клаксон. Но рев сигнала не мог перекрыть голосов  споря-
щих.
   - А видел этого козла? Он прямо под меня выскочил!
   - Вот и надо было его бить!
   - Сейчас я тебя бить буду!
   Гусар с автоматом в руках выскочил из машины.
   - Дорогу, падлы, перестреляю всех!
   Спорщики шарахнулись в стороны и мигом освободили выезд. Машина  опе-
ративников понеслась по шоссе. Красного пятна впереди видно не было.
   - Мы их не видим, - сказал Гусар в рацию. - Идем на север.
   - Так и идите, мы свернули направо, на проселок.
   - Осторожно, они нас слышат!
   - Хер с ними! Все равно никуда не денутся. Пусть слышат: "Вы, суки, в
кольце, сдавайтесь, если жить хотите!"
   - Отсосешь, мусор! - противным гугнивым голосом отозвалась рация.
   - Что?!
   Прикрытием командовал Рывков - командир группы захвата СОБРа, который
по крутости занимал второе место после Литвинова, ненамного отставая  от
него.
   - Я тебя на куски порву!!! Всех вас!!! Кто не поднимет лапы  сразу  -
трупы!!!
   - Не нервничай. Рома! - послышался спокойный голос Волошина. -  Пусть
поговорят. Вертолету легче пеленговать. Но если не Сдадутся, я  тебя  за
руки держать не буду, отойду в сторону.
   Всем участникам преследования было ясно: никакого вертолета с  пелен-
гатором нет - не в ЛосАнджелесе живем и даже не в Коламбусе. А  если  бы
вдруг он откуда-то и взялся, то Волошин никогда бы про него  не  сказал.
Это психологический прием, давление на психику.  У  преследуемых  должно
создаться впечатление, что деваться им некуда  и  единственный  выход  -
сдаться. Сдаться, может, и не сдадутся, а нервничать будут сильно,  оши-
бок наделают, что уже хорошо для тех, кто их ищет.
   - ГАИ перекрыть трассу и прилегающие проселки, - тем же спокойным го-
лосом говорил Волошин. - Участковым инспекторам  обеспечить  контроль  в
поселках и других населенных пунктах. Дивизии внутренних  войск  присту-
пить к прочесыванию местности. Двумя полукольцами - с севера и с юга...
   Все это было чистой воды туфтой. Волошин командовал конкретной опера-
цией и руководил только ее участниками. Он не мог  отдавать  приказы  ни
ГАИ, ни участковым, ни тем более внутренним войскам, которые подчинялись
напрямую Москве. К тому же подобные указания не дают по рации для опера-
тивной связи, у нее и радиус действия-то до двух километров... Но в кино
все показывают именно так, и бандиты решат, что обложены со всех сторон.
Это деморализует. Судя по тому, что ублюдок в рации  заткнулся,  Волошин
достиг своей цели.
   Они гнали по трассе  около  сорока  километров,  до  рубежного  конт-
рольно-пропускного поста ГАИ, на котором по команде УВД  уже  действовал
оперативный план "Фильтрация". Из узкой щели в асфальте торчали зловещие
шипы системы принудительной остановки "Еж", и выходящий на север  транс-
порт объезжал их и медленно двигался  по  узкому,  огороженному  желтыми
стальными трубами коридору под бдительным взглядом двух  автоматчиков  в
тяжелых бронежилетах и обтянутых камуфляжной тканью касках.
   Гусар переговорил с ними и обескураженный вернулся в машину.
   - Не было, - ответил он на немой вопрос напарника. - Не проходила.
   Попов развернулся. Похоже, что первый раунд бандиты выиграли. Или уш-
ли по грунтовке, или просто свернули в любом подходящем месте и  спрята-
лись в придорожной лесополосе. А может, у них логово неподалеку, и крас-
ная "девятка" уже стоит в гараже или сарае... Нет.
   - Они ее бросили.
   - Что? - повернулся Гусар. - Ты о чем?
   - Они бросили машину, - повторил Попов.
   - Откуда ты знаешь?
   Валера пожал плечами:
   - Просто вдруг подумал...
   - Ах, подумал...
   Гусар иронически улыбнулся и принялся насвистывать веселый  мотивчик.
Попов поморщился.
   - Кончай свистеть. Примета плохая.
   - Ты веришь в приметы?
   - Слишком часто они у меня сбывались.
   Тон у напарника был такой, что Гусару расхотелось шутить.
   - А ведь ты работал по схожему делу?
   Валера кивнул.
   - В девяностом. РД "Трасса". И дороги контролировали, и засады стави-
ли, и на "живца" взяли. С другом - Сашком Сергеевым.
   - А правда, что ты тогда двоих застрелил? И мента, своего бывшего на-
парника?
   - Какой он "свой"?! Шкура бандитская!
   Разговор был явно неприятен Попову, но Гусар этого не замечал. Неожи-
данно ожила рация. Сквозь шумы и шорохи эфира пробился голос Волошина:
   - Нашли машину. На шестнадцатом километре, в  кустах,  за  пригорком.
Третий, Второй, поиски прекращайте, возвращаемся на базу. Как поняли?
   - Второй понял, - сразу же ответил Рывков.
   - Третий понял, - произнес Гусар и тут же вновь обратился к  напарни-
ку: - Как же ты это почувствовал?
   - Не знаю.
   - Интересно... Слушай, а может, это оттого... - Гусар осекся,  но  не
удержался и довел вопрос до конца:
   - Ты вообще сколько людей убил? Говорят, много...
   Попов нажал на тормоз. Ставшие намертво колеса оставили  на  асфальте
черные полосы. Гусара бросило вперед, и он чуть не расшиб голову о лобо-
вое стекло. Мощным захватом Попов ухватил его за ворот и подтащил к  се-
бе. Дикое выражение лица и вытаращенные безумные глаза напарника испуга-
ли Гусара больше, чем неожиданное торможение.
   - Ты что? Валера, что с тобой?!
   - Кто говорит?! Кого я убил?! Сколько "много"?!
   - Успокойся, ты что... Ив  многотиражке  писали  на  День  милиции...
Один, что из окна стрелял, и этих двое...
   Захват разжался. Гусар кулем обмяк на сиденье. Так же обмяк  рядом  и
Валера Попов.
   "Он трекнутый! - подумал Гусар, но произносить что-либо вслух  поопа-
сался. - Вот пришел новичок на нашу голову".
   - Садись за руль, я не могу вести. - Попов вытянул перед собой трясу-
щиеся руки. Он тяжело дышал, глаза налились кровью.
   Они поменялись местами. Гусар тоже был на взводе и потому не  набирал
скорости, прижимаясь к кромке шоссе. Но полотно было узким, и сзади раз-
драженно сигналили. Параллельно дороге тянулся широкий  проселок,  и  он
свернул на него.
   - Ну ты даешь! - наконец произнес Гусар. - С чего ты так взвился?
   - Извини, браток, нервы... У меня много всякого было, одно время чуть
крыша совсем не съехала... Стрельба так просто не проходит...  Ты  лучше
эту тему не задевай. Лады?
   Гусар кивнул. Он знал, что каждый случай применения оружия вызывает у
сотрудника стресс, но не понимал, почему столь острую реакцию новый  на-
парник дал спустя много лет после происшедших событий. Если бы он  знал,
что Валера Попов входит в сверхсекретную спецгруппу "Финал", исполняющую
смертные приговоры, и что на его счету, кроме  официальных  трех  убитых
преступников, и несколько десятков "исполненных" осужденных, он  бы  его
поведение понял.
   Проселок отдалился от шоссе, нырнул за неширокую лесополосу.
   - Смотри, заедем в Тмутаракань, назад не выберемся, -  примирительным
тоном сказал Попов. Ему было неловко за свою вспышку, хотелось снять от-
четливо чувствующуюся в машине напряженность.
   - Не боись, - нейтрально ответил Гусаров. - Дядя Юра если завезет, то
и обратно вывезет...
   Он явно не хотел поддерживать разговор, и Попов тоже замолчал. В  его
второй, тайной, жизни было много забот, и, хотя с годами он научился от-
ключаться, полностью это не удавалось никогда. Ночные отлучки, стрессы и
вызванное ими странное поведение серьезно осложнили семейную жизнь:  Ва-
лентина постоянно скандалила, упрекала в изменах  и  пьянстве,  кричала,
что у него "протекает крыша"...
   Упреки имели реальные основания: после  исполнения  члены  спецгруппы
выпивали по двести пятьдесят, чтобы расслабиться, и домой он приходил  с
запахом. И насчет "крыши" - начались видения: то расстрелянный  зек,  то
галоши Ивана Алексеевича Ромова - первого номера "Финала",  исполнителя,
непосредственно нажимавшего на курок, то просто распахнутый на земле или
асфальте люк...
   Валентина уезжала в деревню к родителям,  потом  возвращалась,  потом
снова уезжала... Бросить это дело было нельзя - не детские игрушки,  тут
действует принцип: вход - руль, выход - два. Постепенно он  притерпелся,
а когда при задержании "трассовиков" погиб  Сергеев,  пришла  злость  на
всех этих мерзопакостных тварей, и исполнения пошли гораздо легче, а ви-
дения исчезли без следа. К тому же их становилось все меньше  и  меньше:
безудержному росту насилия и убийств сопутствовал  необъяснимый  процесс
гуманизации, большинство нелюдей получали помилование, и "Финал" практи-
чески остался без работы.
   В прошлом году исполнили только двоих: прогремевшего на весь мир  ти-
ходонского маньяка, изнасиловавшего и убившего пятьдесят женщин, девочек
и мальчиков, да главаря банды, терроризировавшей несколько лет  весь  юг
России и оставившей за собой восемнадцать трупов. Теперь и вовсе  на  СК
объявили мораторий, в особом блоке Степнянской  тюрьмы  заново  родились
два десятка самых отвратительных и кровавых негодяев последнего времени,
которым даже гуманнейший в мире суд не счел возможным  сохранить  жизнь.
Кому выйдет польза от такого рождения, Попов не понимал.
   - Гля, какой чудик! - усмехнулся Гусар, и Попов вынырнул из  мрачного
мира спецгруппы "Финал". - Жарко ему стало!
   Чуть в стороне, за редкой полоской деревьев, шел человек в майке.
   - Видно, самогона обкушался, - веселился Гусар и приглашал к  веселью
напарника. Очевидно, он тоже дозрел до примирения.
   Но Попов не развеселился. Напротив, человек ему не понравился.  Очень
не понравился. На улице около пятнадцати градусов, ветерок -  очень  не-
подходящая погода, чтобы раздеваться. И зачем идти в стороне от  дороги,
по рыхлой земле, прячась за двумя рядами лесополосок? Обычные  страннос-
ти, на которые имеет право любой  гражданин  нашего  причудливого  госу-
дарства? Но если что-то странное встречается в зоне поисков особо  опас-
ных преступников, оно подлежит обязательной проверке.
   Валера еще не успел ничего сказать, как человек в майке повернулся  и
побежал через поле, глубоко увязая в пахоте.
   - Я здесь выскочу, а ты попробуй объехать с той стороны, -  скомандо-
вал Попов и через секунду огромными прыжками несся по распаханной земле,
фиксируя все внимание на том, чтобы не попасть в нору  или  какую-нибудь
ямку - это верный шанс сломать ногу.
   До человека в майке было метров двести, но он постепенно терял  темп,
а взвинченный Попов, наоборот, прибавлял ходу, и если бы  у  этой  гонки
нашлись зрители, то они, несомненно, сделали бы ставку на  оперативника.
А тут еще вмешался случай. Преследуемый, очевидно, не знал, как надо бе-
гать по пашне, и вдруг, взмахнув руками, грохнулся во весь рост.
   Пока он поднимался, Попов сумел изрядно сократить расстояние, во  из-
бежание неприятных сюрпризов он обнажил ствол и выстрелил  вверх,  спра-
ведливо рассудив, что с учетом важности операции списать патрон не  сос-
тавит большого труда.
   К его удивлению, человек в майке сразу же остановился и поднял  руки.
Обычно обильно насыщающий кровь адреналин гонит преследуемого дальше, он
не обращает внимания на стрельбу до тех пор, пока пули не начинают свис-
теть вокруг головы, а иногда в горячке продолжает бежать и тогда,  когда
получит ранение. А тут сразу стал! Странно...
   Перейдя на шаг и успокаивая дыхание, Валера приблизился почти  вплот-
ную. Перед ним стоял парень лет двадцати трех,  с  круглой  крестьянской
физиономией, растрепанными светлыми волосами и  маленькими  беспокойными
глазками. Он тяжело дышал, по бурачного цвета лицу стекали крупные  кап-
ли, мощная грудь раздувалась, как кузнечные мехи. Кроме  майки,  на  нем
были тренировочные штаны, будто подобранные на свалке. Остро пахло  зем-
лей, потом и страхом.
   - Кто такой? Почему бежал? - Попов  предусмотрительно  остановился  в
двух метрах, направив "стечкин" в живот задержанному.
   - А ты кто такой? Чуть не застрелил! Я у тебя-то денег не брал!
   - Каких денег? - недоуменно переспросил опер. У него появилось непри-
ятное ощущение, что произошла ошибка.
   - Никаких не брал! Это наши с Мишкой дела! Он и так мне рубаху порвал
да по шее настукал... Я ж ему сказал: завтра отдам!  А  он  тебя  подос-
лал...
   Парень был как парень, с налетом наглецы и приблатненности, но  таких
сейчас - каждый пятый. И все же Попову что-то в нем не нравилось.
   - Откуда идешь?
   Тот ткнул большим пальцем за спину.
   - Из Яблоневки. Хотел в автобус сесть - и в город.
   - Документы есть?
   Парень усмехнулся.
   - Какие документы? Я к брату зашел по-домашнему. А обратно вообще го-
лым иду. Да меня тут и без документов все знают. Кузины мы. Я младший  -
Борис, а Мишка на три года старше...
   На другом конце поля появился Гусар. Выйдя из машины,  он  делал  ка-
кие-то знаки.
   Попов шевельнул пистолетом.
   - Вперед! Руки не опускать!
   И сам двинулся за прихрамывающим "Борисом Кузиным", сохраняя двухмет-
ровую дистанцию и держа оружие наготове.
   Парень ему определенно не нравился, хотя  рассказанная  история  была
довольно правдоподобной, к тому же легко проверялась.
   Гусар широко улыбался.
   - Попался, дружок? Что ж ты мундирчик сбросил и автомат обронил?
   - Ты чо туфту гонишь! - агрессивно окрысился задержанный. - Какой ав-
томат?
   И тут Попов понял, что ему не понравилось. Голос. Именно эти гугнивые
нотки он слышал из рации.
   - Ах ты, сука! - правая рука была занята пистолетом, и он ударил  ле-
вой. "Кузин" опрокинулся на землю.
   - Ты кому отсосать предлагал?
   Удар ногой пришелся в бок.
   - Колись, падла, а то прямо здесь шлепну, как тебе и обещали!
   Попов прицелился в наглую харю, прямо между мутноватыми от бессильной
злобы глазами. "Кузин" испуганно закрылся ладонью.
   - Стой, кончай... Хер с вами, поколюсь!  -  выдавил  он  из  себя.  -
Только в машину сажайте, идти не могу, нога болит...
   - Проверь его, - сказал Попов.
   Хотя под легкой одеждой оружия не скроешь, срабатывал  основной  мен-
товской инстинкт: убедиться, что задержанный не представляет  опасности.
Те, кто забывал об этом важном правиле, расширяли кругозор оставшихся  в
живых: оказывается, второй нож может быть спрятан в носке, или  заточен-
ный электрод вшит в нарукавный шов, или пластит закатан в  нижнюю  часть
майки... Вид зарезанного, заколотого или взорванного милиционера повыша-
ет бдительность его коллег в сто раз эффективней, чем регулярные занятия
по служебной подготовке. А у Попова за спиной была особая практика: при-
говоренные к смертной казни прибегают к  таким  ухищрениям,  которые  не
придут в голову самого опасного преступника. И специальные  информацион-
ные обзоры практики работы "Финалов" по всей  стране  подняли  его  бди-
тельность на недосягаемую высоту.
   - Руки, ноги в стороны! - "стечкин" больно клюнул "Кузина" в затылок.
- Ноги шире, а то яйца отшибу!
   Гусар провел ладонями по телу, от шеи до щиколоток, осмотрел карманы.
В правом оказался пейджер.
   - "Новый русский"? - зло спросил Попов. - Бизнесмен херов! Посмотрим,
что тут у тебя записано...
   Он нажал кнопку памяти. Все сообщения были стерты, кроме одного, пос-
леднего: "В восемь на Северной трассе".
   - Это тебе вроде команду дали? Или с дружками сговаривался?
   Ответа не последовало.
   На задержанного надели наручники и засунули в машину. Потом Гусар ше-
потом ввел напарника в курс дела.
   - Волошин передал: нашли милицейский мундир и неподалеку  автомат.  Я
сразу понял, почему этот пидер в майке ходит. Сейчас привезем его и при-
мерим...
   Через десять минут они были на месте. Красная "девятка" с распахнуты-
ми настежь дверцами оказалась спрятанной за заросшим кустарником  бугор-
ком вдали от дороги. Ждали приезда следователя и  экспертов,  но  вокруг
уже кипела работа: гаишники в форме охраняли территорию, группа Волошина
почти в полном составе обшаривала кустарник и лесополосу.
   Форма сержанта милиции оказалась задержанному впору.
   - Прямо красавчик! - удовлетворенно сказал Волошин, поигрывая широким
ремнем - Как он назвался?
   - Кузиным, - пояснил Попов. - Сказал - в раскол идет!
   - Она на сто человек налезет! - огрызнулся тот. - Когда бьют да  пуш-
кой пугают, во всем признаешься... Я знать ничего не знаю!
   - Ах ты, сволочь! - Попов дал "Кузину" затрещину, круглая голова мот-
нулась, как волейбольный мяч после хорошей подачи.
   - Знакомьтесь: Миша Печенков! - торжественно произнес Волошин. - Слу-
жил во втором взводе моторизированного батальона внутренних войск.  Вот,
сам же и записал на ремне. А когда пошел "на дело", забыл стереть...
   Развернув ремень, Волошин показал неровную синюю надпись.
   - Ничего я не записывал! - враждебно отрезал задержанный.  -  Вы  все
сами написали...
   Волошин улыбнулся.
   - Разберемся, Миша. Во всем разберемся...

                                 * * *

   Успешно проведенная операция давала повод отдохнуть, обычно отдых вы-
ливался в пьянку в одном из служебных кабинетов либо в шашлычной на  Ле-
вом берегу, но сегодня Лис нарушил традицию и уклонился  от  предложения
товарищей. Заехав в банк, он пересел из служебной серой "Волги" в  изум-
рудно-зеленый "БМВ" и не торопясь покатил в старый центр, на улицу  Сен-
ную, известную тем, что до революции на ней располагались все дома  тер-
пимости Тиходонска.
   В те времена городской голова считал, что пороки должны быть сосредо-
точены в одном месте: тогда их легче контролировать и держать в узде.  К
тому же порок признавался официально и получал правовые и санитарные ог-
раничения: возрастной ценз, обязательная регистрация в полиции, регуляр-
но  продлеваемый  "желтый  билет",  еженедельные   строгие   медосмотры,
инструкция, детально регламентирующая "обустройство  дома  терпимости  и
порядок проведения осуществляемых в нем сношений".
   Но при всей официальности промысел считался постыдным, и эта  постыд-
ность, распространялась не только на самих девок, но и на  всех  к  нему
причастных, включая мадам Соловьеву - главную  хозяйку  Сенной.  Облада-
тельница большого состояния, она  пыталась  проводить  благотворительные
лотереи и жертвовать на борьбу с чахоткой, но тиходонское общество ее не
принимало, и невозможно представить, чтобы табачный  фабрикант  Асмолов,
зерновой король Парамонов или кто-то еще из солидных заводчиков или куп-
цов удостоил бандершу своим вниманием и хотя бы поздоровался с  ней,  не
говоря уж о том, чтобы дружить домами или вести совместные дела.
   Даже когда она захотела купить особняк в приличном районе, то  потер-
пела фиаско: только узнав о  личности  покупателя,  продавцы  немедленно
снимали недвижимость с торгов. В конце концов Соловьева переселила  одно
свое "заведение", отреставрировала старинный трехэтажный дом в стиле ам-
пир и поселилась там же, на Сенной, что общество посчитало весьма симво-
личным.
   Она устраивала приемы с икрой и шампанским, к кованым воротам особня-
ка съезжались на шикарных экипажах респектабельные  на  вид  господа  во
фраках, с орхидеями в петлицах, при цилиндрах и дорого  инкрустированных
тростях, их сопровождали нарядно разодетые спутницы, но в те времена ми-
шура не могла заслонить сути: это было псевдообщество - спекулянты, кар-
тежники, ипподромные жучки, маклеры, биржевые мошенники и прочий темный,
сомнительно разбогатевший люд.
   Они могли хвастать друг перед другом золотыми портсигарами, но не ви-
зитными карточками городского прокурора или губернатора. Их не принимали
в приличных домах, и порог дома Соловьевой не переступала нога ни  члена
городской Думы, ни профессора местного университета,  ни  даже  рядового
городового или агента уголовно-сыскного отделения. Разве что в служебных
целях, потому что если бы полицейский позарился на халявную икру  содер-
жательницы борделей, то уже на другой день с треском вылетел бы со служ-
бы.
   "БМВ", мягко катил по Липовой аллее. За тонированными стеклами  проп-
лывали трех-четырехэтажные виллы под ломаными, крытыми черепицей  крыша-
ми. Раньше проститутки жили на Сенной, налетчики на Бргатяновке и  Наха-
ловке, купцы и дворяне - на Садовой. Сослов