занном направлении
и вскоре обнаружили грабителей в  тянущейся  вдоль  реки  роще.  Никаких
проблем не предвиделось, в те времена находилось немного охотников конф-
ликтовать с милицией.
   Но эти трое были борзыми урками с немалым преступным опытом и  солид-
ным тюремным стажем, к тому же изрядно поддатые.
   - Ты кто такой? - спросил старший - хмурый,  видавший  виды  мужик  с
оловянными глазами и татуировками на всех видимых частях тела.
   - Лейтенант Коренев, уголовный розыск Центрального райотдела, - моло-
дой офицер показал красную книжечку.
   - Я такого опера не знаю, - медленно произнес татуированный. - Иди на
хер!
   Второй грабитель стоял вполоборота, разглядывая внештатника. Из  зад-
него кармана брюк торчали синяя и малиновая  обложки,  ловким  движением
Коренев выхватил их - паспорт и военный билет, заглянул и сунул во внут-
ренний карман пиджака.
   - Гражданин Вишняков, значит? Можешь гулять пока... Но лучше не  дер-
гайся, а иди к машине!
   Утративший анонимность преступник почти всегда утрачивает и дерзость.
Вишняков сразу скис.
   - Отдай, начальник... Ты что, в натуре... Мы  ничего  не  сделали,  -
привычно заныл он.
   Третий незаметно отходил в сторону, за ним двигался внештатник.
   - А ну отдавай, падла!
   Татуированный схватил Коренева за волосы,  а  локтевым  сгибом  зажал
горло. Осмелевший Вишняков подскочил и запустил руку в пиджак.
   Опер двинул его мыском ботинка в промежность, и владелец изъятых  до-
кументов, хрюкнув, повалился на траву.
   - Куда ты пырхаешься, - сквозь зубы процедил татуированный,  усиливая
захват.
   Коренев с трудом вогнал ладонь под каменный локоть, отстегнул застеж-
ку оперативной поясной кобуры и крутанулся, оказываясь с противником ли-
цом к лицу. В те времена он соблюдал идиотскую  инструкцию,  запрещающую
досылать патрон в ствол, а так как одной рукой передернуть затвор невоз-
можно, то пистолет являлся обычной железкой  весом  в  восемьсот  десять
граммов.
   Но если действовать решительно, то и железка  может  стать  серьезным
оружием. Опер с силой ударил стволом в лицо грабителю и угодил  в  глаз.
Вороненая сталь вошла под века, из-под нее брызнули разбитое глазное яб-
локо и горячая кровь. По ушам резанул пронзительный крик раненого зайца,
татуированный отшатнулся, зажал рану ладонями и навзничь упал  в  густой
кустарник.
   Коренев осмотрелся. Два поверженных грабителя валялись на земле, тре-
тий подмял внештатника и испуганно оглядывался, а когда оперативник шаг-
нул вперед, вскочил и бросился бежать.
   - Стоять! - Коренев рванул наперерез.
   Они выбежали на пляж. Рыхлый песок затруднял бег, но лейтенант рвался
изо всех сил и успевал, третий забирал вправо и оказался в конце  концов
прижатым к реке. Не задумываясь, он вбежал в мутноватую воду, Коренев  в
горячке двинулся следом.
   Стоял октябрь, ноги обдало холодом,  брюки  противно  облепили  тело.
"Какого черта я сюда полез, никуда бы ты не делся", - мелькнула разумная
мысль, но сейчас работал не разум, а инстинкт преследования, и лейтенант
забирался все глубже...
   Он догнал беглеца, когда вода доходила  до  пояса.  Мошонка  сжалась,
тепла в теле не оставалось, да и силы на исходе.
   - Стоять!
   Коренев схватил третьего за шиворот, тот вырывался и истерически  ру-
гался матом.
   И тут опер вспомнил, что сегодня впервые надел новый костюм.
   - Ах ты сука!
   Всплеск злости придал сил, и он погрузил виновника незапланированного
купания в воду с головой. Когда тот перестал  сопротивляться,  отпустил.
Отфыркивающийся и жадно хватающий воздух грабитель  вновь  пытался  выр-
ваться. Пришлось повторить процедуру, потом еще раз и еще... Наконец Ко-
ренев вытащил бесчувственное тело на берег и бросил на песок.
   И пошел работать по воле и камерам беспроволочный телеграф:  "Ну  дал
Филипп Михайлович: сразу троих повязал! Да как: одному глаз выбил,  вто-
рому яйца отшиб, а третьего притопил до полусмерти! - А кто такой Филипп
Михайлович? - Да Коренев! - А-а-а... Он парень резкий".
   А прозвище Лис пристало после другого случая. Тогда Коренев  сменился
с суточного дежурства, выпил с друзьями по двести граммов, чтобы  стресс
снять, и побрел, медленно в общагу. Вечер, около одиннадцати, у него ще-
тина суточная, глаза усталые, красные, идет - еле ноги переставляет, ру-
ки в карманах да запашок...
   Какой-то залетный его за своего и принял!
   Опера вообще на блатных похожи, то ли подбираются так, то ли  профес-
сия деформирует...
   Подошел, короче, к нему парень специфического вида: папироска в  углу
рта, фиксы, перстни татуированные на пальцах, мимика, жаргон -  не  оши-
бешься... Вначале прощупал, мол, как да что в Тиходонске. Коренев в  от-
вет: менты совсем оборзели, метут всех подряд, никакой жизни нету. Да  с
ужимками уличной шпаны, свистящим блатным полушепотом, через  слово  "по
фене". Показал, одним словом, что свой в доску. Вот знакомство и состоя-
лось Затем разговор пошел серьезный.
   - Выпить хочешь?
   - Хочу. Да бабок нет.
   - Тут магазинчик в удобном месте... Ломанем?
   - Давай!
   Пошли на набережную, по дороге залетный хвалится, цену себе набивает:
   - Я в Краснодаре гастроном бомбанул, в Армавире  -  ларек,  здесь  на
вокзале - киоск.
   А Коренев удивляется, хвалит его за фартовость и между делом  интере-
суется, куда вещи дел, деньги, другие вроде мелкие вопросики кидает...
   Наконец пришли. Место действительно удобное: темный уголок,  датчиков
сигнализации нет, замок навесной, с контролькой.
   Опер поискал - нашел кусок трубы, протянул новому корешу.
   - Давай ты, раз умеешь. А я выносить буду.
   Тот к замку приладился - раз! И сорвал его к чертовой матери. До  сих
пор разговоры шли, пустая болтовня, а это уже, извините, состав преступ-
ления.
   Коренев его сзади по шее - трах! Тот, естественно, носом  в  пыль.  А
опер сел сверху, руки за спину закрутил и давай в  свисток  дуть!  Когда
приехали, картина ясная - вот взлом, вот преступник, вот орудие преступ-
ления с его отпечатками...
   Доставили в отдел, дали телефонограммы в  Краснодар,  Армавир,  тихо-
донским транспортникам позвонили - все подтверждается!
   Кореневу благодарность и  пол-оклада  за  мастерское  раскрытие  ряда
преступлений И впервые прозвище обозначилось: "Ну и  хитрый  же  Лис!  -
Кто? - Да Коренев Филипп Михаилович! - А-а-а... Это точно..."
   Потом он много хитрых  комбинаций  провел,  скольких  блатных  вокруг
пальца обвел, скольких за нос водил, кличка намертво приклеилась. А тог-
да только превращался в Лиса. Тогда же, под Новый год, с Натахой и  поз-
накомился.
   Числа двадцать пятого декабря это было в полдень, едет  он  с  проис-
шествия, смотрит: стоит у обочины сосна, а за  сосну  девушка  держится,
стройненькая, красивая и печальная. Потом он узнал, что у Натахи  всегда
вид полупечальный, полузадумчивый, а тогда остановился, посадил девчонку
в машину, сосну в багажник запихал, так с незакрытым багажником и ехал.
   По дороге разговорились, она о себе рассказала:  медсестра,  замужем,
ребенок, сосну везет одиноко живущей бабушке. Он  и  с  бабушкой  Марьей
познакомился, когда сосну на шестой этаж занес: маленькая сухонькая ста-
рушка, приветливая, порывалась чаем поить.
   В этот раз чай пить не стали, Лис и так дергался как на иголках - что
там в районе случилось, может, убийство, может, тревогу объявили...  От-
вез Натаху обратно в центр, а вечером вызвался  сосну  поставить,  после
работы опять встретились - на этот раз Лис у сослуживца старый "москвич"
одолжил, опять к бабушке Марье приехали, установил он сосну, чаю выпили,
теперь Натаха спешила - муж ждет, нельзя задерживаться.
   Проклиная ревнивца, Лис отвез ее домой, на другой конец города, Ната-
ха улыбалась полузадумчиво, полупечально. Совместные дела уже выполнены,
и он был уверен, что больше девушку не увидит. Но встретиться предложил,
просто так - для очистки совести, мол, выполнил все что надо. А она сог-
ласилась!
   И началось... По-настоящему-то началось не сразу, вначале гуляли, как
пионеры, по набережной, за руки держались, болтали, Лис анекдоты расска-
зывал, смеялись. Ему было с ней хорошо и ей вроде тоже, хотя всегда спе-
шила: выкраивать удавалось час-полтора, а то и меньше.
   Как-то в кино сходили, несколько раз Лис ее обедать водил,  в  кабак,
пельменную, шашлычную. Денег у него негусто, но на своей "земле" с опера
не берут, обижаются, когда бумажник достанет. И  все  целомудренно,  Лис
только любовался тонкой фигуркой, портретным личиком, глазами -  больши-
ми, чуть раскосыми, лисьими. Он много грязи повидал, но Натаха  ассоции-
ровалась с  чистотой  и  непорочностью.  Воздушный  облик,  мечтательный
взгляд, Лис просто не представлял, как можно залезть ей под юбку, шарить
в трусах, стаскивать тонкую ткань, выпрастывая напряженные ступни... Хо-
тя ясно, раз замужем, то хоть один мужик с ней это регулярно  проделыва-
ет.
   Как-то он наклонился к ее лицу, но Натаха спрятала  губы:  "Не  люблю
целоваться..." Странно! А когда, дурачась, пили пиво на набережной, пря-
мо из горлышка, она отказалась пить первой, он долго уговаривал, но без-
результатно, так и допила за ним, а бутылку  он,  озадаченный,  забросил
далеко в реку. Странно!
   Испорченный дурными примерами, мозг Лиса напомнил так ведут себя про-
фессиональные минетчицы, вафлерки, соски, потому что если  "зачушкарить"
незнающего человека, то обязательно получишь по морде. Но, конечно,  ни-
каких параллелей с чистым обликом Натахи Лис не провел, отогнал  нелепую
мысль и тут же забыл о ней.
   Они встречались более полугода. Когда позволяла служба,  Лис  отвозил
ее после работы домой. Служебная машина на двадцать минут сокращала вре-
мя по сравнению с троллейбусом, и эти двадцать минут они стояли  на  ка-
ком-нибудь пустыре или в безлюдном тупичке.
   Лис целовал си щеки, нос, глаза, уши, гладил ноги, с каждым разом за-
бираясь все выше Разомлевшая Натаха ложилась ему на колени, и он переби-
рал пшеничные волосы, думая, что, если какой-нибудь испорченный  развра-
щенный идиот будет идти мимо, он на сто процентов решит, что баба испол-
няет минет, причем разубедить его будет невозможно, ибо люди не верят  в
чистоту чувств.
   Летом Карнач на месяц уехал в Москву, на переподготовку, ключи от ма-
лосемейки отдал Лису, появилось место, куда можно пригласить Натаху, что
Лис и сделал Они выпили шампанского, суровый и сдержанный Лис  признался
в любви, сказал, что хочет ее, Натаха отказывалась, влажно облизывая гу-
бы, но потом уступила.
   И было то, чего он не мог представить, трусики скользнули по  гладким
тонким ногам, задержались на ступнях, Натаха оттянула пальцы, как  бале-
рина, и Лис преодолел последнюю преграду, отбросив  скомканную  ткань  в
сторону.
   Он находился на пределе возбуждения и ворвался в Натаху, как штыковой
удар, а она совершенно спокойно предупредила.
   - В меня кончать нельзя.
   Предупреждение пришлось вовремя, он тут же выскочил  обратно,  пятная
диван Карнача. Акт любви длился не более двадцати  секунд,  и  повторить
его было нельзя, потому что Натаха, как всегда, спешила.
   В машине она неожиданно спросила:
   - Тебе это доставило удовольствие?
   - Да. И очень большое, - честно ответил Лис, хотя  удовольствие  было
чисто моральным: наконец-то очаровательная Натаха принадлежит ему!  Неу-
дачное начало - ерунда по сравнению с самим фактом обладания этой женщи-
ной. А в следующий раз он наверстал упущенное!
   Но следующий раз его ошеломил. Ключ от квартиры забрал Голованов, по-
этому он отвез Натаху к загородному озеру и там двинулся по  уже  прото-
ренному пути, но она не позволяла снимать  трусики,  хотя  не  возражала
против предельно откровенных ласк, до крайности распаливших Лиса.
   - Пожалей хоть его, - в качестве последнего довода  он  положил  руку
девушки на ощутимо выпирающий из брюк бугорок.
   - А ты дай его мне, - отстранено сказала Натаха.
   Лис вжикнул "молнией", и через секунду нежная рука обхватила  возбуж-
денную плоть. Выгнувшись, он откинулся на спинку сиденья. В тот  же  миг
Натаха стремительно нырнула вниз, как будто хотела полежать  у  него  на
коленях, но теперь у нее имелась конкретная цель, и Лис  ощутил  влажное
тепло рта, плотное кольцо губ, упругие круговые движения языка И  голова
Натахи ритмично двигалась вверх-вниз.
   Это было настолько неожиданно, что Лис растерялся В те годы минет еще
не получил поголовного распространения, к нему прибегали отнюдь  не  все
женщины, действо считалось стыдным и являлось уделом специалисток, назы-
ваемых презрительно "сосками".
   Лису доводилось пробовать запретный плод с профессионалкой, пару  раз
удавалось уболтать на это изрядно подпоенных любительниц, которые обяза-
тельным условием ставили отсутствие окончательного  результата,  и  если
условие нарушалось, они выплевывали куда придется  высококалорийный  бе-
лок, устраивали сцены и обижались не на шутку.
   Сейчас минет делала Натаха - олицетворение  чистоты  и  непорочности,
которой Лис никогда бы не осмелился предложить  подобный  способ  сексу-
ального общения Причем делала лучше, чем та профессионалка!
   Испытывая одновременно наслаждение и крайнее смятение мыслей, Лис ре-
шил предупредить Натаху о приближающейся развязке, чтобы не оскорбить ее
как тех, других дам и уберечь брюки и чехлы автомобиля. Он застонал чуть
громче, чем следовало, и зажал в ладони пучок мягких волос.
   Но Натаха не испугалась, напротив - удвоила усилия, как бы торопя ко-
нечный момент, а когда он наступил, не  проявила  никаких  отрицательных
эмоций, хотя возбужденный Лис излил изрядное количество семенной жидкос-
ти.
   Когда они ехали обратно, Лис рассказывал приходящие на  ум  анекдоты,
чтобы не выдать овладевшее им смятение, а Натаха держалась как ни в  чем
не бывало, смеялась и мечтательно смотрела вперед сквозь лобовое стекло.
   Так и пошло. Теперь в те двадцать минут, что экономила  машина  Лиса,
Натаха, как и прежде, ложилась ему на колени, но уже не так  невинно,  и
проходивший мимо испорченный развращенный идиот не  ошибся  бы  в  своих
предположениях. Потом Лис подвозил ее к дому,  прощался,  и  она  шла  в
семью, возвращаясь с работы точно в срок и целуя, наверное, встречающего
жену ревнивца и маленькую дочку.
   Лис совершенно не знал, как к этому относится, и  однажды,  во  время
крепкой пьянки, посоветовался с опытным Карначом.
   - Ты же уже откусил кусок, - философски ответил  тот.  -  Нравится  -
жуй, не нравится - выплевывай!
   Лису нравилось, и он отогнал все сомнения. Мало ли что бывает в  жиз-
ни! Какой смысл копаться в чувствах, действиях,  поступках,  если  лично
тебя они вполне устраивают? И Полная дурость их разрушать.
   Он даже пожалел, что поделился глубоко личным с  Карначом.  Но  через
месяц Карнач выехал на задержание квартирных воров, и его застрелили  из
обреза. Теперь об отношениях с Натахой не знал никто. Но иногда Лис  уп-
рекал себя за то сожаление, которое вроде подталкивало Карнача к  подоб-
ному финалу.
   Прозвенел звонок окончания работы. Лис довел резец до конца и остано-
вил станок. Он всегда перевыполнял норму, вытачивая сто  десять  деталей
вместо ста пяти. Сегодня еле успел закончить сто пятую - мысли о  Натахе
тормозили движения. Она отлично делала минет. Сделает  ли  она  то,  что
поспособствует его освобождению, так же отлично?
   После съема с производственной зоны - построения, переклички,  обыска
бывшие сотрудники милиции, судьи и гфокуроры, советско-партийные  работ-
ники строем двигались на ужин.
   - Ну что, опять отказ? - маленький юркий Игонин в последнее время все
чаще пытался заводить разговоры, угощал салом из передачи, словом, наби-
вался в друзья. Подозрительного Лиса это настораживало.
   - Может, мне жалобу напишешь? Я-то с бумагами особо дел не имел...
   Действительно, Игонин был старшим экипажа патрульно-постовой службы и
грабил задержанных. Во всяком случае, именно за это ему дали  пять  лет.
Сам он вину не признавал и объяснял  приговор  заговором  задержанных  и
предвзятостью всех остальных - начальников, следователя, судьи.
   В час свободного времени Лис настрочил ему жалобу.
   - Как думаешь, поможет?
   Игонин отрезал тонкий ломтик сала, положил на хлеб, протянул Лису.
   Тот пожал плечами.
   - Мне пока не помогло.
   Сало было вкусным - розоватое, чуть подкопченное, с мясными прожилка-
ми.
   - Невмоготу тут париться, - зашептал Игонин,  наклонившись  к  самому
уху Лиса.
   - Может, попробуем сдернуть?
   "Вот оно что", - подумал Лис, не переставая жевать.
   - Давай попробуем. Ты только план продумай.
   - Я? Ага, ладно... Как это люди по "пятнашке" сидят? Да еще если  со-
весть нечиста... Я-то безвинно, и то тоска... А если,  к  примеру,  убил
кого? Что он чувствует?
   - Да ничего особенного, - Лис доел сало и вытер платком руки, собира-
ясь идти к себе.
   - Бери еще!
   Теперь ломтики были потолще.
   - А ты откуда знаешь?
   - Что?
   - Ну что он ничего не чувствует...
   - Мало их повидал, что ли...
   - Это другое... Когда у самого внутри...
   - И сам знаю...
   - Да? А ты... тебе приходилось...
   Лис набил полный рот" так что говорить не мог, только кивнул.
   - Ешь, ешь, сало хорошее, у меня мать в деревне, она присылает.
   Игонин поспешно отпластовал еще шматок.
   - А... кого? Как это было? Вообще...
   - Один сзади прыгнул, захлестнул шею удавкой, а я  изпод  мышки  прям
через пиджак. Наповал.
   - А-а-а...
   Лис встал.
   - Спасибо за сало. А это я с собой возьму.
   Он завернул в Платок солидный кусок, отхваченный  Игониным  в  порыве
внезапной щедрости. Видно, сейчас он о ней жалел,  потому  что  проводил
уплывающий харч тоскливым взглядом.
   - Пока!
   По дороге к себе в отряд Лис удивлялся низкой квалификации  подчинен-
ных майора Сазонова. Ни подобрать агента не могут, ни  инструктаж  дать,
ни легенду придумать! Знай, салом подкармливает  и  выспрашивает  напря-
мую...
   Но раз его стали разрабатывать, значит,  могут  прослушивать  комнату
длительных свиданий А он должен дать Натахе подробный инструктаж...  Как
некстати!
   Интересно, кто присылал сюда задание? Наверное, Савушкин. "Прошу про-
вести оперативные мероприятия для проверки причастности осужденного  Ко-
ренева к убийству гражданина Сихно, совершенному при  следующих  обстоя-
тельствах..."
   Конечно, "мокруха" висит на Центральном райотделе, они должны  прини-
мать все возможные меры для раскрытия. Вот и принимают. Хотя знают стоп-
роцентно, что ничего изпод него не выдоят, а все  равно  -  какая-нибудь
проверка или комиссия приедет по "висякам", а у них все, что надо - сде-
лано.
   Но как некстати!
   Натаха приехала через неделю.  Лиса  провели  в  огороженный  двор  и
сквозь железную дверь запустили в блок длительных  свиданий.  Кривобокий
шнырь из обслуги встретил его в коридоре и широко осклабился.
   - Белье чистое, все готово, четвертый отсек.
   Радость его была искренней, и Лис знал ее причину.
   - Будешь подглядывать - ноги перебью!
   - Понял, понял! Близко не подойду!
   Лис знал, что он врет. Шныри с невероятными ухищрениями подсматривают
за личными свиданиями и мастурбируют изо всех сил. И этот  будет  делать
то же самое, даже если он ему и вправду перебьет ноги.
   Жилой отсек для длительных свиданий представлял собой небольшую  ком-
нату, выкрашенную серой масляной краской Узкое длинное окно с внутренней
стороны завешено запыленными желтыми шторами, а с внешней закрыто редкой
решеткой Под подоконником зачем-то наклеены грубые моющиеся обои. Проте-
кает здесь, что ли...
   Две железные, на вид ужасно скрипучие кровати с  худыми  матрацами  и
комплектами серого белья Два стула, две тумбочки, стол. Слева  от  входа
железная раковина с отбитой эмалью, над ней - медный кран. Горячая  вода
и душ правилами внутреннего распорядка не предусмотрены. Удобства в  ко-
ридоре, там же кухня с двумя газовыми плитами  и  минимумом