной  бездарности  и  небоеспособности
армии!
   - А она боеспособна? - ядовито поинтересовался  сановитый  седовласый
мужчина с вальяжными манерами - некогда заместитель управляющего концер-
на "Роснефтьпром", а теперь его совладелец.  Присутствующие  знали,  что
основным держателем акций являлся бывший управляющий, а ныне премьер Бо-
гомазов.
   - Знаете, что говорит моя жена? Спрашивает: сколько в  армии  солдат?
Три или четыре миллиона? Так пусть два миллиона оставят на всякий случай
- вдруг американцы надумают напасть, а миллион - в Чечню, если там  вой-
на... И все кончится малой кровью за неделю! По-моему, она права...
   - Говорить легко, Петр Петрович, - с  видимым  спокойствием  произнес
министр обороны, хотя наглые водянистые глаза выпучились,  что  являлось
верным признаком сдерживаемого гнева. - Ваша жена - очаровательная  жен-
щина, и я бы с удовольствием с ней побеседовал. Но  от  слов  до  дел  -
очень большая дистанция. Что бы вы сказали, если бы все скважины и пере-
рабатывающие заводы оказались уничтоженными? Вряд ли вам это понравится.
И еще кое-кому - тоже...
   Намек был понятен. Петр Петрович замолчал.
   - Давайте прекратим препирательства, - на правах хозяина сказал  Поп-
лавский. - Сейчас речь о другом. Дударик сдался  и  возобновил  платежи.
Значит, надо сворачивать войну. Как это сделать? Поставленная задача  не
выполнена - незаконные вооруженные формирования  не  разоружены.  Тысячи
солдат и офицеров погибли. Народ не поймет, если мы вдруг выведем  войс-
ка. И так в прессе слишком много публикаций о том, что финансовые  корни
конфликта уходят в Москву... Нам не нужен  поиск  этих  корней.  Поэтому
ультиматум появился вовремя! Нам просто некуда деваться - не можем же мы
рисковать столицей! И это гуманное решение не сможет оспорить никто!
   - Я скажу так: если бы ультиматума не было, его следовало  бы  приду-
мать, - процедил Красавчик. - Но что  поделывают  наши  силовики?  Может
быть, группа антитеррора вот-вот снимет проблему с повестки  дня?  Тогда
мы окажемся в дурацком положении.
   - Мы приказа не получали, - вяло проговорил Гонтарь.  -  Насколько  я
знаю, МВД и ФСБ - тоже. Коржов, как всегда, пытается отличиться, но  за-
дача ему не по зубам. Скажу больше - она никому не по зубам. В  мире  не
было аналогичных ситуаций, потому не выработаны и меры борьбы с ними!
   - Пусть так, - картинно прищурился Красавчик. - Но не слишком  ли  мы
торопимся останавливать машину? Деньги-то пока не получены...
   - Это другой разговор, - поднял руку Поплавский. - Мы вернемся к нему
чуть позже...
   - Прекращение войны предполагает переговоры на высшем уровне, -  вме-
шался Кукловод. - Но Дударик настолько скомпрометирован,  что  диалог  с
ним унизит Президента и подорвет его авторитет. Нужна другая фигура.
   - Для этого у нас есть генерал армии Гонтарь, - добродушно проговорил
Шатохин, похлопывая министра по плечу.
   Петр Петрович скривился:
   - Проработать рокировку чеченских фигур  лучше  поручить  кому-нибудь
другому. Чтобы избежать провала.
   - Я посоветуюсь с Президентом, - бросил Кукловод. Он единственный  из
присутствующих имел доступ в Кремлевскую больницу.
   - Как его здоровье? - не к месту спросил Шатохин. Петр Петрович  тоже
встрепенулся, изображая живейшую заинтересованность.
   - Нормально. На днях покажется по телевизору. Надо прекратить  ненуж-
ные домыслы.
   Вице-премьер скорбно кивнул.
   - Сплетен очень много. Кто-то распускает слухи про несостоявшийся пе-
реворот и упоминает при этом имя Виктора Петровича. Скажите  Президенту,
что это грязная клевета!
   - Не имеющая ни малейших оснований! - решительно добавил Петр  Петро-
вич.
   - Это игры Коржова, - сказал Гонтарь. Его неприязнь к начальнику  СБП
была общеизвестной. - Он вытащил козырь из крапленой  колоды  -  некоего
Верлинова. Тот попил крови у нашего разведуправления...
   Услышав фамилию Верлинова, Петр  Петрович  и  Шатохин  переглянулись.
Именно он провалил далеко идущий замысел премьерской команды.
   - Кстати, - Поплавский навалился грудью на стол. - Я слышал про  Вер-
линова от Горца. Курьера перехватили в  поезде  и  очень  умело  забрали
деньги. Буквально за несколько секунд: нейтрализовали, подкинули  нарко-
тик и навели милицию. А вез их парень весьма серьезный...
   На самом деле Тепкоев узнал фамилию Верлинова от Координатора,  санк-
цию на это дал Поплавский.  Но  старик  всегда  запутывал  концы,  чтобы
скрыть собственные источники информации.
   - Его убили? - поинтересовался Норейко.
   - Уже потом, в камере достали... Да дело не в этом... Горец  считает,
что деньги забрал Верлинов.
   - Вот пусть Г