конечно,
добрый полупудовый кус ароматной баранины или нежнейшей телятины.
   На столе Магомета Тепкоева весь обязательный ассортимент  присутство-
вал, внизу, во дворе дома, два дюжих молодца  дожаривали  на  раскладном
мангале шашлык, а тем временем хозяин. Лечи,  Битый  Нос  и  подоспевший
кстати Лема Терлоев неторопливо закусывали, пили водку "Смирнофф" и  ле-
ниво говорили о второстепенных вещах, потому что этикет не позволял сра-
зу переходить к главному.
   - Сегодня наш парень погиб в туннеле, - мрачно сообщил Битый  Нос.  -
Две дырочки на шее, и вся кровь высосана... Поискали вокруг, а там  пау-
тина с веревку!
   - А помнишь, каких мы тварей встретили? - Лема передернулся. -  Крысы
размером с собаку! За десять минут человека до костей сожрали! И пули их
не берут!
   - Пули всех берут, - веско произнес Магомет, и сотрапезники  замолча-
ли, ибо тот знал, что говорит. -  Другое  дело  -  куда  попадешь.  Я  в
детстве из воздушки на крыс охотился. Сядешь в сарае и ждешь. Они  осто-
рожные, твари... И надо в голову, в мозг... Иначе убегает,  потом  следы
кровавые везде...
   - Эти, из Гудермеса, недовольны, - продолжил Битый  нос.  -  Мужского
дела просят.
   - Стены закончили? - Магомет сосредоточенно жевал  луковицу,  обильно
посыпанную солью.
   - Закончили.
   - У нас еще долги есть. На Лечи кто напал? Кто ребят побил?
   - Ясно кто. За Лекаря отомстить хотели, - оскалился Лечи. Сквозь рас-
пахнутую спортивную куртку проглядывала обильно заросшая  иссиня-черными
волосами могучая грудь.
   - Вот пусть сделают дело и уезжают.
   Битый Нос несогласно вздохнул.
   - Я думаю так, Магомет, - осторожно возразил  он.  -  От  них  сейчас
больше вреда, чем пользы. Болтать будут, кого-то  вдруг  менты  повяжут.
Нам спокойней их отправить. Мы тут сами разберемся. Не впервой.
   - Ладно, давай так... Проследите, чтобы все уехали. И домой сообщите:
пусть за ними присмотрят. Если про туннели языки распустят - сразу кады-
ки вырывать!
   Дюжие повара внесли полуметровые шампуры ароматного дымящегося мяса и
немедленно вышли. Существующая в доме  атмосфера  земляческого  братства
никого не обманывала.
   Крепкие зубы вгрызлись в обжигающую баранину. На  некоторое  время  в
комнате наступила сосредоточенная тишина.
   - Чуть не забыл! - Магомет хлопнул себя по лбу. - Руслан уже два раза
звонил, про какого-то Идигова спрашивал. Есть такой?
   - Есть, - кивнул Лечи. - Он все к тебе рвался.
   - И мне надоел: к Магомету надо, к  Магомету...  -  подтвердил  Битый
Нос.
   - Его не отправляйте. Приведите сюда, что-нибудь подберем...
   Обязательные тосты были выпиты: за родителей,  за  родственников,  за
присутствующих, за отсутствующих, за друзей, против врагов.
   - А Россия нам друг или враг? - спросил Лечи  и  потянулся  к  пульту
дистанционного управления.
   За столом повисло тягостное молчание. Наступало время серьезных реше-
ний. Лечи включил телевизор.
   На родине шла война. Камера фиксировала разбитые дома, сгоревшие лег-
ковушки, подолгу смаковала изувеченные трупы И плач обезумевших от  горя
людей. Получалось, что русские маньяки ни с того ни с сего  ворвались  в
маленькую мирную республику и принялись безжалостно уничтожать своих со-
отечественников, в первую очередь таких же русских.
   - Здорово! - громко засмеялся Лема. - Сколько же мы им платим?
   - Достаточно, - Магомет не собирался вдаваться в подробности.
   Чеченские мужчины, взявшись друг за друга, прыгают по кругу.  Обрядо-
вый танец "муртыш", восходящий корнями" к языческим обрядам. Знак уваже-
ния к мертвым и готовность к новым жертвам. Символ непобедимости гордого
народа.
   Демонстрация в Москве. Плакаты "Вон из Чечни! ", "Прекратить преступ-
ную войну! ", "Руки прочь от Чечни! "...
   Сергей Колосков - совершенно бесцветный  человечек  с  неврастеничным
лицом, не сделавший в своей жизни ничего полезного, если не считать  по-
лезным десятилетнюю отсидку в тюрьме: "Я, как  правозащитник,  категори-
чески осуждаю эту бойню, которая является чистейшим геноцидом против че-
ченского народа..."
   - Молодец! - продолжал восторгаться Лема. - Надо его по-чеченски нау-
чить!
   - Не надо, - сквозь зубы процедил Магомет. - На чеченском его слушать
некому. Пусть на русском, на английском, на немецком болтает...
   Новости закончились. Мало-мальски сообразительному человеку было  яс-
но, что они финансировались чеченской стороной.
   - Какая Россия? - вернулся Магомет к вопросу своего секретаря. -  Та,
за счет которой мы живем? Конечно, друг. Или та, которая  сейчас  бомбит
наши города? Конечно, враг!
   Битый Нос вздохнул.
   - Хамхоев встречался со всеми. И с Хозе, и с Лысым, и с  Мусой,  и  с
Али. Говорил про долг перед нацией. Он хочет, чтобы мы взяли  российских
правителей за горло.
   - Знаю, - отозвался Магомет. - Он пел мне эти песни. И  золотые  горы
сулил.
   - Теперь, когда у нас есть бомба, мы действительно можем взять их  за
горло. Да так, что они и не пикнут.
   - Зачем нам брать их за горло?
   Битый Нос снова вздохнул.
   - А интересы нации?
   - А-а-а-а! - в типично горской манере воскликнул Терлоев.  -  Что  ты
глупости повторяешь? Все эти разговоры про нацию ничего не  стоят.  Дело
не в нации - дело в деньгах. Наши не захотели больше платить, а этим  не
понравилось. Заплатят - война и прекратится. Вот и все дела!
   - У Али Шерипова брата при бомбежке убило, - угрюмо проговорил  Битый
Нос. - У меня племянника в Грозном застрелили.  Кровь  пролита,  значит,
должна быть месть.
   - Месть? - вкрадчиво спросил Магомет, в тринадцать  лет  застреливший
кровника прямо в зале суда и слывший большим специалистом в столь  дели-
катном деле. - А кто и кому должен мстить? Каждый год Дударик со  своими
прихвостнями делает миллиард долларов только на нефтепродуктах.  Аппетит
приходит во время еды, и ему надоело делиться с  русскими  начальниками.
Хамхоев получил миллион от турок, чтобы  нефтепровод  "Черная  река"  не
прошел через Чечню. Во имя этого и льется кровь. Так кому будем мстить?
   - Наши ребята считают по-другому, - сказал  Лечи.  -  Большинство  не
заглядывает так далеко. Они  знают  закон  предков:  за  пролитую  кровь
возьми кровь обидчика.
   - Если мы устроим террор в Москве, то всех нас вышлют отсюда, - сдер-
живаясь, процедил Магомет. - Мы потеряем все, что с таким трудом  созда-
ли. Мы не сможем помогать нашим близким. А Дударик и Хамхоев откроют еще
один счет в швейцарском банке, помирятся со своими московскими подельни-
ками, да еще выдадут нас им!
   Плечистые повара-охранники внесли свежую порцию шашлыка. Но есть  уже
никому не хотелось.
   - Я думаю продать заряд Хуссейну, - нарушил Магомет затянувшееся мол-
чание. - За два миллиарда долларов.
   - Лысому?! - ужаснулся Лема. - Зачем  ему?  И  откуда  у  него  такие
деньги?
   Тепкоев чуть заметно улыбнулся. Он привык к тому, что земляки  мыслят
предельно конкретными категориями и у них начисто отсутствует фантазия.
   - Саддаму Хуссейну, президенту Ирака, - уточнил он. - У меня есть ка-
налы...
   - Там этот... специалист, который пульт настраивал... - Битый Нос на-
морщил узкий покатый лоб. - Он что-то говорил про Саддама Хуссейна. Вро-
де тот его на работу звал, бомбу делать...
   - Тогда не трогать его! - приказал Магомет. -  Создать  все  условия,
пусть будет доволен. Я сам с ним поговорю.
   В соседней комнате раздался мелодичный сигнал.  Лечи  мягко  вскочил,
пантерой метнулся к пульту связи. Когда он вернулся с одним из спутнико-
вых телефонов в руках, вид у него был несколько ошарашенный.
   - Дударик вызывает. Сейчас возьмет трубку.
   В комнате наступила благоговейная  тишина.  Чем  меньше  страна,  тем
большее почтение вызывает ее  руководитель.  Плюс  особенности  горского
менталитета... Лема с трудом удержался, чтобы не встать, и Битый Нос за-
ерзал в мгновенно ставшем неудобным кресле. Все смотрели на хозяина,  он
понимал чувства соплеменников" и потому вальяжно  откинулся  на  кожаную
спинку и поднес к губам недопитую рюмку.
   - Я слушаю, Джохар, - как равный с  равным  поздоровался  он.  И  был
прав, потому что безоговорочно контролируемая им территория по значимос-
ти не уступала территории, условно контролируемой бывшим советским гене-
ралом.
   - Да, он был у меня. И у других наших тоже. Да, он передавал мне  это
предложение. Но оно слишком ответственно, поэтому я не могу его принять.
Да, я слышал это заявление. Оно очень навредило всей чеченской общине  в
Москве. А могло навредить еще больше, если бы его приняли всерьез.  Нет,
я так не считаю. Но заявления политика должны быть более продуманны.  Не
надо кричать, каждый сам показывает себя тем, кем может показать.  Я  не
собираюсь этого делать. Нет, я хороший чеченец и достаточно помогаю сво-
ей родине. И собираюсь помогать в дальнейшем. Но не таким путем.
   Магомет закончил разговор и протянул трубку секретарю.
   - Отключился. Это признак слабости - ему нечего сказать.
   Лема, Лечи и Битый Нос смотрели на своего руководителя,  как  на  бо-
жество. Все трое подумали об одном и том же.  Рано  или  поздно  Магомет
станет президентом.
   - Итак, решено! - твердо подвел итог Тепкоев. - Мы не  ввязываемся  в
политику и помогаем родине исключительно материально.  А  заряд  продаем
Хуссейну. Или тому, кто больше заплатит.
   Но планы руководителя чеченской криминальной диаспоры  резко  измени-
лись уже через два дня. И изменил их человек, который ни социальным  по-
ложением, ни даже внешним видом не мог  тягаться  с  генерал-президентом
Дудариком и его правой рукой миллионером Хамхоевым.
   Скорый фирменный поезд "Владикавказ - Москва" прибыл на  третий  путь
Казанского вокзала в восемнадцать тридцать, с опозданием на сорок минут.
С учетом событий, происходящих на Северном Кавказе, такая задержка явля-
лась просто ничтожной. В толпе пассажиров выделялся высокий сухой  чече-
нец лет пятидесяти пяти - шестидесяти, с морщинистым лицом и выдубленной
ветрами и солнцем кожей. По сельской моде он был одет в галифе, начищен-
ные сапоги и высокую папаху из коричневого каракуля, знающий горцев  че-
ловек мог с уверенностью сказать, что между папахой и  сапогами  имеется
полувоенный френч со стоячим воротником. Но самого френча видно не  было
под цивильным кожаным пальто на стеганой синтепоновой подкладке  -  "вы-
ходным" вариантом, явно одолженным для ответственной поездки  у  кого-то
из многочисленной родни.
   Несмотря на то что чеченец твердо стоял на ногах, он опирался на рез-
ную трость из темного дерева, а в свободной руке держал  объемистую  до-
рожную сумку с надписью "Мальборо", явно менее привычную, чем переметный
хурджин. Он никогда не бывал в столице, но двигался уверенно, не обраща-
ясь ни к кому с расспросами - сам выбрался на привокзальную площадь, на-
шел остановку такси и, с достоинством усевшись на потертое и многократно
зашитое сиденье, огорошил водителя:
   - Давай, сынок, к Магомету Тепкоеву!
   - Ты что, дед! Знаешь, сколько в Москве таких  Магометов?  -  таксист
повернул к странному пассажиру круглое красное лицо. - Здесь  двенадцать
миллионов душ обретается! Адрес давай!
   - Магомет Тепкоев в Москве один, - нравоучительно сказал горец. - Его
все знают. Если, конечно, взрослые мужчины. Ты не знаешь - спроси.
   Водитель хотел было выставить старого клоуна из машины, но царапающий
взгляд холодных светлых глаз заставил его передумать.  Подрулив  к  двум
"контролерам" из курирующей Казанский вокзал центровой  группировки,  он
почтительно выскочил из кабины и что-то спросил, а получив ответ,  резко
изменил настроение и вернулся за руль  преисполненный  желания  отыскать
таинственного Магомета.
   Через два часа такси действительно подкатило к огромному  престижному
дому на Кутузовском и остановилось у скопления иномарок с чеченскими но-
мерами. Горец попытался войти в подъезд, но  был  немедленно  остановлен
охраной: мало ли шатается по Москве незадачливых приезжих, решивших  по-
искать покровительства у знаменитого земляка.
   - Скажите Магомету: дядя Иса приехал! - значительно потребовал гость,
и через несколько секунд в переговорном  устройстве  охранника  раздался
ликующий крик самого Магомета:
   - Заходи скорей, дядя Иса! Заходи, дорогой!
   Это был первый случай, когда руководитель чеченской общины в домашних
тапочках выскочил встречать гостя на лестничную клетку.
   Потом дядя Иса доставал гостинцы: свежий овечий сыр, вяленое  мясо  и
пшеничный самогон двойной перегонки, а Магомет, превратившись в  десяти-
летнего мальчишку, игрался с тростью, то вытаскивая, то  вновь  пряча  в
полый футляр матовый трехгранный клинок.
   Прислуга мигом накрыла стол, но дядя Иса не стал есть куропаток в ви-
не и брезгливо отодвинул устрицы, он был человеком из другой жизни и де-
лал только то, что привык делать многие годы. Выпив  своего  самогона  и
закусив своим мясом и сыром, он расспросил о жизни, передал  приветы  от
родни и сразу перешел к делу.
   - Ты должен остановить войну, - прищурившись, будто целясь, он уперся
холодным взглядом Магомету в переносицу, и тому захотелось опустить  го-
лову. - Льется кровь, реки крови, наших  много  побили,  Грозный  совсем
развалили, села посжигали... Мы тоже многих положили,  но  народ-то  ма-
ленький... Если так пойдет - скоро никого не останется. Ты должен  оста-
новить войну.
   Дядя Иса не вникал в тонкости, его не интересовали частности,  он  не
вдавался в детали. Он знал, чего хочет, и ставил задачу. Когда-то с  той
же деловитостью он изготовил гипсовую трубу на якобы  сломанную  мальчи-
шескую руку, подогнал к ней "ТТ", а когда тот  стал  закусывать  гильзы,
достал "наган"... Он учил, как застрелить Энвера Пашаева,  и  тренировал
тринадцатилетнего племянника, чтобы тот справился с  задачей.  Благодаря
ему Магомет стал мужчиной и вообще тем, кто он есть.
   Чеченцы - особый народ. Века тяжелой, полной опасностей жизни нивели-
ровали значимость отдельного человека, но возвышали  род  в  целом.  Это
укоренилось в поколениях и привело к тому, что индивид не  способен  су-
ществовать без поддержки соплеменников. Их одобрение или порицание опре-
деляет все его поступки, всю его жизнь. Можно  достичь  вершин  карьеры,
богатства и славы, но не быть признанным тейпом и покончить  с  собой  в
приступе черной меланхолии. Или наоборот - приобрести лишь уважение рода
и прожить до ста двадцати лет в довольстве и спокойствии. Не только тре-
бования, но и ожидания отца, деда, дяди, брата побуждают чеченца  к  тем
или иным действиям. И он не может отказать людям, чье  мнение  для  него
так много значит. Даже если на карту ставится собственная жизнь.
   - Ты остановишь войну?
   Мужчина прямо задает вопрос и ждет прямого ответа. Не объяснений,  не
лукавых мудрствовании, а простого "да" или "нет". Дядя Иса заменил Маго-
мету отца. Вся оценка Магометовой жизни зависела от дяди Исы.  Холодными
светлыми глазами сейчас смотрел на десятилетнего мальчика весь род  Теп-
коевых и тесно переплетающиеся с ним другие роды тейпа. Они ждали  отве-
та, который определит общественную оценку этого человека. Можно на  него
положиться или нет? Достоин он уважения или нет? Имеет ли он  право  си-
деть на отполированном задами нескольких поколений почетном бревне годе-
кана?
   - Ты остановишь войну?
   Лавирование, хитрости и отговорки здесь исключены. Только прямой, яс-
ный и понятный ответ.
   - Да, - Магомет кивнул головой.


   * * *

   Уверенно петляя по территории Кремля, черная "Чайка" в  конце  концов
подкатила к зданию бывшего Сената. Здесь, за толстыми  желтыми  стенами,
под величественным куполом, украшенным государственным флагом,  заседали
все высшие руководители страны: от Ленина до Горбачева. Автомобиль мягко
затормозил у строгих мраморных ступеней, ведущих к  толстой,  украшенной
рельефной резьбой дубовой двери.
   - Прибыли! - объявил старший из четверки сопровождения и первым  нап-
равился к двери, которая сама распахнулась при его приближении. За поро-
гом дежурили два человека в штатских костюмах, оттопыривающиеся полы ко-
торых явно скрывали малогабаритные автоматы. Пахнуло музейной чистотой и
свежестью. Синие стены, синий ковролин на  мраморном,  будто  подернутом
изморозью полу. И ни одной души, словно музей был закрыт.
   По ковровой дорожке  Верлинов  последовал  за  обладателем  массивных
надбровных дуг и свинцового взгляда, который теперь демонстрировал широ-
кие плечи, мощный торс и коротковатые ноги. Стандартный  коридор  прави-
тельственного учреждения высокого ранга уперся  в  дверь  без  таблички.
Сопровождающий коротко постучал и отошел в  сторону.  Входя  в  кабинет,
Верлинов ощутил заметное волнение. Он не  представлял,  кого  увидит  за
дверью, но понимал, что встреча будет во многом, если не во всем,  опре-
делять его судьбу.
   - С возвращением! - грузноватый простолицый человек с заметной  лыси-
ной, прикрытой довольно редкими  волосами,  поднялся  навстречу,  обошел
стол и на удивление крепко пожал генералу руку.
   - Генерал-майор Коржов, начальник Службы безопасности Президента Рос-
сии, - веско представился он, не сомневаясь, что и фамилия  и  должность
вошедшему хорошо известны.
   На самом деле это было не так. Верлинов слышал пару раз имя  Коржова,
но вследствие чрезвычайно узких задач, решаемых СБП, этот человек не вы-
зывал интереса и не привлекал ничьего внимания. А теперь оказалось,  что
за последний год возглавляемая им служба резко набрала  силу  и  стреми-
тельно вырвалась не только на  внутриполитическую,  но  и  международную
арену! И совершенно понятно, в каком инкубаторе она дозрела...
   - Сразу к делу, - резким движением Коржов снял трубку с солидного ап-
парата без номеронабирателя и довольно долго ждал, чуть заметно  покусы-
вая губу. Он явно не вписывался в окружающий дворцовый интерьер. Инкрус-
тированные белым камнем стены, штучная мебель  из  благородного  дерева,
хрустальные люстры - все это явно требовало другого хозяина.
   - Можно к вам зайти? - наконец спросил он и  кивнул  головой:  -  Да,
доставили!
   Верлинова покоробило. Что ж, хорошие манеры невозможно приобрести ус-
коренным инкубаторским курсом, да и привычка гладить костюмы и подбирать
галстуки к сорочкам не успевает выработаться у  интеллигентов  в  первом
поколении. Сам он испытывал острый дискомфорт от того, что его собствен-
ная одежда не в порядке, и, хотя на то имелись веские  причины,  считал,
что неряшливость не имеет оправданий.
   - Пойдемте, нас ждут.
   Было непонятно - пытается ли он сгладить допущенную бестактность  или
вовсе не подозревает о том, что она допущена.
   По мраморной, застеленной ковром лестнице  они  поднялись  на  второй
этаж, оформленный в строгих красных тонах, и, миновав три кольца охраны,
подошли к белой двустворчатой двери  с  бронзовой  табличкой  "Президент
Российской Федерации". Через минуту Верлинов впервые "живьем" увидел че-
ловека, изображение которого прочно обосновалось на плакатах,  страницах
журналов и газет, экранах телевизоров.
   Он несколько отличался от своего привычного образа,  как  черно-белый
снимок на отечественной фотобумаге отличается от цветной кодаковской фо-
тографии. В глубоком кожаном кресле, между  президентским  штандартом  и
российским флагом, за пустым, не считая письменного прибора из  малахита
и нескольких бумаг, столом сидел усталый немолодой человек без пиджака и
галстука, в довольно мятой сорочке с расстегнутым воротом.  Рукава  были
поддернуты к локтям, открывая еще сильные руки, поросшие седыми  волоса-
ми.
   Верлинов впился взглядом в левую руку, придерживающую  какой-то  жур-
нал. В правой был зажат большой,  тонко  очиненный  карандаш.  Президент
разгадывал кроссворд.
   - Ну что, прибыл, значит... - знакомым "телевизионным" голосом прогу-
дел хозяин кабинета. - Мы, понимаешь, этому поспособствовали! Вот он  за
тебя все просил...
   Изуродованная рука указала на Коржова.
   - Мне