ычным голосом сказал:
   - Сами забьем.
   Потом подмигнул первому номеру и прошептал что-то в ухо.
   - Нет, - отрезал тот. - Только после работы. Порядок надо соблюдать!
   - Что вы, собственно, называете работой? - занозисто спросил Буренко.
- И что - порядком? Как именуется эта чудесная работа? И как звучит ваша
должность?
   - Опять?! Ей-Богу, не буду играть, если так, - вспылил первый.
   Буренко немного подумал.
   - Ладно, давайте не вдаваться... А по сто капель совсем бы не помеша-
ло!
   Он сглотнул, и второй подбородок колыхнулся в такт с кадыком.
   - Не распускайтесь, товарищ Буренко! - желчно  произнес  прокурор.  -
Иногда мне кажется, что вы просто бравируете своим цинизмом!
   Врач откинулся на спинку стула и изготовился к обстоятельному ответу,
но передумал и махнул рукой.
   - Ладно, в конце концов, любую патологию можно считать нормой  и  по-
рядком, все зависит от точки отсчета. Тогда противоестественное  дело  -
обычная работа. Но сейчас я не хочу споров. За дело! Где там наш  Петюн-
чик?
   - Машину загоняет, сейчас явится, - проворчал первый, набирая в  сог-
нутую ладонь черные прямоугольники. - Да вот и он!  Чего  это  ты  такой
вскукоженный?
   Грубое лицо Шитова выражало озабоченность, и стул для себя он  выдви-
нул слишком резко.
   - Кажется, здесь кто-то был...
   - Где "здесь"? Кто был? - насторожился исполнитель.
   - Черт его знает! - Шитов извлек мятую пачку дешевых сигарет,  разма-
шисто чиркнул спичкой. - Я двери в гараж всегда  проволокой  закручиваю,
так вот ее нету. И замок...
   Он прикурил, мазнул взглядом по враз отвердевшему лицу первого и без-
различной мясистой физиономии врача, покосился на углубившегося в бумаги
прокурора.
   - ...И замок легко открылся. Обычно туго проворачивался, а сегодня  -
сразу!
   - Кому он нужен, твой гараж, - раздраженно бросил Буренко. - Мы здесь
черт-те сколько не были, ты просто путаешь. Бери "камни"!
   Младший сержант выполнил предложение врача, но без обычного азарта.
   - Кто заходит? - вяло спросил он.
   - Я и зайду! - Буренко торжественно показал  дубль  "один-один"  и  с
размаху хлопнул по столу. Шитов приставил "один-два".
   - Легко открылся, значит... - неожиданно сказал первый номер, и  ока-
залось, что он положил свои кости на скатерть, как бы потеряв интерес  к
игре. - А давай-ка мы его посмотрим, замок-то. Принеси сюда, Петро, пог-
лядим при свете...
   Шестой мигом сбегал за замком.
   Не обращая внимания на недовольное брюзжание Буренко, первый попросил
у Григорьева лист чистой бумаги и, держа над ним замок, стал греть спич-
кой донышко вокруг отверстия для ключа. Младший сержант и врач напряжен-
но следили за его манипуляциями. В комнате наступила тишина.
   Кап - крохотная желтая капелька сорвалась на белую поверхность листа.
Первый быстро наклонился, нюхнул.
   - Ты-то сам его не смазывал? - озабоченно спросил он.  -  Ладно,  дай
ключ...
   Немного повозившись, первый осторожно опустил замок на стол.
   - Похоже, действительно открывали. Непрофессионал - подобрать как на-
до не смог - раздолбал личинку, и все дела! А как подвал-то?
   - Его только из пушки откроешь... Хорошо - в  гараже  ничего  нет,  -
медленно цедил слова явно озабоченный Шитов.
   - А в подвале что такого особенного? Подвал и подвал! Чего вы всполо-
шились? - по-прежнему раздраженно перебил врач, вытирая заношенным плат-
ком потеющую шею. - Если даже залез какой-нибудь ханыга -  что  с  того?
Что он тут увидит?
   - Опаздывают наши! - взглянув на часы, сказал первый. И преувеличенно
бодро добавил: - Козла-то забить надо, ребятушки! Мой заход!
   Через несколько минут напряжение разрядилось. Резко хлопали кости до-
мино, раздавались обычные  для  такого  времяпрепровождения  междометия,
слова и короткие фразы. Все шло как обычно, если  не  считать  некоторых
мелочей. Например, первый номер играл без обычного блеска.
   Он лучше, чем кто-либо из присутствующих, исключая, пожалуй, прокуро-
ра, который демонстративно изображал, что все происходящее его ни в коей
мере не касается, представлял, какие последствия может иметь инцидент  с
замком. "Уголок" был объектом особого режима, и потому интерес к нему со
стороны любого постороннего человека являлся чрезвычайным происшествием,
требующим тщательного расследования, доклада по команде и  принятия  мер
по предотвращению рассекречивания. Любых мер, вплоть до  переноса  места
исполнения. А с этим хлопот не оберешься!
   Первый вспомнил, как переносили точку из Степнянской тюрьмы. Прочесы-
вали все окрестности в поисках подходящего места, ломали голову над пла-
ном города, несколько раз осматривали тир  Центрального  райотдела...  А
объекты накапливались, камеры переполнялись, тогдашний  начальник  КТ-15
строчил рапорта все выше и выше... Когда наконец  обустроились  и  стали
работать, пришлось пропустить всех за неделю, бр-р-р, настоящая мясоруб-
ка...
   Первый, незаметно для себя, брезгливо скривился.
   - Что это вы? - удивился Буренко. - Живот схватило? А "тройку" к "пя-
терке" зачем притуливать?
   Исполнитель молча переходил и постарался отогнать  навязчивые  мысли.
"Обсудим с Викентьевым и все обрешим, - подумал он. - Здесь-то с кем го-
ворить? Григорьев за приговором надзирает, замки его не интересуют.  Бу-
ренко вообще от наших дел отстраняется. Не с сержантом же  советоваться!
Что-то он хмурый, будто боится в штаны наложить. С чего бы?!"
   Действительно, кряжистый, с цепким взглядом Шитов был не в своей  та-
релке. Дело в том, что под предлогом ремонта  и  восстановления  "Волги"
для спецопергруппы он "захимичил" новый аккумулятор, два ската и ремонт-
ный набор двигателя. Все это хранилось в гараже "уголка". Если Викентьев
что-то заподозрил, то проникновение в гараж могли осуществить ребята  из
инспекции с вполне определенной целью: задокументировать факты  и  взять
его на такой крючок, сорваться с которого не удастся даже столь  ловкому
и изворотливому парню, каким он считал себя.
   - Рыба! - объявил Буренко и, забывшись, откровенно выдохнул  сивушный
дух в сторону первого номера.
   Тот встрепенулся.
   - Слушай, Петро, а спирт у тебя там так и стоит? - спросил он. -  Мо-
жет, это Титков нырнул по старой памяти? Он сейчас все время  ищет,  где
врезать. А ключ от ворот когда-то терял - может, нашел, когда понадобил-
ся?
   - И вправду, - облегченно вымолвил Шитов и вскочил.  -  Пойду  взгля-
ну...
   - Давай вместе, - поднялся следом врач, быстро взглянул на Григорьева
и, ни к кому не обращаясь, пояснил: - Делать-то все равно нечего. И  где
они ездиют?
   Вернулись Буренко с Шитовым только минут через двадцать.
   - Баллон на месте, - торопливо доложил младший сержант  и,  пройдя  в
угол, завозился у старого шифоньера. - Чуть-чуть не полный. На полстака-
на.
   - На стакан, - уточнил Буренко. - Выдохся, он же летучий... -  И  без
всякого перехода спросил: - Сколько можно ехать?
   В комнате наступила тишина тревожного ожидания. Привычный график  на-
рушался, обсуждать возможные причины никому не хотелось.
   - Пойду встречать. - Шестой номер, обойдя прокурора и старательно от-
ворачиваясь от исполнителя, вышел во двор. Громко хлопнула дверь.
   - Забьем еще раз, что ли? - спросил Буренко,  стряхивая  рукой  капли
пота со лба.
   Хлебный фургон проехал по Магистральному проспекту, свернул в  темный
тупиковый переулок и через пару минут затормозил перед зелеными воротами
точки. В кузове мигнул сигнал плановой остановки. Путешествие  подходило
к неизбежному концу. У Попова пересохло в горле. Удав,  наоборот,  прио-
бодрился: он слышал звуки трамвая, значит,  менты  не  соврали  -  какой
смысл везти человека из захолустья в  большой  город,  если  хочешь  его
расшлепать?
   Ворота раскрылись сами собой, фургон въехал на территорию "уголка".
   - Горячий хлеб заказывали? - спросил улыбающийся Федя Сивцев у хмуро-
го Шитова.
   - Заезжай, - мрачно ответил младший сержант. - Где тебя черти носили?
   Двери третьего бокса были открыты. После  нескольких  маневров  пятый
номер вкатил машину в гараж, как делал много раз до этого. А шестой  но-
мер запер ворота и привычно закрыл бокс снаружи. Все шло как обычно,  по
отработанной схеме. Кроме одного: сейчас за происходящим наблюдали чужие
глаза.
   Посторонний человек находился на территории  "Прибора"  и  смотрел  в
щель между плитами забора. Руку он держал на изогнутой рукоятке  старого
"нагана".
   - Приехали наконец! - объявил Буренко, хотя шум мотора  слышали,  ко-
нечно, и прокурор с исполнителем. - За работу, товарищи!
   Последние слова он произнес с явной издевкой.
   Врач первым вышел из бывшей диспетчерской, за ним последовал прокурор
со своей папкой, последним озабоченно шаркал  исполнитель.  Гуськом  они
направились к третьему боксу.
   Подполковник Викентьев пружинисто выпрыгнул из спецавтозака и подошел
к массивной стальной двери, заподлицо вделанной в кирпичную стену.  Ключ
от нее имелся только у одного человека - у  руководителя  спецопергруппы
"Финал". Подполковник отпер массивный замок, и Шитов с Сивцевым, не  до-
жидаясь указания, спустились в открывшийся зев подвала,  внизу  вспыхнул
свет, упало что-то тяжелое, потом это тяжелое протащили по полу.
   - Скоро вы? - раздался сзади недовольный голос.
   Викентьев обернулся и увидел кислое лицо прокурора.
   - Сейчас, брезент готовят...
   - А пошли-ка и мы готовиться, - сказал исполнитель и первым ступил на
крутые ступеньки. - Ты мне сейф-то отомкни...
   В кузове спецавтозака было душно, и Попов испытал  облегчение,  когда
дверь распахнулась.
   - Давайте, - сухо бросил Викентьев. И Сергеев лязгнул замком  камеры:
"Выходи!"
   Неопределенно усмехающийся Удав, наклонив голову, осторожно полез  из
узкого отсека. В этот момент Сергеев сделал два быстрых движения, и лицо
смертника перехватили тугие резиновые повязки: одна закрыла рот,  вторая
- глаза.
   Попов много раз использовал наручники, однажды присутствовал при  на-
девании смирительной рубашки, это  называлось  "мерами  безопасности"  и
тщательно регулировалось согласованными  с  прокуратурой  приказами.  Но
черные широкие полосы никакими инструкциями не предусматривались, им  не
было места в системе отношений государства с проштрафившимися  граждана-
ми, даже в ряду резиновых палок и водометов, слезоточивых и нервно-пара-
литических газов, пистолетов Макарова и автоматов Калашникова... Они  не
существовали в юридическом смысле, а следовательно, применение их к  лю-
бому, самому отпетому, преступнику являлось недопустимым. И то, что  ма-
йор Сергеев уверенно и привычно накинул на подконвойного зловещие  атри-
буты предстоящего исполнения, наглядно демонстрировало: осужденный Кади-
ев уже не является ни гражданином, ни личностью, он находится за  чертой
человеческих отношений, хотя физически еще существует,  так  же  как  не
имеющие официального наименования повязки,  придающие  ему  сходство  со
скотиной перед убоем и служащие для  того,  чтобы  облегчить  неизбежную
формальность перевода смертника из нынешнего состояния в то, в каком ему
надлежит находиться.
   Мощным рывком за шиворот Сергеев выбросил Удава из стального  кузова,
Викентьев не очень бережно его подхватил, майор прыгнул  следом,  Попов,
словно во сне, последовал за ним. Он не сразу понял, где  оказался:  бе-
тонный пол, старая кирпичная стена, дверной проем, ступени, обмякшее те-
ло Удава, который тряс головой и пытался что-то кричать, но  раздавалось
только глухое мычание, и человек с "наганом", притаившийся на территории
"Прибора", конечно, ничего не услышал.
   Ступени кончились. В небольшой комнате с голыми кирпичными стенами за
непокрытым, давно списанным канцелярским столом сидел усталый человек  в
костюме и галстуке, лицо его перекосила болезненная гримаса. Чуть в сто-
роне притулился на расшатанной табуретке грузный мужчина с отвислыми ще-
ками и стекающим на грудь подбородком, в легкомысленной и даже  неумест-
ной здесь клетчатой рубахе. Он поминутно утирался платком и зевал. Попо-
ву показалось, что сзади есть еще кто-то, но обернуться он не успел: Ви-
кентьев содрал с Удава обе повязки, и четвертый номер приготовился к вы-
полнению своих обязанностей.
   - Фамилия, имя, отчество, год  рождения,  -  бесцветно  спросил  Гри-
горьев, лишь на миг оторвавшись от бумаг, чтобы сверить внешность Кадие-
ва с фотографией на личном деле.
   Сейчас выражение недовольства и отвращения на лице совершенно опреде-
ленно относилось к предстоящей процедуре и своей роли в ней. Это ни  для
кого из присутствующих не было секретом: все знали, что Григорьев ни ра-
зу не получал доплату за участие  в  исполнениях,  ставя  своим  отказом
главбуха в тупик, - ведь списать заработанные деньги  еще  труднее,  чем
начислить незаработанные. Дело доходило до конфликтов, бухгалтер апелли-
ровал к прокурору области, но Григорьев был  непреклонен:  "За  кровь  я
деньги брать не буду..."
   Только Попов не знал этих подробностей, но у него самого и чувства  и
выражение лица совпадали с прокурорскими, да еще добавлялось  напряжение
в ожидании вспышки ярости обманутого Удава.
   Но смертник вел себя спокойно, тихим голосом отвечал на  поставленные
вопросы, и предплечье у него было не железным, как час назад, а вялым  и
мягким, будто рукав набили ватой.
   - Свой приговор знаете? - спросил Григорьев,  убедившись,  что  перед
ним действительно Кадиев.
   - Знаю, - еле слышно выдавил Удав. - Расстрел...
   - Кассацию подавали? - монотонно выполнял прокурор  необходимые  фор-
мальности.
   - Подавал...
   - Ответ знаете?
   - Знаю... Отказали...
   - Прошение о помиловании подавали?
   Смертник попытался что-то сказать, но не смог и только кивнул.
   - Ответ знаете?
   Григорьев двинул к себе растопыренной ладонью с мозолью от  ручки  на
среднем пальце бланк Президиума Верховного Совета с коротким  машинопис-
ным текстом, заверенным лиловым оттиском герба республики. Если бы Кади-
ев был примерным семьянином, активным общественником, студентом-вечерни-
ком, политинформатором, до грыжи надрывал пуп у себя на стройке - никог-
да его имя не оказалось бы в таком документе  с  хорошо  известной  всем
подписью и огромной, в полтора раза больше обычной, печатью. Попов поду-
мал, что именно эта бумага придает необратимость решению суда.
   Смертник прохрипел и Покачал головой.
   - В помиловании вам отказано, приговор будет  приведен  в  исполнение
немедленно! - грубо сказал  Григорьев,  не  сумев  выдержать  отстранен-
но-безразличного тона, и, подняв голову, с вызовом посмотрел на смертни-
ка.
   Попов напрягся.
   - Не надо, - просипел Удав. - Это не я... Оговорил себя, заставили...
Сейчас всю правду скажу... Ловите тех, настоящих...
   Голова у него тряслась, по щекам лились слезы. Раздался звук - будто,
придерживая пробки, кто-то открыл несколько бутылок шампанского. В  под-
вале завоняло испражнениями.
   - Обосрался, сволочь, - холодно сказал Викентьев, и Валера Попов  по-
нял, что именно он будет исполнять приговор. - Значит, жить хочешь...  А
те, кого убивал, - не хотели?
   - Не я-я-я, ва-а-а, - бессвязно мычал Удав.  У  него  вдруг  началась
сильная икота, так что дергалось все тело.
   У Попова закружилась голова. Больше всего  на  свете  ему  захотелось
оказаться за много километров от страшного подвала и  начисто  забыть  о
событиях сегодняшней ночи. Но это было  невозможно.  Поэтому  он  хотел,
чтобы все кончилось как можно скорее.
   Сергеев развернул икающего Удава, и вцепившийся в ватную  руку  Попов
повернулся вместе с ним, оказавшись перед проемом, ведущим в  еще  одну,
совершенно пустую комнату. Он понял, что Удава надо завести туда.  Зажа-
тый между третьим и четвертым номерами смертник  не  сопротивлялся,  но,
когда переступил порог и под ногами запружинили опилки, он уперся.
   - Подождите, хоть минутку дайте! Минутку пожить! Что вам  стоит?!!  -
Удав почти визжал.
   Сергеев рывком сдвинул его на метр вперед, и Попов качнулся следом, с
трудом удержавшись на ногах. Перед глазами все поплыло.
   - Двадцать шесть! - сказал Сергеев, но Валера его  не  понял,  и  тот
раздраженно крикнул: - Отстранись подальше!
   Не выпуская ватную руку, Валера шарахнулся в сторону, в  тот  же  миг
раздался негромкий треск, словно кто-то чихнул или откашлялся  два  раза
подряд. Удав повалился вперед и дернул ногами. Резиновая калоша отлетела
к стене, по гладкой розовой подкладке было видно, что она  почти  новая.
Попов перевел дух. Все! Трупов он навидался, а самое страшное -  позади.
Хотя... Он понял, что боится обернуться и увидеть Викентьева. Да и  всех
остальных... Удав дернулся еще раз.
   - Готово, - деловито сказал знакомый голос. - Иди, дохтур,  удостове-
ряй...
   Периферическим зрением Попов увидел обтянутую защитной  тканью  руку,
которая сноровисто, одним движением задрала куртку Удава и  замотала  ею
простреленную голову. Медленно-медленно, чтоб не выплеснулись подступаю-
щие к горлу внутренности, четвертый номер обернулся.
   Сейчас Иван Алексеевич Ромов не был похож на  добродушного  старичка,
да и вообще не выглядел стариком. Морщинистая обвислая кожа разгладилась
и обтянула скулы, нижняя челюсть мощно выступала вперед, будто в ней за-
ново выросли крепкие зубы, способные играючи дробить мозговые  кости  из
борща, наголо очищать от изоляции провод полевой связи и намертво  зажи-
мать клинок десантной финки. И взгляд восстановился давешний  -  прямой,
жесткий, с многозначительным прищуром. В правой руке он держал  какой-то
странный предмет, и Попов вглядывался в него с болезненным любопытством,
как хирургический больной, пытающийся рассмотреть инструменты,  которыми
будут кромсать его тело и копаться во внутренностях.
   - Чего там смотреть, - брезгливо отозвался клетчатый  толстяк.  -  Не
видел я их, что ли? Если тампон нужен, скажи...
   - Лучше, конечно, поставить, - рассудительно сказал Иван  Алексеевич.
- Я ведь два раза дал, чтоб наверняка...
   Приготовив ватно-марлевый тампон и резиновый жгут, Буренко обошел ис-
полнителя, по-хозяйски отстранил Попова и склонился над тем, что еще па-
ру минут назад являлось осужденным Кадиевым по прозвищу Удав.
   Попов вдруг очень отчетливо ощутил, что необратимость процедуры обес-
печила не официальная бумага с огромной печатью, которую могла  отменить
другая, не менее важная, а неожиданно помолодевший Наполеон с его  непо-
нятным инструментом, потому что последствий их  совместных  действий  не
могла изменить никакая сила в мире.
   - Что это у вас за машинка? - не удержавшись, спросил Попов.
   - Спортивный "марголин", малокалиберный, - охотно  пояснил  Ромов.  -
Помнишь банду Филина? Они к нему глушитель сделали. А  Фаридов  придумал
из него работать, первых мы "филинов" и исполнили. Очень удобно, и  шума
меньше, и почти не брызгает... А это я уже сам додумался:  защитный  эк-
ранчик на зажимах, а тут окошечко из плексигласа, чтобы целиться...  Ви-
дишь, немного все-таки попало. - Наполеон пальцем стряхнул капли с проз-
рачного пластика. - А раньше - прямо в рожу...
   Натянутый на проволочный каркас кусок плотной ткани весь был в  плохо
замытых пятнах. Внутренности Попова рванулись наружу. Он бросился  вверх
по лестнице, легко распахнул стальную дверь, отбросил Федю Сивцева,  за-
давшего идиотский вопрос: "Нам можно спускаться? ", выбежал из бокса и с
кашлем, гортанными выкриками и хрипами блевал под стену "уголка"  добрых
семь минут.
   Из-за забора за ним пристально наблюдал человек,  вооруженный  "нага-
ном". Он ненадолго отлучался к будкам сторожевых собак и так  же  внима-
тельно следил, как они вдруг начали беспокоиться: прыгать на стену,  ры-
чать, а потом вдруг тоскливо завыли, задрав вверх хищные  волчьи  морды.
Собственно, такое поведение  специально  дрессированных  псов  послужило
первым толчком к размышлениям. Потом он заметил, что беспокойство  собак
совпадает с приездами на смежную территорию заброшенной ремзоны