рей всего так и есть. Надо проверить и поставить засаду. Кого
думаешь послать?
   Последняя фраза свидетельствовала о том, что сам подполковник не  со-
бирается участвовать в мероприятии. Рожков воспринял  это  как  должное.
Когда человеку под пятьдесят, в конце такого дня он уже  не  способен  к
активным действиям. Да и не дело замнача райотдела лично лазать по  чер-
дакам и подвалам, его задача организовать работу и обеспечить достижение
поставленной цели.
   - Я сам пойду. С Макаровым и... Петровым. Пусть привыкает.
   - Смотри... - неопределенно протянул Савушкин.
   - Автоматы возьмем, но все равно надо прикрытие. Отделение СОБРа. Или
ОМОН.
   - Организуем! - кивнул Савушкин. - Давайте быстро выставляйтесь. Вхо-
дить надо через угольный сарай во дворе, он открыт. Аккуратно, по  одно-
му...
   Речь шла об общеизвестных вещах, но начальник УРа терпеливо слушал  -
подполковнику надо дать подробный инструктаж, чтобы выговориться  и  от-
вести душу.
   Через пятнадцать минут Рожков, чуть пошатываясь, забрел во двор чебу-
речной. Запах мятной жвачки выветрился, а водочный дух остался,  поэтому
любой встречный не усомнился  бы  в  обыденности  происходящего:  крепко
"врезавший" мужик ищет, где "отлить". Но в темном дворе никого не  было,
Рожков растворился во мраке, тихо скрипнули петли сарая. Выдержав интер-
вал, тем же путем прошел Макаров, потом отчаянно волнующийся рыжий  Пет-
руша. Никто ничего не увидел, засада была поставлена чисто.
   - Вы думаете, что меня очень просто сожрать?! Вот вам  хрен!  Подави-
тесь! Мы не в Азербайджане, мы в Тиходонске! И все связи Эльхана замкну-
ты на меня!
   Кондратьев рычал, как разъяренный медведь, и все присутствующие отво-
дили глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. И Гуссейн Гуссейнов,  и
Али Керимов, и Эльяс Кулиев, и Мирза Ибрагимов, и еще трое  самых  влия-
тельных в сообществе лиц. Совещание проходило в доме Тахирова, в том  же
гостевом зале, где за утренним чаем они  строили  планы  на  сегодняшний
день. И эти планы не  предусматривали  организации  похорон,  борьбы  за
власть, сохранения единства и могущества Организации.
   Маленькая юркая женщина с ярко выраженной южной внешностью  заглянула
в зал, но тут же испуганно захлопнула дверь. И она, и вся остальная обс-
луга, и даже Аня-Анджела пребывали в состоянии тревожной неопределеннос-
ти. Все они, включая молодую супругу, не были самостоятельными фигурами,
а только приложениями к Эльхану Тахирову, обеспечивающими различные сто-
роны его жизнедеятельности. Со смертью вожака их судьбы повисли в возду-
хе. И особняк, и богатая обстановка, и автомобили, и сигнализация, и ох-
рана - все это принадлежало не Анджеле, а группировке, ибо  оплачивалось
из общей кассы. Группировка могла отдать имущество вдове, а могла решить
и по-другому. Многое зависело от нового  лидера:  если  он  захочет,  то
просто вселится в дом, прибрав к рукам то, что здесь находится,  включая
и номинальную хозяйку. Поэтому Анджела тихонько сидела в спальне у теле-
визора, домоправительница, дворник, уборщицы, подавальщица, повар, води-
тели тоже забились по углам, ожидая решения своей участи. Но все знали -
этот вопрос будет вторым на повестке дня. Первоочередным является вопрос
о мести.
   С него и начался тяжелый вечерний разговор.  Кондрат  попытался,  как
всегда, задавать тон, но что-то ощутимо изменилось, будто в сорокатонном
"БелАЗе" отказал гидроусилитель руля, и то, чего удавалось добиться лег-
ким движением кисти, стало требовать титанических  усилий  -  до  хруста
позвоночника и треска спинных мышц.
   Обычно атмосфера "столов" была доброжелательной и непринужденной. Ес-
ли Тахир отсутствовал, руководил Кондрат, его внимательно слушали, кива-
ли головами, соглашались с предложениями или осторожно высказывали  дру-
гое мнение, бурно возмущались действиями недоброжелателей или  противни-
ков. Сейчас в зале висела настороженная, чтобы  не  сказать  враждебная,
тишина. Предложение отложить месть на месяц-другой, дабы отвести от себя
подозрения, явно не понравилось.
   - Когда все ждут нашего ответа, а мы молчим - это  расценивается  как
слабость, - гулко сказал полный, с красным от избыточного давления лицом
Эльяс. - Чего бояться подозрений? Сейчас все друг друга подозревают.  Мы
на них думаем, они на нас пусть думают. Побеждает не тот, кто больше ду-
мает, а тот, кто сильнее.
   - Думать тоже надо, - возразил Кондратьев. -  Они  сейчас  настороже,
всех своих вояк подняли по тревоге! До Юмашева и остальных никак не  до-
берешься!
   Это был серьезный аргумент. Боевые группы "Тихпромбанка" состояли  из
отставных десантников, афганцев, спецназовцев. Очень серьезный народ.  В
другое время такой довод стал бы решающим. Но не сейчас. Когда он  гово-
рил от имени Тахира - было одно дело, когда от своего  имени  -  другое.
Тахир являлся гидроусилителем его распоряжений. Теперь  приходилось  ко-
лоссальным напряжением воли и сил удерживать  руководство  группировкой.
Но руль то и дело заклинивало и выбивало из рук.
   - Очень просто доберемся! - резко сказал Гуссейнов. Нижняя губа у не-
го была разбита и заметно распухла. - Стрельнем ночью из "мухи" три раза
- всю квартиру разнесем, ничего от него не останется!
   - По многоэтажному дому в центре города из "мухи"? Ты с  ума  сошел?!
Вся передняя стена рухнет, сколько людей погибнет!
   Гуссейн зло усмехнулся и поморщился от боли.
   - Их ты жалеешь, нас - нет! Эльхана тебе не жалко, хотя сколько ты  с
ним хлеб-соль ел! А Юмашева жалко. Почему, интересно?
   - Да, интересно! - поддержал соплеменника Эльяс.  И  Мирза  Ибрагимов
закивал узкой, как дыня, головой. И остальные зашевелились, словно одоб-
ряя своим движением заданный вопрос. Они все были своими, а он - чужим.
   Тут Кондрат и взорвался.
   - Я знаю, вы давно хотите меня убрать, давно за глаза зовете чужаком!
Думаете, пришел момент! Вот вам хрен! Подавитесь! Мы не в  Азербайджане,
мы в Тиходонске! И все связи Эльхана замкнуты на меня! Вы вообще  ничего
не знаете о сложных делах! - Кондратьев распалялся все больше и  больше.
- Что у нас с речным портом? Кто убрал Баржу?
   - Это весь город знает, - сказал Гуссейнов, попрежнему глядя в сторо-
ну. - С армянами не поделились.
   - Вот и все, что ты знаешь? - страшно улыбнулся  Кондрат.  Получилась
не улыбка, а звериный оскал. - Тогда  слушайте  все!  -  Он  обвел  при-
сутствующих взглядом, призывая в свидетели. - Гуссейн всегда был  против
меня, он думает, что самый умный. Если он такой умный, он должен  знать,
что делали мы с Эльханом в интересах Организации. А он пересказывает го-
родские слухи. Те слухи, которые я сам запустил.  Больше  он  ничего  не
знает. Поэтому сегодня я возьму его с собой и кое-что  покажу.  И  хочу,
чтобы поехал кто-то еще и увидел - кто умный, а кто дурак.
   - Куда ехать хочешь? - спросил Тагиров. Он  был  лояльно  настроен  к
Кондратьеву и недолюбливал Гуссейна, а потому лучше других  подходил  на
роль арбитра.
   - Тут близко, Анлар. В центре. Поехали. Никто не возражает?
   Возражений не последовало. Хотя и с треском мышц,  но  ему  удавалось
рулить. Его слушались. Это ничего не  значило.  Восточный  менталитет...
Будут кивать, улыбаться, а сзади набросят удавку и  задушат  к  чертовой
матери с такой же улыбкой. Только если почувствуют силу,  прижмут  хвос-
ты...
   Внезапно в голову пришла удачная мысль. Четыре трупа - очень  хорошая
демонстрация силы. Чем больше людей их увидят, тем больше будет  впечат-
ление.
   - А еще лучше, давайте все поедем! - предложил он. - И каждому станет
ясно, что к чему!
   - Поедем! - охотно вызвался Кулиев. Остальные наклонили головы в знак
согласия.
   Генералы КГБ всегда располагали возможностями большими, чем  те,  что
вытекали из их официальной компетенции. Переименование ведомства  ничего
не изменило, а если и изменило, то только в  сторону  расширения  границ
дозволенного, вызванного всеобщим бардаком и окончательным расшатыванием
устоев всего того, что еще сохранило устои.
   Мотя Лизутин и Семка Гагулин дружили еще тогда, когда не носили  шта-
нов с лампасами, да и лейтенантских погон не  носили,  а  были  зелеными
слушателями Высшей школы КГБ СССР и жили в одной комнате строгого  воен-
ного общежития. В те годы их дружба была самой искренней, не  омраченной
сравниванием жен, квартир, служебных достижений,  завистью  и  расчетли-
востью. Линия карьеры Гагулина восходила покруче: он быстро попал в  ап-
парат, где и проработал всю жизнь, дослужившись до заместителя начальни-
ка управления кадров ВГУ, а потом и до начальника кадров внешней развед-
ки.
   Отношения простоты и равенства незаметно  исчезли,  хотя  оба  стара-
тельно делали вид, что ничего не изменилось. Но  теперь  Лизутин  первым
поздравлял однокашника с праздниками и юбилеями,  отправлял  с  нарочным
тугих серебристых, исходящих янтарным жиром рыбцов, плотно набитые банки
с черной икрой, корзинки шелестящих, переложенных мокрыми  листьями  ра-
ков. В ответ товарищ сердечно благодарил и отдаривался сувенирами:  анг-
лийской шариковой ручкой, макетиком Эйфелевой башни, настенным  календа-
рем с красавицами в легких нарядах. Такой расклад,  в  общем-то,  свиде-
тельствовал, что Гагулин тоже испытывает к Моте  дружеские  чувства:  по
аппаратным правилам подарки идут только  в  одном  направлении  -  снизу
вверх.
   Визит человека со звериными ушами всерьез встревожил начальника Тихо-
донского УФСБ. В особенности потому, что была непонятна его причина. Кем
должен быть неизвестный Лапин-Карданов, чтобы к его поиску был  косвенно
подключен Директор Службы?  Фигурантом  чрезвычайно  важной  оперативной
разработки? Причем не просто фигурантом, а ключевой фигурой!  Резидентом
закордонной агентурной сети, решившим сыграть в свою  собственную  игру?
Перевербованным разведчиком - двойником"? Если так, то все получает  ло-
гическое объяснение и волноваться не о чем. Если не так...
   После долгих колебаний Лизутин накрутил московский номер.
   - Здравствуйте, Семен Васильевич! - дружески, но без малейшего намека
на фамильярность произнес он. - Беспокою исключительно  в  силу  крайней
необходимости.
   - Ничего, Мотя, какие проблемы, - благодушно пророкотал  Гагулин.  Но
Матвей Фомич уловил в голосе настороженность - не каждый день бывший со-
ученик звонит в столь поздний час.
   - Тут у меня был человек... Михаил Ильич Хоботов, еле едет  велосипе-
дом...
   Последнюю фразу он произнес с расстановкой и особыми интонациями, ко-
торые долго вырабатывались в школе на практических занятиях по  зашифро-
ванной речи.
   - Я понял, - после паузы ответил генерал-лейтенант.
   - И еще... Литовский Александр Павлович из Новосибирска. Кардан очень
высокий.
   Если бы их подслушивали враги, они бы ничего  не  поняли.  Но  откуда
взяться в России тем врагам? Здесь включают прослушку только свои, учив-
шиеся в той же школе, у тех же преподавателей. Но и они  могут  не  вру-
биться. Не сразу врубиться. Если только запишут на пленку и будут гонять
много раз, как делается при серьезных разработках... Но два генерала  не
сделали ничего такого, что позволяло бы тратить деньги и ресурсы  на  их
серьезную разработку.
   - Погоди, повтори третьего...
   - Это второй. Двойной.
   - А-а-а-а... Думаешь, наши?
   - Похоже... Хорошо бы по всем файлам...
   - По всем?!
   - Я редко прошу...
   - Ладно, перезвони через час.
   Положив трубку, Матвей Фомич вытер пот со лба. Все-таки  Семка  моло-
дец. Не зажирел, не зазнался, не выдумывал причин для  отказа...  Вполне
мог бросить трубку! А не бросил. И даже согласился поворошить все учеты.
Это значит: закордонье и Россия. Гласный аппарат и нелегальная сеть. Ко-
нечно, про действующих нелегалов он не скажет. Но эти  ребята  не  могут
быть действующими нелегалами...
   Начальник управления тяжело вздохнул. Мир стал совершенно  другим.  И
мир спецслужб тоже. Лет семь назад Гагулин попросту послал бы его на хер
с такими вопросами. Несмотря на многолетнюю дружбу. Или  сообщил  бы  во
внутреннюю контрразведку про гнилой интерес периферийного генерала к со-
всекретным вопросам, не входящим в его компетенцию. Сейчас времена стали
проще, а люди терпимее... И все же остается немало вариантов, при  кото-
рых искренний ответ исключен. Мало ли какие закрутки бывают в разведке и
контрразведке, мало ли какие оперативные игры,  при  которых  совершенно
неприметный человек вдруг становится чрезвычайно важной фигурой... Но  в
любом случае Семен намекнет - словом, тембром,  интонацией.  Или  просто
скажет - это наш человек, но дальше точка...
   Чтобы скоротать время, Лизутин включил рацию  на  милицейской  волне.
Достаточно было послушать эфир десять минут, чтобы сделать вывод: интен-
сивность поисков упала. И вторая фамилия больше не  упоминалась.  Ай  да
господин Михеев! Ай да господин Карданов! Не такие вы простые парни, как
думают все вокруг! Сейчас узнаем, из какой вы кухни...
   Но, когда через час Матвей Фомич набрал номер московского  кадровика,
он испытал разочарование.
   - Это не наши, - сообщил Гагулин. - Ни в одном файле их нет.  Я  даже
попросил поднять... Ну, ты знаешь что... Все впустую.
   В голосе генерал-лейтенанта чувствовалось  некоторое  раздражение  от
дурной работы, выполненной в неурочный час. И  это  лучше  всего  свиде-
тельствовало о том, что Семен не блефует.
   Потерев начавшую пробиваться щетину на щеке, Лизутин прошелся по  ка-
бинету, подошел к окну, подмигнул своему отражению в темном стекле.
   - Вот так, Матвей Фомич! Оказывается, это самые обычные люди, рядовые
российские граждане...
   Савушкин сидел в кабинете, перед ним на столе лежала допотопная мили-
цейская рация, не идущая ни в какое сравнение с мощной японской  штучкой
убитого киллера. Подполковник ожидал сообщения от группы Рожкова, а что-
бы не терять времени даром, проверял дела оперативной разработки,  веду-
щиеся Центральным РОВД. Бланки строгой отчетности с грифом "сов, секрет-
но" в правом верхнем углу и красной полосой наискосок были заполнены ку-
риными почерками инспекторов УРа и ОБЭП и  изобиловали  орфографическими
ошибками.
   Но низкий уровень общей грамотности был еще не самым  большим  недос-
татком важнейших оперативных документов. Удручало  отсутствие  фантазии,
выдумки, профессионализма. Ни хитроумных комбинаций, ни изощренных, про-
думанных на много ходов вперед игр, ни тщательно  замаскированных  лову-
шек. Никаких признаков того, что испокон веку считалось мастерством  сы-
щика. Прямолинейные задания, бесхитростные, в тон  им,  отчеты  агентов,
многие из которых выдуманы самими операми. Работа вроде бы и велась,  но
проку от нее было немного. Впрочем, такое сейчас происходило практически
во всех сферах.
   - Второй, Второй, я - Пятый, прием, - с хрипами и сипением ожила  ра-
ция.
   - Пятый, я - Второй, слушаю вас, прием, - поспешно  отозвался  Савуш-
кин.
   - Все подтвердилось, четверо, трое мужчин и женщина, как поняли, при-
ем.
   - Вас понял, вызываю поддержку, конец связи.
   Отключившись, Савушкин по телефону соединился с СОБРом.
   - Дежурный взвод  задействован  по  плану  "Кольцо",  -  сообщил  от-
ветственный дежурный. - В наличии одно отделение на случай ЧП. Его можно
поднять по личному указанию генерала.
   Примерно то же ответили и в ОМОНе. Выругавшись, подполковник  по  се-
лектору вызвал дежурного РОВДа.
   - Сформировать резерв для поддержки группы Рожкова! - приказал он.  -
Три человека, автоматы, бронежилеты, машина с прогретым двигателем.  Го-
товность к выезду - одна минута!
   - Есть, - как и положено, ответил дежурный. Его дело  выполнять  при-
каз. Но и дежурный, и сам Савушкин понимали: найти в  десять  вечера,  в
период проведения специальных общегородских мероприятий  трех  свободных
сотрудников и машину - дело не такое простое. На него может уйти и  час,
и два, и три... К тому же милиционер, участковый или опер, стрелявшие из
автомата на полигоне раз в год, не идут ни в какое сравнение  с  бойцами
спецподразделений, имевшими серьезный боевой опыт.
   Но подполковник сделал все, что от него зависело. И хотел сделать да-
же сверх того. Он снова нажал клавишу дежурной части.
   - Автомат и бронежилет ко мне в кабинет. Я тоже поеду в случае чего.
   - Есть, - невозмутимо отозвался дежурный.
   В чебуречной было темно: любой огонек мог демаскировать засаду. Мака-
ров пробрался в зал и лег на пол справа от входной двери, положив  рядом
тридцатидвухсантиметровый "кипарис" со  сложенным  прикладом.  Рожков  и
Петров остались на кухне, майор поручил напарнику стеречь люк  в  сарай,
пока сам говорил с райотделом. Больше расположиться негде, потому что  в
подсобке лежали убитые. Рожков только на миг включил фонарь, но  увиден-
ная страшная картина так и стояла перед глазами Петруши.  Помещение  на-
полнял кисловатый запах, который мог равновероятно исходить либо от про-
кисшего теста, либо от трупов. Опытный Рожков предполагал первое,  рыжий
лейтенант - второе. Время от времени он издавал рычащий звук,  сдерживая
рвоту. Когда-то каждый молодой должен пройти обкатку серьезным испытани-
ем. Петруше не повезло: к обычному для первой засады страху  добавлялось
обычное отвращение к трупам. Сочетание сразу двух неблагоприятных факто-
ров и множественность трупов делали испытание особенно жестким.
   - Пятый, я - Второй, как слышите, прием, - прорвался сквозь  хрипы  и
шипение голос Савушкина.
   - Второй на связи, вас слышу.
   - СОБР и ОМОН задействованы в городской операции, я собираю резервную
группу райотдела. Если кто-то появится, дайте сигнал голосом или  тоном.
Ориентировочное время прибытия - восемь минут. Как поняли, прием.
   - Вас понял, конец связи.
   Рожков сдержал ругательство, чтобы еще больше не  пугать  лейтенанта.
Если кто-то появится, все решится за две-три минуты. Или засада  их  за-
держит, или они уйдут. Может быть и по-другому: они покрошат засаду, или
засада положит их... Последнее маловероятно. Милиция не  приучена  стре-
лять первой, а начавший вторым всегда проигрывает.  Да  и  вообще,  если
начнется заваруха, то надежда только на себя да на капитана.
   - Стрелять не побоишься? - тихо спросил начальник УРа.
   - В людей? Не знаю... Наверное, побоюсь, - невнятно ответил рыжий.
   - Ну и дурак! - грубо сказал Рожков. - Тут как в бою - или ты в  яме,
или он! На кладбище хочешь?
   Ответа не последовало.
   - Чего молчишь?!
   - Я не молчу... Я головой помотал...
   - Лучше яйцами помаши, пока тебе их не отстрелили!  Если  начнется  -
мочи как только можешь и ни о чем не думай! Ни о гестапо, ни о  прокуро-
ре! Об одном думай - чтобы своих не покрошить да в  посторонних  не  по-
пасть! Понял?
   - Понял, - уже уверенней ответил Петров.  Грубый  тон  привел  его  в
чувство.
   - Автомат на предохранителе?
   У них были обычные "АКМ" с исцарапанными деревянными прикладами.
   - Да.
   - Отщелкни вниз, до конца. А то переклинит мозги и забудешь. А  пере-
дернуть никто не забывает - тут рефлекс железный...
   Наступила тишина, даже рыжий перестал рычать.
   - Холодно, - проговорил он, чтобы разбавить гнетущее молчание.
   - Если бы было жарко, пришлось бы сидеть в противогазах. Что лучше?
   Лейтенант не успел ответить. Тихий посвист Макарова известил о  появ-
лении тех, кого они ждали. Рожков дважды нажал тон-вызов и отключил  ра-
цию - теперь она ничего не решала.
   Ко входу подъехал "рафик", выкрашенный в  защитный  цвет  с  красными
крестами на бортах и на задней двери кузова - военная медицина. На  дру-
гой стороне Богатого спуска остановились два джипа.
   Так неблагозвучно называют сотрудники службу собственной  безопаснос-
ти. Из микроавтобуса вышел человек, в котором Лапин, если бы он находил-
ся здесь, узнал бы четвертого мужчину с последней вечеринки  Рубена.  Но
теперь тот был одет в милицейскую форму. К нему присоединился второй ми-
лиционер, а потом и два парня в белых халатах с хищными лицами