есть. - Он вытащил оставшиеся деньги и, за-
метив, как блеснули карие глаза, протянул Тоньке стодолларовую купюру.
   - Ух ты! Ну крутизна! - Она плотно прижалась к Лапину,  поцеловала  в
подбородок и потрогала промежность. - Это за то, что хорошо отсосала?
   Сергея покоробило, он не нашелся, что ответить. В замок вставили ключ
- Димка пришел вовремя.
   Тиходонск, Богатяновка, 21 час 30 минут.
   Лапин выкладывал на стол пакеты, коробки и банки,  Антонина  и  Димка
внимательно наблюдали. Они были доброжелательны и послушны, особенно па-
цан. Казалось, что он напряжен и даже несколько напуган.
   - Это что? А это?
   - Мидии в собственном соку. Суп из омаров. Сыр "Рокфор". А  вот  "Ка-
мамбер"...
   - И сколько это стоит?
   Сергей ответил. Домочадцы переглянулись, но он не обратил внимания.
   - А вот рулет из индейки. Это балыковая колбаса. Олений язык...
   - А это почем?
   Сергей снова ответил и теперь заметил, как вытянулось у Тоньки  лицо.
Он снисходительно усмехнулся.
   - Вы когда-нибудь ели такое? Так чего жаться? Погуляем на всю катушку
раз в жизни! Деньги теперь будут...
   - Слышь, батя, - в устах пацана это обращение выражало  высшую  форму
уважения и почтительности. - А сам-то ты эти цацки ел?
   - Я... Нет...
   - Так чего ж набрал столько? Вдруг гадость?
   Лапин смешался. Вопрос был разумным и чрезвычайно практичным.
   - Чего ж гадость... Где ты видел гадости за такие деньги? -  И  чтобы
перевести разговор, вспомнил о сервировке стола. - Скатерть белая есть?
   - Зачем? - Тонька  вытаращила  глаза,  что  означало  демонстративное
удивление.
   - Чтоб красиво было... И одеться по правилам надо... Чисто,  нарядно.
"Бордо" по этикету вообще положено пить в бабочке.
   - В бабочке?.. - Пацан вовремя прикусил язык.
   Тонька вздохнула, многозначительно покивала головой, но сделала Димке
знак, чтобы не встревал. У Чокнутого свои приколы, придется потерпеть.
   Через полчаса они уселись за ужин. Если бы сейчас заглянули на огонек
Кружок, Кузьмич или Нинка из четвертой квартиры, то весь  район  облетел
бы слух, что теперь чокнулось все семейство. Ибо в замызганной  четырех-
метровой кухне вокруг покрытого белой скатертью стола сидели Лапин в но-
вом, с влажными пятнами костюме и шикарном галстуке, Антонина в три года
не надевавшемся, туго облегающем красном платье с  глубоким  треугольным
декольте и Димка в единственной белой рубашке со старым лапинским  галс-
туком.
   А на столе красовались невиданные Богатяновкой деликатесы и  две  бу-
тылки неправдоподобно дорогого сухого вина, которое, как всем  известно,
вообще невозможно пить - ни вкуса, ни крепости.
   - Берите, пробуйте, - пригласил Сергей. - И загадывайте желания.
   - Какие желания? - угрюмо спросил пацан. Ему явно  не  нравилась  эта
комедия. Он уже взял в рот округлую, пахнущую морем мидию, но тут же вы-
плюнул ее в мусорное ведро. Густой розовый суп из омара он тоже есть  не
стал, плесень "Рокфора" вызвала отвращение. Сейчас он хмуро ковырял  ру-
лет из индейки.
   - Когда ешь блюдо первый раз в жизни, нужно загадать желание,  и  оно
непременно исполнится.
   - Сказки все это, - недовольно процедил Димка.
   - А я загадаю. - Тонька на миг закрыла глаза.  -  Хочу  бросить  этот
проклятый "Супермаркет", хочу жить в нормальной квартире, хочу много де-
нег. - Она посидела молча. - Ну что, открывать?
   - Давай, ты уже на золотом троне во дворце, - съязвил пацан.
   Тонька огляделась.
   - И где же все?
   - Желания исполняются не сразу, - будто извиняясь, улыбнулся Лапин. -
Так же, как в тостах. Сейчас выпили, а когда-то исполнится.
   - Тогда давайте хоть пить, - предложила Тонька. Она причесалась, соб-
рала тяжелые волосы на затылке, как когда-то в  молодости,  и  выглядела
весьма эффектно. Чуть вздернутый носик, тонкие полукружья бровей, блядс-
ки блестящие глаза... Но Лапин помнил, что  она  не  помылась.  Впрочем,
сейчас он не обращал внимания на нюансы. Он был взвинчен и потому непри-
вычно многословен.
   - С устрицами, мидиями, каракатицами, лобстерами лучше всего вот это,
- Сергей откупорил бутылку белого мозельского, налил Тоньке,  себе,  за-
мешкался, но плеснул половину фужера и Димке.
   - Жадничаешь? - сквалыжно начал пацан. - Раз в жизни  стол  накрыл  и
жмется...
   Он хотел сказать что-то еще, но оборвал фразу.  Сегодня  пасынок  вел
себя на редкость примерно.
   - Надо пить мелкими  глотками,  смакуя...  Чувствуете?  Такой  тонкий
фруктовый запах... Вообще-то многие предпочитают из столовых  вин  фран-
цузские и испанские сорта, им придает шарм легкая кислинка, но  лично  я
считаю лучшим белое мозельское. Давайте выпьем за удачу! Ну как?
   - Мне нравится, - подыграла ему Тонька и осторожно  взяла  припухшими
губами округлое тельце мидии.
   - Кислятина, - скривился пацан, опрокинув весь бокал. - И не забирает
совсем. Как вода!
   Индюшиное мясо со специями пришлось Димке по вкусу,  он  отправлял  в
рот ломоть за ломтем, и Антонина от экзотических мидий и омарового  супа
очень быстро перешла к копченой колбасе. Торжество кулинарных изысков на
Мануфактурном, 8 не состоялось.
   - Давайте попробуем "Бордо". Его называют лучшим  лекарством  от  ин-
фаркта, - Лапин старался исправить положение. - Во  Франции  есть  такая
провинция, Бордо, славящаяся особым сортом винограда... Это центр  вино-
делия... В подвалах постоянная температура и всегда прохладно:  семь-во-
семь градусов...
   Он снова разлил, причем, задабривая Димку, налил ему,  как  всем,  до
краев.
   - Предлагаю выпить за успехи всех нас.
   Подавая пример, он мелкими глотками отпил рубиновую жидкость.
   - Неплохо, - кивнула Тонька, набив рот  "Рокфором".  -  Действительно
оригинально...
   - Такая же гадость, - дал заключение Димка, снова хлестанув целый фу-
жер. - И почему его хвалят?
   - Учись тому, чего не понимаешь, - назидательно сказал Лапин. - К хо-
рошему вину отношение особое, существует целый этикет пития...
   - Подумаешь, этикет! - Пацан вытер ладонью губы. - Наливай да  пей  -
всего-то делов...
   - Да нет... Знаешь, как выбирают его в ресторане?  Бутылку  подают  в
пыли и паутине, чтобы была видна старина, вытирают уже у тебя на глазах.
Нужно проследить, чтобы пробка была целой, без трещин, от нее не  должно
пахнуть деревом. Потом обследуется бутылка: помимо этикетки, год  урожая
должен быть выбит и на самой пробке. И только убедившись, что все в  по-
рядке, приступают к дегустации... Причем обязательно в бабочке.
   - Ты так все гладко рассказываешь, - прищурился пацан.  -  Как  будто
сам там был и выбирал бутылки.
   Сергей снова смешался.
   - Не обязательно везде быть самому. Я много читал...
   - А где ж про такое пишут? - еще сильнее прищурился Димка.
   - Где? Гм... Действительно, где? И не помню...
   - Где читал не помнишь, а что читал - помнишь. Так не бывает.  Навер-
ное, тебе все приснилось.
   - Приснилось? - Лапин задумался. Его отношения со снами  были  весьма
напряженными. Обычные сны ему не снились, а  те  считались  проявлениями
болезни психики, и рассказывать о них он не любил.
   Те сновидения  были  цветными,  объемными,  с  полным  эффектом  при-
сутствия. Гудящий салон самолета, зашторенный  изнутри  лимузин,  офици-
альные, в строгих костюмах, джентльмены... Неправдоподобно чистые улицы,
умытая зелень, сверкающие витрины, разноязыкая речь,  которую  он  легко
понимал. Эти сны не расслабляли: в них  всегда  присутствовало  какое-то
напряжение, атмосфера опасности и риска. Иногда вдали маячила очень важ-
ная и труднодостижимая  цель...  Изредка  представление  разворачивалось
последовательно, чаще хаотично. То ли кино, то ли настоящая жизнь. Но не
своя, а чужая, неведомым путем вторгающаяся в лапинское сознание.
   Хозяином той, чужой, жизни был человек, имеющий  много  имен  и  нес-
колько биографий, в минуты опасности он мог сменить сущность, и чудесное
избавление приносило Лапину огромное облегчение. Тот человек  делал  все
за него в критических ситуациях, когда необходимы колоссальная выдержка,
сноровка и холодный, трезвый расчет...
   В психушке почти каждую ночь Сергей и загадочный человек объединялись
в одно целое. Когда Он подносил к губам бокал с вином. Лапин  ощущал  во
рту терпкий вкус и аромат напитка. Когда Он обнимал женщину, ноздри  Ла-
пина ощущали тонкий аромат дорогих духов, а его руки - тепло шелковистой
кожи. Лапин никогда не видел чужака со стороны: как будто он сидел внут-
ри его и выглядывал наружу через чужие глазницы. А в снах тот никогда не
заглядывал в зеркало.
   Наутро Лапин все забывал. Точнее, почти все, потому что иногда в  па-
мяти всплывали случайные эпизоды ночных похождений. Происходящее  с  ним
чем-то напоминало моментальное проявление  снимка  "Полароидом".  Только
процесс шел в обратной последовательности. Поначалу фотокарточка  резкая
и красочная, распознаются оттенки, полутона и мельчайшие  детали,  затем
цвета тускнеют, силуэты становятся расплывчатыми и постепенно  исчезают.
Спустя некоторое время цветной фотоснимок превращается в глянцевый квад-
рат засвеченной фотобумаги...
   - Раздвоение личности, - пояснил доктор Рубинштейн. И еле слышно, для
студентов, добавил: - Шизофрения.
   Потом он снова заговорил в полный голос:
   - Явления ложной памяти встречаются достаточно часто. В скромном бух-
галтере может жить Александр Македонский, в обычном парикмахере -  Напо-
леон. Вам придется примириться с этими видениями, приспособиться к ним.
   Из пропахшей человеческими страданиями палаты клиники на  восемнадца-
том километре Лапин вернулся в квартиру Антонины Крыловой.  Пауза  чрез-
мерно затянулась.
   - Может быть, и приснилось, - наконец сказал он и по примеру  пасынка
опрокинул бокал благородного вина, словно низкосортный портвейн.
   - У папы сегодня радость, он на работу устроился, - сглаживая очеред-
ной вывих Чокнутого, влезла Тонька. - Теперь будет в  банке  заседать...
Важный будет, денежный... Да, папочка?
   Все было насквозь фальшиво. И приторный тон,  и  слово  "папочка",  и
мелкозубая улыбка пацана, который почему-то идиотски подмигивал.
   - У Рубена в банке? Да, батяня?
   - Что?
   - Говорю, к Рубену в банк устроился? -  Глаз  Димки  дергался,  будто
между ними были общие тайные делишки.
   - Почему к Рубену? - недоумевающе переспросил  Лапин.  -  Там  совсем
другие люди. Я пока знаю только Пал Палыча...
   - Ну батя дает, - совсем развеселился пацан. И вдруг  посерьезнел.  -
Есть проблема, батяня. Твоя помощь нужна.
   - Помощь? - не понял Сергей. Уже давно Димка не обращался к нему даже
за деньгами, потому что их не было.
   - Центровые наехали по-крутому, - кривя губы, сообщил  пасынок.  -  У
них там есть такой Артур, он под Лакировщиком ходит... Или платите,  го-
ворит, или мотайте отсюда! А куда мотать? Если мы  со  своей  территории
уйдем, то кто нас на чужой примет? И платить с каких дел? Мы работаем, а
они деньги получают? Так разве правильно?
   - Нет, конечно! - возмутился Лапин.
   - Ну вот, - Димка удовлетворенно кивнул. - Потому и помоги.
   - А как же я помогу?
   Пацан досадливо поморщился.
   - Ну как! Как обычно. Забей стрелку и сделай развод. У тебя ж  теперь
такая "крыша"!
   Лапин с минуту помолчал, переваривая услышанное.
   - Какая крыша?
   - Да брось! Что ты меня за дурака держишь? - Димка косо глянул на Ан-
тонину. - Маманя, посиди в комнате, посмотри телевизор!
   Та беспрекословно выполнила распоряжение.
   - Ты мне утром что сказал? - требовательно спросил пацан. - Что  тебя
Рубен с Суреном на дело зовут и башли обещают. Так?
   Лапин кивнул.
   - А вечером пришел с башлями. Так?
   - Ну...
   Димка навалился птичей грудью на стол и перешел на сиплый шепот:
   - Днем в "Якоре" речпортовских постреляли! Шестерых - всмятку! И Бар-
жу, и Круглого - всех! Кто это сделал?
   Лапин издал неопределенный звук.
   Глаза у пацана округлились.
   - Баржа в последнее время на Рубена наезжал, шашлычную на  набережной
отобрал, а на той неделе они вчетвером Сурена отмудохали... Все ясно?
   - Что ясно? - чувствуя себя идиотом, спросил Лапин. Он  почти  ничего
не понимал. Может, он действительно чокнутый?
   - Да то ясно, что Рубен и Сурен устроили мочилово! А ты ходил с ними,
не знаю уж, что ты там делал, может, и вправду в машине сидел... Хотя за
это бабки не платят...
   - Ты думаешь, я в кого-то стрелял? - ужаснулся Сергей.
   - Да тише ты! - страшно просипел пацан и осмотрелся  по  сторонам.  -
Меня эти дела не колышут, я ничего не знаю и знать не  хочу.  Просто  ни
Рубен, ни Сурен тебе теперь не откажут. А они прямо выходят на  Лакиров-
щика, это их уровень. Тут делать нечего, как два пальца обоссать. Ну?!
   Не очень осмысленные глаза уставились в потерявшего дар речи  Лапина.
У того пересохло в горле. Он налил себе  требующего  особого  обхождения
французского вина и залпом выцедил весь  фужер,  лихорадочно  размышляя,
что делать. Какие-то Артуры, Лакировщики, стрелки  -  полный  бред!  Как
улаживать такие дела? "Можно обратиться к Пал Палычу, - сверкнула спаси-
тельная мысль. - Он наверняка знает, как это делается".
   - Вот что, Дмитрий! - официальным тоном начал он, и пацан насторожен-
но затих. - Ни с каким Рубеном, ни с каким Суреном я никуда не ходил.  Я
целый день был совсем в других местах. И конечно, я ни в кого  не  стре-
лял, выбрось из головы эту чушь! Но я поговорю со  своими  знакомыми  и,
если получится, постараюсь тебе помочь.
   Димка просиял.
   - Молоток, батя! Скажи им, чтоб вообще в наши дела не лезли! Мойки  -
это одно, но я хочу и сигаретную торговлю открыть, и зал игральных авто-
матов причесывать, да мало ли что еще! Это же наша территория! Скажешь?
   Сергей кивнул.
   Тонька уже постелила постель и выжидающе поглядывала на него, многоз-
начительно посверкивая глазами.
   - Пойди выкупайся.
   - Так воды же нет! И потом, я позавчера в бане была...
   - Нагрей воду. И постельное смени.
   Антонина пожала плечами, но спорить не стала. Вскоре  она  плескалась
за тонкой фанерной дверью. Лапин лег на раздвинутый диван. Синие, с  по-
тускневшим серебряным накатом стены наступали с четырех сторон. В комна-
те было двенадцать метров, в примыкающей Димкиной каморке - шесть, там у
подслеповатого оконца только и становился самодельный стол,  да  раскла-
душка. Пацан прошел к себе, скрипнули пружины. Когда они жарятся, он все
слышит. Если бы еще Тонька так не орала... Ее это не смущало:  дело  ес-
тественное, пусть привыкает, деваться-то нам некуда. Раньше и он особен-
но не задумывался. Но сейчас его угнетало все: убогость жилплощади, ску-
дость  квадратных   метров,   неистребимый   запах   сырости,   скотские
"удобства", унизительная скученность...
   Завернутая в полотенце, Тонька выскочила из ванны, хлопнула по выклю-
чателю, прошлепала к дивану и влезла под одеяло, тесно прижавшись  могу-
чими грудями к плечу Сергея. Рука ее привычно ухватила полу  напряженный
пенис, который мгновенно пришел в нужную кондицию. Он тоже скользнул ла-
донью по начавшему жиреть животу, вцепился в густые волосы,  протиснулся
между податливыми ляжками в горячую промежность и представил, как замер,
превратившись в слух, мелкозубый пацан. "Небось он дрочит  под  это  де-
ло..." - пришла наверняка безошибочная мысль. И тут же вторая: "Интерес-
но, кто так остервенело лазил у нее между ног, оставляя синяки и царапи-
ны. И когда это было? Позавчера? Как раз в бане... А может,  вчера?  Или
сегодня?"
   Начинающая постанывать Тонька перевернулась на спину, но Сергей  взял
ее за голову и чуть придавил. Она мгновенно поняла и скользнула вниз. Ни
капризов, ни условий, ни уговоров. Сейчас она не скрывала хорошего навы-
ка и тяги к этому делу, значит, раньше просто выделывалась. Лапин  расс-
лабился и перестал думать.
   Картинки из чужой жизни. Париж.
   Поздний июньский вечер, только окончился короткий ливень, от  парижс-
кого асфальта поднимался высвечиваемый фарами светло-серого "Рено"  лег-
кий парок. Из дверей скромного двухзвездочного отеля "Аленкон" вышел че-
ловек в легком хлопчатобумажном костюме, с черным кейсом в правой  руке.
Он пересек наискосок пустынную в это  время  суток  улицу,  оглядываясь,
прошел около сотни метров к стоящей под сенью густых платанов машине.
   - Все нормально, Леон? - Человек говорил пофранцузски  без  малейшего
акцента.
   - Да.
   Мягко хлопнула задняя дверца. Он всегда садился сзади.
   Водитель запустил двигатель и вырулил на рю де Верден, держа  курс  в
направлении Булонь-Билланкорт. Некоторое время они ехали в плотном пото-
ке машин по кольцевой автостраде, затем свернули на  национальное  шоссе
А-13, связывающее Париж с Каннами. Леон заметно  нервничал.  Сначала  он
напевал себе под нос популярный мотивчик, затем стал изображать из  себя
заправского гида: "Рассказать вам  о  Франции,  мсье?  Это  удивительная
страна вин, женщин и любви..."
   - Спасибо, Леон. Давай лучше помолчим, - мягко сказал пассажир,  хотя
им тоже владело напряжение.
   Водитель замолк. Леон... Леон Саваж. Как обычно, он был  из  местных,
коренной парижанин. Город и окрестности знает  как  свои  пять  пальцев.
Раньше подвизался в журналистике, но особых лавров не снискал.  Подраба-
тывал таксистом и рекламным агентом... Его проверила посольская резиден-
тура, он оказался "чистым". Нормальный подсобный материал. Таких  людей,
как Саваж, нет особой нужды вербовать. Они вечно нуждаются в средствах и
пытаются заработать на жизнь любыми путями. За известную плату они  под-
рядятся выполнить деликатное поручение, если только оно не будет связано
с угрозой для жизни. Они, как правило, не задают  лишних  вопросов,  но,
даже если и начнут задавать, всегда можно найти обтекаемые, устраивающие
обе стороны ответы. Как правило, таких людей используют втемную,  и  за-
частую они даже не подозревают, чьи поручения выполняют и какие неприят-
ности их ждут, если они попадут в поле зрения местной контрразведки.
   Но у каждого человека есть интуиция. Если на такси поездка стоит око-
ло двухсот франков, а платят ему три тысячи, то ясно, что дело  нечисто.
Излишняя щедрость обещает большие проблемы... Вот  и  дергается  парень,
вот и потеет у него шея... Считает минуты и  километры,  мечтает,  чтобы
поскорей отделаться от сидящего сзади дьявола...
   А пассажир никакой и не дьявол. Нормальный мужчина, не наркоман и  не
гомосексуалист, в кармане западногерманский паспорт с туристической  ви-
зой на имя Эриха Кеттлера. Скромный образ жизни, недорогой отель, усред-
ненное поведение. Вчера он добросовестно гулял по Елисейским полям, про-
катился на теплоходике по Сене, сфотографировался у  Эйфелевой  башни...
Сегодня побывал в Лувре, дообедал на Монмартре, склеил  симпатичную  де-
вушку, пригласил к себе в номер. Так ведут себя сотни тысяч туристов.
   Правда, какого черта его несет на ночь глядя в  Версаль?  Может,  там
живет его новая знакомая? Но, в  конце  концов,  это  не  очень  большая
странность... Кеттлер посмотрел на часы. Пока график  соблюдается.  Точ-
ность очень важна, поэтому Саваж специально предупрежден: проверить  ма-
шину, заправить полный бак, подготовить запаску... Сбоев быть не должно!
   Справа мелькнул дорожный указатель с белыми по синему  фону  буквами:
"Versailles".
   - Куда вам, мсье? Ко дворцу?
   - Нет, Леон. Остановите возле бензоколонки. У меня встреча в гостини-
це.
   Саваж притормозил у заправки, над  которой  горела  неоновая  надпись
"ANTAR". Здесь же располагался небольшой двухэтажный мотель с бистро  на
первом этаже.
   - Счастливого пути, Леон.
   Снова хлопнула дверца. Саваж дал газ, резко развернулся и рванул  об-
ратно в Париж, стараясь как можно быстрей увеличить разрыв между собой и
опасным пассажиром. Теплый ветер врывался в приоткрытое окно и умиротво-
ряюще гладил потное лицо и растрепанные волосы. Через полтора  километра
он успокоился, а потом и вообще пришел в норму. На этом его  миссия  за-
вершена.