ерспективный парень, ты можешь далеко пойти при  оп-
ределенных условиях. Но об этом потом, а сейчас я желаю тебе  достигнуть
того, чего ты заслуживаешь.
   - Так вот об условиях, - продолжил Семен  Федотович,  прожевывая  бу-
терброд. - Для достижения цели надо уметь ладить с людьми, обладать гиб-
костью, быть дипломатом. Этих качеств тебе не хватает. Да, да,  не  улы-
байся. Хотя ты и сидел молча весь вечер, твое неприятие  нашей  компании
отчетливо проступало на лице. К слову, совершенно напрасно. Мы можем те-
бе во многом помочь...
   - Например? - дерзко перебил Элефантов.
   - Да в чем угодно. Я, например, хорошо знаю Быстрова, бывал у него  в
доме...
   Членкор жил куда скромнее, и Элефантов подумал, что  Семен  Федотович
наверняка перенес преимущества своего интерьера  и  в  сферу  личностных
оценок.
   - При случае могу замолвить за тебя словечко...
   - Да я и сам говорить умею.
   - Важно, как и когда сказать, - Семен Федотович держался с ним терпе-
ливо, как опытный учитель с толковым, но недисциплинированным учеником.
   - С Быстровым, положим, и ты поговоришь как надо. А вот с Курочкиным,
Бездиковым ты отношения испортил. Я уж не говорю о Кабаргине.
   Элефантов бросил недовольный взгляд на Ореха.
   - Вы хорошо информированы.
   - И не Олегом. В основном не Олегом. Мой сын работал у вас в институ-
те, только в другой лаборатории. Так вот, Курочкин, Бездиков,  Кабаргин,
да и другие недоброжелатели, а у тебя их немало, способны причинить мас-
су неприятностей, особенно если ты будешь вести  себя  также  неосмотри-
тельно, как и раньше.
   - Не вижу оснований менять свое поведение, чтобы подладиться под  ко-
го-то!
   - Тем больше неприятностей ты получишь.  А  я  берусь  нейтрализовать
этих людей. Закадычными друзьями тебе они не станут, но мешать не будут!
При твоих способностях этого вполне достаточно.
   Элефантов открыл было рот, но Семен Федотович протестующе поднял  ру-
ку:
   - И еще. Ум сам по себе не оплачивается, ты никак  не  наберешь  даже
две сотни в месяц, а это никуда не годится.
   - Вы и в этом хотите мне помочь? - засмеялся Элефантов. -  Может,  вы
мой настоящий отец, бросивший несчастного младенца  и  терзаемый  муками
совести?
   - Нет, интерес к тебе у меня чисто деловой. Ты -  генератор  идей.  У
тебя материалов и задумок на три диссертации. Многое ты отбрасываешь как
побочный продукт, хоть он тоже может быть полезен. А мой  сын  сейчас  -
аспирант второго года, и дело у него не клеится. Понимаешь, о чем речь?
   Семен Федотович внимательно смотрел Элефантову в глаза.
   - Услуга за услугу, баш на баш и квиты? И как  вы  представляете  мою
помощь? Консультации, занятия по индивидуальному графику, снабжение  по-
лученными мной данными?
   - Нет. Я хочу заключить с тобой договор,  -  рука  Семена  Федотовича
нырнула во внутренний карман пиджака. - При Олеге  можно,  он  свой.  Ты
полностью сделаешь Василию диссертацию, а я помогу тебе всем, чем  надо,
и кроме того...
   Семен Федотович вынул из кармана записную книжку и сунул в руки  Эле-
фантова.
   - Это компенсация затрат времени и сил.
   Элефантов непонимающе посмотрел на Семена Федотовича, увидел отвисшую
челюсть Ореха и понял, что держит не записную книжку, а  пачку  денег  в
банковской упаковке.
   Все, что говорил до сих пор Полковник, было чепухой на постном масле,
и предложение его являлось совершеннейшей нелепицей, стопка сотенных ку-
пюр призвана была перевести дело на твердую почву реальности, но получи-
лось наоборот.
   - Здесь десять тысяч, должно хватить, - Семен Федотович говорил обыч-
ным своим уверенным тоном, как будто не первый раз  заключал  договор  о
написании диссертации.
   - Ты, наверное, никогда в жизни не держал в руках столько денег?
   - Я столько и не потратил за всю жизнь, - выдавил из себя Элефантов.
   - За скорость и качество будут надбавки.
   Неужели он это всерьез? Бредятина!
   - А научный руководитель, контроль за подготовкой работы,  обществен-
ность, советы, оппоненты...
   Как будто кто-то другой говорил за Сергея, притом не то, что следова-
ло.
   - Это мои печали.
   По логике вещей Элефантов должен  был  оскорбиться  неслыханному  на-
хальству проходимца, пытающегося купить его мозг, мысли, способности. Но
абсурдность ситуации только  усугублялась  баснословностью  предложенной
суммы, и Элефантов не воспринимал происходящее как реальность.
   Тугая пачка в его руках не расценивалась,  как  обычно  расцениваются
деньги, это было нечто абстрактное, чуждое, пугающее - кусок того тайно-
го мирка, в котором обитают Семен Федотович и ему подобные.
   Вместо возмущения Элефантов ощутил брезгливость и инстинктивно бросил
пачку на стол.
   - Нет уж, это вы не по адресу.
   Избавившись от денег, Сергей почувствовал облегчение, к  нему  верну-
лось самообладание и обычный сарказм.
   - Обратитесь лучше к Алику, по глазам вижу - согласится!
   Орех догнал его на улице и, не утруждая себя подбором изысканных  вы-
ражений, высказал все, что он думает о не привыкших к большим деньгам, а
потому неполноценных чистоплюях, не умеющих удержать то, что само падает
в руки.
   - Ты можешь только по ведомости получать? Да? Ну, так столько ты  ни-
когда не заработаешь!
   - Посмотрим. А вдруг?
   Элефантова забавлял неподдельный гнев Ореха, он остро  ощущал  сейчас
свое превосходство и над ним, и над ошалевшим от неожиданности Полковни-
ком, и над всеми этими кичащимися неправедно добытым богатством  дельца-
ми.
   Они копошились где-то там, далеко внизу, а он чувствовал себя велика-
ном, которому нипочем любые ухабы, рытвины, завалы на прямом,  отчетливо
видимом пути.
   Человеку не дано заглядывать в завтрашний день, и Элефантов не  знал,
что все переменится, окружающий мир потеряет  определенность  очертаний,
станет расплывчатым и обманчивым. Полутона и  оттенки  вытеснят  любимые
цвета, а сам он превратится в маленького издерганного человека, путающе-
гося в бесконечном лабиринте вопросов, на которые нет однозначного отве-
та, и что он позавидует незыблемости жизненной позиции, четкости принци-
пов и ясности цели у себя сегодняшнего.
   И уж, конечно, он не знал, что его поступки,  даже  чувства  и  мысли
станут предметом расследования по уголовному делу.


   Глава девятая
   РАССЛЕДОВАНИЕ

   Пухлая папка с материалами о покушении на убийство гражданки  Нежинс-
кой была все равно что пустая. Возможности пополнить ее новой информаци-
ей исчерпаны. В таких случаях остается одно: идти вглубь, перелопачивать
заново факты, события, анализировать слова,  жесты,  искать  достоверное
объяснение мотивов, устранять неувязки, неясности.
   В диспетчерской станции "Скорой помощи" я узнал, что  записи  вызовов
хранятся две недели, после чего стираются и  пленки  вновь  поступают  в
оборот. Узнал я и то, что свободного времени и лишних рук у  сотрудников
нет, поэтому архивные поиски вести некому. Впрочем, последнее не явилось
для меня неожиданностью, скорее наоборот - подтвердило, что  я  поступил
предусмотрительно, взяв с собой двух внештатников.
   Пока ребята перебирали гору потертых коробок с кассетами, я отправил-
ся в клинику мединститута, где лежала Нежинская после аварии. В  толстой
истории болезни меня интересовало  одно:  как  она  представила  причину
травмы? Ничего нового: попала под автомобиль на Фонарной улице.
   Мне захотелось плюнуть и бросить эту линию как бесперспективную,  но,
вспомнив Старика, точнее его слова о том, что отличает профессионала  от
дилетанта, я поехал в травматологический пункт городской  больницы.  По-
листав журнал регистрации, нашел нужную запись: "Нежинская М. В. - авто-
мобильная авария на 14-м километре Загородного  шоссе.  Диагноз:  ушибы,
закрытая черепно-мозговая травма, подозрение на сотрясение мозга. Выдано
направление на госпитализацию".
   Я тут же позвонил в дежурную часть ГАИ. На этот раз осечки  не  прои-
зошло - авария на Загородном шоссе нашла отражение в журнале учета  про-
исшествий, по данному факту в возбуждении уголовного дела отказано,  ма-
териал проверки сдан в архив. Все начинало становиться  на  свои  места.
Если еще магнитофонная запись в "Скорой помощи" оправдает мой интерес...
   И надо же - оправдала. Пленка зафиксировала торопливый мужской голос:
"Срочно приезжайте к раненой, сильное кровотечение... Запишите:  Нежинс-
кая Мария, адрес... ". Диспетчер, как и положено, спросил, кто  говорит,
но звонивший уже положил трубку. Постороннему человеку, случайно  встре-
ченному потерпевшей на лестничной площадке, но знающему ее имя,  фамилию
и адрес, представляться явно не хотелось.
   Я поручил внештатникам переписать вызов на портативный  кассетник,  а
сам поехал в ГАИ и получил проверочный материал по факту аварии на Заго-
родном шоссе.
   Протокол осмотра места происшествия и схема к нему. Все понятно - ма-
шину занесло на повороте, водитель затормозил, но поздно -  вылетели  на
обочину и врезались в столб.
   Протокол осмотра транспортного средства: "Москвич-2140", рулевое  уп-
равление и тормозная система исправны, разбита правая фара, смяло крыло,
выбито лобовое стекло".
   Акт освидетельствования водителя на алкоголь  -  остаточные  явления,
накануне вечером пил шампанское, авария произошла в шесть утра, все схо-
дится. Объяснения участников.
   Хлыстунов Эдуард Михайлович, тридцать лет, музыкант  оркестра  "Друж-
ба": "Я со своей знакомой Нежинской провел выходные на  базе  отдыха,  в
понедельник рано утром мы возвращались в город, так как Марии надо  было
идти на работу. Стоял туман, и я не заметил поворота... Накануне мы пили
шампанское, но я был совершенно трезв. Только ушибся о руль, в медицинс-
кой помощи не нуждаюсь..."
   Нежинская Мария Викторовна пояснила то  же  самое,  только  добавила:
"Претензий к Хлыстунову я не имею, от госпитализации отказываюсь".
   Справка травмпункта со знакомым уже диагнозом.
   Постановление об отказе в  возбуждении  уголовного  дела:  "Поскольку
тяжких последствий не наступило, потерпевшая не желает привлечения води-
теля к ответственности, а материальный ущерб причинен самому Хлыстунову,
ограничиться применением мер административного воздействия..."
   Вот так. В деле появляется новый фигурант, о котором не упоминала  ни
сама Нежинская, ни люди из ее окружения. Хлыстунов - музыкант,  характе-
ризуется положительно, ранее не судим, но что-то в его установочных дан-
ных настораживает, причем непонятно, что именно и почему... Проживает по
улице Речной, 87, кв. 8. Этот адрес и задевает какую-то зарубку в  памя-
ти, вызывая смутное беспокойство.
   Речная, 87. Посмотрим по схеме... Вот здесь, угловой дом, одна сторо-
на выходит на Каменногорский проспект. По Каменногорскому это дом  номер
двадцать... А напротив, через улицу - двадцать  второй.  Каменногорский,
22... Где-то я слышал этот адрес... Точно! Заявление  пенсионера-общест-
венника о незнакомце, забравшемся на чердак! Совпадение? В деле, состоя-
щем из одних несовпадений и противоречий? Нет, оставлять такой факт  без
тщательной проверки нельзя.
   На осмотр я взял кинолога с собакой, пригласил двух дружинников,  за-
пасся мощным фонарем.
   Массивный замок легко открывался гвоздем. На  чердаке  было  темно  и
пыльно, пахло сухим деревом, ржавым железом и битым кирпичом.
   При косом освещении на полу проступали потерявшие отчетливость, запо-
рошенные пылью следы: к слуховому окну и обратно. Убедившись, что  инди-
видуальные признаки оставившей их обуви отсутствуют начисто, я подошел к
раме с выбитым стеклом и выглянул наружу. До фасада дома N 87  по  улице
Речной было рукой подать, и восьмая квартира окнами выходила на эту сто-
рону, этажом ниже, если таинственный незнакомец хотел заглянуть туда, то
найти лучшее место вряд ли возможно.
   Мы осмотрели чердак, ничего не нашли, после чего проводник пустил со-
баку. Пес метнулся к окну,  пробежал  вдоль  стены,  принюхался  и  стал
скрести лапой пол. Я присел на корточки, направил фонарь и увидел: в ще-
ли под плинтусом что-то поблескивает.  Сдерживая  нетерпение,  осторожно
просунул в щель карандаш и выкатил винтовочный патрон с хищно  вытянутой
остроконечной пулей.
   Патрон лежал здесь недавно и даже не успел потускнеть. Я был  уверен,
что его обронил неизвестный, заглядывавший в окно Хлыстунова  -  тайного
друга Марии Нежинской.
   Упаковав находку в пластиковый пакет, я подумал, что это первое мате-
риальное доказательство по делу. Если, конечно, патрон имеет отношение к
покушению. Ведь обстоятельств, подтверждающих мои догадки, как не  было,
так и нет.
   Вообще реальность, окружавшая Нежинскую, была  зыбкой  и  призрачной,
факты, связанные с ней, при ближайшем рассмотрении оказывались  домыслом
или прямой ложью, дымовой завесой.
   И первая добытая улика не развеивала ее, а, наоборот, сгущала. Патрон
относился к неизвестной категории боеприпасов, даже всезнающие  эксперты
вместо подробного ответа ограничились краткой справкой: пулевой  охотни-
чий патрон калибра 8 мм иностранного производства.
   Может быть, последние два слова, а может, все неясности и несуразнос-
ти этого дела привели к тому, что ночью я поверил в версию Зайцева.
   В тишине шаги отдавались громко и многозначительно, лестничные  марши
без перил казались гораздо уже, чем в действительности, а  пропасть  под
ними зияла совершенно зловеще. Чего меня понесло сюда второй раз, да еще
в такое время, я не знал, но чувствовал: впереди - важное открытие.
   С прошлого раза строители успели смонтировать потолочное перекрытие -
на двенадцатом этаже царил плотный черно-серый полумрак. Стен по-прежне-
му не было, и, подойдя к краю, я невольно отпрянул: казалось, что "свеч-
ка" накренилась, как Пизанская башня, угрожая сбросить непрошеного гостя
туда, где точечные огоньки уличных фонарей обозначали широкий и оживлен-
ный обычно проспект.
   Там, внизу, лежал другой мир, но и в нем  сейчас  жизнь  приостанови-
лась: ни одной машины, ни одного движения, ни звука.
   Предчувствие необыкновенного охватило меня - что-то должно произойти!
Прямо сейчас, сию минуту! Может, по темно-синему небу, перекрывая  звез-
ды, косо скользнет круглая, издающая легкое жужжание тень  летающей  та-
релки, перемигнутся разноцветные сигнальные  огоньки  и  ко  мне  выйдет
инопланетное существо - зеленое, с глазами-блюдцами  и  рожкамилокатора-
ми...
   Подул ветер, на этаже нехорошо завыло, зашевелились силуэты  бетонных
опор, из углов полезли бесформенные угрожающие тени. Желтый лунный  свет
поблек, и все окружающее приобрело неправдоподобный, призрачный вид.
   И тут раздался отдаленный звук... Или показалось обостренному  слуху?
Нет... Вот еще... И еще... Неужели... Я уже понял, но пытался не призна-
ваться в этом. Шаги! Медленные, крадущиеся - шерк,  шерк,  шерк.  Кто-то
поднимался по лестнице, и разумного объяснения - кому могло понадобиться
в полночь забираться на верхотуру недостроенного дома - в голову не при-
ходило. Я инстинктивно спрятался за железную бочку из-под цемента,  иск-
ренне надеясь, что сию минуту все разъяснится - появится нетрезвый,  об-
росший щетиной сторож и можно будет перевести дух и посмеяться над своим
глупым страхом. Шерк, шерк, шерк... шаги приблизились,  уже  должен  был
показаться и человек, если сюда поднималось материальное существо, но  в
поле зрения никто не появлялся.
   Шерк, шерк, шерк... Пол на этаже покрывала цементная пыль,  и  сейчас
она поднималась столбиками, зависала  на  несколько  секунд  и  медленно
опускалась на черные рубчатые следы, проявлявшиеся один за другим на се-
ром бетоне.
   Я впал в оцепенение: руки и ноги стали чужими, голос пропал, как буд-
то кто-то другой вместо меня находился здесь и, безгласный и недвижимый,
наблюдал картину,  противоречащую  самим  основам  с  детства  привычных
представлений об окружающем мире.
   Шерк, шерк, шерк... Следы протянулись к дальнему краю площадки,  луна
наконец вынырнула из облаков, и на полу вырисовывалась квадратная,  нем-
ного скособоченная тень, упиравшаяся основанием в замершие у обрыва сле-
ды.
   Очевидно, разум у меня не функционировал, но гдето на уровне  подсоз-
нания я почему-то отчетливо понимал: это не бестелесный пришелец из кос-
моса, нет, не научной фантастикой тут пахнет, совсем  другим,  дремучим,
многократно перевернутым и разоблаченным, осмеянным и развенчанным,  че-
пухой, предрассудками, ставшими вдруг  реальностью,  страшненький  такой
запашок, от которого, оказывается, и впрямь волосы дыбом встают и  кровь
в жилах стынет. А ведь и выпьют, чего доброго, ее, кровушку твою, и пис-
толетик макаровский девятимиллиметровый не поможет, и  приемчики  всякие
хитрые, быстрые и надежные, тоже не сгодятся против потустороннего,  не-
материального, тут иные средства нужны,  простые,  проверенные:  заговор
там или молитва подходящая, кол осиновый, на худой конец  пуля  серебря-
ная, водица святая.
   Нету у тебя ничего такого, нетути, вон ты какой голенький,  мягонький
да беззащитненький, и сиди потому тихонько, не рыпайся, не  кличь  беды,
может, стороной пройдет, если не учуют они  духу  человеческого.  Почему
они? Да потому что сейчас еще кто-то явится, не любит их брат  поодиноч-
ке-то шастать...
   И точно: раздалось какое-то мяуканье, сверху голова чья-то свесилась,
осмотрелась и спряталась, а вместо нее ноги показались, потом вся фигура
кругленькая на руках повисла, покачалась над пропастью, прогнулась  пару
раз и исхитрилась на этаж  запрыгнуть,  прокатилась  по  полу  колобком,
вскочила, отряхнулась по-кошачьи, так, что пыль цементная во все стороны
полетела, и прямиком к лебедке: корыто металлическое для цемента  троси-
ками прихватила и вниз столкнула. Завизжала лебедка,  ручка  закрутилась
как бешеная, а рядом, оказывается, Семен Федотович Платошкин стоит,  ди-
ректор заготконторы, пиджак платочком очищает. Почистился, прихорошился,
хвать за ручку и крутит, корыто свое обратно поднимает. Хитрец  великий,
не наш клиент - обэхээсовский, живет будто на пять зарплат, а как  реви-
зия или проверка какая - у него полный ажур. Чего это он ночью по крышам
лазит? Любит на здоровье жаловаться, валидол показывает, а сам может ак-
робатом в цирке работать. Да и ручку лебедки вертит легко,  свободно,  а
когда поднял корыто, в нем целая компания: и Рома Рогальский с женой,  и
Иван Варфоломеевич Кизиров, и две девочки из "Кристалла", и тетя Маша, и
пегий Толик-повар, и какие-то незнакомые.
   Веселые, нарядные, но не такие, как внизу,  отличаются  чем-то,  хотя
сразу и не разберешь, в чем тут дело.
   - Ромик, включи электричество, - Кизиров к бетономешалке подошел, го-
лову внутрь засунул. - Страсть размяться хочется.
   Рогальский зажал своей лапой кабель, мотор взвыл, ноги Кизирова  дер-
нулись полукругом, но он их подобрал, только туфли снаружи остались, ко-
жаные югославские, на "молнии" сбоку. Грохотало и хрюкало сильно, а  все
равно хруст слышался, у меня чуть внутренности не вывернуло.
   А Платошкин еще раз свой лифт поднял, и опять там была знакомая  пуб-
лика: Козлов, что в прошлом году жену зарезал, не признался,  хотя  улик
было два вагона и на суде в последнем слове клялся, мол, невиновен, пла-
кал, уверял: ошибка вышла, Бадаев - растратчик и взяточник, Вика -  сек-
ретарша большого начальника.
   Бетономешалка остановилась, видно, Ромке надоело кабель держать,  от-
туда какой-то куль бесформенный  вывалился,  полежал,  поохал,  а  потом
опять собрался в Кизирова.
   - Ох, и здорово же, Ромик! Куда там массаж в сауне!
   - А ты свое начальство приезжее сразу с вокзала не на базу вези, а на
стройку, - захохотал Рогальский. - Да прокрути с песочком! Дешево и сер-
дито. Заодно посмотрят, что ты строишь, а из финского  домика  этого  не
увидишь, даже через коньячную бутылку!
   - Видят, Рома! Начальство, оно все видит! Недаром я из передовиков не
выхожу! Строить каждый может, один лучше, другой хуже - не в этом  дело!
Да и какая ему, Ромик,