обложен со всех
сторон. Осталось добавить два-три штриха...
   Прачечная "Эстер-Люкс" на Московской, куда мать с огромным  трудом  взяла
годовой абонемент, - это всего лишь просторный подвал с влажным  тропическим
климатом, пятнадцатью металлическими утробами-барабанами и вечной  очередью.
Место, где лучше всего думается о тщете всего сущего.
   - Не забудь добавить синьки  перед  полосканием,  -  сказала  мама.  -  И
крахмалу. Я выйду подышу воздухом.
   На самом деле она тайком курила - с тех  самых  пор,  как  умер  отец.  И
первой сигаретой, которую  Денис  попробовал  в  жизни,  был  ее  ментоловый
"Салем", украденный из косметички.
   После стрельбы в подъезде она стала "дышать воздухом" гораздо чаще. Порез
на ноге Денис от нее скрыл.
   - Ладно, иди, я управлюсь, - сказал Денис. - Только оденься.
   Белье стучалось в стеклянную крышку барабана, воскрешая в памяти сцену из
"Тайны двух океанов", где врачиху подводной лодки  коварный  враг  утопил  в
погружном отсеке. Вниз по бетонной стойке с желтым размашистым номером  "14"
сползала пена: видно, бак где-то протекал, или крышка неплотно  закрывалась.
Денис подергал ручку, толкнул крышку бедром - вроде стало лучше.
   Ему тоже хотелось курить. Сегодняшний поход  в  прачечную  был  для  него
пыткой. Лучше бы поехал к Валерии, выпил с ней шампанского, лежа на  широком
диване. Без одежды... Но семейный мир надо укреплять.  Да  и  Валерия  ведет
себя как-то странно: не подпускает его к себе... То один придумает  предлог,
то другой. Раньше такого не было.
   В "Тайне двух  океанов"  врага  искали  вдумчиво  и  серьезно.  Мудрые  и
преданные делу чекисты не оставляли без внимания ни одного факта, ни  одного
подозрения. Если бы сейчас  так  работали,  врагов  у  государства  было  бы
гораздо  меньше.  Телефон  Агеева  не  отвечал,  ни  с  кем  из  руководства
Управления дежурный не соединял, хотя псевдоним  Холмс  должен  был  служить
паролем для доступа на любой уровень. Во всяком случае, раньше ему  говорили
именно так. Но то было раньше. Похоже, операция "Чистые руки" никого  больше
не интересовала - а сколько было хороших слов, сколько решимости в  голосах,
сколько обещаний!..
   В дальнем конце прачечной стояли чугунные ванны - с синькой и  крахмалом.
Плитка вокруг скользкая, настоящий кисельный гололед. Денис взял два  ведра,
осторожно пошаркал туда. Вернулся с полными ведрами, смотрит  -  симпатичная
девушка,  в  свитере  и  короткой  юбке,  пыхтит  у  его  барабана,   крышку
придерживает, на ноги ей целая мыльная Ниагара прет.
   - Открылась, - коротко сказала девушка, поднимая к Денису раскрасневшееся
лицо.
   Красивое лицо. И ноги красивые, тонкие... правда, в  пене  все.  Пушистые
белые клочья на тонких колготках, на изящных  ботиночках.  Но  это  ей  даже
идет. Почему-то она не разделась. В свитере здесь запаришься... Денис  молча
отстранил девушку, вынул из ручки металлический  штырек,  врезал  по  крышке
бедром. Есть такой старый танец "бамп", когда-то считался страшно фривольным
- там тоже бедрами надо было работать: бамп-бамп  друг  о  дружку.  Конечно,
гораздо  приятнее  станцевать  его  с  этой  девушкой,  чем  со   стиральным
агрегатом.
   Но крышка, слава Богу, встала на место без вопросов.
   - Вы не обварились? - спросил Денис.
   - Нет, ничего, - она улыбнулась. Как в рекламе: парень в  прачечной  ищет
свой носок, а находит его в соседней машине в девичьем  лифчике.  И  хозяйка
лифчика обещающе улыбается ему. Но тут в улыбке никакого обещания  не  было.
Скорее проглядывала преодолеваемая скованность или напряжение...
   - Извините, мне следовало сразу закрыть ее плотнее.
   - Очень много воды на пол вытекло, вам нужно будет добавить.
   - Непременно.
   Девушка отошла в сторону, оперлась о батарею и  стала  ладонями  вытирать
колготки.  Сверху  вниз  -  любовно  так,  бережно,  с  полным  уважением  к
собственному телу. Денис на  себе  почувствовал,  насколько  такое  уважение
заразительно. Он  смотрел,  смотрел,  а  потом  вспомнил,  что  надо  синьку
добавлять. И крахмал, конечно.
   Включил  воду,  включил  машину,  вылил  оба  ведра  в  специальный  паз.
"Кажется, надо было слить воду вообще и набрать свежую, - рассеянно  подумал
он. - Или наоборот?.." Черт бы  побрал  это  дело.  Но  хороший  сын  должен
полностью выполнять свой сыновний долг.
   Клубился пар, белье летало в барабане из  стороны  в  сторону,  отбойными
молотками звучали нервные  голоса  из  очереди:  опять  кому-то  не  хватило
порошка. А  девушка-соседка  куда-то  исчезла  вместе  со  своими  стройными
ногами.  И  Валерия  отстранилась  и  отдалилась.  И  Таня  Лопатко  уже  не
напрашивается  ни  на  легкий  флирт,  ни  на  что-то  большее.  Как-то  так
случилось, что в последнее время он оказался в изоляции.
   Его  нарочно  выставили  предателем  перед  своими.  Это  психологический
прессинг, чтобы выжить Холмса из прокуратуры.  Человек  не  может  работать,
когда он враг для" всех окружающих. Но  если  он  проявит  слабость,  то  не
вернет к себе расположения бывших товарищей. А  вот  если  засадит  все-таки
Байдака, Хоя и всю их банду за решетку - тогда другое  дело...  Полюбить  не
полюбят, но уважать станут. Байдак явился-таки на допрос, не стал дожидаться
привода, хотя теперь-то уж точно это ему не грозило. Держался он  важно,  но
когда Денис показал ему несколько документов,  сразу  изменился  в  лице.  И
сразу побежал к своему другу Степанцову - советоваться...
   - ...Эй, кто-нибудь!
   Денис  обернулся  на  крик.  Мужчина  в  поношенном  пальто   с   редкими
взъерошенными волосами, похожими на  воробьиный  хохолок,  стоял  в  дверях,
рупором приставив руки к губам.
   - Эй! Там женщине плохо! Кто с ней пришел - скорее на выход!
   "Мама", - подумал Денис. И опрометью бросился к дверям. Люди  из  очереди
расступились, у них лица цвета  яичного  белка,  точками  намалеваны  глаза.
"Точка, точка, запятая". Одна ступенька, две, три, четыре...
   Мама лежала на утлой скамейке метрах  в  двадцати  от  входа,  голову  ей
поддерживала какая-то тетка в фуфайке и шерстяном платке. Накинутое на плечи
пальто сползло, глаза закрыты, лоб в испарине, на щеке - грязный след.
   - Что с ней? - крикнул Денис.
   Он присел на колени, взял в ладони ее руку. Рука показались холодной, как
рыба.
   - Не  знаю,  -  пробормотала  тетка,  отворачиваясь.  -  Сидела,  курила,
молчала, а потом вдруг смотрю: на землю - хлоп, и рот открылся. Ты  ее  сын,
что ли? Держи тогда, мне некогда.
   - Сейчас, сейчас, подождите...
   Денис натянул на мать  пальто,  нащупал  пальцами  аорту  на  шее.  Пульс
частый, какой-то горячечный. Через секунду до  Дениса  дошло,  что  это  его
собственный пульс. У матери биение крови не прощупывалось.
   - "Скорую" вызывал кто-нибудь? - крикнул он в самое ухо тетке.
   - Не-е, кажется... Не знаю.
   Он вскочил на ноги, оглянулся, ища глазами  телефонную  будку.  Видел  же
где-то рядом, точно - видел, еще хотел позвонить на обратной  дороге  Агееву
домой. Но где?..
   Вместо  телефона-автомата  глаза  Дениса  уперлись  в  спину  его   новой
знакомой. Девушка уходила вдаль по улице в чем была: короткая юбка,  свитер,
ни куртки,  ни  головного  убора.  Она  шла  спортивной  походкой,  уверенно
переставляя тонкие ноги в  блестящих  колготках  и  изящных  ботиночках.  Ни
сумки, ни чемодана, с какими люди обычно отправляются в прачечную.
   "А как же ее белье?.. - мелькнула удивленная  мысль.  -  Она  же  стирала
где-то рядом со мной..."
   Но мысль эта промелькнула  по  краю  сознания,  и  тут  же  он  вспомнил:
телефон!.. он видел телефон в самой  прачечной,  рядом  с  фанерным  стендом
"Информация для клиентов". Точно!
   - Не опускайте ей голову, держите как можно выше, - сказал он недовольной
тетке в фуфайке,  со  всех  ног  припуская  обратно,  к  высокому  бетонному
крыльцу, на котором уже толпились зеваки.
   - "Скорую"! - крикнул Денис на ходу. - Там автомат! Наберите скорее!..
   Никто не пошевелился. Люди не  любят  отрываться  от  бесплатных  зрелищ.
Денис понял, что, кроме него, никто ничего не сделает,  и  замолчал,  хватая
распаленным ртом холодный воздух.
   И  вдруг  зеваки  полетели  с  крыльца.  Раздался  нечеловеческий  вопль,
какой-то звук, напоминающий вздох великана, потом  ударил  гром.  Земля  под
ногами Дениса мелко задрожала, будто усилитель бас-гитары. Створка дверей  с
табличкой "ЭСТЕР-ЛЮКС. Работаем с 9-00 до 23-00" отлетела  в  сторону,  сбив
какую-то женщину, из проема вылетело облако пыли, пара  и  вынесло  с  собой
обломки стульев, кучу какого-то хлама и тряпья, повалил дым,  вместе  с  ним
стали выскакивать на  улицу  черные  обгоревшие  люди,  они  выли,  кричали,
отталкивали друг друга. И не понять было,  кто  из  них  мужчина,  а  кто  -
женщина. У них были одинаковые  темные  лица  и  дымящиеся  лохмотья  вместо
одежды.
   - Денис оглянулся: тетка  в  шерстяном  платке  уставилась  на  прачечную
пустыми глазами-виноградинами, ее нижняя челюсть подпрыгивала. Голова матери
лежала на голых досках.
   - Поднимите голову, - сказал Денис.
   Тетка посмотрела на него, как на пришельца.
   - Поднимите ей голову, пожалуйста. Я побегу за "Скорой". Что ж вы  раньше
не вызвали-то, ей-Богу?
   ...Где-то далеко, за два квартала отсюда, девушка в  блестящих  колготках
открыла дверцу подъехавшего к обочине автофургона.
   - И как помывка? - негромко спросил ее мужской голос.
   - Все чисто, - ответила девушка.
   - Где он?
   - Стоял у машины.
   - А контроль результата?
   - Чего зря светиться... Там никуда не денешься.
   Когда она забиралась на высокую ступеньку, предусмотрительно подняв  край
юбки, проходящие мимо мужчины невольно оглядывались. Ноги у нее  и  в  самом
деле были красивые.
   Денису пришлось долго ждать, пока разберутся с  тяжелоранеными.  Врачи  в
испачканных кровью и копотью халатах огрызались на Дениса:
   - Подожди со своим обмороком! Не видишь, что делается?!
   Денис готов был волосы рвать на себе: девять карет "Скорой", толпы врачей
- а помощи ждать неоткуда! Тетка  в  платке  куда-то  смылась,  мама  лежала
неподвижно, лицо, постарело лет на десять, глаза ввалились, щеки серые.
   - Я следователь прокуратуры! - неожиданно закричал он и вырвал из кармана
удостоверение, показывая коричневую книжечку сразу всем и никому  конкретно.
- Немедленно окажите помощь этой женщине!
   Отсутствие конкретики дает и неконкретный результат. Хаотическое движение
белых халатов не  изменилось.  Сердечный  приступ  уступает  по  зрелищности
рассеченному лбу: чем больше крови, тем активнее реагируют  доктора  "Скорой
помощи".
   - Что у вас произошло?
   Денис поднял голову. Молодая сестричка, не дожидаясь,  пока  он  ответит,
склонилась над матерью, прямо через платье приложила  к  груди  фонендоскоп,
одновременно оттянула вниз веко, пощупала пульс.
   - Она сознание потеряла, - сказал Денис, хотя это было и так видно. - Еще
до этого всего...
   - Раньше такое бывало?
   - Нет. Правда, у нее  сердечная  аритмия,  я  как-то  пару  раз  "Скорую"
вызывал...
   Вокруг продолжался кошмар,  резко  пахло  горелым  мясом  и  кровью,  под
обломками что-то протяжно гудело: то ли агонизирующие машины с бельем, то ли
голоса раненых. К прачечной сбегались все новые и новые люди,  пожарники  во
всю глотку матерились на  шофера,  требуя  прибавить  "напругу".  До  Дениса
постепенно доходило, что было бы с ним, не упади мать в обморок.
   - Да, тахикардия, и давление упало, - сказала сестричка.  -  Кардиоспазм.
Сейчас все сделаем...
   Она убежала к машине, вернулась с чемоданчиком. Денис слышал,  как  вслед
ей что-то раздраженно  крикнул  врач,  закатывающий  в  "Скорую"  носилки  с
раненым. Сестричка, нахмурившись, сказала Денису:
   - Подними рукав повыше. Живей...
   Отбросив пальто, он взял руку матери, закатал  рукав  до  плеча,  обнажив
овальную оспинку, - возможно, еще с детства  осталась,  от  ветрянки.  Денис
попытался  представить  мать  маленькой  девочкой,  всю  в  веселых  зеленых
пятнышках. Не смог.
   Сестра проворно протерла ваткой маленький пятачок на плече,  тонкое  жало
шприца легко вошло в кожу. Денис невольно вздрогнул.
   - Кареты переполнены, - скороговоркой произнесла девушка.  -  Машину  ищи
сам. Седьмая больница здесь ближе всего, через  два  светофора  -  но  лучше
езжай куданибудь на окраину.  Ничего  страшного  нет,  а  в  седьмой  сейчас
наверняка все на ушах, там не до нее будет.
   - Ей станет лучше?
   - Да. Только не тряси особо, слышишь?..  Сейчас  носилки  дам,  попросишь
кого-нибудь, помогут.
   Денис побежал вслед за сестричкой, через минуту вернулся с носилками.  По
дороге прихватил с собой какого-то красноносого зеваку.
   - Червонец заработать хочешь?
   Тот остервенело закивал головой.
   - Давай помогай!
   Они вдвоем погрузили мать на носилки и  пошли  к  дороге.  Стоянка  такси
оказалась пуста; частники, стоявшие у  обочины,  качали  головами:  "Извини,
мужик, рад бы, да не могу". Денис с горем пополам тормознул пустой "пазик" с
табличкой "ТЭЦ-2", бросившись под самые колеса.
   - Блин, - пораженно сказал  водитель,  высовываясь  наружу.  -  Что  тут,
война?
   В салоне  автобуса  мама  открыла  глаза.  Глаза  были  почти  черными  и
испуганными - будто она увидела страшный сон.
   - Денис?..
   - Все нормально,  мама,  не  волнуйся.  Тебе  сделали  укол,  сейчас  все
пройдет. Мы скоро приедем...
   Когда отъезжали, Денис  снова  увидел  в  окне  хлопочущую  над  чьими-то
носилками сестричку. Он высунулся из  окна,  крикнул:  "Спасибо!"  Сестричка
подняла голову - хотя вряд  ли  что  услышала;  кажется,  кого-то  из  своих
подзывала, чтобы помогли. У медиков действительно было работы невпроворот.

   * * *

   На другой день вечером домой Денису неожиданно позвонил Мамонт.
   - Куда ты пропал? Надо бы хоть встретиться, переговорить.
   - О чем? Ведь свиньи вернулись к кормушкам.
   - Какие свиньи? - удивился тот. - И какие кормушки?
   - Такие. Я звоню Агееву, его нет. А больше ни с кем не соединяют.
   - Агеев в командировке. А с кем тебе соединяться? Мне  чего  не  звонишь,
напрямую?
   Действительно! Ведь Мамонт был его первым  наставником,  он  его  многому
научил, и полученные от него знания не раз пригодились и  даже  спасали  ему
жизнь. От Мамонта он видел только хорошее, и логично было  позвонить  ему  и
узнать, почему свиньям стало так вольготно... Он просто стеснялся, не  хотел
надоедать, считал, что все в Конторе заодно и раз от его  услуг  отказались,
то никому он больше и не нужен. Но этот звонок показывал, что  дело  обстоит
не совсем так.
   - Да вот как-то... - промямлил Денис.
   - А чего голос такой кислый? - Мамонт  говорил  как  всегда  энергично  и
напористо.
   Денис вздохнул.
   - Чего веселиться! Мать в больнице. Вчера были в "Эстер-Люкс",  ей  стало
плохо, мы вышли на улицу за минуту до взрыва...
   - Ты там был?! - Мамонта будто иголкой укололи.
   - И я, и мать. Говорю же: вышли за минуту до взрыва.
   На другом конце провода наступила длинная пауза.
   - Давай-ка я к тебе сейчас подъеду. Годится?
   - Годится, - обрадовался Денис. Одиночество угнетало его очень сильно.
   Мамонт приехал через сорок минут. Денис успел сварить картошки, когда  он
позвонил в дверь. Оживленный, румяный, с плоской бутылкой джина под  мышкой.
Но в глазах Денис прочитал озабоченность. Впрочем, контрразведчик  ее  никак
не демонстрировал, а наоборот - старательно скрывал.
   - Давай за  встречу,  -  он  быстро  наполнил  рюмки,  наколол  на  вилку
маленький крепкий соленый огурец.
   Денис раньше не пил джин. Он  напоминал  густой  хвойный  самогон.  Денис
поморщился и закусил картошкой.
   - Неправильно пьем, - тоже сморщившись, сказал  Мамонт.  -  И  закусываем
неправильно. Раньше за это из партии выгоняли.
   - Правда? - спросил Денис.
   - Анекдот такой есть. Так что там произошло, в прачечной? -  будто  между
делом спросил Константин Иванович.
   Денис пожал плечами.
   - Черт его знает. Говорили, что газ взорвался.
   - Вот так, да? - Мамонт налил еще по рюмке. - Разбавить нечем? Ну  ладно,
обойдемся... За что пьем?
   - Мама всегда говорит: "за здоровье"...
   Мамонт покачал головой.
   - Давай лучше за  удачу.  На  "Титанике"  ведь  все  здоровые  были.  Ане
повезло... Ты не помнишь, в каком барабане стирал?
   Денис наморщил лоб и тут же, будто наяву, увидел  залитую  мыльной  пеной
стойку.
   - Помню. В четырнадцатом.
   - Тем более, - сказал Мамонт и выпил. Не закусывая.
   Холмс тоже выпил, но поспешно сунул в рот огурец.
   - Почему "тем более"? - хрустя огурцом, спросил он.
   - Потому что взорвался  как  раз  четырнадцатый  барабан.  Там  почему-то
оказалась  самодельная  бомба.  Две  армейских  толовых  шашки  и  реле   от
будильника. Очень простая конструкция, но очень эффективная.
   Непережеванный огурец застрял в горле.
   - Что? - тонким голосом спросил Денис. - Значит, это  из-за  меня?  Целую
прачечную, столько людей...
   Внутри у него все похолодело. Охвативший Холмса ужас не шел  ни  в  какое
сравнение с испытанным в ночь перестрелки.
   - Выходит, из-за тебя, - Мамонт рассматривал его в упор тяжелым взглядом.
- Непонятно только,  почему  ты  не  написал  рапорт.  Покушение  на  нашего
сотрудника - это чрезвычайное событие. А ведь сейчас и версии-то такой нет.
   - Я же уже не ваш сотрудник, - криво улыбнулся Денис, хотя  ему  хотелось
плакать. -  И  свиньи  вернулись  к  корытам.  А  в  прокуратуре  официально
объявлено, что я стукач, даже мой псевдоним назвали.
   - Не может быть! - Мамонт посерел. - А ну, давай все по порядку!
   Денис принялся рассказывать. Контрразведчик слушал не перебивая.  Он  был
бледен, желваки на скулах вздувались.
   -  Ну  и  суки!  -  сказал  он,  когда  Денис   закончил.   -   Вопервых,
антикоррупционную программу никто официально не сворачивал, она просто  тихо
умерла. Это уже не моя линия работы, но я интересовался: все твои  материалы
направлялись в Москву, но никакой реакции не последовало.
   - Ну вот. Агеев так и сказал.
   - Во-вторых, ты штатный сотрудник органов безопасности, офицер. Если твое
пребывание в прокуратуре  не  имеет  смысла,  ты  можешь  перейти  к  нам  и
продолжить работу по линии контрразведки.
   - Этого он не говорил. Он сказал, что надо подождать...
   - В-третьих, - целенаправленно развивал свою мысль Мамонт. -  Разглашение
сведений о сотруднике, выполняющем секретное поручение, является должностным
преступлением.  По  каждому  такому  факту  должно  проводиться   тщательное
расследование. Этот извращенец не зря крутился возле прокуратуры. Сейчас его
отзовут из командировки, и пусть объяснит, как произошла утечка информации!
   - Но...
   Мамонт предостерегающе поднял руку.
   - А в-четвертых, если тебе будет угрожать опасность - звони мне. Какие бы
пасьянсы ни раскладывали наши начальники, я со своими ребятами  всегда  тебя
прикрою! В крайнем случае - я один приеду, но никому мало не покажется...
   Денис чувствовал, что он возвращается к жизни.
   - Возьми бумагу и напиши подробный рапорт обо всем, что ты мне рассказал,
- подвел итог Мамонт. - Я завтра же пойду к руководству. Сейчас, правда,  за
начальника остался полковник Заишный, а он не любит принимать решения...  Но
после этого теракта все стоят на  ушах,  дело  на  контроле  в  Москве,  ему
деваться некуда, придется шевелиться...
   Мамонт выругался.
   -  Вот  дожили!  Все  рвутся  в  начальники,  а  ответственности  боятся!
Должность любят, а решения принимать не хотят! А ведь  дело  начальника  как
раз и есть в том, чтобы принимать решения и нести за них ответственность!
   - Кстати о начальниках, - сказал Денис. - Фамилия Байдак  вам  что-нибудь
говорит?
   Мамонт усмехнулся.
   - А как же. И Дмитрия Павловича знаю, и сына его Родика...
   - Так вот, именно  Дмитрий  Павлович  заинтересован  в  том,  чтобы  меня
убрать. А его сынок якобы эти