рода...
   Но тогда вообще зачем он здесь?
   Элефантов закурил, выпуская дым в проем балконной двери.
   Если Нежинская размышляет о том же самом, она тоже задаст  себе  этот
вопрос. Ответить на него ей очень просто: достаточно повернуться и уйти.
Может, так и будет лучше... Кстати, сколько минут уже он ее ждет?
   Плям-плям, - раздельно проговорил звонок.
   "Утри слюни, братец, - посоветовал Элефантов сам себе, направляясь  к
двери. - Опять тебя потянуло на высокие материи. Горбатого могила испра-
вит!"
   - Сразу нашла? - спросил он.
   - Конечно. Ты же объяснил.
   Переступив порог, Мария с интересом осмотрелась.
   - Интерьерчик, конечно, своеобразный... - затараторил Элефантов.  Ему
было неудобно за обнаженную недвусмысленность обстановки, и  он  пытался
затушевать это оживленной болтовней.
   - ...как у вегетарианца Коли Калачова из дикого общежития имени мона-
ха Бертольда Шварца...
   Мария смотрела непонимающе.
   - Ну, Ильф и Петров, - подбодрил он. - "Двенадцать стульев".  Комната
- пенал, и посередине - матрац. Помнишь?
   - Я не читала, - покачала головой она.
   Такую неосведомленность в любом другом человеке Элефантов расценил бы
как признак крайней невежественности, но сейчас он  подумал,  что  Мария
молодец - не старается казаться умнее, чем есть.
   - Много потеряла. Ничего, я тебе дам. Замечательный роман!
   Собираясь сюда, Элефантов хотел купить бутылку шампанского, но в  ма-
газине была только водка и крепленое вино. Значит, подготовительный  пе-
риод отпадал, следовало сразу переходить к делу: всякая заминка усилива-
ла неловкость.
   - Наконец-то мы одни... - другим голосом произнес он, подойдя  вплот-
ную к Нежинской.
   - Ты этого долго ждал? - тихо спросила Мария.
   - Да, долго...
   - Просто так тебе казалось...
   Лицо Марии было совсем близко, глаза загадочно поблескивали.  Губы  у
нее оказались мягкими и влажными.
   Когда он начал ее раздевать, она, в свою очередь, стала  расстегивать
на нем рубашку, сняла и положила на стул галстук. Смелая женщина!
   - Чему ты улыбаешься? - Элефантову показалось, что она почему-то сме-
ется над ним.
   - Я всегда улыбаюсь, - немного напряженным тоном ответила она.
   Когда одежды упали, оказалось, что Нежинская худее, чем он  предпола-
гал. Выступающие ключицы, оттопыренные лопатки, торчащие кости таза - во
всем этом было что-то болезненное. Когда она нагнулась, чтобы  расшнуро-
вать свои полуботинки, Элефантов с трудом заставил себя поцеловать узкую
спину с отчетливо выделяющимися позвонками.
   Нагота Марии не располагала к ласкам, и  Элефантов  поспешил  быстрее
закончить то, ради чего они сюда пришли.
   В последнюю минуту Мария сказала:
   - Иногда я думаю, что этого не следовало бы делать...
   - Перестань, - приникнув к влажному рту, он подумал, что она тоже  не
удержалась от кокетства. От тахты почему-то пахло мышами.
   Близость с Марией не доставила Элефантову удовольствия,  и  она,  по-
чувствовав его холодность, поспешила высвободиться.
   - Все, я убегаю.
   И тут же добавила:
   - Это наша последняя такая встреча.
   "Ну и хорошо", - подумал он. Теперь, когда все кончилось,  он  жалел,
что вступил в связь с женщиной, к которой не испытывал  никаких  чувств.
Сейчас он потерял к Марии всякий интерес, но допустить,  чтобы  она  это
поняла, было нельзя: некрасиво, неблагородна.
   Поэтому он вслух произнес:
   - Не надо так говорить.
   И постарался, чтобы в голосе чувствовалась некоторая укоризна.
   Когда она встала, он, вспомнив что-то, сказал:
   - Посмотри в окошко.
   Мария босиком подошла к окну. Ноги у нее были прямые,  длинные,  икры
почти не выражены, узкие щиколотки и широкие пятки.
   - Продают что-то?
   - Присмотрись внимательней.
   - Фу! Зачем ты это сделал?
   - Я размышлял, как соотносится то, что происходит там, и то, что про-
исходило здесь. И не пришел к определенному выводу. А ты что скажешь?
   - Да ну тебя! - она действительно была раздосадована. - Испортил  мне
настроение!
   Собрав свои вещи в охапку, Мария ушла на кухню одеваться.
   Выходили они тоже раздельно, договорившись встретиться  на  остановке
такси. Элефантов пришел туда первым и, ожидая Марию,  размышлял  о  том,
что произошло.
   Все очень просто, как и говорил Орех. Неужели  он  во  всем  прав?  И
действительно, ни к чему сомнения, переживания, а вера в идеалы попросту
глупость?
   На другой стороне улицы показалась Мария. Немного угловатая, с сумкой
через плечо, она шла как ни в чем не бывало.
   Впрочем, а как она должна идти? Судя по уверенному поведению в посте-
ли, она не первый раз изменяет мужу. А так никогда  не  скажешь...  Хотя
некоторые сомнения появились уже во время знакомства... Но мало  ли  что
может показаться. Предположения остаются предположениями. Возможно,  это
ее первое грехопадение... К тому же, по существу, вынужденное - под  на-
тиском домогательств очень напористого субъекта... Не исключено, что она
сожалеет о случившемся...
   "Опять? - одернул себя Элефантов. - Когда-нибудь ты покончишь с  этим
самоедством?"
   Они отсутствовали на работе часа два: по официальной версии, получали
на заводе "Прибор" результаты внедрения в производство последних  иссле-
дований лаборатории. На самом деле все необходимые данные Элефантов  по-
лучил накануне - работник он был быстрый и энергичный.
   Жизнь шла своим чередом. Новые идеи проверялись расчетами,  потом  на
ватмане появлялась блоксхема будущего прибора, затем рождалась принципи-
альная схема - десятки конденсаторов, резисторов, реле,  катушек  индук-
тивности, транзисторов, причудливо связанных  сложной,  как  кровеносная
система, сетью проводников. На следующем этапе в лаборатории пахло кани-
фолью и расплавленным оловом - начинался монтаж  модели,  ее  доводка  и
много других операций, которые завершались либо внедрением нового образ-
ца, либо закрытием темы как бесперспективной.
   Сектор Элефантова обеспечивал  теоретическую  сторону  разработок,  а
также проверку жизнеспособности идей, предлагаемых многочисленными изоб-
ретателями. Работы хватало, кроме того, Элефантов  ухитрялся  выкраивать
время и медленно, но верно доводил бесконтактный энцефалограф.
   Дни пролетали один за другим, нередко  приходилось  задерживаться  по
вечерам. В обеденный перерыв он с Нежинской ходил в институтскую  столо-
вую, иногда они вместе возвращались с работы. Мария держалась так, будто
между ними ничего не было, и порой Элефантов сомневался в реальности то-
го, что происходило несколько недель назад в нежилой, пахнущей  пылью  и
мышами квартире на окраине города.
   Как-то Орехов предложил поехать поужинать в  только  что  открывшийся
загородный ресторанчик "Сторожевая вышка". Элефантов пригласил Марию, и,
к его удивлению, она отказалась. Совершенно неожиданно это его огорчило;
хотя он и принял участие в поездке, но настроение было испорчено.
   Впоследствии он еще несколько раз подкатывался к Нежинской с  предло-
жениями посетить ресторан или сходить "в гости", но каждый раз натыкался
на холодный отказ.
   Элефантов не мог разобраться, в чем дело. Набивает себе цену?  Вполне
вероятно. Он чувствовал, что если  бы  она  охотно  поддерживала  с  ним
связь, то вскоре бы надоела. А нестандартное поведение подогревало инте-
рес и усиливало влечение. Значит, хитрость,  уловка?  Но  слишком  долго
хитрить нельзя: недолго и перегнуть палку, насовсем отпугнув  любовника.
Это-то она должна понимать?
   Впрочем, возможен и другой вариант: не ощутив любви к себе,  оскорби-
лась и не захотела продолжать банальную интрижку. Тогда она  благородная
женщина, а он на ее фоне выглядит похотливым и беспринципным типом.
   Кто же такая на самом деле Мария Нежинская? Элефантов не терпел неоп-
ределенностей, ему нужен был ясный и четкий ответ. Получив очередной от-
каз, он попытался выяснить отношения.
   - В чем дело, Мария? Ты что, шутишь со мной?
   - По-моему, это ты шутишь, - холодно ответила она. - И довольно  дав-
но!
   Последние слова прозвучали хлестко, как пощечина.
   Объяснять она ничего не хотела, только однажды сказала:
   - Знаешь поговорку - как женщина становится другом? Знакомая - любов-
ница - друг. Так вот теперь мы друзья. Разве тебе этого мало?
   "Своеобразный способ приобретать  друзей!"  -  подумал  Элефантов,  а
вслух сказал:
   - Ну что ж, давай будем друзьями.
   И оставил ее в покое, хотя не переставал ломать голову над  вопросом:
что же представляет собой Мария Нежинская?
   Он знал, что мужа она не любит. Об этом свидетельствовал ряд  косвен-
ных признаков: она почти никогда не вспоминала о нем, в то время как  он
звонил ей несколько раз в день, беспокоился, не заставая  ее  на  месте,
расспрашивал, куда пошла и скоро ли вернется. Коллеги  иронизировали  по
поводу такой опеки, и Мария не только не пресекала шуток,  но  охотно  к
ним присоединялась. Да и при разговоре с  супругом  в  ее  голосе  часто
проскальзывали высокомерные, снисходительные или раздраженные нотки.
   Однажды, когда непринужденная, свободно текущая беседа за чашкой  чая
коснулась деликатного вопроса о семейном счастье, Мария  высказала  свой
взгляд на проблему.
   - В браке бывает счастливой только одна сторона.  Поэтому  надо  выб-
рать: либо выходить за человека, которого любишь ты,  и  подчинять  свою
жизнь его прихотям и желаниям, либо за того, кто любит тебя и будет  де-
лать все для твоего удобства, довольства и благополучия...
   - Ты выбрала второй вариант? - бестактно спросил Элефантов.
   - Ну почему же...
   Она уклонилась от прямого ответа и перевела разговор на другую  тему.
Но все было и так ясно.
   Элефантов неоднократно видел практическое воплощение этого  принципа:
Нежинский, словно молодой влюбленный, встречал Марию после работы, разг-
лядывал ее светящимися глазами, пытался забрать сумки, а супруга, прини-
мая знаки внимания как должное, гордо и независимо шагала рядом.
   Иногда к Марии приходил рыжеватый" немного заторможенный парень - Ва-
ся Горяев, который раньше работал с ней на "Приборе". Он некоторое время
сидел в лаборатории, старательно поддерживал разговор, цепляясь  за  ус-
кользающие темы, потом просил Нежинскую проводить его и долго  беседовал
с ней в коридоре или на скамеечке под окнами института. Бывало,  что  он
звонил и тоже о чем-то говорил с Марией.
   И Элефантов и остальные сотрудники считали его несчастным влюбленным,
безуспешно добивающимся взаимности, подтрунивали над ним, при этом Мария
смеялась и веселилась вместе со всеми. А Элефантов удивлялся: чем  могла
Нежинская так приворожить парня?
   Впрочем, он и сам испытывал к ней странное, противоречивое чувство. С
одной стороны, он ее не любил, а с другой - его влекло к ней как  магни-
том.
   Он снова стал предлагать ей сходить "в гости", и внезапно она  согла-
силась. Связь возобновилась. Ларин вернулся  из  командировки,  женился,
поэтому Элефантову пришлось одалживать ключи у разных  своих  приятелей.
Все происходило по старой схеме: они уходили на "Прибор",  в  библиотеку
либо испытательный сектор, приезжали то в один, то в другой район  горо-
да, порознь заходили в квартиру, проводили там полторадва часа,  по  от-
дельности выходили и возвращались в институт. Это была  странная  связь:
они не ходили в рестораны, театры и кино, не клялись в любви, не говори-
ли друг другу ласковые слова. По-прежнему близость с Нежинской не прино-
сила Элефантову удовлетворения, и каждый раз он решал, что следующего не
будет. Но она, очевидно, принимала такое же решение,  и  это  заставляло
Элефантова вновь добиваться ее, она отказывала, чем усиливала  его  нас-
тойчивость, процесс развивался лавинообразно  и  заканчивался  очередной
близостью.
   Как ни пытался Элефантов разгадать Нежинскую до  конца,  сделать  это
ему не удавалось: ее помыслы и чувства никак не проявлялись вовне, а ру-
ководившие ею побуждения не поддавались логическому объяснению. Ясно бы-
ло одно: похожая на девчонку Мария Нежинская совсем не так  проста,  как
кажется на первый взгляд, за ее скромной внешностью  и  благопристойными
манерами скрывается не одна тайна.
   Вскоре Элефантову представился случай убедиться в обоснованности сво-
их предположений. Визит в лабораторию главного инженера "Прибора"  Петра
Васильевича Астахова был совершенно неожиданным. Он поинтересовался, что
нового есть у науки и чем она порадует консервативную практику,  посмот-
рел чертежи проектируемого прибора, рассказал пару анекдотов  и  распро-
щался, а Мария пошла его проводить.
   Ничего странного в этом не было: несколько лет назад Нежинская и  Ас-
тахов, тогда еще мастер, работали в одном цехе. Потом он стал  начальни-
ком участка, вскоре возглавил цех, а еще через год занял  пост  главного
инженера.
   Досужие языки многократно обсуждали столь быструю карьеру:  некоторые
считали, что Астахов имеет мощную "руку", другие утверждали, что он  че-
ловек толковый, деловой, хорошо знает производство и потому "сделал  се-
бя" сам. Как бы то ни было, основная масса приборостроителей его  уважа-
ла. Заняв ответственную должность, он не зазнался, держался  со  старыми
знакомыми по-прежнему, не подчеркивая дистанции. И то, что он  запросто,
не чинясь, заглянул к ним в лабораторию, только подтверждало его  демок-
ратизм.
   Но потом он стал приходить к ним еще и еще, говорил  о  своих  планах
шире внедрять в производство достижения научных исследований,  жаловался
на несовершенство станков, приборов  и  другого  оборудования,  мешающее
поднять качество продукции до уровня мировых стандартов, и уходил,  соп-
ровождаемый Нежинской.
   Элефантов все еще думал, что молодой главный  инженер  увлечен  идеей
использовать результаты их разработок в производстве и  то  ли  действи-
тельно надеется достигнуть конкретных результатов,  то  ли  хочет  новым
подходом к работе заслужить одобрение начальства и подтвердить, что выд-
винут на руководящую должность не зря.
   Даже когда Астахов стал во время командировок звонить  в  лабораторию
из других городов и, приглашая к телефону Нежинскую, подолгу  говорил  с
ней, Элефантов и то не заподозрил, что главного инженера  интересуют  не
достижения науки, а сама Мария.
   Но однажды, возвращаясь на работу с  обеденного  перерыва,  Элефантов
увидел за рулем проезжающей "Волги" Петра Васильевича Астахова. Рядом  с
видом послушной школьницы сидела Мария Нежинская.
   Тут он вспомнил, что в давнем разговоре об общих знакомых Мария проя-
вила хорошую осведомленность о служебных делах Астахова.  Слишком  хоро-
шую. Которой не могла располагать, если бы постоянно с ним не общалась.
   И наконец понял: главный инженер крупного завода  -  слишком  занятой
человек для того, чтобы из праздного любопытства ходить к ним и  тратить
драгоценное время на беседы с Нежинской. Не говоря уже о катании  ее  на
автомобиле.
   "Ай да Мария, - удивленно подумал Элефантов. - Правду говорят про ти-
хий омут! Сколько же это у них длится? Года три-четыре? Не меньше!"
   Придя в институт, он спросил, где Нежинская - Мария Викторовна в обед
заканчивала расчеты, а сейчас пошла покушать. Потом собиралась ненадолго
забежать в библиотеку - посмотреть новые поступления.
   Все понятно. Ай да Мария! Элефантов не испытывал ни ревности, ни  ра-
зочарования - только удивление. Да еще некоторое удовлетворение от того,
что "просчитал" Астахова, в то время как тот  ничего  не  подозревает  о
его, Элефантова, отношениях с Марией.
   Нежинская вернулась через полтора часа.
   - Нашла в библиотеке что-нибудь интересное? -  с  понимающей  улыбкой
спросил Элефантов.
   - Ты знаешь, не успела зайти. Как-нибудь в другой раз.
   Она заметила, что он видел ее в машине Астахова, но  ответила  совер-
шенно спокойно, без тени смущения, словно этот факт ни о чем не говорил.
У них все продолжалось по-прежнему: время от времени она соглашалась  на
его уговоры, и они ходили "в гости". Каждый раз Элефантов спрашивал  се-
бя: сколько знала Мария чужих полужилых или ненадолго оставленных хозяе-
вами квартир, сколько повидала продавленных, незастеленных диванов? Наи-
более вероятный ответ аттестовал бы ее как шлюху, но Нежинская совсем не
походила на женщин подобного сорта, к тому же Элефантову казалось,  что,
уступая его настояниям, она делает над собой усилие и поступает нетипич-
но, вынужденно, вопреки своим принципам и убеждениям. Поэтому ни к како-
му определенному выводу он прийти так и не смог. Тем  более  что  вскоре
пища для размышлений исчезла - Мария снова прервала с ним связь и больше
на уговоры не поддавалась.
   - Это оправданно, если есть чувства, - объяснила она.  -  А  если  их
нет...
   - Почему ты решила, что их нет?
   - Видно невооруженным глазом. Ты равнодушен, холоден, никогда не  го-
воришь комплиментов...
   Возразить было нечего, она права на все сто процентов. Значит, как он
и предполагал, она, соглашаясь на  близость,  надеялась,  что  рано  или
поздно в нем проснутся чувства... И когда убедилась, что этого не  прои-
зойдет, оборвала тонкую,  связывающую  их  ниточку.  Винить  можно  было
только самого себя, хотя по некоторым, едва заметным изменениям в  пове-
дении Марии Элефантов интуитивно чувствовал: что-то переменилось,  в  ее
жизни появился неведомый фактор, обусловивший разрыв в большей  степени,
чем отсутствие любви, с которым она мирилась целых  два  года.  Он  даже
поставил вопросительный знак в июньском календаре,  но  вскоре  забыл  о
своих сомнениях - осталось только ощущение вины перед  доверившейся  ему
женщиной, надежды которой он так бессовестно обманул.
   "Ну да ладно, - успокаивал он сам себя. - Все проходит, все забывает-
ся. Ничего страшного не произошло, обошлось без трагедий, сердечных  ран
и душевных мук. И слава Богу".
   Элефантов ошибался. Как нищий арабский рыбак, откупоривая  заинтриго-
вавший его кувшин из желтой меди с печатью Сулеймана ибн Дауда на  свин-
цовой пробке, не подозревал, к чему это приведет, так и он, бездумно, из
любопытства вступая в связь с Нежинской, не мог предположить, что выпус-
кает на свободу могущественного недоброго  джинна,  который  через  нес-
колько лет предъявит счет за проявленное легкомыслие. И потребует  опла-
тить его сполна.


   Глава одиннадцатая
   СТАРИК

   Биопотенциал у Старика оказался немногим выше обычного, но Элефантова
это не особенно огорчило. В последнее  время  работа  отошла  на  задний
план, на первый же выдвинулись проблемы, ранее для него не  существовав-
шие, в которых он мучительно пытался разобраться,  путался,  не  получая
прямого, однозначного и ясного ответа, и оттого злился сам на себя.
   Теперь он пытался сделать то, чего обычно не признавал: прибегнуть  к
посторонней помощи и использовать уникальный жизненный  опыт  Старика  в
качестве рабочего инструмента для решения задачи, оказавшейся не по  зу-
бам ему самому.
   Старик пошел навстречу: рассказывал,  отвечал  на  вопросы,  приводил
примеры. Они немного сошлись - побывали в гостях друг у  друга,  однажды
далеко за полночь пили водку, которую Элефантов не переносил,  а  Старик
употреблял как воду.
   Элефантова удивляла монолитность личности Старика, исходившая от него
внутренняя сила и непоколебимая уверенность в  себе,  он  остро  ощущал:
именно этих качеств не хватает ему самому - и в глубине  души  надеялся,
что общение с новым знакомым поможет их почерпнуть.  Но,  передергиваясь
после пятой рюмки, от которой он при других обстоятельствах и  в  другой
компании, несомненно, отказался бы, Элефантов позволил себе понять,  что
твердость характера и другие привлекательные личностные качества - штука
незаемная и, например. Старик не стал бы делать того, чего ему не хочет-
ся, чтобы не отстать от него, Элефантова, либо от  кого-нибудь  другого,
сколь бы уважаем и авторитетен ни был этот самый другой. Потому что Ста-
рик не ориентировался на других, не чувствовал зависимости от них и  от-
того не старался им подыграть, не стремил