почка  молчаливых  спецназовцев  в  масках  и  камуфляже,  а
особенно автоматы, откровенно направленные на посторонних, заставляли и  тех
и других держаться на расстоянии.
   Постепенно лимузины  разъехались,  зато  прибыли  несколько  известных  в
Москве адвокатов, которые потребовали пропустить их на участок. Бойцы их  не
пропустили, но вызвали Фокина, который предложил им приехать в  следственный
комитет, где  Атаманову  будет  предъявлено  постановление  о  задержании  с
последующим допросом.
   Перевозили задержанного  тоже  с  повышенными  предосторожностями:  Фокин
приковал его наручниками к себе и Гарянину, все  втроем  уселись  на  заднее
сиденье  "Волги",  рядом  с  водителем  посадили  автоматчика.   Машины   со
спецназовцами шли впереди и сзади, когда какой-то джип попытался  вклиниться
в колонну, из "Волги"  раздалась  короткая  очередь,  вздыбившая  фонтанчики
грязи под колесами нарушителя, и он поспешно ретировался.
   В управлении Фокин предъявил  Атаманову  протокол  задержания,  пригласил
седовласого Пивника -  самого  модного  и  дорогого  адвоката  столицы  -  и
попытался допросить задержанного. Но тот отвечать на вопросы отказался.
   - Сейчас я пойду домой, а вы завтра  вылетите  с  работы!  -  раздраженно
сказал он. - Надо соображать - с кем можно шутить, а с кем нет!
   Но домой он не пошел, а отправился в камеру, чем был  очень  обескуражен.
Да и Пивник только развел руками:
   - Как вы могли это сделать? Вся Москва на ушах стоит! Таких  арестов  еще
не было!
   - Все по закону! - с явным удовлетворением сказал Фокин.
   Позже, когда он сортировал изъятые документы, в кабинет зашел  Ершинский.
Обычно он не задерживался  до  позднего  вечера  и  уж  точно  не  ходил  по
кабинетам, предпочитая вызывать подчиненных к себе.
   - Как дела, Сергей Юрьевич? - доброжелательно спросил  он  и  принужденно
улыбнулся. - Тут у меня уже телефон расплавился - кто только не звонил! Но я
всем отвечаю: дело у следователя, а он действует в соответствии с законом...
   Фокин представил,  как  реагируют  высокопоставленные  ходатаи  на  такое
разъяснение, и тоже  улыбнулся.  В  этой  ситуации  никто  ничего  не  может
сделать. Потому что  надавить  на  личного  следователя  Президента  нельзя.
Правда, его можно убить...

   Глава 5
   ОПЕРАЦИЯ "ДОВЕРИЕ"
   - В жизни бывает так,  что  решение  очень  важного  вопроса  зависит  от
одного-единственного человека. - Яскевич сделал неопределенный жест.
   - Для нас это в известной степени непривычно, потому что  роль  отдельной
личности  традиционно  принижалась  и  приносилась   в   жертву   значимости
коллектива. "Общественное выше личного!"  -  помните?  Хотя  и  у  нас  были
случаи,  когда  бессонница  одного  заставляла  бодрствовать  по  ночам  всю
страну...
   Макс вежливо улыбнулся.
   -  Но  это  скорей  исключение,  которое  подтверждает   правило.   Любое
ответственное  решение  традиционно  принималось  коллективно   либо   после
бесконечных согласований и утверждений.
   Максу хотелось зевнуть, он стиснул зубы и  с  трудом  удержался.  Неужели
ради этой лекции его выдернули из дома в восемь утра? Вряд ли!
   -  В  странах  западной  демократии  отношение  к  личности   другое,   -
невозмутимо продолжал Яскевич. - Там с малых лет поощряется индивидуальность
и каждому внушается мысль о самостоятельности  и  самодостаточности.  Потому
рядовой полицейский считает возможным оштрафовать  принцессу  за  превышение
скорости! Кстати, ей это не помогло...
   Он сделал паузу, и Макс был вынужден кивнуть, давая понять, что понимает,
о чем идет речь.
   - И человек, назначенный на  должность,  позволяющую  принимать  решения,
принимает их сам, исходя  из  собственных  представлений  о  справедливости,
добре и зле,  похвальном  и  постыдном.  Сейчас  столь  важный  вопрос,  как
получение Россией кредитов, уперся в эксперта МВФ Линсея Джонсона.
   Макс не удержался и зевнул. Чтобы сгладить впечатление, он тут же сказал:
   - Про Джонсона с утра до вечера твердят по  радио  и  телевизору,  о  нем
пишут все газеты. Такое впечатление, что он Господь Бог и от  него  зависит:
жить нам или погибнуть! Хотя все знают, что кредиты исчезают неизвестно куда
и до простых граждан не доходит ни цента!
   Яскевич пожал плечами.
   - Есть бюджет  отдельной  семьи,  а  есть  макроэкономика.  Понятно,  что
кредиты не предназначены для поддержки конкретной семьи.  Кстати,  сейчас  и
перед  ФСБ,  и  перед  МВД  поставлена   задача   предотвратить   расхищение
поступающих траншей. Но дело не в этом, Максим Витальевич, мы отклонились от
темы...
   Начальник Западно-Европейского сектора встал, обошел стол и сел в  кресло
рядом с Максом. Столь нехитрый прием позволял  перейти  с  уровня  служебных
взаимоотношений  на  дружеское  общение  и  тем  самым   создать   атмосферу
доверительности. Эту же цель  преследовало  обращение  по  имени-отчеству  и
использование объединяющего местоимения "мы".
   - Это по моей вине, Станислав Владимирович! -  "покаялся"  Макс,  который
тоже изучал оперативную психологию.
   - Так вот, перед нами поставлена  задача...  -  Яскевич  многозначительно
поднял палец к потолку, хотя над его кабинетом находился Африканский сектор,
этажом выше - подразделение радиоперехвата,  еще  выше  -  небо  с  Господом
Богом,  и  никто  из  этих   вышерасположенных   субъектов   никаких   задач
Западно-Европейскому сектору, естественно, не ставил. - ...поставлена задача
по обеспечению положительного решения Линсеем Джонсоном  столь  важного  для
нашей страны вопроса. При этом оказать влияние на  него  может  только  один
человек.
   - Интересно, кто же и каким образом?
   - Вы, - спокойно сказал Яскевич.
   - Я?!! - Макс подскочил в кресле.
   - Да, вы, - невозмутимо повторил Станислав Владимирович.
   - Сын супругов Томпсонов, кураторов покойного лорда  Колдуэлла  -  агента
советской разведки, оперативный псевдоним "Бен". И  одновременно  опекуна  и
наставника Линсея Джонсона, которому Джонсон обязан всем в жизни и на могилу
которого он ходит чаще, чем на могилу собственного отца.
   Яскевич наклонился к  Максу,  приблизившись  почти  вплотную,  и  говорил
медленно и размеренно, пристально глядя ему в  глаза,  чтобы  каждая  фраза,
каждое слово впечатывались  в  мозг.  Это  уже  была  не  просто  беседа,  а
инструктаж на  предстоящее  задание.  Хотя  суть  его  все  еще  была  Максу
непонятна.
   - К людям, севшим на тридцать лет в тюрьму,  но  не  выдавшим  Колдуэлла,
Джонсон должен испытывать самые теплые чувства. Ибо стоило разоблачить лорда
Колдуэлла как советского шпиона, карьера Линсея лопнула бы,  словно  мыльный
пузырь. И сейчас он служил  бы  рядовым  клерком  в  какой-нибудь  захудалой
конторе. Это в самом лучшем случае.
   Начальник сектора замолчал, по-прежнему глядя Максу в глаза. Он знал, что
сейчас последуют вопросы, и был готов ответить на каждый.
   - Благодарность не входит в число непреложных добродетелей, - пробормотал
Макс. - Может, ему плевать на каких-то Томпсонов...
   - Нет. - Яскевич уверенно покачал головой.  -  Наши  психологи  составили
подробную модель личности Джонсона.  Его  реакции  просчитывались.  Ситуация
многократно моделировалась на компьютере, по всем правилам  теории  игр.  Он
джентльмен по натуре. Для него значимы добрые поступки. К  тому  же  у  него
было тяжелое детство. Страдания мальчика, потерявшего родителей по вине  его
патрона,  -  фактор,  позволяющий  прогнозировать  очень   высокий   процент
вероятности нужного нам  решения.  Примерно  девяносто  четыре  процента.  С
половиной.
   - Значит, пять  с  половиной  процентов  -  возможность  неудачи?  Отказ,
обращение в полицию, самоубийство?
   - Вы хороший аналитик! - Яскевич пожевал губы. - Именно эти  варианты.  И
именно в этой последовательности. Соответственно - два с половиной процента,
два и один процент.
   Макс усмехнулся.
   -  Значит,  у  меня  есть  двухпроцентная  возможность  присоединиться  к
родителям? Мне она не кажется очень маленькой. К тому же я всегда вытаскиваю
из колоды самую худшую карту...
   - Возможность провала есть всегда.  -  Взгляд  Яскевича  был  открытым  и
честным. - Но вряд ли английский суд  признает  преступлением  вашу  просьбу
помочь своей стране.
   - Может быть, Джонсон и так решит вопрос положительно...
   - Может быть, - кивнул Яскевич. - Но дело нельзя пускать на самотек.
   Хотя взгляд у него оставался открытым и честным, в душе поднялась муть из
обрывков совести. Если Птицы сдали Колдуэлла ЦРУ, то  вполне  возможно,  что
Джонсон находится на связи  у  американцев.  А  те  противники  кредитования
России. И их методы  могут  отличаться  от  гуманных  принципов  британского
правосудия. Но "слепому" агенту всего этого знать не следовало.
   - Мне нужно будет прикрытие. Причем из людей, которым я доверяю.
   - Есть конкретные кандидатуры? - Яскевич перевел дух. Он не был до  конца
уверен, что Макс согласится.
   - Да, есть. Подполковник госбезопасности Веретнев  и  майор  Савченко,  -
сказал Макс. -  Обоих  я  хорошо  знаю,  оба  опытные  специалисты,  владеют
английским.
   - Веретнев, Савченко... Погодите. - Яскевич наморщил высокий  лоб.  -  Но
ведь оба они, если не ошибаюсь, - отставники?
   - Ну и что? В форме им там не ходить, удостоверений не предъявлять.
   - Действительно... Ну что ж, давайте оформлять командировки...

   * * *
   Вечером неожиданно позвонила Маша.
   - Ты не собираешься возвращаться? - убитым тоном произнесла она. - Что за
глупости, Макс! Нельзя же ревновать к  прошлому...  И  цепляться  за  слова,
которые вырвались в такой момент! Хотя  я  и  понимаю,  как  тебе  это  было
обидно. Ну извини меня, извини!
   Голос девушки дрожал, а при последних словах она разрыдалась.
   Макс молчал. Вспышка  ярости  прошла  почти  сразу,  но  пережитая  обида
оставила в душе маленькую саднящую ранку. И все же...
   Все же Маша была единственным близким ему человеком. И он не ожидал,  что
она позвонит. Уж больно самолюбива и обидчива, а после того, как он банально
набил ей морду...
   - Ты меня слышишь, Максик?  -  прорывался  сквозь  слезы  родной  грудной
голос. - Мне так одиноко... И страшно... Приезжай ко мне, ну пожалуйста...
   - Хорошо, приеду. Не плачь. Все забыто. Сердечности  в  голосе  не  было.
Маша заплакала еще сильнее. Макс оттаял, и ранка в душе  перестала  саднить.
Он хотел сказать что-то теплое и хорошее, чтобы успокоить девушку, но  вдруг
услышал из прихожей подозрительный звук. Как будто  кто-то  вставил  ключ  в
замочную скважину.
   - Не плачь, - отстраненно повторил он и положил трубку.
   Снаружи действительно пытались открыть дверь,  хорошо,  что  он  поставил
замок на предохранитель... Макс метнулся  в  кухню,  схватил  нож  с  острым
концом, крадучись вернулся в прихожую. Оказалось, что  выработанные  в  свое
время  рефлексы  никуда  не  исчезли:  ладонь  привычно  подбросила  оружие,
определяя центр тяжести, и развернула острием к локтю - для удара с  замаха.
Нож действительно был легковат для серьезной работы.
   Макс бесшумно встал за стену рядом с дверным проемом, согнул руку,  торец
пластиковой рукоятки уперся в плечо. Когда дверь  раскроется,  она  прикроет
его на миг - этого вполне хватит. Но дверь  не  раскрывалась.  Вместо  этого
резко задребезжал висящий над ней звонок. Он вздрогнул, но тут же понял, что
тайный враг вряд ли станет звонить. Может, вернулся кто-то из бывших  хозяев
квартиры?
   На цыпочках отошел, выдержал паузу, тяжело ступая, вернулся за  простенок
- на случай, если начнут палить сквозь дверь, сонным голосом спросил:
   - Кто здесь?
   - Фокин из ФСБ! - ответил уверенный низкий баритон.
   - И что дальше?
   - Открывайте, Максим Витальевич, разговор есть.
   - Мы же уже разговаривали...
   - Теперь про другое поговорим. Про Евсеева... Вот тебе  раз!  Как  же  он
разнюхал?
   - Вы один?
   - Один.
   Макс  перехватил  нож  острием  вперед  -  для  удара  снизу.   Отщелкнул
предохранитель,  оттянул  круглый  пупырышек.  Раздался  щелчок,   и   дверь
открылась.
   - Без резких движений! - строго предупредил Макс.
   - Могу даже руки поднять. - Огромная фигура с  вытянутыми  вперед  руками
перешагнула через порог. - Дальше что?
   Макс закрыл дверь, щелкнул выключателем.
   - Проходите в комнату, майор. Руки можете опустить.
   - Уже подполковник, - пробурчал гигант. Нож он будто не заметил. Привычно
расстегнув изрядно потасканную куртку, он шагнул к столу и сел в то  кресло,
в котором уже сидел во время негласного обыска.
   - Быстро! - удивился Макс. - Поздравляю!
   -  Какое  отношение  ты  имеешь  к  Евсееву  и  его  бриллиантам?  -  без
предисловий начал гигант, доставая из внутреннего кармана куртки сложенные в
несколько раз листки.
   - К каким бриллиантам? - искренне удивился Макс.
   - К вот этим! - Фокин развернул бумаги.  Ксерокопии  расписки  Евсеева  и
кардановской фотографии.
   - Два  миллиона  девятьсот  тысяч...  -  начал  читать  Макс,  недоуменно
запнулся, наморщил лоб, всматриваясь, пошевелил губами...  -  Два  миллиарда
девятьсот миллионов двести сорок тысяч долларов! Ничего себе!
   - А вот твоя фотка! - Подполковник подсунул ему второй лист. - Все это  я
изъял вчера на обыске у Атаманова.
   - Кто такой Атаманов? - искренне удивился Макс.
   - Начальник службы  безопасности  "Консорциума",  -  терпеливо  разъяснил
Фокин. - Он сменил Куракина. И буднично добавил:
   - После того, как ты его взорвал.
   На этом спокойствие подполковника закончилось.
   - Не валяй дурака, - рявкнул он, поднося к лицу Макса еще одну ксерокопию
- Указа Президента России. - Я располагаю чрезвычайными полномочиями и  могу
вмиг свернуть тебе шею! Спецсплав чемодана, спецвзрывчатка - все сходится на
тебе! И Куракин искал тебя, а нашел бомбу в твоем  чемодане!  Я  могу  прямо
сейчас засадить тебя за решетку, прокурор без звука даст санкцию,  даже  без
этого документа! Но я не хочу этого делать... Гигант осекся.
   - Чего ты улыбаешься? Что смешного?
   - Да то... Я тоже выполняю специальное задание. Хотя такой бумажки у меня
нет, я все равно тебе не по зубам - это раз! А два...
   Фокин выставил перед собой огромную ладонь.
   - Постой, постой... Я не хочу  тебе  ничего  плохого.  Я  хочу  одного  -
разгромить "Консорциум", выжечь это змеиное гнездо!  У  меня  к  ним  личные
счеты, и у тебя тоже... Так помоги мне!
   Гигант говорил искренне, даже суровые черты  лица  разгладились  и  глаза
утратили  жесткий  прищур.  Сейчас  перед  Максом  сидел  не   громила,   не
фээсбэшник, не следователь с чрезвычайными полномочиями,  а  обычный  мужик,
сильно битый жизнью.
   Карданов   задумался.   Сентиментальность   не   является    достоинством
разведчика, да и любого человека, делающего серьезную работу. Если оценивать
с профессиональных позиций, то гость проявил слабость и вовсе не  заслуживал
ответной откровенности. Но все эти позиции рассчитаны не на живых  людей,  а
на бесчувственных роботов с  нервами  из  проволоки,  сердцем  из  железа  и
мозгами из электронных схем. Но в груди Макса билось обычное, живое сердце.
   - Этот чемоданчик я не смог доставить по назначению  в  девяносто  первом
году. Что внутри, я не знал. А Куракин думал, что там  вот  эти  бриллианты.
Потому он стал искать меня повсюду, нашел, отобрал чемодан и  открыл  его  в
микроавтобусе. А там оказалась бомба...
   Фокин помолчал, переваривая услышанное.
   - А где бриллианты? Почему они  искали  не  Евсеева,  а  тебя?  И  откуда
взялась бомба? Макс пожал плечами.
   - Не знаю. После того как Куракин со своей сворой взлетел на  воздух,  на
меня еще дважды нападали, пытались увезти куда-то... Очевидно,  думают,  что
камешки у меня или я знаю, где они. Раз эти  документы  нашли  у  Атаманова,
значит, он и подсылал ко мне боевиков.
   - Отлично! - Внезапно пришедшая мысль озарила мстительной  радостью  лицо
гиганта. - Поедем, я проведу вам очную ставку с этим гадом! От нападений  он
не отвертится: тут и документы, и свидетели, и потерпевший - это не какая-то
политико-экономическая абстракция, а чистая уголовщина! Я  его  задержал  на
трое суток, сутки прошли, через сорок восемь часов надо или идти к прокурору
за санкцией на арест, или  освобождать...  Тут  очень  пригодится  уголовная
статья!
   Карданов заколебался. Его ждет Маша, и встреча  после  размолвки  обещала
быть  слаще  обычной...  Но  с  другой  стороны...  Раз   есть   возможность
разделаться с организатором всех покушений, надо использовать ее до конца.
   - Хорошо, - наконец сказал Макс и прошел в  спальню.  -  Через  несколько
дней я еду в командировку, надо закончить до отъезда.
   - Далеко?
   - В Англию.
   - Везет же людям!
   Пока он  одевался,  Фокин  возбужденно  расхаживал  по  тесным  для  него
комнаткам.
   - Они считают, что могут делать все, что  угодно,  -  говорил  он  то  ли
Карданову, то ли самому себе. - Что суды и тюрьмы не для них. И у  них  есть
основания так считать. Но пример этой мрази заставит их призадуматься! Очень
крепко призадуматься!
   Макс выглянул на мгновение. Фокин был обращен к нему спиной и не нуждался
в собеседнике: он убеждал сам себя.
   Перед выходом Карданов позвонил Маше.
   - Возникло одно дело, я задержусь, - прижимая трубку плечом,  сказал  он,
одновременно засовывая в полиэтиленовый кулек пустые бутылки из-под водки.
   - Хорошо, милый, - сказала она как ни в чем не бывало. -  Я  буду  жарить
отбивные. Жду.
   Голос у девушки был совершенно нормальный, будто  это  не  она  безутешно
рыдала час назад.
   - Сдавать будешь? - Фокин кивнул  на  кулек  и  подмигнул.  У  него  явно
улучшилось настроение. Макс тоже улыбнулся.
   - Нет, на  этот  раз  брошу  в  мусоропровод.  Ты  же  заплатишь  мне  за
содействие?
   - Аж два раза!
   Фокин вышел первым, Карданов захлопнул дверь и двинулся следом.  Как  раз
вовремя, чтобы увидеть,  как  из  ниши  мусоропровода  бесшумно  выдвинулась
темная фигура, наводя двумя руками пистолет в спину гиганта.
   - Ложись! - отчаянно заорал Макс и, метнув кулек  с  бутылками  в  голову
неизвестного, бросился  к  нему.  Крик  гулко  отдался  в  пустом  подъезде,
задребезжало,  разбиваясь,  стекло,  дважды  лязгнул  затвор,  отвратительно
взвизгнули рикошеты.
   Фокин успел присесть, и стрелявший опускал к нему  удлиненный  глушителем
ствол, когда Макс всем телом ударил его в спину, сбивая на холодный каменный
пол.  Лицо  неизвестного  напоролось  на  ощетинившееся  осколками  донышко,
брызнула кровь, раздался тонкий заячий крик. Не отвлекаясь, Карданов  вырвал
из ослабевшей руки пистолет, отбросил назад,  а  руку  с  силой  подтянул  к
затылку - еще чуть-чуть, и сустав с хрустом выскочит из плеча...
   Фокин, выдернув пистолет, взбежал на пролет выше, никого там не обнаружил
и кинулся вниз.
   - Сколько вас? - Макс за волосы приподнял голову убийцы. Донышко  бутылки
вцепилось тому в скулу, все лицо заливала липкая темная жидкость.
   - Я один... Один... Помогите...
   Громко топая, взбежал на площадку Фокин.
   - Никого нет, - сказал он и,  отстегнув  от  пояса  рацию,  соединился  с
Клевцом. Макс пошел за бинтами и ватой.
   Через десять минут приехала первая патрульная  машина,  через  полчаса  -
опергруппа МУРа. Убийцу с  забинтованной  головой  увели  в  машину,  Клевец
осторожно, платком, поднял его пистолет.
   - Трогали пушку? - мрачно поинтересовался он. Максу показалось, что майор
не в настроении.
   - Я трогал...
   - А я нет, - сказал Фокин. Он тоже был не в настроении, но причины  этого
были, по крайней мере, понятны.
   - Все равно придется откатать пальчики. - Клевец сделал знак эксперту.  -
Потом допросы, как положено...
   - Это надолго, - сказал Макс. - Давай очную ставку сделаем завтра.
   Фокин молча кивнул.
   - На утро не планируйте, - глядя в сторону, проговорил Клевец. - В девять
часов Сергею Юрьевичу надо будет зайти ко мне. К этому  времени  все