я... Если бы на трассе машин поменьше...
   Он подбросил на ладони небольшой стальной шарик  новейшей  осколочной
гранаты.
   Следивший за новинками вооружения, генерал Верлинов всегда комплекто-
вал одиннадцатый отдел последними образцами, но про "яблочко" он  только
слышал - на склады эта изящная штучка еще не поступала.  Верлинов  знал,
что она компактней, чем "Ф-1" или "РГД-5", вдвое легче, хотя не уступает
по мощности. И еще одно отличие: если тут выдернуть чеку, то обратно  ее
уже не вставишь - надо бросать!
   "Чайка", не снижая скорости, проскочила Волоколамку и вылетела на Ле-
нинградский проспект. Вздохнув, Верлинов откинулся на мягкую кожаную по-
душку. Он не ел почти двое суток: не было времени, да и постоянное нерв-
ное напряжение не способствовало аппетиту. Сейчас есть тоже не хотелось,
лишь мучила жажда. Мимолетный эпизод у Речного вокзала не помог ответить
на главный волнующий вопрос: какая сила вытащила его из Греции?
   Служба внешней разведки?
   Скрываясь от полиции на острове Тинос, он связался с  резидентом  СВР
российского посольства в Афинах, и тот пообещал  обеспечить  эксфильтра-
цию, но внезапно все изменилось. Прыгающие на волнах  шхуны  и  рыбацкие
лодки исчезли, остров взяли в кольцо военные и  полицейские  катера,  на
суше развернулась широкомасштабная поисковая операция, и  генерал  поду-
мал, что ему пришел конец. Однако колесо фортуны провернулось  еще  раз:
как по мановению волшебной палочки  тускло-серые  сторожевики  береговой
охраны снялись со своих мест и, оставляя за кормой белые  буруны,  убра-
лись с прилегающей к острову акватории, а в  условленное  место  подошел
глиссер под зеленым вымпелом, как и было договорено с резидентом СВР.
   Но находившийся на глиссере человек не являлся тем,  с  кем  Верлинов
разговаривал по телефону. И хотя он не  обозначил  свою  принадлежность,
можно было с уверенностью сказать одно: Служба внешней разведки избегает
столь явных, почти демонстративных акций за границей. Да и у  себя  дома
старается держаться скромно и малоприметно. Оснащенные новейшими  видами
вооружения и по-хозяйски ведущие себя на улицах Москвы люди вряд ли  от-
носились к этому ведомству.
   Тогда кто? ФСБ? Не очень-то похоже на Степашкина... Точнее, совсем не
похоже! К тому же вряд ли он испытывает теплые чувства к опальному  под-
чиненному. ГРУ? Еще менее вероятно, это вообще заклятые  враги,  сколько
крови он у них попил... Они бы постарались только для того, чтобы испол-
нить смертный приговор, а для этого не нужно тащить человека  за  тысячи
километров через государственные границы. К тому же в  самолете  его  не
сопровождали, да и прием не похож на враждебный: ни наручников, ни ство-
ла в бок, уважение и предупредительность... Нет, не ФСБ  и  не  ГРУ!  Но
больше и нет сил, способных сделать  то,  что  для  него  сделали!  Если
только...
   Генерал Верлинов имел более чем тридцатилетний опыт работы  в  специ-
альных службах СССР и России. Он знал, что чудес не бывает.  Значит,  за
последнее время на политической арене страны  появилась  могущественная,
хорошо оснащенная и уверенно себя чувствующая структура, имеющая широкие
оперативные возможности за границей. В принципе, такого быть  не  могло:
мощные спецслужбы не вылупляются в одночасье, как инкубаторские цыплята.
Но другого объяснения феномену его эксфильтрации не существовало.
   Не сбавляя скорости, "Чайка" влетела в ворота Спасской башни.


   * * *

   Координатор теневой деятельности сообществ, организаций и группировок
Московского региона Сергей Петрович Калядов являлся всезнающим и  всемо-
гущим лишь для фигур среднего и верхнего уровней. На нижнем  его  вообще
не знали и звероподобные "быки" конкретных территорий,  признающие  лишь
одного бога - еще более звероподобного "бригадира", вполне  могли  вытя-
нуть его стальной пружинной дубинкой поперек не лишенной интеллигентнос-
ти физиономии. На высшем уровне криминальной власти, уже почти  избавив-
шейся от банальных признаков криминальности и имеющей форму и содержание
обычной финансовой или государственной власти, к нему относились с  лег-
кой снисходительностью, как к полезному и в общем-то ценному  работнику,
который, однако, в силу бедности и малозначительности никогда не  войдет
в круг тех, кто является хозяевами сегодняшней жизни, элиты, легко  поз-
воляющей себе обедать в Хаммеровском Центре на  Краснопресненской  набе-
режной.
   - Рекомендую эти сигары, настоящая гаванна из запасов Политбюро...
   В курительной комнате на шестом этаже было пустынно и довольно  прох-
ладно. Река еще не стала, казалось, от черной  воды  поднимается  легкий
парок. Сидящий перед Координатором Семен Поплавский  считался  одним  из
самых богатых людей Москвы и, несомненно, являлся хозяином жизни. Он был
другом мэра, спикера верхней палаты  парламента  Норейко,  известного  в
кругах столичной политической элиты под прозвищем Красавчик, управляюще-
го делами Администрации Президента - неказистого человечка, которого ше-
потом называли Кукловодом, Ваньки-Черепа, Магомета Тепкоева  -  Горца  и
еще доброго десятка людей, определяющих не  только  теневую,  но  и  ле-
гальную жизнь столицы, а значит, и всей России.
   - Твой морячок должен быть тебе благодарен: ты спас ему жизнь, оказал
гостеприимство и устроил королевский прием. Одним словом,  взял  его  на
крючок с перспективой.
   Поплавский был человеком старой закалки и не признавал массажных  ка-
бинетов и косметических операций, а потому его лицо напоминало  изборож-
денную морщинами маску из папье-маше, как в телевизионной передаче "Кук-
лы". И то, что он говорил, вполне могло быть простым озвучиванием  текс-
та, составленного Красавчиком, Кукловодом, Горцем или Бог его знает  кем
еще, но при непременном условии участия самого Семена Исаевича  и  учета
его интересов.
   - И это, несомненно, правильно, - блестящие глаза  контрастировали  с
неживой бугристой кожей, и казалось, что  настоящий  Поплавский  спрятан
внутри обтянутого иссушенной плотью муляжа. - Но ты  склонен  останавли-
ваться на полпути и пускать дело на самотек, что не  способствует  успе-
хам...
   Сергей Петрович раздраженно скривился. Он не считал себя  глупее  ко-
го-либо из криминально-финансового пула Москвы, напротив - в свое  время
ушлые цеховики, оборотистые завмаги, пронырливые  деловики  всех  мастей
искали дружбы с ним - старшим инспектором ОБХСС, оказывали услуги, пере-
давали аккуратно упакованные пакеты с дефицитом и тугие пачки  червонцев
и четвертаков. Он был купленным ментом, но вся эта  богатенькая  публика
заискивала и перед не самым достойным представителем власти,  тогда  не-
возможно  было  представить  даже  украдкой   брошенный   неуважительный
взгляд... Наоборот, это он презирал их - алчных хищников, трясущихся над
схороненными сокровищами: сколько раз на обысках приходилось  выкапывать
из кладбищенски пышных клумб проржавевшие жестянки из-под монпансье, на-
битые золотыми монетами, запихивать валидол в прыгающие  синюшные  губы,
слушать покаянные речи и бессвязные клятвы... Потому  и  глядел  строго,
без улыбки, в глаза сующего взятку торгаша: ладно, голубчик, гуляй пока,
а там посмотрим!
   Но теперь все изменилось не только в масштабах  воровства,  но  и  во
всем, что с этим связано. Семен Поплавский  уже  не  "наваривает"  сотни
рублей на "леваке" и обвесе, он продает Москву по домам, кварталам, мик-
рорайонам и зашибает не сотни, а миллионы, и не рублей, а долларов. При-
чем делает это совершенно открыто и вроде бы даже легально совместно  со
своими приятелями-деловиками, ныне  политиками,  руководителями  местных
органов власти, президентами и генеральными директорами акционерных  об-
ществ, товариществ с ограниченной ответственностью, управляющими банков.
И плюют они уже не только на рядовых оперативников, но и  на  генералов,
потому что водят дружбу с многозвездными генералами, и никому не  прихо-
дит в голову поинтересоваться: а что лежит в основе  столь  трогательной
дружбы? Правда, случаются и у них сбои: вынырнула из серой неизвестности
новая фигура - Коржов, Служба безопасности Президента,  лязгнул  зубами,
после чего две сильнейшие подпорки Поплавского - начальники ГУВД и  сто-
личного УФСК - вылетели на пенсию... Да и мэр без них  зашатался:  вдруг
новых, неуступчивых назначат, тогда в один миг можно из кожаного  кресла
за пять тысяч баксов пересесть на голые, отполированные  вонючими  арес-
тантскими телами нары... Только откуда они возьмутся -  неуступчивые,  и
кто их назначать станет? Обошлось!
   - Задумался? - неодобрительно спросил Поплавский. - Зря. Я о  серьез-
ных вещах толкую.
   Вроде ничего особенного шеф и не сказал, а у Координатора холодок  по
коже: тут ведь не кричат, ногами не топают,  не  угрожают;  мигнет  этот
глаз изпод папье-маше - и нет больше на свете Сергея Петровича. И  прек-
расный бордовый галстук за сто долларов ему не нужен, и пошитый в Париже
костюм ни к чему, и накопленные двести тысяч  "зеленых",  и  особняк  на
Кипре, и другие мелочи...
   - Извините...
   - Я вот что говорю: морячка оставлять нельзя. У него сейчас  неприят-
ности, трибуналом пугают, и жена стервой оказалась, и на службе все  на-
перекосяк...
   - Откуда вы все это знаете? - не удержался Координатор.
   Уголки морщинистых губ чуть приподнялись: человек под маской довольно
улыбался.
   - Если бы я ничего не знал, то на твоем бы месте сидел. А ты - на мо-
ем. Деньги на ветер бросать нельзя. Как в преферансе: не уверен - не де-
лай ставку! Потому я карты и не люблю.
   - А зачем вам его жена?
   - Вот тебе раз! - искренне удивился Поплавский. - Жизнь-то человечес-
кую доподлинно знать надо! Морячок твой в тупике, кризис  у  него,  хоть
стреляйся. Пьет небось каждый день... А тут московский  друг  приезжает,
уважаемый человек, кандидат в депутаты Калядов Сергей Петрович.
   - В Приморье? Я и не собирался...
   - Как же так? - укоризненно глянул Семен Исаевич.  -  Тебя  же  Госу-
дарственная Дума посылает  изучить  экологическую  обстановку  на  воен-
но-морской базе! И Министерство обороны предписывает оказывать всяческое
содействие! Ты погляди на эти бумаги!
   Поросшая светлыми волосинками рука положила перед Координатором проз-
рачную папку с несколькими  документами,  и,  пока  он  читал,  короткие
сильные пальцы энергично выбивали по дымчатому стеклу журнального столи-
ка бравурную дробь.
   - И... что?
   - Встречаетесь как старые друзья, выпиваете, и ты под большим  секре-
том сообщаешь, что его песенка спета: со дня на день арестуют и под кон-
воем направят в Москву. И даешь совет: зачем ждать? Надо забирать  лодку
и уходить в свободный мир, а ты там ему поможешь... Ему деваться некуда,
и я сто процентов даю, что такие мыслишки у него под фуражкой  пошевели-
ваются. Нужен только толчок.
   Координатор задумался. Если парень заартачится, можно  свести  все  к
шутке, если вздумает заявить, ему никто не поверит. С этой стороны ника-
кого риска.
   - У него на базе одно старье. Списанное железо  с  радиоактивным  фо-
ном...
   - Это надо на месте посмотреть. Если не будет стопроцентной гарантии,
операция отменяется.
   Калядов молчал. От таких предложений не отказываются. Хотя оно связа-
но с немалым риском и может круто изменить его жизнь. И еще один немало-
важный вопрос...
   - А что надо вывезти?
   Это было согласие. Поплавский перевел дух, и Координатор  понял,  что
старик не исключал отказа.
   - Хочешь анекдот?
   Молодые хорошенькие девушки  -  блондинка  и  брюнетка  -  пружинисто
скользнули в холл, высоко обнажив затянутые дымчатыми  колготками  ноги,
сели на соседний диванчик, заученным  жестом  достали  яркие  сигаретные
пачки, прикурили. Дорогая одежда, дорогая обувь, дорогие прически, доро-
гие духи. Профессионалки высшего класса. Впрочем, другие сюда не попада-
ли.
   - Идите к нам, девочки, сейчас вместе посмеемся, - радушно  пригласил
Поплавский, и те, сверкнув улыбками, мгновенно приняли приглашение.
   - Так вот, - продолжил человек с лицом из папье-маше.  -  Идет  через
проходную работяга, катит тачку, она прикрыта газетой. Охранник из свое-
го окошка перевесился, газету - хвать! А под ней ничего нет... И на дру-
гой день такая картина, и на следующий.  Охранник  извелся:  выскакивает
каждый раз, газету срывает, тачки обнюхивает - ничего! Так месяц прошел,
наконец тот перестал тачки катать. А охранник не может успокоиться,  од-
нажды бутылку водки купил, угостил работягу и  взмолился:  ну  расскажи,
что ты под газетой вывозил? А работяга удивился и отвечает: да я  просто
тачки воровал!
   Поплавский от души рассмеялся. Девочки деликатно его поддержали.  Ко-
ординатор даже не улыбнулся. Поплавский хлопнул его по плечу.
   - Да хватит хмуриться! Найдем что под газету  положить!  И  на  тачку
есть покупатели. Пойдем обедать!
   Тяжело поднявшись, Калядов двинулся со своим спутником к лифтам.
   - Ты знаешь, что твоя горилла когда-то плавала на подводной лодке?  -
неожиданно спросил директор "Города".
   - Лисогрузов? - Координатор уже устал удивляться. - Не знал...
   - Пусть подберет человек пять-шесть, знакомых с этим делом, кандидаты
у меня имеются. А план мы еще подработаем. Очень тщательно  подработаем.
Сбоев тут быть не должно.
   Путаны догнали их у прозрачной лифтовой шахты.
   - Мальчики, может, вместе пообедаем? - спросила блондинка.
   Координатор покачал головой:
   - Мы на диете.
   Ни он, ни Поплавский не заводили случайных знакомств. У  девчонок  не
было никаких шансов. Абсолютно никаких.


   * * *

   Исполняющий обязанности командира войсковой части 0752 капитан-лейте-
нант Чижик находился в состоянии, близком к исступлению.
   - Вы понимаете, к чему приведет отключение энергоснабжения базы? -  с
трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, повторял он.
   - Это ваши проблемы, - меланхолично отвечал высокий небритый мужик  в
изрядно потертой кроличьей шапке - уполномоченный районных электрических
сетей. - Вы задолжали уже за восемь месяцев, администрация района приня-
ла решение произвести отключение. И мы его произведем!
   - Да, произведем! - настырно повторила неопрятная толстуха из местной
администрации. - Что с того, что вы военные? Вы не в воздухе  живете,  а
на нашей земле! Значит, должны выполнять распоряжения властей...
   Глаза уполномоченного и  толстухи  горели  фанатичным  блеском  жажды
справедливости. Этим замордованным людям, заброшенным судьбой в  забытый
Богом край земли, казалось, что вся жизненная несправедливость  сводится
к неоплате в/ч 0752 счетов за электроэнергию и, отвинтив силовой кабель,
они поквитаются за монотонный отупляющий труд, беспросветный  неустроен-
ный быт и отсутствие нормальных человеческих радостей.
   Третий член комиссии, старший лейтенант милиции в шинели с  потертыми
пуговицами и давно нечищенных сапогах, понуро топтался в стороне,  давая
понять, что, с одной стороны, он находится при исполнении и поддерживает
решение администрации, а с другой - понимает трудности моряков  и  особо
не настаивает на крайних мерах.
   Противный пронизывающий ветер, постоянно  дующий  осенью  и  зимой  с
Японского моря, вызывал у Чижика головную  боль,  депрессию  и  приступы
черной меланхолии.
   - Не будьте идиотами! - неожиданно для себя заорал он в полный голос.
- Если вы сегодня отключите свет, то через неделю  все  Приморье  станет
зоной радиоактивного бедствия!
   - Это ваши проблемы, - с идиотическим упорством сказал небритый упол-
номоченный и вытащил из монтерской сумки  плоскогубцы  с  изолированными
ручками.
   - И не смейте оскорблять, - завизжала толстуха.
   - Ну и... с вами, - капитан-лейтенант ухитрился все же проглотить не-
цензурное слово. - Отключайте. Плодите дебилов, таких, как вы сами!
   Он резко повернулся.
   "В самолет, в ракету, в списанную раздолбанную лодку,  только  унести
ноги подальше от этого бардака", - пульсировало в воспаленном мозгу,  но
там, где еще теплилась адекватная оценка обстановки, жило понимание  од-
ной простой вещи: ни особый отдел флота, ни военный прокурор, ни главный
штаб ВМФ, ни министр обороны, ни Президент страны -  никто,  кроме  него
самого, не может сейчас помешать этим безмозглым дуроломам учинить широ-
комасштабное вредительство. Но когда они его учинят, то ответчиком перед
всей этой сворой  и  тысячами  ни  в  чем  не  повинных  жителей  станет
опять-таки он, капитан-лейтенант Чижик, и никто,  ни  один  человек,  не
выступит в его защиту.
   В следующую минуту Чижик обнаружил себя с пистолетом в руке, вытаски-
вающим из подстанции небритого мужика и трясущего его  за  шиворот  так,
что шапка слетела с головы и покатилась по промерзшей земле.
   - Нападение на власть! - орала женщина. - За это под суд пойдете!
   - Пистолет уберите! - кричал милиционер. - Товарищ командир,  уберите
оружие!
   Через полчаса, выставив у электроподстанции вооруженный караул, Чижик
прямо в кабинете выпил почти без закуски бутылку водки  и  сел  у  окна,
глядя на чернеющие у пирса силуэты списанных атомных субмарин. Он  прок-
ручивал сотни вариантов того, как вывести в открытый океан хоть один  из
некогда мощных кораблей. Но то и дело приходилось фантазировать,  потому
что реального варианта в природе не существовало.
   Внезапно в дверь постучали.
   - Товарищ капитан-лейтенант, - услышал он взволнованный голос  помощ-
ника дежурного. - К вам товарищ из самой Москвы! Аж  из  Государственной
Думы!
   Этого еще не хватало! Чижику надо было умыться, но негде, и он сделал
единственно доступное - с силой провел руками по  лицу,  как  бы  стирая
опьянение и отчаяние. Замок щелкнул. На  пороге  стоял  московский  друг
Сергей Петрович - единственный человек, который принял за последние годы
доброе участие в его судьбе. Больше того, который спас ему жизнь.  Чижик
по-мальчишески всхлипнул и совершенно неожиданно заплакал навзрыд.


   * * *

   Где решаются любые важные вопросы нашей жизни? В служебных кабинетах,
кремлевских апартаментах, амфитеатрообразном зале Государственной  Думы?
Нет. Судьбы людей, принадлежность больших денег, направления внешней по-
литики, вопросы жизни и смерти определяются за столом.  Не  полированным
казенным, накрытым красной скатертью, а обеденным, уставленным  выпивкой
и закуской. Стол может стоять где угодно: в буфете  Федерального  Собра-
ния, в сауне госдачи, в "люксе" "Президент-отеля",  в  притоне  Марьиной
Рощи и как угодно выглядеть: лобстеры, улитки, икра, миноги,  запеченные
поросята, "Абсолют", "Двин" и "Хванчкара" на хрустящей белоснежной  ска-
терти или кильки в томате, горбушка хлеба и "Русская" на заляпанном  из-
весткой ящике в каком-нибудь кильдюме. Все  зависит  от  возможностей  и
привычек, но различия по большому счету непринципиальны: человек размяг-
чается, когда ест и пьет - именно этот нехитрый принцип служит  стержнем
деловых обедов. Правило не знает исключений. Даже самые  демократические
коллегиальные совещания - заседания Политбюро и воровские сходки -  опи-
рались на предварительно сформированное мнение группы паханов  и  факти-
чески только узаконивали застольные решения.
   Особое дело - кавказский стол. Сразу оговоримся, что это  понятие  не
географическое, а  социальнокультурное.  Такой  стол  можно  разбить  не
только в тенистой лесной прохладе у кристального родника  под  Иджеваном
или на живописной горной площадке неподалеку от Боржоми, но и в Ярослав-
ле, СанктПетербурге, Норильске или даже на дрейфующей  льдине  -  везде,
где окажутся два знатока кавказского культа еды и пития, имеющие при се-
бе необходимые  компоненты,  определяющие  внешнюю  форму  традиционного
горского пиршества: крупные южные помидоры, звонко хрустящие огурцы, ту-
гие пучки сочной изумрудной зелени, покрытой выпуклыми каплями  прозрач-
ной воды, немилосердно-острую аджику, зеленоватый, с восхитительной кис-
линкой ткемали, слезящийся овечий сыр, нечерствеющий лаваш  и,