Почему это? Нет, вовсе  нет!  -  Она  говорила  чуть  быстрее,  чем
требовала ситуация.
   - И что вы можете сказать о нем?
   - Да что вы ко мне пристали! Ничего я вам больше не  скажу!  Слышите,
ничего!
   - Отчего же? Вопрос вам неприятен?
   - Отстаньте наконец! Хватит!  Я  устала!  -  Вершикова  закрыла  лицо
руками.
   Из мутного графина налил в стакан теплой воды,  протянул  обвиняемой.
Стекло звякнуло о зубы. По-деревенски, тыльной стороной руки она вытерла
мокрый рот.
   - Раз так, будем заканчивать.
   Я собрал бумаги.
   - Сколько еще мне сидеть? - с трудом  сдерживая,  истерику,  спросила
Вершикова. - Сколько, я вас спрашиваю?
   - Не знаю, наказание определяет  суд.  А  статья  предусматривает  до
десяти лет.
   Лицо обвиняемой окаменело. Только подергивался глаз и дрожали губы.
   - Ха-ха-ха! - пронзительно засмеялась она. -  Десять  лет!  Ха-ха-ха!
Смех перешел в визг, запрокинув  голову,  она  раскачивалась  на  крепко
прибитом стуле, и вдруг, резко наклонившись, ударилась о  крышку  стола.
Хорошо, что папка с делом лежала у самого края и смягчила  удар,  а  под
второй я подставил руку и, удерживая Вершикову за  плечи,  локтем  нажал
кнопку.
 
МАРОЧНИКОВА 
 
   Она пришла без вызова, во всяком случае, я ей повторной  повестки  не
направлял.
   Подождала, пока вышел посетитель, заглянула, приоткрыв дверь.
   - Можно?
   Голос был тихий и неуверенный. Так  же  неуверенно  села  на  краешек
стула, глянула куда-то в сторону.
   - Я тут ни при чем.
   - О чем речь? - не сразу понял я.
   - Прокурор вызвал, допрашивал про  ресторан  и  вообще...  Вы  можете
подумать на меня.
   - А надо на Золотова? Он учил вас, что сказать в этом случае?
   После долгой паузы Марочникова кивнула.
   - Почему же вы не послушались?
   Она как будто сплюнула.
   - Надоело...  Поплясала  на  задних  лапках,  хватит!  -  Она  нервно
хрустнула пальцами. - Он  мне  всю  жизнь  испортил!  Вначале  нарисовал
картины всякие: синее море, белый теплоход, да морочил голову  -  анкеты
приносил заполнять, автобиографию заставлял переписывать... И все толок:
у  дедушки,  знаешь,  какие  связи  были!  А  я,  говорит,  как  близкий
родственник адмирала могу к любому начальнику войти! Здесь не  получится
- в министерство поеду!
   Марочникова усмехнулась.
   - И ведь верила. Знала, какой он брехун, но верила!
   Мне давно хотелось задать вопрос не для протокола, а для  души,  и  я
его задал.
   - Скажите, Галина, а если бы не обманул вас Золотов. Если бы и правда
мог устроить на заграничные рейсы... Или  если  бы  до  сих  пор  вы  не
догадались об обмане... Подтвердили бы про меня, как он учил?
   Она опустила голову. Молчание затягивалось.
   - Нет, конечно, как можно.
   Уверенности в голосе не было. Понятно. Я так и думал.
   - Галина Васильевна, Вершикова способна убить человека?
   - Да нет, что вы! - искренне отмахнулась она.
   - А Золотов?
   Марочникова на миг задумалась.
   - Тоже нет, - тон  был  убежденный.  -  Сподличать,  сплетню  свести,
наврать... Может быть, украсть. Но убить - кишка тонка! Он трус в  душе,
только строит из себя.
   Я постукивал ручкой по столу.
   - А факт убийства - налицо!
   - Несчастный случай, я уверена. А что Машка говорит?
   Я оставил вопрос без ответа.
   - Золотев сильный физически?
   - Толстый, жиром заплыл, - презрительно сморщилась девушка. - Какая в
жире сила.
   - А кроме вас четверых, был кто-нибудь на даче?
   - Нет, - удивленно посмотрела Марочникова. - Больше никого.
   - Точно?
   - Совершенно.
   - Какие отношения у Золотова с Вершиковой?
   Марочникова помедлила с ответом.
   - Ладно. Плевать я на него хотела! - Она сосредоточилась. -  Машка  у
него была до меня. Уже несколько  лет.  Он  хвастался,  что  в  люди  ее
вывел...
   - Каким же образом?
   - В маникюрши устроил, квартиру хорошую снял - у него знакомые где-то
в жилуправлении. Приучил делишки разные обделывать... И  мне  предлагал:
"Займись делом - всегда при деньгах будешь!"  Но  я  на  Машкином  опыте
ученая - она из-за этого чуть в тюрьму не  села.  И  держал  он  ее  "на
крючке", чуть что - сразу:
   "Смотри, со мной  тебе  лучше  не  ссориться!"  Боялась  она  его.  И
зависела. Пугал:
   "Из квартиры выселю, пойдешь опять углы снимать..."
   Я вспомнил, что Марочникова тоже живет  в  комфортабельной  квартире,
снятой по договору.
   - Он вообще умеет окрутить, запутать, так  что  никуда  не  денешься.
Паутина!
   Она задумчиво смотрела в угол между стеной и сейфом.
   - Продолжайте, я слушаю.
   - Когда такое на даче получилось, он мне перед допросом  сказал,  как
говорить и что... Скрывал почему-то, что с Машкой знаком давно... И  что
с Федей отношения поддерживал. Вообще, говорил, меньше языком болтай,  а
то у всех неприятности будут, а у тебя - в первую очередь.
   - Зачем ему эта ложь?
   - Не знаю. Он же все  время  врет.  Феде  голову  морочил,  обещал  в
училище устроить.
   Да  и  многих  дурил.  "Приходите  ко  мне  в  горисполком,  ждите  в
вестибюле, я спущусь..." А сам за полчаса до встречи зайдет туда -  и  в
туалет. К назначенному времени спускается важно по лестнице.  Цену  себе
набивал, чтобы за важную персону принимали. И многие верили.
   - А что он от Федора хотел? - У меня создавалось впечатление, будто я
пытаюсь составить словесный портрет невидимки.
   - Не знаю. Раньше Федор пару  раз  привозил  ему  вещички  кое-какие,
больше по мелочи - белье, косметику. Потом не захотел. Так Золото  Машку
научил, чтобы она Феде голову закрутила, влюбила в  себя,  чтобы  он  ее
слушаться стал...
   - Зачем?
   - Этого сказать не могу. Нужен, видно, ему был парень.
   - А во время вечеринки Золотов ничего об этом не говорил?
   - Ничего.
   - Как ведет себя Золотов после происшедшего? Что говорит о следствии?
Я монотонно задавал вопросы и записывал такие же невыразительные ответы.
   - После того вечера в ресторане я его не видела... А вообще  напуган:
на даче, говорил, засада, за всеми нами следят.
   - Почему он так решил?
   - Да приятель его, Эдик, позвонил туда -  ему  ответили,  показалось,
Валерка, а подошел - знака нет... Еле ноги унес.
   - Какого знака?
   - Условный сигнал: на ручку калитки подкову надевал.  Значит,  все  в
порядке, ждет в гости. А если подковы нет - и идти нечего: или  родители
там, или еще что...
   Подкова эта обычно с обратной стороны на заборе висела.
   Я вспомнил человека, который направлялся  к  даче  Золотовых  в  день
осмотра, но так и не вошел во  двор.  Сказанное  Марочниковой  объясняло
этот факт. Но картина происшедшего запутывалась еще больше.
   - Скажите, Галина, с кем дружил Золотов?
   - Да есть некоторые... - Она презрительно сморщилась. - Работают,  на
собраниях выступают, правильные речи произносят... А  сами  спекулируют,
пьянствуют, развратничают... Как оборотни. Только разве это дружба?  При
случае один другого с потрохами продаст!
   Марочникова  назвала  несколько  фамилий,  я  записал.   Сейчас   она
держалась совсем иначе,  чем  на  предыдущем  допросе,  кажется,  начала
выходить из-под влияния Золотова.
   Я попросил девушку подождать несколько  минут  в  коридоре,  произвел
необходимые приготовления, потом прошел к кабинетам помощников прокурора
и пригласил сидящих в очереди на прием мужчину  средних  лет  и  молодую
женщину поприсутствовать в качестве понятых при проведении опознания.
   Вернувшись к себе, объяснил понятым, что от них требуется, и,  позвав
Марочникову, откинул покрывавшую стол  газету.  Под  ней  лежали  в  ряд
сумочка  из  ткани  болонья,  зеленый  пластиковый  пакетик,  полотняный
мешочек и еще несколько однородных с ними предметов.
   - Галина Васильевна, есть ли здесь знакомая вам вещь?
   - Конечно, -  Марочникова  взяла  зеленый,  с  тесемочками,  мешочек,
изъятый на квартире Петренко. -  Я  сама  шила  эту  штуку,  все  пальцы
исколола.
   Честно говоря, я не очень надеялся на успех,  просто  делал  то,  что
требуется,  выполнял  рутинную  работу  следствия,  но  скрыл  радостное
удивление.
   - Понятно, так и отметим в протоколе, - бодро сказал я, будто другого
результата и не ожидал. - А  товарищи  понятые  распишутся,  подтверждая
факт опознания.
   Товарищи понятые расписались  и  ушли,  чтобы  внести  свой  вклад  в
легенду  о  всезнающих  сверхпроницательных  следователях,  не   знающих
сомнений и не умеющих ошибаться. Я повернулся к Марочниковой.
   - Значит, сами шили?
   Она кивнула.
   - Валерий принес кусок ткани, хвастал, что очень редкая, еле  достал.
Вначале Машку просил, но у нее руки  не  из  того  места  растут,  да  и
ленивая... А  меня  мама  хоть  и  из-под  палки,  но  научила  немного.
Нарисовал чертежик, я выкройку сделала -  как  раз  на  два  чехольчика.
Стала кроить - намучилась, потом две иголки  сломала,  пришлось  сначала
шилом прокалывать.
   - А для чего предназначена эта вещь?
   Марочникова покачала головой.
   - Не знаю. Для каких-то опытов.
   - Для опытов?! - На этот раз я не смог сдержать изумления. -  Неужели
Золотов похож на естествоиспытателя?
   Она задумалась.
   - Действительно... Но  делал  опыты  -  сама  видела.  Гвоздь  внутрь
закладывал, гайку, а снаружи магнит подносил.
   Девушка усмехнулась:
   - Правда, физиономия у него при это была очень глупая!
   Оставшись один, я стал наносить на чистый лист бумаги факт за  фактом
в   аккуратных   рамочках,   выстраивая   линию    нового    направления
расследования.
   Мнение судебно-медицинского  эксперта  о  силе  и  направлении  удара
противоречит нарисованной Вершиковой версии убийства.
   Вершикова полностью зависит от Золотова и подчиняется всему,  что  он
скажет.
   Похоже, что картина преступления тоже придумана Золотовым.
   И Марочникова до недавнего времени зависела от Золотова.
   Федор Петренко был связан с Золотовым какими-то взаимными интересами.
Именно Золотов принес ему непонятный предмет из диэлектрической ткани.
   Золотов, Золотов, Золотов...
   Прослеживается влияние, которое  он  оказывал  на  судьбы  окружающих
людей: скромная деревенская  девочка  Марина  Вершикова  превратилась  в
Хипповую Мэри, долго балансировала на грани закона и  сейчас  арестована
по подозрению в убийстве.
   Он подчинил себе Марочникову, пытался использовать для  своих  темных
махинаций, поставил перед ней ложную цель, к которой она плыла  по  воле
волн. Мутных, грязных, разящих дешевым портвейном.
   Наконец, Петренко, которым  он  играл  как  игрушкой:  через  Калерию
Эдуардовну  вбивал  клин  между  ним  и  Зоей,  свел  с   Вершиковой   и
подстраховался еще  тем,  что  выступил  в  роли  благодетеля,  искренне
заинтересованного в судьбе старого товарища. И в результате такой заботы
Петренко убит.
   Линия  квадратиков  и  прямоугольников  наглядно  подтверждала  новую
версию: Петренко убит не Вершиковой, а кем-то другим. Может быть,  самим
Золотовым.  Впервые   так   определенно   сформулировалось   подозрение,
неоднократно мелькавшее в сознании. Но подозрение, даже обоснованное, не
значит ровным счетом ничего, если его не  подтвердить  доказательствами.
Чтобы  разобраться  во  всех  неувязках  и  противоречиях  этого   дела,
необходимо проникнуть во внутренний мир Валерия  Золотова,  будто  через
увеличительное стекло заглянуть ему в душу.
   Я знал,  что  ничего  хорошего  там  не  увижу,  предстояла  грязная,
неприятная  работа,  и  если  бы  можно  было  ее  избежать,  я   бы   с
удовольствием это сделал.
 
ЗОЛОТОВ 
 
   - Штука в том, что  понимать  под  словом  "любовь",  -  он  картинно
взмахнул рукой. - Если определить содержание термина, все  сразу  станет
на свои места и никаких вопросов не возникнет.
   - Это уже пытались сделать и классики  художественной  литературы,  и
отпетые циники. Вы же  не  надеетесь  дать  какое-то  качественно  новое
объяснение?
   - Представьте, надеюсь. И очень простое. Вы, конечно,  считаете  меня
циником и ожидаете услышать нечто непотребное. Напрасно. Я не  собираюсь
затрагивать физиологическую сторону, нет,  будем  рассуждать  с  позиций
обычной человеческой  психологии.  -  Золотев  сел  посвободнее  и  даже
положил руку на край стола. - Есть  люди  замкнутые,  есть  общительные,
одни быстро сходятся с окружающими, другие - нет. Стеснительные  мужчины
не уверены в  себе,  оттого  держатся  скованно,  боятся  даже  спросить
что-нибудь у незнакомки, не то что заговорить или в кино позвать.
   Им нравятся красивые, стройные, веселые и независимые женщины, но они
их панически боятся и не рассматривают как реальную для себя пару.
   Но вот  попадется  такому  какая-то  замухрышка  -  случайно,  то  ли
работали вместе, или ехали куда-то в одном купе... Познакомились, гулять
стали. Это уже синица в руках, реальная спутница!  И  вот  наш  скромник
жизни без нее не представляет! В любви объяснился, замуж зовет! Пошла  -
верный муж. Не пошла - драма, неудачная любовь. Может даже утопиться!  -
Золотов   чуть   заметно   улыбнулся.   -   Вижу   ваше   разочарование.
Действительно, до сих пор я  не  сказал  ничего  нового  и  открытия  не
совершил. Но не торопитесь  с  выводами.  Давайте  препарировать  дальше
тончайшую трепетную материю  чувства.  Итак,  с  робкими  все  ясно,  но
парадоксальный факт - то же самое, хотя и в несколько другой  форме,  мы
наблюдаем и у вполне нормальных, развитых, смелых людей!
   Да, да, да!  Смотрите:  он  и  она.  Познакомились.  Первый  поцелуй.
Признание в любви. Близкие отношения.  Все  хорошо,  все  нормально.  Но
вдруг разрыв - и для нашего героя он оборачивается трагедией! Помилуйте,
почему? Ты же мужественный парень, с  сильным  характером,  уверенный  в
своих силах, достаточно контактный, хорош собой! А вокруг столько женщин
и девушек -  брюнеток,  блондинок,  худых  и  полных,  темпераментных  и
холодных! Среди них так легко найти замену отвергнувшей подруге. Они  не
хуже ее, многие даже лучше!
   А он отвечает: "Я ее люблю, других мне не надо!" Что же такое любовь?
Вонзаем грубый скальпель исследователя еще глубже, в святая святых...
   И что  окажется?  Влюбленный  находится  в  плену  иллюзий!  Коль  он
объяснился своей избраннице, стал близок ей, так сказать, раскрылся,  то
этим связал себя по рукам и ногам. И теперь его помыслы только о той,  с
которой достигнуто единство душ.
   Искать  замену  для  него  оказывается  труднее:  надо  начинать  все
сначала, заново устанавливать контакт,  вновь  открывать  душу.  Человек
натыкается  на  психологический  барьер  и,  сам  того  не   подозревая,
приобретает комплекс, низводящий его до уровня  того  самого  стыдливого
неудачника! Как вам нравится такой подход к проблеме?
   В голосе его чувствовалась скрытая гордость.
   - По-вашему, любовь сродни комплексу неполноценности?
   - Безусловно. Человек без предрассудков никогда не застрелится  из-за
несчастной любви! Да у него и не может такого быть, у него всегда любовь
удачная - не с той, так с этой!
   - Вот вы и свели все к физиологии.
   - Вовсе нет! - Золотов вошел в азарт и говорил быстро и самозабвенно,
как токующий глухарь. - Знаете поговорку: "Ни одна женщина,  даже  самая
красивая, не может дать больше того, что у нее есть"? А есть у всех одно
и то же. Нимб необыкновенности, исключительности, чистоты  и  Бог  знает
чего еще каждый влюбленный остолоп  сам  навешивает  на  свой  идеал.  И
идеалов этих получается ровно  столько,  сколько  самих  остолопов.  Они
совершенно непохожи друг на друга, и все - идеалы! Все - лучшие в  мире,
все -  единственные!  Это  что,  по-вашему,  не  ограниченность?  Вот  и
получается,  что  любовь  -  это   привычка,   этакое   самоограничение,
искусственное, а потому противоестественное!
   Он сделал паузу.
   - Но вернемся к нашим баранам. Простите за неудачный каламбур.  Федор
привязался к Зойке, и в этом была его беда. Когда она дала ему отставку,
надо было найти другую - и дело с концом! Но ему проще идти протоптанной
дорожкой. Переживал, конечно, здорово. Я когда на это  посмотрел,  сразу
понял: девка, в которую он влюбится, сможет из него веревки вить.
   - Поэтому вы  и  познакомили  его  с  Вершиковой,  на  которую  имели
влияние?
   Золотев поперхнулся и остро глянул на меня.
   - Что вы хотите этим сказать? Во-первых, ни с кем я его не  знакомил,
во-вторых, с Вершиковой у меня нет никаких отношений... С чего вы  взяли
про влияние?
   - Мне известно, что у вас были какие-то дела с Петренко. Расскажите о
них подробнее.
   - Дела? - вначале он удивился. - Ах  да...  Ну,  "дела"  это  слишком
громко сказано.
   Федор надумал наконец в училище поступать. Блеск шевронов, фуражка  с
"крабом" и прочая мишура. Ну  хочет  -  его  дело.  А  я  обещал  помочь
немножко - программу достать,  учебники,  про  конкурс  там  узнать  или
проходной балл... Успокаивал его, одним словом.
   - А что хотели получить взамен?
   Вопросы у меня сами собой получались  короткие,  напористые  и  злые.
Обычно  я  не  прибегаю  к  такой  манере  допроса.  Видно,  рассуждения
Золотова, хотя и  небезынтересные  с  точки  зрения  характеристики  его
личности, но довольно противные, вывели меня из обычного равновесия.
   Он опять удивился.
   - О чем вы просили Петренко? Даже уговаривали его?
   - Ну, знаете, - Золотов  изобразил  полнейшее  недоумение.  -  Своими
догадками вы ставите меня в тупик.
   Недоумение выглядело убедительно. Артист! Видно,  сказываются  долгие
годы репетиций. Начал он  тринадцать  лет  назад:  позвонил  в  соседнюю
школу, представился инструктором райкома комсомола и объявил,  что  надо
собрать с учеников по тридцать копеек на защиту зеленых насаждений.  Ему
поверили, и деньги были  собраны  даже  раньше  намеченного  срока.  Это
обстоятельство и  погубило  тщательно  продуманную  операцию:  из  школы
позвонили в райком, и обман раскрылся.
   Когда в  условленный  день  Золотов  пришел  за  добычей,  его  ждала
милиция.
   Наверное, мои мысли как-то отразились на  лице,  потому  что  Золотов
вдруг умолк и тут же широко и дружелюбно улыбнулся.
   - Впрочем, что это я? Задача  следователя  и  состоит  в  том,  чтобы
выдвигать догадки. У вас они называются версиями, правда?
   - Догадка отличается от версии так же, как содержимое вашего бара  от
этикеток на бутылках.
   Открытая улыбка исчезла в мгновение ока.
   - А задача следователя - доказывать  определенные  явления,  события,
факты.
   Выдвижение  версий  -  только  способ  достижения  этой  цели.  Хотя,
признаться, я не способен придумать ни  одной  версии,  объясняющей  все
ваши фокусы.
   Есть   люди,   которых   невозможно   смутить   самыми    очевидными,
убийственными  фактами,  так  же,  как  невозможно  уложить  на  лопатки
куклу-неваляшку. Золотев относился к их  числу.  Минутная  растерянность
прошла, и он вновь улыбался как ни в чем не бывало.
   - Что  делать  -  грешен!  Но  это  не  моя  вина.  Я  сам  -  жертва
экономических и психологических противоречий. Судите сами: люблю,  чтобы
все было красиво.
   Сигареты - фирменные,  спиртное  -  из  известных  подвалов.  Словом,
определенный уровень.  Но  сталкиваешься  с  суровой  действительностью:
всего этого так просто не купишь, а на  толкучке  -  дорого!  Получаются
своего рода "ножницы".
   Он растопырил средний и указательный пальцы.
   - Говоря по-простому, возможности не соответствуют желаниям.  А  если
придерживаться психологической терминологии, у меня  повышенный  уровень
притязаний. Что же делать?
   Дверь приоткрылась. Валек бесшумно прошел в угол,  сел  возле  стены,
утвердительно зажмурился: дескать, встретил, проводил, ждет  в  соседнем
кабинете.
   Золотев покосился настороженно, чуть не сбился с мысли, но взял  себя
в руки.
   - Что же мне остается? - Золотов наставил на меня указательный палец,
можно было бы сказать, "как пистолет", но толстый, с обгрызенным ногтем,
он больше напоминал сардельку. - Приходится прибегать к  компенсации.  В
красивую з