о. Наверное, потому, что  невозможно  врать  самому  себе.
Возникла и разрасталась щемящая боль в сердце.
   Он давно чувствовал, что зашел в тупик, что все надо  менять.  Судьба
много раз подводила к развилкам на жизненном пути, и последние  годы  он
часто ошибался в выборе. И оказался перед стеной... Или крутым  спуском,
ведущим в бездонную пропасть, с  предостерегающими  красными  сигналами:
стоп, стоп, стоп.
   Трудно ломать устоявшийся уклад, особенно если люди  вокруг  считают,
что все идет хорошо и правильно. Лена, Писаревский, завидующий его  "ве-
зучести" Габаев, случайный попутчик -  умудренный  опытом  Илья  Сергее-
вич...
   Остальных он не слушал, ведь они говорили  неприятные  вещи,  недаром
советы Вени Гончарова воспринимались как раздражающие нотации.
   У него и сейчас был выбор. Можно в очередной  раз  послушаться  Писа-
ревского, расчетливыми точными  ударами  выбить  кандидатский  диплом  и
удобное местечко под солнцем, разорвать заявление и по-прежнему  изобра-
жать роль председателя городской федерации, даже с Леной можно восстано-
вить отношения, очень просто: купить дубленку, и она снова войдет в роль
очаровательной любящей женушки,  простившей  своего  напроказившего  му-
женька...
   И не надо ничего менять, ломать, усложнять...
   Только противно жить с помойкой в душе, стыдно перед собой, перед то-
варищами...
   Очевидно, он шевельнул пальцами, брелок щелкнул,  черт  саркастически
усмехнулся и высунул язык.
   "А есть у тебя товарищи? - услышал он немой вопрос. - Людям глаза  не
завяжешь, все твои художества на виду, только кажется, что никто  ничего
не видит!"
   Черт оскалился и дразнил языком.
   "Теперь у тебя другие товарищи: такие же, как ты,  и  обратного  хода
нет: коготок увяз..."
   - Врешь!
   Колпаков взмахнул рукой, чтобы забросить игрушку подальше, но она бы-
ла скреплена с ключами, он завозился с кольцом и осознал глупость своего
порыва.
   - Врешь, приятель, - спокойно, почти ласково сказал он тем тоном, ко-
торый использовал в ситуациях, предшествующих уличным дракам. - И супру-
га моя любезная врет, утверждая, что я такой же, как вся  ее  гоп-компа-
ния. И обратный ход есть. Сейчас...
   Колпаков принял решение и стал складывать  тонкие  сухие  веточки  за
выступом фонтана, чтобы ветер не задувал пламя.
   К черту Писаревского и всех ему подобных. Первый шаг в тупик он  сде-
лал тогда, когда принял предложение этого интригана.
   Колпаков понимал, что не вполне прав: неверных шагов и ошибочных  ре-
шений было сделано столько, что вряд ли удастся отыскать первый,  решаю-
щий. Но Писаревский вызывал наибольшую антипатию.
   "Лгать, заглядывать Дронову в глаза с расчетом на его мягкость,  при-
водить в действие механизм сложностей и противоречий, существующих в чу-
жой семье, - увольте. Десять лет назад я бы плюнул  в  физиономию  тому,
кто предложил бы подобное!"
   Он жестко улыбнулся.
   "Впрочем, это и сейчас не поздно. Ничего не поздно..."
   Пучок веток набрался достаточный  для  того,  чтобы  сжечь  несколько
фальшивых бумаг.
   Обычным пружинящим шагом Колпаков сходил к  машине,  принес  папку  и
спички, которые держал, как и пачку сигарет, специально для Лены.
   Лена... Он представил, как она подносит сигарету к  четко  очерченным
губам, изящно выпускает дым... И ощутил острое сожаление: несмотря ни на
что, терять ее не хотелось.
   Раздобыть денег на дубленку - пара пустяков, только рискнуть  на  два
месяца возобновить занятия в абонементной группе...
   Он замешкался.
   "А Писаревский и все остальные?"
   "Одно с другим не связано".
   "Как же ты объяснишь Лене провал с диссертацией? Для нее остепененный
муж такой же показатель престижности, как дубленка. Почти такой же..."
   Рука со спичкой повисла в воздухе.
   Колпаков остро ощутил, что стоит на развилке. В жизни все  взаимосвя-
зано, и сделанное сейчас неминуемо повлечет ряд вытекающих одно из  дру-
гого событий. Поджигать или нет? По какому пути двигаться дальше?
   "Коготок увяз..."
   "Обратного хода нет... Нет? Посмотрим!"
   Сделав над собой усилие, он чиркнул спичкой, веточки занялись,  огонь
быстро набирал силу. Он расстегнул папку, порылся, вытряхнул  содержимое
прямо на холодную землю. Не может быть! Засунул руку,  заглянул,  неуже-
ли... Да, точно! Документы о внедрении остались дома, он попросту  забыл
их на письменном столе...
   Колпаков смотрел на прогорающий костер опустошенно и безучастно,  как
человек, израсходовавший все силы на пустую работу.
   К машине он возвращался, устало волоча  тяжелые  ноги,  словно  после
трудного поединка с равным противником, поединка, который,  несмотря  на
все старания, окончился вничью.
   Но, опустившись на упруго пружинящее сиденье,  Колпаков  почувствовал
себя бодрее, словно лакированная оболочка автомобиля экранировала  волны
тревоги, сомнений и беспокойства, излучаемые бывшим "штатом Техас".
   "Никому из ребят не придет в голову, что можно явиться сюда для  раз-
думий о жизни. А Гришка поднял бы меня на смех...  Чего  это  я  столько
вспоминаю о нем сегодня?"
   В это время Кулаков звонил в дверь к Габаеву. Увидев бородача, Гришка
оторопел, его лицо стало похожим на висящую возле макивары гипсовую мас-
ку с выпученными глазами.
   Первой мыслью было, что Кулаков пришел  с  повинной.  Оказалось  -  с
ультиматумом. Недавняя злость вспыхнула с новой силой.
   - Значит, так, - с трудом сдерживаясь, просипел Габаев. - Завтра  со-
бираем учеников, ты - своих, я - своих, и устраиваем спарринг в контакт.
Сразу увидим, кто чего стоит!
   - Почему же завтра, - хмель делал Кулакова нетерпеливым. - Давай пря-
мо сейчас!
   - Ну что ж, - угрожающе произнес Гришка, глубоко вдыхая воздух, чтобы
поднять давление. - Если не терпится...
   Они стали напротив друг друга, поклонились и обменялись ударами.
   Пока это походило  на  жесткий  спарринг,  но  ограниченность  прост-
ранства, взаимная ненависть и обоюдная жестокость неминуемо должны  были
превратить схватку в настоящий бой не на жизнь, а на смерть.
   Был час "пик".
   Почти не снижая предельно допустимой в городе скорости, Колпаков рис-
кованно лавировал в транспортном потоке, протискивался между тяжело про-
севшими автобусами и усталыми, горячо пахнувшими  соляркой  грузовиками,
впритирку вписывался в повороты, обгоняя резвые легковушки.
   Он испытывал азартное упоение: силу  мышц  удесятеряла  мощь  мотора,
быстроту реакции на непредвиденные ситуации обострял вакуумный усилитель
тормозов, чуткое рулевое управление послушно передавало  бешено  вращаю-
щимся колесам самое легкое движение руки, а руководил всем безошибочный,
как компьютер, мозг, умеющий контролировать меняющуюся обстановку и при-
нимать мгновенные решения.
   На миг Колпаков ощутил, что слился с машиной воедино: кровеносные со-
суды соединились с системой питания двигателя, нервы срослись с провода-
ми бортового электрооборудования.
   Мощный, смелый, стремительный, опьяненный победной гонкой  механичес-
кий кентавр вдруг оценил жизнь совсем не так, как полчаса назад в бывшем
"штате Техас" раздвоенный и растерянный Колпаков.
   Сердце билось ровно и размеренно, как бензонасос, щемящая  тоска  ис-
чезла бесследно - ей нет места в идеально работающем механизме, и  марш-
рутный компьютер освободился от нелогичных, нерациональных мыслей.
   "А ведь все не так плохо, как кажется! Главное, не принимать  поспеш-
ных решений... Кто это собрался сложить руки?! Черта с два, мы еще пово-
юем!"
   Вираж, заскрипела резина, оранжевый "Москвич"  испуганно  прижался  к
бордюру, газ - позади осталась щегольски разукрашенная "двойка".
   "Кто сможет меня обогнать? Этот лихой таксист? Посмотрим..."
   Маневр, ускорение, разгон... Вот и все! Если бы не светофоры...
   Их словно заколдовали: все  перекрестки  встречали  красными  огнями.
Стоп, стоп, стоп...
   "Кажется, Витька схалтурил с тормозами. - Мысль, как кинотитры, проп-
лывала на заднем плане компьютерного мышления. - Значит, уважение пропа-
дает... Надо постоянно поддерживать, находиться в центре внимания. Иначе
крышка..."
   В момент переключения светофора Колпаков вдруг задумался: если удаст-
ся попасть в "зеленую волну", он добьется своей цели во  что  бы  то  ни
стало. Всех своих целей.
   Чет - нечет, орел - решка, шестерка - туз, красный -  зеленый  -  для
игры с судьбой годятся любые символы. Но сегодня ему не везло.
   Несколько раз менял режим движения,  даже  протащился  квартал  чере-
пашьим шагом - и все равно натыкался на запрещающий сигнал.
   Оказавшись на ведущей в микрорайон магистрали, Колпаков разогнал  ма-
шину так, что ветер со свистом влетал в приоткрытую форточку. Он оторвал
левую руку от рулевого колеса и щелкнул задвижкой. Стало уютней,  но  он
почувствовал, что продрог, и включил отопление. На пути  оставался  один
светофор.
   Когда он вылетел к началу крутого спуска, внизу горел зеленый.
   Последний шанс! Акселератор до упора, успеть! Любой ценой!
   Любой?
   Азарт губит игрока, особенно при высоких  ставках.  Когда  играешь  с
судьбой, на кону нередко оказывается жизнь.
   Желтый, красный... Передние машины пыхнули стоп-сигналами.
   Колпаков чертыхнулся и нажал педаль.
   В большом мире ничего особенного не происходило, разве что подул  хо-
лодный ноябрьский ветер, продувающий прохожих до костей, срывающий  шля-
пы, бросающий в лицо жесткие сморщенные листья и засыпающий пылью глаза.
Да внизу тяжело выкатывался на перекресток  мощный  "КамАЗ",  с  натугой
влекущий длинную раму, к которой прилепились железобетонные  панели  фа-
садной стены сборного дома. С одной стороны два окна, с другой - окно  и
балконная дверь, грубо торчат прутья арматуры, и издали все это  напоми-
нает самоделку из детского конструктора. "КамАЗ" с первого раза не  впи-
сался в разворот, раздраженно выглядывающий через открытую дверь  высоко
поднятой кабины водитель сдавал назад, но зажимающие  воротники  пальто,
плащей, удерживающие шляпы пешеходы не смотрели в ту сторону, их взгляды
с некоторой долей зависти обращались к сверкающим "Волгам", "Москвичам",
"Жигулям", гарантирующим своим владельцам надежную защиту от пронизываю-
щего ветра.
   В комфортабельном салоне колпаковской "шестерки"  действительно  было
тепло и уютно, но в его маленьком мире в мгновение ока все вдруг до неп-
равдоподобия страшно изменилось: педаль тормоза провалилась,  не  оказав
привычного сопротивления. Еще ничего не поняв, он  рефлекторно  повторил
движение, сердце забилось болезненными рывками, выйдя из ритма  идеально
работающего бензонасоса.
   Механический кентавр перестал существовать, распавшись  на  составные
части. Бешено крутились колеса, подрагивала стрелка спидометра, вентиля-
тор уверенно нагнетал горячий воздух, исправно работали все узлы и агре-
гаты. Только надежнейшая двухконтурная гидравлическая с вакуумным усили-
телем тормозная система не действовала.
   Бесчувственную железную коробку это не волновало, она  бездумно  нес-
лась под уклон, наращивая и без того катастрофическую скорость и  равно-
душно увлекая к гибели Геннадия Колпакова - инструктора карате, кандида-
та в мастера спорта, председателя городской федерации,  впрочем,  сейчас
это не имело никакого значения: внутри холодного металла находились  во-
семьдесят килограммов мягкой человеческой  плоти,  не  имеющей  запасных
частей, не восстанавливаемой капитальным ремонтом и неспособной, несмот-
ря на тренированность и хорошую форму, выдержать столкновения на скорос-
ти сто километров в час.
   Опытный автогонщик, бывалый шофер-профессионал, возможно, не  оценили
бы положение нашего героя как совершенно  безнадежное.  Можно  тормозить
двигателем, использовать ручной тормоз, сманеврировать и, обойдя  перед-
ние автомобили, погасить скорость на подъеме. Если умело сочетать  пере-
численные способы, вероятность благоприятного исхода  значительно  повы-
сится.
   Все это теоретически правильно, но на практике может выглядеть совсем
по-другому. Усилий "ручника" явно недостаточно, низшая передача может не
включиться на большой скорости, а успех маневра определяется  конкретной
обстановкой, и если перекресток загружен транспортом...
   Плюс стрессовое состояние и жесточайший лимит времени...
   Словом, есть доводы "за", есть - "против", последние  перевешивают...
Однако легко подсчитать шансы Колпакова за письменным столом или в удоб-
ном кресле у торшера. Приходилось ли вам, читатель, попадать в аналогич-
ную ситуацию? Уверен, что нет. Так вот, для того, чтобы прочесть  описа-
ние аварии, вам потребовалось почти полторы минуты. В распоряжении  Кол-
пакова имелось не более пятидесяти секунд.
   На принятие решения и действия по приведению  его  в  исполнение.  На
все.
   Устроив последнюю развилку на его жизненном пути, судьба не  оставила
времени на размышление, словно желая испытать волю, хладнокровие,  быст-
роту реакции и отработанность рефлексов перед лицом смерти - как в  пое-
динке на высший дан.
   Как раз в это время подобие такого поединка проходило в квартире  Га-
баева. По силе противники были равны, Гришка превосходил техникой, Кула-
ков - жестокостью. Пропустив два удара, один из которых сломал ему  реб-
ро, он взревел и нацелил в низ живота  противника  сокрушительный  выпад
ногой, способный порвать кишечник и разорвать мочевой пузырь, но  Габаев
каменным блоком расплющил ему щиколотку, при этом вывихнув себе кисть.
   Окончательно озверев от боли и ярости, бывшие учитель и ученик, хрип-
ло рыча, бросались друг на друга, в пустой комнате гулко отдавались уда-
ры, то глухие, то хлесткие - в зависимости от того,  куда  они  приходи-
лись. Лица превратились в кровавые  маски,  из  перекошенных  ненавистью
ртов вперемешку со сгустками кровавой слюны и ужасающими  ругательствами
вылетали обломки зубов.
   С сухим треском сталкивались кулаки, хрустели, ломаясь, пальцы. Кула-
ков понес большой урон: уже хрястнула ключица, и он почти перестал  вла-
деть левой рукой, удар "железный молот", частично блокированный, от  ко-
торого лопнула барабанная перепонка, послал в нокдаун, он с трудом  дер-
жался на ногах и начал понимать, что через несколько  минут  Гришка  его
добьет.
   На глаза попались увесистые гетинаксовые палочки на короткой,  в  два
кольца, цепочке, с которыми хозяин квартиры по утрам отрабатывал  боевые
упражнения. Кулаков почувствовал прилив сил и, уклоняясь  от  очередного
удара, прыгнул в сторону, чуть не потерял равновесие, но все же дотянул-
ся, и изуродованные пальцы намертво  обхватили  коричневую  полированную
поверхность.
   Работать с нунчаками по-настоящему он не умел, махнул, как  кистенем,
и достал: тошнотворный звук, словно палкой по тыкве, Габаев уже без соз-
нания всплеснул руками и с грохотом рухнул  во  весь  рост,  зацепившись
виском о подоконник.
   Но это никакого значения не имело, потому что Кулаков с остервенением
молотил его напоминающим цепь орудием, не выбирая куда, стараясь только,
чтобы получилось сильнее: эксперты насчитают на трупе  сто  четырнадцать
повреждений, из которых двадцать шесть являлись  безусловно  смертельны-
ми...
   Но вернемся к Колпакову, вцепившемуся побелевшими пальцами в руль вы-
шедшего из повиновения автомобиля. Он не знал, что Гришка Габаев убит  в
схватке, которые сам так любил живописать, хотя  происходила  она  не  в
темной фанзе, а в его собственной комнате, стилизованной под келью  буд-
дийского монастыря.
   Он не знал, что убийство всколыхнет общественное мнение, породит оче-
редную волну возмущения жестокостью и неприемлемыми у нас принципами ка-
рате.
   И уж, конечно, он не знал, что спустя неполных три года  Спорткомитет
СССР упразднит чужеземный, не прижившийся  на  нашей  земле  вид  едино-
борства.
   Все это Колпакова сейчас не интересовало.  Самыми  важными  для  него
стали будничные и прозаические детали, которым  обычно  уделяется  мини-
мальное внимание: сколько машин впереди, освободится ли перекресток, нет
ли встречного транспорта на левой полосе.
   На все у него оставалось пятьдесят секунд, даже уже чуть меньше.
   Быстро приближалась  россыпь  тревожных  сигналов,  предостерегающих,
уговаривающих, заклинающих: стоп, стоп, стоп...
   Внизу, на перекрестке, неуклюже разворачивался панелевоз.




   ДАНИЛ КОРЕЦКИЙ
   АНТИКИЛЛЕР



   Изд. "ЭКСМО", 1995 г.
   OCR Палек & Alligator, 1998 г.


                                        Если история чему-нибудь и учит,
                                        то только тому, что  убить можно
                                        кого угодно.
                                                         Майкл Корлеоне.
                                                         Крестный отец-3


                             Глава первая
                         УРОВНИ КРИМИНАЛИТЕТА

                                             Преступный мир таков, каким
                                         государство позволяет ему быть.

                                           Джон Крамник - сопредседатель
                                           американской Ассоциации нача-
                                           льников полиции

   Марика Рынду приняли в бригаду, и он собирался на первую рабочую сме-
ну. Раздавленная "льготным" двадцатилетним стажем по горячей сетке и не-
подъемными чугунными болванками мать обрадовалась известию, так как воп-
реки собственному опыту считала, что бригада -  это  вторая  семья,  дом
родной. Такими были многочисленные рабочие коллективы в  фильмах,  книж-
ках, газетах и песнях. И то, что ей самой не повезло - пили все  кругом,
матерились, норовили трахнуть в душевой после смены, - не меняло  общего
впечатления. Просто есть мир красивый И правильный - он всегда подальше,
а есть уродливый и грубый - до него обычно почему-то рукой  подать.  Все
от руководителя зависит.  Из  Петьки  Буракова  какой  бригадир?  Первый
пьяница и бабник, к тому же на руку нечист! А вот поди ж ты - продержали
до пенсии, значит, начальству подходил... Ну ничего, она за двоих оттер-
пела, Марику в жизни больше должно повезти.
   - Бригадир-то у тебя хороший? - спросила она у Рынды, с усилием втис-
кивавшего нога в разношенные кроссовки сорок четвертого размера.
   - Нормальный, - буркнул сын. - А там видно будет - работа покажет...
   Раздался треск - шов лопнул, обнажив носок явно не первой свежести.
   Рында выругался. Впрочем, вспышка злости сразу прошла. На новой рабо-
те такие мелочи легко решаются.
   - Пока, мам!
   Он подошел к зеркалу, погладил бритую, всю в буграх, как  передержан-
ная в земле картофелина, голову, застегнул "молнию" спортивной куртки  и
сунул в карман короткую складную дубинку.
   - Это еще зачем? - всполошилась мать, но он уже щелкнул замком двери.
   - Надо, маманя, не знаешь, сколько хулиганья развелось!
   Дверь захлопнулась.
   Во дворе сидели Попугай с Амбалом. Курили одну за другой, разбрасывая
окурки и заплевывая прилегающую территорию.
   - Иди сюда! - по привычке крикнул Амбал.
   В уличной команде Рында за два года так и не набрал  авторитета.  Мо-
жет, потому, что гладко говорить не умел, может, из-за того, что в армию
не взяли по психушечной статье, а скорей всего, на приеме облажался. Хо-
тя его вины вроде и не было. Били его вчетвером,  как  положено,  он  не
ойкнул ни разу, не закрылся, но не по-настоящему  вышло...  Кровянку  из
носа пустили и все, даже на ногах устоял.
   Объяснение тому простое: Томку Федотову одновременно с ним в  команду
принимали, а для девок испытание другое: харят вдвоем-втроем, а все  ос-
тальные смотрят. Ясно, что интересней! Вот и оказался Рында скучной лек-
цией перед киношкой. Башка и Валек спешили и Амбал  особо  не  старался,
потому и проскочил он без переломов и контузий, что Томка уже сидела  на
краешке затащенной в подвал кушетки.
   Амбал на нее первым залез, потом Башка, Валек, потом снова  Амбал.  А
когда все