вторить  не  мог.
Кстати, в связи с чем вы его проверяете?
   - Покушение на убийство.
   - Из этой японской штучки?
   - Похоже, что да.
   - А почему "покушение"?
   - Промахнулся, чуть зацепил по ребрам.
   Палатов с сомнением покачал головой.
   - Судя по тому, как о нем отзываются, непохоже, чтобы он выстрелил  в
человека. Да еще промазал!
   Палатов невесело улыбнулся, глядя, как я прячу патрон.
   - Впрочем, чего в жизни не бывает! И люди меняются, и отличные стрел-
ки промахиваются. Давайте перейдем к моему делу...
   Вечером без вызова пришел Элефантов.
   - Вы забыли спросить, делал ли я глушитель для двигателя.
   Понятно, Громов рассказал о нашем разговоре.
   - Я и так знаю.
   - Значит, хотели поинтересоваться, могу ли изготовить  такой  же,  но
поменьше?
   Да что с ним случилось? Умышленно обостряет ситуацию, лезет на рожон!
Нервы? Непохоже - спокоен...
   - А действительно, можете?
   - Могу. Только...
   Элефантов улыбнулся, глядя прямо мне в глаза.
   - Только нет смысла с ним возиться для разового  использования.  Ком-
пенсировать перепад давлений и уменьшить силу ударной волны можно с  по-
мощью подручных материалов. Например, двух обычных резиновых  сосок  для
детского питания.
   - Понятно. Что вы еще хотите рассказать?
   - Пока ничего. Только спросить.
   - Пожалуйста.
   - Раз вы меня подозреваете, мне, очевидно, нельзя больше приходить  к
Игнату Филипповичу?
   Так звали Старика.
   - Я хотел с ним посоветоваться.
   - Почему же нельзя? Посоветоваться всегда можно. Только  вряд  ли  вы
его застанете, он сейчас очень занят.
   - Я постараюсь.
   - Кстати, получить совет вы можете и у меня.
   - Учту. Спасибо.
   Он круто повернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   Я набрал номер Зайцева. Телефон не отвечал, следователя на  месте  не
было.
   Визит  Элефантова  и  его  поведение  можно  было   расценивать   од-
ним-единственным образом: как заявление - это сделал я!
   Но какова цель такого заявления? И зачем ему Старик?
   Старик был нужен Элефантову для того, чтобы вывалить весь груз, нако-
пившийся на душе за последнее время, вдавливающий его в землю  с  каждым
днем все сильнее, не дающий спать, есть, пить, жить. Вывалить и получить
совет. Элефантов знал, каким будет этот совет, но хотел выслушать его от
Старика.
   Старика дома не оказалось.
   Окно Сизова было темным, на стук никто не отозвался. Элефантов  решил
ждать, чтобы убить время, забрел в гремящий музыкой парк и  почти  сразу
наткнулся на аляповатую будочку с заманчивой надписью:  "Иллюзион".  По-
желтевшая табличка у входа поясняла: аттракцион создает  иллюзию  враще-
ния, полета и падения.
   Хороши иллюзии! Элефантов нагнулся к крохотному окошку кассы.
   - А иллюзию радости он не создает?
   - Нет, - старушка в круглых очках поджала губы. - Это в комнате  сме-
ха. Нам зачем, у нас и так очередь целый день стоит...
   Элефантов двинулся в глубь парка, постоял у павильона "Игральные  ав-
томаты", заглянул в дверь, как  притянутый  магнитом,  прошел  внутрь  к
стенду "Снайпер", машинально бросив в узкую  щель  монету,  пригнулся  к
закрепленному на шарнире ружью. Вдавив в  плечо  вытертый  тысячами  рук
приклад, он легко ловил цель, вдавливал спуск до  легкого  щелчка,  чуть
поворачивал корпус. Щелчок, поворот, щелчок - после каждого гас  очеред-
ной светящийся круг. Элефантов погасил один ряд  мишеней,  второй,  тре-
тий...
   Цели вспыхнули заново, загорелось табло "призовая  игра".  С  прежней
неотвратимой методичностью Элефантов вновь загасил мишени одну  за  дру-
гой.
   - Видал, бесплатно! Вот здорово!
   Четверка пацанов обступила "Снайпер", восторженно  рассматривая  Эле-
фантова.
   Он вытащил пригоршню монет, протянул: "Налетайте".
   Три щепотки из маленьких пальцев ударили в ладонь, склевывая  монеты.
Больше всех ухватил востролицый пацан, похожий чем-то на Ваську  Сырова-
рова.
   - Ура, живем! Аида в "Подводный бой", - три маленькие фигурки  броси-
лись к соседнему автомату.
   - А ты что же? - обратился Элефантов к четвертому,  который  не  брал
денег.
   - Да не надо... - тот пожал плечами и смущенно попятился. Он тоже ко-
го-то напоминал. Элефантову вдруг показалось, что пласты времени  дефор-
мировались, вспучились и перед ним стоит  семилетний  Сергей  Элефантов,
скованный и закомплексованный, ошарашенный невиданными электронными  иг-
рами и не умеющий воспользоваться внезапной удачей.
   - Бери, не стесняйся,  -  Элефантов  пошарил  в  кармане  и  протянул
мальчику смятую трехрублевку.
   - Нет, нет, что вы, - испуганно забормотал тот и даже спрятал руки за
спину.
   - Дядя, давайте мне, мы потом поделим, - "Васька Сыроваров" подскочил
вплотную, требовательно дергая Элефантова за пиджак. - Мы и  ему  дадим,
че-слово!
   Купюра выпорхнула из пальцев. "Сыроваров" мгновенно исчез, двое прия-
телей выбежали следом за ним. "Пьяный... пока не передумал", - донеслось
с улицы, раздался топот.
   - Убежали... Видишь, парень,  зазевался  -  и  все!  В  жизни  зевать
нельзя...
   - А чужое разве можно брать? - спросил мальчик, - И зачем  вы  деньги
раздаете? Это тоже неправильно.
   - Нельзя, говоришь? А он считает - можно.
   - Игорь все хапает. Его мать учит: дают - бери, бьют - беги.
   - А тебя по-другому учат?
   Мальчик снисходительно улыбнулся.
   - Конечно, по-другому. У него своя голова, у меня своя. До свиданья!
   Элефантов побрел по узким аллеям. В закутке возле забора "Васька  Сы-
роваров" объяснялся с приятелями.
   - Во вам, выкусите! Я взял - значит, мое! А то схвачу кирпич и дам по
роже!
   Элефантов долго сидел на влажной от чего-то скамейке, наконец  встал.
Пора идти. Только куда?
   "Австралийские аборигены и бушмены Южной Африки - бродячие собиратели
и охотники, на стоянке вкапывают в землю шест, развешивают на нем скарб,
вытаптывают вокруг ямку, а после ночлега кочуют в том направлении,  куда
укажет наклон шеста", - вспомнил он вычитанную где-то  фразу  и  выругал
сам себя. Надо было меньше читать! Тогда бы не рефлексировал, как прыща-
вый гимназист!
   Когда он проходил мимо нового модного ресторана "Турист", с  автосто-
янки выкатился знакомый "ЗИМ", проехал  было  мимо,  но  тут  же  мигнул
стоп-сигналом и сдал назад.
   - Садись, не зевай! - с обычным смешком бодро крикнул Орехов.
   Рядом с ним сидела женщина, и Элефантов тяжело  плюхнулся  на  заднее
сиденье.
   - Вечерний моцион? А мы вот поужинали... Кстати, познакомьтесь:  Сер-
гей, Элизабет...
   Женщина полуобернулась. Красивая. Обольстительная улыбка, равнодушные
глаза. Волна дорогих духов.
   - Мы уже знакомы.
   - Ах да, правда.
   Улыбка потухла. И шлюхам бывает стыдно.
   - Давно не виделись, Сергей, надо поговорить. Сейчас  завезем  Элиза-
бет...
   Орехов завез Лизу домой, и это был совсем не тот дом, в котором  Сер-
гей с ней познакомился.
   - Пока, зайка, не скучай, я заеду.
   Орехов чмокнул ее в щечку, ароматное облако вытекло из авто.
   - Она теперь здесь живет?
   - Да. У Полковника неприятности, вот и сменила квартиру.
   - И не только квартиру, я вижу.
   Орех довольно рассмеялся.
   - Семену Федотовичу все равно не до нее.
   Это точно. Элефантов вспомнил, как тот вылетел из  кабинета  Крылова,
жалкий, испуганный, словно побитая собака. Если бы Сергей не был уверен,
что такого не может быть, он бы решил, что ему наподдали пониже спины.
   - А что случилось?
   - Что случилось?
   Орехов резко затормозил и повернул к Элефантову круглое лицо с  испу-
ганно вытаращенными глазами.
   - Время наступило другое, вот что случилось! Строгости,  учет,  конт-
роль, ответственность! Помнишь Ивана Варфоломеевича? Сидит! Дом описали,
имущество, бассейном, дурак, хвастался, а теперь это отягчающее  обстоя-
тельство! Он с Полковником крепко повязан, так что тот, считай, тоже по-
горел. Кстати! Тебе здорово повезло, что не успел с  Семеном  связаться!
Счастливчик!
   Элефантов горько усмехнулся.
   - А как твои дела?
   - Нормально. Мне-то что до них! Я сам по  себе.  Когда  ловят  китов,
плотве бояться нечего.
   Орехов включил передачу и плавно тронулся с места.
   - С ребятами сошелся замечательными: спортсмены - здоровые,  веселые.
На стадион с ними хожу, в сауну - жир сбрасываю,  пить  почти  бросил  -
только по субботам. Так что все хорошо! Хочешь, познакомлю с друзьями?
   Характерной чертой Орехова было то, что у него в друзьях  никогда  не
числились больные и неудачники.
   Оказавшись дома, Элефантов подумал о Крылове. Они с майором держались
за разные концы невидимой, прочной нити, тот медленно, но верно подтяги-
вал ее к себе, рано или поздно они сойдутся вплотную. Интересно,  о  чем
сейчас думает он?
   А Крылов в этот момент размышлял об Элефантове и пытался понять,  ка-
кие же мотивы заставили его прицелиться в Нежинскую. И почему он промах-
нулся.


   Глава шестнадцатая
   МОТИВ

   - Твоя ошибка в том, что ты ее  обожествлял.  Неземная,  возвышенная,
необыкновенная, единственная,  неповторимая!  Этими  представлениями  ты
связал себя по  рукам  и  ногам,  отсюда  твоя  необоснованная  требова-
тельность, подозрительность, глупые претензии... Все это только  отпуги-
вает женщину!
   - Но...
   -  Она  хорошая  девочка,  холостячка,  отдельная   квартира,   кофе,
коньячок, музыка. Можно отлично отдохнуть, развлечься,  для  этого  надо
вести себя свободно и раскованно, твоя закомплексованность сюда никак не
вписывается!
   - Но вся жизнь не сводится к отдыху и развлечениям, музыке, коньяку и
постели, кое-что существует и за пределами этого круга...
   - Немногое!
   - ?!
   - Особенно для свободной женщины.
   - Говори прямо - для шлюхи!
   - С такой  прямолинейной  категоричностью  можно  прилепить  оскорби-
тельный ярлык куда угодно.
   - Работать в наше время необходимо, ну а после... Тут есть два  пути:
бежать в магазин, на рынок, выстаивать очереди, тащить тяжеленные сумки,
торчать в жаре у чадящей плиты, стирать, гладить,  шить,  кормить  мужа,
проверять уроки у ребенка, убирать квартиру, оплачивать коммунальные ус-
луги, размораживать холодильник - я даже перечислять устал!
   - А второй путь?
   - Парикмахерская, косметический салон, маникюр-педикюр,  цветы,  пок-
лонники, шампанское, автомобили,  музыка,  рестораны,  танцы,  волнующий
флирт, новые увлечения...
   - Так живет бабочка-однодневка.
   - Ну и что? Для нее этот единственный день длится  очень  долго,  всю
жизнь. Радостную, красочную, беззаботную... Ласковое солнце,  изумрудная
трава, сладкий клевер, веселые товарищи и подружки, непрерывный  причуд-
ливый танец... Удовольствие, удовольствие и еще раз  удовольствие!  Если
бабочка ощущает себя, то наверняка испытывает счастье. И, уж конечно, не
завидует ломовой лошади, которая весь свой век тянет лямку в  каменолом-
нях!
   - Но в конце концов наступает время расплаты.
   - Знаю, знаю. "А зима катит в  глаза!"  Такие  поучительные  концовки
встречаются только в баснях. В жизни расплачиваются другие:  растолстев-
шие, потерявшие привлекательность, пропахшие кухней... Извини  меня,  но
где твоя Галина? И почему ты сохнешь по яркой и бездумной стрекозе?
   - Она вовсе не такая!
   - Конечно, конечно. Вечное заблуждение влюбленных. Но сказал  ты  это
без убеждения. Значит...
   - Хватит копаться в душе!
   - Помилуй, ты же для этого меня и пригласил! Или я не прав,  тебе  не
нужен мой опыт в чуждой для тебя сфере и мой дельный совет?
   - Совета я пока не слышал - одни поучения.
   - Значит, так. Полковник в отъезде, вернется через  неделю.  Получишь
свои десять штук, я тебя веду к одному человеку, отовариваешься по  пол-
ной программе: сапоги, дубленка, норковая шапка - размеры знаешь? И  от-
лично. Упаковываешь в красивую сумку, прикупаешь гастрономический набор:
"Мартель", икра, балык, две палки сухой колбасы - все это я тоже обеспе-
чу, - и двигаешь к ней. "Примите, маркиза, в знак моей любви".
   - По-моему, это все ерунда... Не возьмет.
   - Берут не у всех, это верно.  Тут  надо  постараться,  дипломатично,
тонко все изобразить. Будто не ты ей, а она  тебе  одолжение  делает,  и
взамен ты ничего не просишь, просто уважение оказал, внимание проявил...
поломается немножко для вида и возьмет. А какая любовь меж  вами  вспых-
нет! Все другие враз с горизонта смотаются...
   - Так не подарки делают, а взятки дают! - Элефантов выругался.
   - Много ты знаешь про взятки! - почему-то озлился Орех. - Просил  со-
вета - слушай!
   В прокуренном зале третьеразрядного  ресторана  шло  бурное  веселье.
Здесь жрали, пили, орали, пели, заключали сделки, ругались с  официанта-
ми, ссорились, выходили драться и блевать в  туалет,  мирились,  слюняво
лобызались, клялись в верности и вечной дружбе. Оглушительно гремела му-
зыка, черноволосые усатые молодцы,  удачно  торговавшие  мандаринами  на
рынке, выводили из-за столиков торопливо дожевывающих некрасивых  потас-
канных женщин, прекрасно понимающих, где и  как  закончится  сегодня  их
путь, начатый первым шагом к пятачку для танцев.
   Элефантов был пьян. Он с отвращением  смотрел  на  колышущуюся  толпу
плотных, разгоряченных тел, белые и красные маски, соответствующие  ста-
рательно разыгрываемым ролям. Здесь не  было  отрицательных  персонажей:
все, как сговорившись, лепили только два образа - галантного, мужествен-
ного, обходительного мужчины  и  добродетельной,  безусловно  порядочной
женщины, хотя липкие похотливые руки и бесстыдно вихляющиеся  зады  нап-
рочь перечеркивали старания актеров.
   - Протоплазма. Танцующая протоплазма...
   Ему было противно все происходящее и сам себе, а он в любом состоянии
умел видеть себя со стороны - и сам себе он был противен.
   Но слова Ореха казались убедительными, и он не жалел, что обратился к
нему за советом. В последнее время он начал подозревать, что в  опьяняю-
щей вседозволенности, легкой бесшабашности отношений есть притягательная
сила, которую он, жестко стиснутый рамками положенного и  недопустимого,
не в состоянии понять, и это делает его на голову ниже Марии. Рамки сле-
довало раздвинуть или даже сломать  вообще,  и  лучшего  помощника,  чем
Орех, для этого не найти.
   - Сейчас присмотрим баб-с... Классных девочек тут, конечно,  нет,  ну
да какая разница, нам же не жениться...
   - Я не желаю связываться с проститутками, - надменно  сказал  Элефан-
тов.
   - Опять ярлыки! Смотри на вещи проще - в этом твое спасенье. Все бабы
одинаковы. Стоит тебе уяснить эту простую истину, и ты  уже  никогда  не
будешь мучиться любовными переживаниями.
   - И превращусь в животное, - прежним тоном проговорил  Элефантов,  но
Орех пропустил его слова мимо ушей.
   - Кстати, вношу поправку в свой совет:  зачем  тебе  тратить  на  эту
птичку столько денег? Я подберу ей замену с учетом всех твоих пожеланий:
рост, упитанность, цвет волос...
   - В тебе пропадает торговец лошадьми! - изрек Элефантов. -  Лучше  ее
никого нет!
   - Бедняга, ты зациклился. Верней всего от подобных  заблуждений  спо-
собна излечить дурная болезнь. Если понадобится хороший доктор - у  меня
есть...
   - Я тебе морду набью!
   Элефантова бросило в жар.
   - Хо-хо-хо! А хорошо бить старых  друзей?  К  тому  же  я  тебя  учил
драться, а не наоборот! - Орех выпятил челюсть.
   - А мне плевать!
   - Это за тобой водится, потому и уважаю. В бой с  открытым  забралом,
не считая врагов! Молодец. Но обязательно сломаешь шею, и никто тебя  не
похвалит. Скажут - дурак!
   - Боря Никифоров похвалит. Он молодец. Раздел вчера  на  партсобрании
этого индюка Кабаргина. И за соавторства липовые, и за чванство,  неком-
петентность. Не побоялся!
   - Тоже неумно. Доплюется против ветра! Чего ж ты  у  него  совета  не
спросил?
   - А он всякой хурды-мурды не знает. Он правильно жить учит, честно.
   - Ты был с ним всегда заодно.
   - Был. Пока не сломался...
   - Вот то-то! Помнишь, что я когда-то говорил? Все ломается! Рано  или
поздно.
   - Не все. Никифоров не сломается, потому  мне  ему  в  глаза  глядеть
стыдно. Уверен, еще много есть людей таких, как он, только я их,  жалко,
не знаю.
   - Нету их, потому и не знаешь. Нетути!
   Элефантов уперся в Орехова долгим изучающим взглядом.
   - Жалко мне тебя, бедняга.
   - Себя пожалей.
   - И себя жалко. Только я стал таким, как ты, сознательно  и  понимаю,
что спустился на десяток ступеней вниз. А ты ничего этого не осознаешь.
   Орехов зевнул.
   - А какая разница?
   И снова Элефантов подумал, что никакой особой разницы тут нет.
   В его жизни опять наступила черная полоса. Мария вертелась в суматош-
ном колесе ремонтно-приобретательских забот, в  хороводе  многочисленных
друзей, разрывалась на части  телефонными  звонками,  постоянно  куда-то
спешила. С Элефантовым она была обычно-улыбчивой, стандартно-любезной; и
чрезвычайно занятой, вопрос о свиданиях отпадал сам собой.
   Чтобы поговорить наедине, Элефантов поджидал Марию утром на  останов-
ке, но она приехала с другого направления. Откуда? Не скрывая  раздраже-
ния, ответила, что была у портнихи.
   - В восемь утра у портнихи?
   Невинный вопрос, обнажающий всю нелепость ее объяснения, привел Марию
в ярость:
   - А почему, собственно, я должна перед тобой отчитываться? Кто ты та-
кой?
   Элефантов растерянно молчал, сраженный  откровенной  враждебностью  и
расчетливой безжалостностью тона.
   - Ты же никто, понимаешь, никто!
   Мария прошла сквозь него, как через пустое место.  Цок,  цок,  цок  -
постукивали об асфальт высоченные каблуки.  Независимая  походка,  гордо
вздернутый подбородок. Отставая на шаг, за ней плелся уничтоженный  Эле-
фантов.
   - Ты все хочешь выпытать, расспрашиваешь обо мне  Спирьку,  Эдика!  -
Нежинскую распирало от негодования, она остановилась, повернув к  Сергею
злое красивое лицо. - Что тебя интересует? Хочешь, чтобы я сказала: "Се-
режа, после развода (она не забыла вставить это  реабилитирующее  "после
развода") я спала с тем, с тем, с тем?"
   Резкими жестами она загибала пальцы - один, второй, третий...
   "Не хватит пальцев..." - мелькнуло в оглушенном сознании.
   - Это идиотское желание разложить все по полочкам, вместо того  чтобы
довольствоваться тем, что есть!
   Мария снова двинулась к институту, бросив через плечо:
   - ...Тем более что претендовать на большее ты не можешь!
   Элефантов как привязанный потащился  следом.  Кабан  с  простреленным
сердцем иногда пробегает несколько сот метров, пятная кровью жухлую жел-
тую траву или ослепительно белый снег. Но на асфальте, как  ни  странно,
крови не было. Впрочем, еще не все выстрелы сделаны.
   - Ты почему-то решил, что имеешь на меня исключительное право.  Дума-
ешь, я не чувствую, что с тобой происходит, когда мне звонит Эдик, Алик,
Толян? Ты бы хотел отвадить их всех и остаться один! Свет в окошке!
   Хотя последняя фраза сочилась сарказмом, Элефантов беспомощно  объяс-
нил:
   - Я же люблю тебя...
   - Брось! - Мария презрительно отмахнулась. -
   Помнишь, как это начиналось? "Нептун" помнишь?  Ты  хотел  похвастать
перед друзьями - вот и все! И усадил рядом с собой на заднее сиденье!
   - Подожди, подожди, - Элефантов встрепенулся.
   Он хорошо помнил тот вечер, и свои сомнения, и  то,  что  Мария  сама
выбрала место рядом с ним. Нацеленные в самое  уязвимое  жаканы  упреков
пролетели мимо. Благородное негодование Нежинской было игрой, и сознание
этого придало ему силы.
   - Опомнись, милая! А то договоришься до того, что я совратил невинную
девушку!
   Мария опять отмахнулась, не желая слышать его возражения.
   - Когда ты вызвался помочь мне с научной работой, я думала,  что  это
от чистого сердца, для моей пользы...
   - А для чего же? - Элефантов остановился, будто  ударившись  лицом  о
фонарный столб.
   - Для зависимости! - Мария пронзила его ненавидящим взглядом.
   От чудовищной несправедливости этого обвинения у  Сергея  перехватило
дыхание.
   - Дура. Ты просто дура!
   Язык сам про