:
стандартный рост,  вес,  суровое  лицо,  револьвер  в  открытой  кобуре,  не
дотягивающий, правда, по массивности и калибру до знаменитого "кольта".
   - Обстановка осложняется активностью  русских,  -  прямо  на  ходу  начал
инструктаж Роберт Смит, истинную профессию которого  "тюлени"  определили  с
первого взгляда. - Вокруг этой "малютки" нагромождено три  трупа  и  генерал
КГБ, нелегально проникший в страну... Не исключено, что внутри есть какие-то
секреты, возможны хитроумные ловушки... Никакой конкретной информации у меня
нет, но следует проявлять особую осторожность...
   Виндоуз не отрывался от окна. Все инструктажи,  которые  ему  приходилось
слышать от резидентов на местах, сводились к трем вещам: сложной обстановке,
отсутствию конкретной информации  и  необходимости  соблюдать  осторожность.
Вдоль  шоссе  тянулись   огромные   рекламные   плакаты,   не   отличающиеся
разнообразием:  элегантный  симпатичный  мужчина  и  очаровательная  девушка
наслаждались жизнью, затягиваясь сигаретами "Classik Ultra".
   Джерри тоже хотел наслаждаться жизнью, но не знал, с какого конца к этому
делу  подступаться  -  акваланги,   де-компрессионные   камеры,   реактивные
пистолеты, портативные ядерные заряды, предельные погружения - все,  чем  он
занимался последние годы, мало способствовало наслаждению.
   Смит говорил что-то еще, но Виндоуз не слушал. Его  мучило  беспокойство,
смутные нехорошие предчувствия. Мимо проплывали легкие, какие-то ненастоящие
-   будто   декорации   -   дома   под   черепичными   крышами,   опоясанные
балконами-террасами и облепленные непонятными вывесками  и  более  понятными
рекламами. Пестрота  окружающего  пространства  и  обилие  зелени  создавали
атмосферу беззаботности, свойственную курортным городам. Идти  под  воду  не
хотелось, пожалуй, впервые за всю  службу.  И  раскинувшееся  слева  море  -
серое, с голубой полоской вдали у гористого берега бухты  -  не  притягивало
взгляда, как обычно. Вздохнув, Джерри отвернулся.
   - При погружениях держите оружие наготове, - закончил  напутствие  офицер
ЦРУ.
   В  Пирее  "тюленей"  со   снаряжением   перегрузили   в   мощный   катер,
принадлежащий посольству. Смит отдал команду,  и  катер,  вздымая  за  собой
высокий пенный бело-голубой бурун, рванулся в открытое море. Через три  часа
в условленной точке произошла встреча с субмариной ВМС США  класса  "Спрут",
наиболее приспособленной для поддержки боевых пловцов.
   - Удачи! - пожелал  руководитель  резидентуры,  когда  Виндоуз,  Джонсон,
Томпсон и Гарднер перебрались на стальную, покрытую рядами заклепок  палубу.
Те молча кивнули в ответ и скрылись в горловине люка. С лязгом  захлопнулась
крышка, лодка-носитель дрогнула и стала погружаться. Через  несколько  минут
только небольшие водовороты над рубкой напоминали о  присутствии  у  берегов
Греции американской подлодки. Операция имела гриф  "секретно",  поэтому  все
остальное должно было происходить под водой.

   ***
   Операция Главка  охраны  у  офиса  "Города"  вызвала  небывалый  скандал.
Вечером того же дня в телепрограмме "Известия  дня"  сообщили  об  инциденте
следующим образом: "Неизвестные  вооруженные  люди  совершили  нападение  на
здание, занимаемое правлением финансовой группы "Город", при этом  причинили
телесные повреждения  семерым  сотрудникам  службы  безопасности.  Президент
страны заявил, что виновные в допущенном беззаконии будут  наказаны,  и  дал
указание провести тщательное  расследование  по  данному  факту.  Возбуждено
уголовное дело".
   Примерно такие же сообщения появились еще в шести газетах,  и  лишь  одна
дала иную интерпретацию: "В Главное управление охраны  Российской  Федерации
поступил  телефонный  сигнал  о  нарушениях  правил  дорожного  движения  на
магистрали, входящей в зону  оперативной  ответственности  ГУО.  Неизвестный
информатор сообщил также, что люди, допускающие данные нарушения, имеют  при
себе оружие. Поскольку сообщение касалось  безопасности  высших  должностных
лиц государства, оно входило  в  компетенцию  ГУО  и  подлежало  немедленной
проверке. Когда оперативная группа прибыла на место происшествия, она  стала
свидетелем   нападения   нарушителей    на    сотрудников    Государственной
автомобильной инспекции, пытавшихся  проверить  документы  у  пренебрегающих
Правилами движения водителей. Нарушителями были охранники финансовой  группы
"Город",  которые  оказали  злостное  сопротивление  не  только   работникам
милиции, но и оперативной группе, причинив телесные  повреждения  нескольким
сотрудникам. Однако сопротивление правонарушителей было пресечено,  все  они
задержаны. У задержанных изъято незаконно хранимое оружие".
   Коржов  сложил  стопкой  шесть  газет  общим  тиражом   четыре   миллиона
экземпляров, а рядом положил одну, тираж которой не превышал двухсот  тысяч.
Мысленно  прибавил  к  четырем  десятки  миллионов   зрителей   Центрального
телевидения  и  пожалел,  что  уделял  мало  внимания   средствам   массовой
информации. Ну  что  ж,  это  урок  номер  один.  А  вот  грозное  заявление
Президента  -  урок  номер  два:  Поплавский  и  компания  имеют  выходы  на
президентскую администрацию. И все, кто заинтересованно следит за  развитием
событий, делают вывод: за "Городом" стоит Сам! Хотя на самом деле это полная
ерунда: Сам стоит не за  каким-то  Поплавским,  а  за  ним,  Коржовым.  И  у
наблюдателей будет возможность в том убедиться.
   Собрав фотографии,  видеопленки  и  аудиозаписи  телефонных  переговоров,
начальник СБП отправился на доклад к Хозяину.
   В это время Семен  Поплавский  довольно  потирал  руки:  "наезд"  на  его
контору был личной инициативой Коржова. Ну и что? Чего  он  достиг?  Показал
свою силу? Да, уложил ребят мордой в асфальт, ну и что  дальше?  Задержанных
доставили в РУВД и  через  два  часа  отпустили.  Разобрались:  криминала-то
никакого нет! Все пистолеты оформлены, как  положено,  просто  семеро  ребят
забыли дома лицензии... Дубинки вообще мелочь. А что  гаишников  поколотили,
так еще неизвестно, кто кого колотил,  пусть  прокуратура  разбирается.  Она
будет долго разбираться, очень долго...  А  вот  коржовским  ребятам  быстро
накрутят превышение власти и все такое...
   Поплавский прошелся по кабинету, выглянул в окно на привычно пустую улицу
- прохожих охрана направляла  в  обход,  осмотрелся  по  сторонам  и  тяжело
вздохнул. Ему не нравился шикарный кабинет, только что после евроремонта, не
нравился ограничивающий движения костюм и душащий галстук. Единственное, что
ему нравилось, - делать деньги,
   В шестьдесят третьем организовал свое первое  дело.  Ему  было  двадцать.
Сверстники зарабатывали копейки. Кто умел крутиться, занимался фарцовкой или
валютой, кто не умел - по ночам разгружал вагоны, у кого хватало смелости  -
выворачивал карманы прохожим в темных подворотнях. В те времена это еще было
опасно, да и на валюте залетали по-крупному, а горбить  не  имело  смысла  -
кроме грыжи, ничего не наживешь.
   Семен нашел верное, чистое, доходное  и,  как  ему  казалось,  совершенно
безопасное дело. На трикотажной фабрике скапливались горы отходов:  лоскуты,
обрывки ткани, лохмотья, испачканные куски... Вывоз бесполезного  хлама  был
связан с изрядными хлопотами и материальными  затратами:  машина,  погрузка,
бензин, разгрузка... За все, естественно, надо платить. Даже  за  то,  чтобы
вывалить  этот  мусор  на  свалке.  Потому  кучи  отходов  росли,   достигая
устрашающих пожарников размеров. Замдиректора - полная громкоголосая женщина
- бралась за них после очередного  штрафа,  тогда  территория  очищалась  на
некоторое время.
   Тут и объявился Семен  Поплавский,  предложив  за  очень  умеренную  цену
вывозить лоскуты ежемесячно. В назначенный  день  он  приезжал  на  подводе,
запряженной  гнедой,  тихого  нрава/кобылой  Зорькой.  Аренда  транспортного
средства обходилась ему  в  десять  тогдашних  тяжеловесных  рублей.  Хозяин
Зорьки и подводы - кучер ипподрома Василий сидел рядом на доске,  положенной
на передок. Вдвоем они грузили лоскуты, за  что  дядя  Вася  получал  честно
заработанные три рубля, как раз на бутылочку "беленькой" и плавленый  сырок.
Семен заходил в бухгалтерию и получал свои сто двадцать.  Еще  тридцать  ему
доплачивали для расчетов на свалке.
   Но Семен не ехал на свалку. Неторопливой  рысью  Зорька  пробегала  шесть
кварталов  и  через  незамедлительно  открывающиеся   ворота   попадала   на
металлообрабатывающий завод,  где  большим  дефицитом  являлась  протирочная
ветошь, которая централизованно не отпускалась и служила головной болью  для
хозяйственников. Поплавский с  его  ежемесячными  поставками  стал  для  них
счастливой находкой. Ветошь разгружалась, причем за эту  работу  Василий  не
получал ничего, а Семен расписывался за сто пятьдесят рубчиков.
   В результате одного дня работы  Поплавский  считался  благодетелем  сразу
двух предприятий и зарабатывал больше, чем директор каждого  из  них.  Но  в
плановом социалистическом хозяйстве не было места таким паразитам,  и  когда
текущая ревизия выявила фигуру предприимчивого молодого человека,  то  сразу
за него взялся ОБХСС. Оперативники быстро  накрутили  три  статьи,  и  Семен
первый и последний раз в жизни оказался на скамье подсудимых.  Он  отделался
условным сроком, а потом, в свободные времена, оплатил уничтожение в архивах
всех сведений о грехе молодости.
   Из происшедшего Поплавский сделал выводы и  больше  никогда  не  оформлял
свою деятельность официально. А деятельность его была весьма многогранна. Он
держал цех шелкографии, выпускал домашние тапочки и сетки-"авоськи",  скупал
старые корпуса позолоченных часов и извлекал из них золото...  Все  делалось
через  подставных  лиц,   с   привлечением   специалистов,   "подмазыванием"
контролирующих инстанций, заведением дружбы с начальниками различных рангов.
Легально Поплавский трудился в торговле - заведовал то базой, то  магазином,
то другой базой, но уже побольше, то другим магазином, но попрестижней.
   Он делал приличные, по тем меркам, деньги, не идущие ни в какое сравнение
с суммами, которыми он ворочал сейчас, но не мог даже подумать о том,  чтобы
подкупить начальника районной милиции, председателя исполкома или  секретаря
райкома партий. По большому счету, это было и не нужно, потому что к  началу
восьмидесятых  уже  был  "схвачен"  исполнительский  уровень:  опера  ОБХСС,
участковый,  ревизоры,   госторгинспекция   и,   конечно,   непосредственное
начальство.
   Но в те времена Семен Поплавский чувствовал себя  более  счастливым,  ибо
мог делать, что ему нравилось. А  нравилось  ему  ходить  в  широченных,  не
стесняющих движений штанах, немаркой ковбойке и разношенных сандалетах, пить
простую русскую водку  под  сальце  да  квашеную  капусту,  Драть  мясистых,
грудастых и задастых баб с ногами, напоминающими  ножки  рояля,  по  вечерам
щелкать семечки на диване у телевизора...
   В принципе, ему всего  хватало,  а  про  счета  в  зарубежных  банках  да
особняки на Кипре  и  подумать  было  невозможно:  это  уже  изменой  Родине
попахивало, тут никакие  связи  не  помогут  -  схватят,  имущество  опишут,
конфискуют, а самого шлепнут и в газете пропишут, чтоб другим неповадно...
   А зачем ему, к шуту,  эти  особняки?  Ну  съездит  разок-другой  за  год,
поживет, полюбуется... И что? А эти девки тонкие, с ногами, как палки, - они
ему зачем? Только разденутся,  норовят  минет  сделать,  а  ему  это  вообще
никакого удовольствия, противно даже... Комнаты дома какие-то  нежилые,  без
того привычного дивана никакого уюта,  семечки  приходится  тайком  лузгать,
костюмы,  галстуки,  приемы...  Мэр,   начальники   большущие,   иностранные
партнеры... Остановиться уже нельзя, но жить приходится не  как  хочется,  а
как надо. Значит, ты уже не хозяин денег, а их  раб.  И  ничего  с  этим  не
поделаешь!
   К тому же иногда возникала мыслишка:  ведь  не  вечно  будет  сегодняшняя
вседозволенность, рано или поздно потянут к ответу... Именно на такой случай
у них у всех дома и счета за рубежом  заготовлены.  Но  если  умный  человек
придет, он первым делом границы закроет, а потом разбираться  начнет.  Да  и
что делать Семену Поплавскому в той же Греции?
   Нет, надо  за  Россию  держаться,  а  значит,  отпор  врагам  давать,  не
позволять себя раком поставить... А враг сейчас  совершенно  новый  нежданно
объявился. Чего ему надо? Денег? Да нет, вряд ли... Он при власти большой, а
она дороже денег. Значит, хочет  еще  больший  кусок  власти  отхватить!  Ну
ладно, посмотрим - кто кого...
   А Коржов тем временем ознакомил Президента с собранными материалами.
   - Вот оно, значит, как... -  Хозяин  повертел  фотографию  встревоженного
Сероштанова на фоне вывески "Города". - Сам приехал... Лично!
   Последнее  слово  Президент,  в  свойственной  ему  манере  акцентировать
наиболее важное соответствующей интонацией, произнес  громко  и  подчеркнуто
четко.
   - Он же  поддержку  обещал.  -  Начальник  СБП  показал  аудиокассету.  -
Опергруппу прислал, не сработало, попробовал на испуг взять. Панов тоже ОМОН
направил, но сам не заявился...
   - Небось на убийства, грабежи так быстро не приезжают.
   - По полдня ждут, - подлил масла в огонь Коржов. - Когда  бомбу  в  метро
нашли, Сероштанов три часа не мог саперов найти...
   - Вот оно, значит, как, - повторил Президент, суровея лицом, будто только
сейчас узнал о творящихся безобразиях. - Этого мы терпеть не будем!
   Большая крестьянская, все еще сильная рука рубанула воздух.
   - Готовь проект указа... На обоих!
   - Их там Целая банда. - Начальник СБП ковал железо, пока горячо. - И  мэр
заодно, и другие... Вот здесь все по алфавиту...
   Он осторожно положил перед Хозяином пухлое досье, но тот его не  заметил.
Судя по сразу поскучневшему лицу, и не собирался замечать.
   - Так что мне, по-твоему, всех разогнать? А с кем  оставаться?  Других-то
нет!
   Досье мгновенно исчезло с полированной столешницы.
   - Просто контроль за ними нужен. А кто за ФСК и МВД уследит? Некому. Если
бы не мы, вообще ничего бы не вышло...
   - Вот ты и следи, - благодушно буркнул Хозяин. - Я ж Тебе разрешил.  Чего
еще нужно?
   Коржов вздохнул.
   - Взяли мы их, а толку - никакого. Всех тут  же  и  выпустили.  Документы
задним числом изготовили, получается, что оружие у всех законное... Вот если
бы у нас свой следственный  отдел  был  да  своя  тюрьма...  Тогда  бы  всех
раскрутили!
   Президент тоже вздохнул.
   - Может, и дадим. Как ты себя покажешь. Бди! Начальник  СБП  кивнул.  Еще
один шаг к поставленной цели сделан. Надо только переиграть конкурентов...

   ***
   - Почему мне так не везет? - этот банальный  риторический  вопрос  обычно
задают сильно пьяные люди или менее пьяные,  но  тогда  не  кому  угодно,  а
только близким друзьям. - Скажи, Генка, почему?
   Капитан-лейтенант Чижик сделал выводы из приключения в "Арагви" и избегал
"предельной загрузки". Просто  с  капитаном  второго  ранга  Шелковским  они
четыре года спали в училищной казарме на соседних койках, ходили  в  наряды,
бегали в самоволки, дрались с "сапогами"*, ходили к  бабам,  однажды  вместе
лечились от гонореи, потом плавали на одной лодке, пока судьба  и  ступеньки
карьеры не развели их по разным кораблям.
   Они  не  виделись  несколько  лет,  случайно  встретились   в   коридорах
Главкомата ВМФ, искренне обрадовались встрече  и  теперь  сидели  в  "люксе"
ведомственной  гостиницы,  который  полагался  лишь   командирам   серьезных
кораблей. Шелковский только  что  получил  право  на  шикарные  апартаменты:
подпись на приказе о назначении его командиром многоцелевой лодки-"охотника"
еще не успела высохнуть.
   - Наверное, судьба, Саша, -  не  менее  банально  ответил  обалдевший  от
изменения своей собственной судьбы кавторанг. Он сидел  в  кресле  с  голым,
густо заросшим курчавыми волосами торсом, зато в форменных брюках и парадном
поясе, к которому был пристегнут кортик. -  Я  тоже  думал,  что  всю  жизнь
прохожу замом, а оно видишь как обернулось...
   На журнальном  столике  стоял  обычный  флотский  набор:  коньяк,  толсто
порезанный лимон, копченая колбаса и рыбные консервы. В  "люкс"  можно  было
заказать изысканный ужин из ресторана, но ни гость,  ни  хозяин  к  подобным
барским штучкам приучены не были.
   Шелковский чувствовал себя неловко:  он  долго  ждал  выдвижения,  и  его
переполняла радость, но старому другу было  плохо,  и  радость  оказывалась,
неуместной, как голое тело в сочетании с нижней половиной парадной формы,  в
которой он представлялся высокому начальству.
   - Я завтра буду в штабе, попробую поговорить... Может, удастся перетащить
тебя ко мне...
   Чижик отрицательно покачал головой.
   - И не вздумай. У меня на всю жизнь волчий  билет  выписан.  Только  себе
навредишь. Давай о другом. Помнишь Гаевского?
   - Еще бы! Он использовал  замечательные  образы  для  примера  курсантам!
Разве такое забудешь! Давай еще по чуть-чуть...
   Небольшого роста, с пышными усами, курсовой офицер капитан третьего ранга
Гаевский выделялся в училище двумя особенностями: он курил трубку и в  любых
ситуациях ставил в пример своим подопечным  тех,  кого  вряд  ли  говорливый
замполит рискнул бы привести на встречу с личным составом.
   Занятия по гребле. Свинцово-серый Финский залив, волна два  балла,  голые
по пояс первокурсники, задыхаясь,  ворочают  массивными  веслами,  вытягивая
тяжеленный ял против пронизывающего ветра. Гаевский на корме, в дождевике  с
натянутым на  лоб  капюшоном,  одной  рукой  держит  ручку  руля,  второй  -
неизменную трубку. Время от времени сплевывает в плещущую под  ногами  воду,
потому что традиция запрещает плевать в море, и горестно произносит:
   - Ну кто же так гребет? Если блядей с Невского привести, они и  то  лучше
грести будут!
   Или физподготовка.  Подтягивание  на  перекладине.  Кто  пятнадцать,  кто
двенадцать, кто десять раз. Гаевский мрачно затягивается, медленно выпускает
в сторону струйку дыма.
   - Ну кто так подтягивается? Если блядей с Невского  привести,  они  и  то
больше подтянутся!
   Примеры не отличались разнообразием. Если верить аполитичному  курсовому,
то бляди с Невского лучше стреляли, боролись, плавали  с  аквалангом,  знали
астрономию и штурманское дело,  чем  курсанты  элитного  училища  подводного
флота. Только когда  дело  касалось  политзанятий,  Гаевский  изменял  себе.
Начнет было привычным скорбным тоном:
   - Шелковский, кто же так Ленина конспектирует? Если...
   Тут он  обрывал  себя  на  полуслове,  откашливался  и  заканчивал  фразу
нейтрально:
   - Возьми у Чижика тетрадку и посмотри, как он сделал...
   Так и Чижик удостаивался чести  выступить  образцом  для  подражания.  Он
действительно учился лучше многих сокурсников,  и  Шелковский  почти  всегда
скатывал у него задачи на самоподготовке. Сейчас  он  вспомнил  об  этом,  и
чувство неловкости усилилось.
   - А помнишь ту рыжую?
   Симпатичную  молодую  деваху  они  подцепили  как  раз  на  Невском,  она
выглядела довольно скромно и совершенно не походила на тех  особей,  которых
выставлял образцом в воспитательной работе капитан третьего ранга  Гаевский.
На всякий случай ее пригласили выпить  вина,  она,  к  некоторому  удивлению
неопытных еще курсантов, не отказалась, потом  легко  согласилась  зайти  на
квартиру одного из однокашников, которая частенько использовалась их взводом
в амурных целях.
   Шелковский проявлял большую инициативу, и Чижик лег на диване в  соседней
комнате, с удивлением слушая, как  скрипят  пружины  кровати  и  повизгивает
рыжая скромница. Еще больше он удивился, когда ночью услышал шлепанье  босых
ног и горячее девичье тело скользнуло к нему под одеяло.
   Утром удивились оба: прощаясь, одетая и  аккуратно  подмазанная  девчонка
буднично сказала:
   - Ну что, мальчики, по четвертаку найдется?
   Они выгребли карманы и наскребли сорок один рубл