рались из того муравейника в "Консорциум". Интересно, очень ин-
тересно... Кто же дал ему задание установить микрофон? Ну что  ж,  спро-
сим...
   Раньше аппаратов высокочастотной связи в Тиходонске было пять: в  об-
коме партии, облисполкоме, УВД, У КГБ и у командующего  округом.  Сейчас
ВЧ-связь имелась и у банкира Юмашева, который в отличие от выскочек "но-
вой волны" и того же Тахирова прекрасно понимал ее преимущества.
   Через пару минут он напрямую соединился с Куракиным. Слышимость  была
прекрасной.
   - Здравствуй, Михаил Анатольевич, - дружелюбно поздоровался Юмашев.
   - Что-нибудь случилось? - насторожился тот, очевидно связав звонок  с
сегодняшней акцией.
   - Да нет, еще рано, - успокоил его банкир. - Я просто хотел спросить:
зачем ты заслал ко мне своего Лапина?
   На секунду наступила леденящая тишина, Юмашев ощутил, как человек  на
другом конце провода превратился в сгусток жидкого кислорода с  темпера-
турой минус сто восемьдесят градусов по Цельсию.
   - Откуда ты узнал про него? - страшным шепотом  спросил  Куракин.  Он
знал, что эта связь не прослушивается, но инстинктивно понизил голос.  -
Неужели Бачурин? Я его...
   Все сходилось.
   - Да нет, Бачурин ничего не сказал, темнил, темнил и ни с чем  уехал.
Мне сам Лапин рассказал.
   Если бы Юмашев стал просто расспрашивать, кто такой  Лапин,  никакого
ответа он бы не получил. Во всяком случае, правдивого ответа.  Но,  если
резать по живому, можно добиться поразительных результатов.
   - Что он тебе рассказал?!
   - Все. Или почти все.
   - Так он пробил блокаду?! - В каждом вопросе  Куракина  чувствовалось
напряжение и ужас.
   - Мы ему помогли, - сказал банкир. - С помощью полиграфа,  гипноза  и
кое-каких препаратов.
   Снова наступила тишина.
   - Ты там живой? - поинтересовался Юмашев.
   - Куда он дел бриллианты?! На три  миллиарда  долларов!  Куда  он  их
спрятал, сука?!
   - А они твои, что ли?
   Куракин взорвался.
   - Это он думает, что они ничьи! Раз все развалилось, сменилась эпоха,
то кейс с камешками спокойно лежит на дороге, поднимай кто хочет! Но  ты
же знаешь: ничейных денег не бывает! И я тебе советую: забудь  все,  что
слышал! Выкинь из головы глупые мысли! Кто пойдет по этой дорожке,  най-
дет только одно!
   Чувствительная связь донесла вздох, другой. Куракин переводил дух.
   - У меня даже сердце схватило, сейчас возьму валидол...
   После короткой паузы он заговорил снова.
   - Володя, ты же неглупый человек и не станешь  делать  таких  ошибок.
Там только одно - верная смерть, ничего больше.  Послушай  меня:  возьми
нашего друга и засади его в какой-нибудь подвал с крепкой дверью,  прис-
тавь хорошую охрану. Имей в виду, он очень опасен! Чрезвычайно опасен! А
потом, когда все кончится и мои ребята освободятся, ты меня понял? Пере-
дай его им. Пусть контролируют его во время  пересидки,  а  когда  волна
спадет, помоги отправить его ко мне! Нет, я не буду ждать, я прилечу се-
годня!
   - Во-первых, сегодня не ко времени.  Представляешь,  что  тут  сейчас
начнется?
   - Плевать!
   - А во-вторых, его у меня нет. Он скрылся.
   Трубка специальной связи взорвалась отборными ругательствами.  Юмашев
осторожно отключил линию и долго сидел в прострации, оцепенело глядя пе-
ред собой. Услышанное так поразило его, что он даже  забыл  про  главное
дело сегодняшнего дня.
   Лапин решил не голодать. Он посчитал, что  если  не  отовариваться  в
"Европе А" и обедать без излишеств, то денег ему  хватит  на  пять-шесть
дней, даже если он останется в "Интуристе". За это время следовало опре-
делиться, как жить дальше. Несколько раз где-то  на  задворках  сознания
мелькала мысль - об Антонине и Димке, но сейчас они казались ему  совер-
шенно посторонними людьми, а квартира на Мануфактурном, 8 - убогой лачу-
гой. Это было частью проходящей болезни.
   Утро ему понравилось, пушистый снег поднимал настроение, он долго гу-
лял в прилегающем к гостинице парке, оставляя на пустынных аллеях четкие
отпечатки своих ботинок. Идея о лечении сейчас не казалась такой привле-
кательной: скорее всего любой врач, к которому  он  обратится,  направит
его к психиатру. Но придумать лучший вариант не удавалось.  Пойти  туда,
куда он вчера звонил? Большое серое здание длиной в квартал, со строгими
вывесками, та, которая ему нужна, - последняя. Они найдут Алексея Ивано-
вича или поднимут архивные документы, но не для того, чтобы вылечить его
или рассказать ему правду, а для того, чтобы определить, что с  ним  де-
лать. И Бог его знает, к какому выводу придут.
   Нет, надо шустрить самому... И начать с самого начала. С рождения.  В
архиве наверняка имеются записи о родителях... По этому следу он и  отп-
равится...
   Областной загс располагался на  углу  Соборного  и  Индустриальной  в
большом красном здании из древнего кирпича. Архив находился на четвертом
этаже, и, поднимаясь по высокой крутой лестнице со  стертыми  мраморными
ступенями, Лапин надеялся, что сегодня приемный  день.  Ему  повезло.  В
просторной высоченной комнате толклось около десятка посетителей: мужчи-
на и женщина преклонных лет, две пары среднего возраста и три подростка.
Неизвестно почему, но Лапин понял, что это одна семья. Они что-то  ожив-
ленно обсуждали приглушенными голосами, а при виде постороннего замолча-
ли совсем. У окошечка в деревянной перегородке, далеко не  доходящей  до
потолка, а потому производящей  впечатление  бутафорской,  интересы  се-
мейства представляла полная женщина, судя по всему, самая  напористая  и
энергичная.
   - Вы поймите, это простая ошибка, тогда неправильно  записали  нацио-
нальность и отчество, никто не  возражал...  Время  было  такое,  многие
скрывали... - настойчиво убеждала она невидимого собеседника. - Вот пас-
порт, возьмите, посмотрите... Нет, нет, там все написано...
   Она толкала руку с распухшим паспортом в окошко, оттуда ее выталкива-
ли обратно.
   - Я говорил, не надо затеваться, - вздохнул пожилой  мужчина,  но  на
него зашипели сразу несколько домочадцев.
   - Что "не надо", сейчас все так делают! - вызверилась неряшливо  оде-
тая дама с изможденным лицом неудачницы. - Как Горские уезжали? А  Фили-
новы?
   - Дед отстал от жизни, - снисходительно  бросил  мальчишка  Димкиного
возраста. - Что им стоит переписать? Кто проверять будет?
   - Т-с-с-с, - предостерегла разошедшихся родственников старушка. - Раз
дети так решили...
   - Если здесь им нет счастья, откуда оно там появится? - буркнул дед и
отвернулся.
   Между тем борьба у окошечка завершилась победой напористой  толстухи.
Паспорт исчез за перегородкой и тут же вернулся обратно. Лапину  показа-
лось, что он похудел.
   - Давайте заявления! - махнула рукой победительница и сунула в окошко
несколько криво написанных бумаг. - Большое вам спасибо. Завтра  я  могу
одна прийти? Очень хорошо, до завтра.
   С важным видом она горделиво  направилась  к  выходу,  притихшее  се-
мейство потянулось за ней. Димкин сверстник счастливо улыбался и  подми-
гивал брату.
   Лапин сунулся к окошечку. Там сидела миловидная женщина лет  тридцати
пяти, и вид у нее был довольно кислый.
   - Мне бы выписку о рождении, - чувствуя, как колотится сердце,  Лапин
протянул свой паспорт, остро ощущая его тоньшину и  безынтересность  для
служащей архива.
   - Что, тоже на выезд? - недоброжелательно спросила та.
   - Нет... Я детдомовский, родителей ищу, - почему-то виновато  пояснил
Сергей.
   - А-а-а... - помягчела женщина. - Это другое дело... В последнее вре-
мя никто никого не ищет, все норовят химию навести...
   Она взяла паспорт.
   - Шестьдесят четвертого года, первого июня?
   - Да, - сглотнул Сергей. Он сильно волновался, ему  казалось,  что  в
этом неуютном помещении, с доносящимся из хранилища запахом архивной пы-
ли решается его судьба.
   - А что я вам скажу? Их фамилию, имя, отчество?  Так  это  в  метрике
есть... Разве что адрес...
   - У меня и метрики нету, - пояснил Лапин. - Может, в детдоме  затеря-
ли, может, еще где... Я даже их имен не знаю...
   Сочувственно покрутив головой, женщина скрылась за  маленькой  обшар-
панной дверцей. Время тянулось медленно, и он  неоднократно  смотрел  на
часы. В комнату зашли две пестро одетые цыганки -  молодая  и  постарше.
Они бойко говорили на своем языке и нетерпеливо толкали Лапина в  спину.
Потом появилась симпатичная девушка с бланком официального запроса в ру-
ках. Он ждал уже сорок минут. Предчувствие чего-то неприятного  вызывало
тошноту.
   - Эгей, хозяйка! - звонко крикнула молодая цыганка. -  Куда  пропала?
Люди ждут!
   Но прошло еще минут пятнадцать, пока обшарпанная дверь открылась сно-
ва. Теперь у миловидной женщины вид был не кислый, а какой-то  растерян-
ный.
   - Очень странно, - сказала она, возвращая паспорт. - Записи  о  вашем
рождении нет вообще. Ни первого июня, ни первого июля, ни  первого  мая,
ни первого августа. Ни в какой другой месяц и число. Я просмотрела книгу
за весь год и вас не нашла.
   - И что это значит? - тихо спросил Лапин.
   - Не знаю. Я никогда раньше не сталкивалась с такими  случаями.  Если
верить книгам учета, то вы не появлялись на свет.
   - Но я же - вот он! - словно оправдываясь, сказал  он  и  для  убеди-
тельности ткнул себя в грудь. - Вы же меня видите?
   - Вижу. Но официально вы не существуете. Это очень странная  история.
Очень странная! - многозначительно повторила женщина.
   - Слушай, иди домой, раз такой странный, - старшая цыганка навалилась
грудью и оттерла Лапина от окошка. - Дорогая, я ее без  роддома  родила,
никаких документов нет, потому паспорт не дают, что надо делать?
   Словно во сне Лапин спустился по наклонным скользким ступеням. Голова
казалась пустой, в ушах звенел невидимый камертон. Сейчас он не видел ни
улицы, ни прохожих, ни автомобилей. В таком состоянии идти было  нельзя,
и он, стряхнув снег со скамейки в Лермонтовском сквере, долго  сидел  на
холодных досках, что, по утверждению врачей-урологов, крайне вредно  для
здоровья. Но, продрогнув, он понемногу пришел в себя. Внимание восстано-
вилось и звон исчез, голова наполнилась роем тревожных  обрывочных  мыс-
лей, разобраться в которых он не мог, да и не хотел.
   Медленным прогулочным шагом Лапин двинулся по Бульварному  проспекту.
Снова пошел снег, закружилась поземка. Пораженный внезапной  мыслью,  он
остановился и посмотрел назад. Нет, за ним тянулась  отчетливая  полоска
следов.
   Тошнота сменилась чувством голода. Лапин свернул по  Богатому,  дошел
до Маркса и подошел к "Маленькому Парижу". Кафе открывалось  в  одиннад-
цать, часы показывали полдвенадцатого, но внутри никого не было,  только
откуда-то из глубины слышалась нерусская речь. Пройдя на  голоса.  Лапин
обнаружил, что Ашот с Самвелом разгружают "Москвич - пирожок, затаскивая
через черный ход коробки, свертки, мешки и распределяя  -  что  в  холо-
дильник, что в кладовку, что в подсобку за баром.
   - Вам помочь? - предложил он и, не дожидаясь ответа, схватил  ящик  с
коньяком, занес в помещение и по указанию Ашота поставил под стойку  ба-
ра. Потом перетащил две коробки с пивом. Работа отвлекала, и  напряжение
отпустило.
   - Вон ту гадость возьми, - попросил Самвел, указывая на большую  пле-
теную корзину, в которой что-то шевелилось и шелестело. - Я к ним и при-
касаться не хочу.
   Сергей откинул мешковину. Корзину наполняли крупные вялые раки.
   - Смотри ты! - удивился он. - Я думал, они сейчас не ловятся.
   - У нашего шефа все ловится! - засмеялся Ашот. - Про Великана слышал?
Он и тебя поймает, если понадобится...
   На вытянутых руках Лапин занес корзину. Самвел попятился.
   - Как же ты их готовить будешь?
   - Ашот сварит...
   - А подавать?
   - Тогда же они не живые...
   Потом Лапин перенес все остальное,  потому  что  неожиданная  подмога
полностью нейтрализовала активность персонала, оба парня просто  смотре-
ли, как он выполняет их работу. На миг Лапину стало обидно, но он тут же
взял себя в руки - в конце концов, они не друзья и не братья, а ему  но-
сить тяжести не составляло никакого труда.
   Когда он закончил, Ашот благодарно хлопнул его по плечу.
   - Молодец, брат, помог...  Завтракать  будешь?  Могу  яиц  сварить...
Бесплатно!
   Лапин кивнул. Помыв руки, он сел в один из  кабинетов,  выбрав  самый
маленький, со столом человек на шесть. Полированное дерево, обитые гобе-
леном стены, бархатные сиденья создавали впечатление дорогого уюта.  За-
дернутая тяжелая портьера наглухо отгораживала от основного зала, произ-
водя эффект полной уединенности. Наверное, здесь хорошо обедать с  люби-
мой женщиной. Такой, как Маша из ночного сна. Или даже с самой Машей.
   - Кайфуешь, брат? - отдернул штору Самвел. - Кайфуй, все равно никого
нет...
   Он поставил на стол поднос с яйцами, маслом, хлебом,  чашечкой  кофе,
крохотной рюмочкой коньяка и ушел, привычным жестом  задвинув  портьеру.
Сергей с аппетитом принялся за еду.
   Тахиров выехал из дома около десяти. Бирюзовый "Мерседес-600"  тяжело
выкатился из распахнутых слугой ворот на расчищенную специально для него
улицу. Вел машину Гуссейн  Гуссейнов  -  к  обслуживанию  своей  персоны
Эльхан допускал исключительно близких людей,  что  неоднократно  спасало
ему жизнь. Рядом с водителем сидел Мехман Садыков - помощник, референт и
второй, после Кондратьева, главный телохранитель. Сам Тахир удобно  раз-
валился на широком заднем сиденье.
   Сзади двигался черный джип "Чероки", который  Кондратьев  обычно  под
завязку набивал охраной. Сам Тахир этого не любил: если захотят грохнуть
- все равно грохнут. Лучшая защита  -  авторитет.  А  авторитет  у  него
был... Сегодня в джипе сидели трое - вполне достаточно, а еще  троих  он
отослал с Кондратьевым, там дело по-всякому может повернуться.  Но,  как
бы ни повернулось, все равно он выйдет победителем.  Человек  судит  обо
всем по меркам собственного опыта, а до сих пор Тахир всегда выходил по-
бедителем. Он думал, что так будет вечно.
   Собственно говоря, думал он о другом. Жена стала слишком  часто  ухо-
дить из дома - то в магазин, то к маме, то к портнихе, то в парикмахерс-
кую... Может, ничего за этим нет, а может, что-то и есть. Хотя он  прис-
тавил к Анжеле (настоящее имя Аня, но так красивее) женщину-телохраните-
ля, да и шофер всегда с ними, но люди есть люди, они всегда могут  дого-
вориться. Надо ее перепроверить, послать ребят, пусть посмотрят со  сто-
роны... А с другой стороны - слухи пойдут: Тахир жене не доверяет,  что-
то, значит, нечисто... Черт его знает, как лучше сделать...
   На Магистральной улице к ним пристроился "хвост" - неприметный  обле-
денелый "жигуль" с помятыми  проржавевшими  крыльями,  но  форсированным
движком, позволяющим в условиях зимнего города не отстать  от  "Мерседе-
са". Тимохин умело вел наблюдение и не приближался близко, оставляя меж-
ду собой и преследуемыми две-три машины. К тому же  обшарпанный  автомо-
биль обычно не привлекает внимания, потому что привыкшая к крутым тачкам
братва и опасности ожидает от крутых тачек.
   - Слышь, Эльхан, - Гуссейн вывел хозяина из размышлений. - Великан  в
"Маленький Париж" двух армян взял... Работают, сволочи, деньги  загреба-
ют...
   - А чего они тебе сделали?
   - Как "чего"? Брата в Карабахе убили!
   - Именно эти?
   - Какая разница, какие! Выгнать их надо к шайтану! Пусть у армян  ра-
ботают!
   - А азербайджанцы у тебя на их место есть?
   - Найдем, да!
   - Значит, их выгнать и точку закрыть, пока ты своих искать будешь?  А
потом Кондрата погоним, да? А  потом  меня?  Найдешь  чистокровного  му-
сульманина!
   - Зачем так говорить? - обиделся Гуссейн. - Разве можно тебя с  каки-
ми-то армяшками сравнивать? Да и против Кондрата я ничего не  имею.  Хо-
тя...
   Он переглянулся с Мехманом, тот кивнул.
   - Я, конечно, ничего не хочу сказать, но он больше русаков  поддержи-
вает. Ребята жаловались: если смешанной группой пошли на дело, те больше
получают. Несправедливо.
   - Я тоже слышал, да! - подтвердил Садыков.
   Тахиров прикрыл глаза. Старая песня. Свои считают, что он дал первому
помощнику и компаньону слишком большие полномочия.  Потому  Кондрата  не
любят. Но это хорошо. Значит, не сговорятся за его спиной!
   - Как работают, так и получают, - ответил он.  -  Национальность  тут
значения не имеет.
   Гуссейн и Мехман недовольно замолчали. Уловив их настроение,  Тахиров
хлопнул Гуссейна по спине.
   - Подожди немного. Скоро русаки сами начнут армян мочить. А мы  будем
в стороне стоять.
   - Пусть услышит тебя Аллах, - набожно закатил глаза Гуссейн.
   Юмашев дал Тимохину японскую рацию размером с  сотовый  телефон.  Она
имела связь только с одним таким же аппаратом и работала на частоте,  не
используемой ни государством, ни организациями, ни отдельными гражданами
из-за технических препятствий. Вторая рация имелась  у  старшего  группы
спецов. Тимохин не знал, сколько их, как они выглядят и  где  находятся.
Пропустив машины Тахирова, он нажал клавишу вызова и назвал марки, номе-
ра автомобилей и количество находящихся в них людей: "В "мерее" трое,  в
джипе видел двоих, есть ли сзади, не рассмотрел".
   - Вас понял, - сказал невидимый собеседник и отключился.  Этот  ответ
выказал как минимум два важных обстоятельства: привычку к переговорам по
радиосвязи и безразличие к количеству противников. Впрочем, ничего  дру-
гого Тимохин и не ожидал.
   Вначале Тахиров поехал на Лысую гору, где встретился  с  главным  го-
родским архитектором и долго ходил с ним между покосившимися  развалюха-
ми, выстроенными еще в тридцатые годы и сразу после войны.  В  некоторых
жили люди, они с тревогой смотрели на группу важных господ,  расхаживаю-
щих по их улицам и явно решающих их дальнейшую судьбу. Но они Эльхана не
интересовали - пьянь, босота, порасселяются по освобождающимся коммунал-
кам, еще и рады будут. А деньгам, выделенным из  городского  бюджета  на
отселение, найдется другое  применение.  Правда,  нужен  полностью  свой
банк, но скоро он у него будет.
   Вернувшись в машину, он приказал ехать в офис, расположенный в бывшем
здании горкома партии.
   - Тогда я выйду на Богатом? - спросил Садыков. - У меня встреча с Ши-
пулиным из РУОПа. Сегодня у него "получка". Да и есть несколько дел...
   - Это тот, кого мы продвигаем? И как получается?
   - Неплохо. Старший опер, недавно майора получил. В этом году  учиться
поедет на два года, все уже договорено. А после академии  сразу  в  гору
пойдет.
   - А что там в "Якоре" вышло? Так и не  узнали?  -  В  голосе  Эльхана
проскользнули напряженные нотки.
   - Говорят, армяне ребят побили, - злорадно сообщил Гуссейн.  -  Рубен
какой-то с дружками.
   - Это все слухи. Точно что-нибудь известно?
   - Ничего, - ответил Мехман.
   - Вот у Шипулина и спросим. Назначай ему стрелку в "Маленьком Париже"
через полчаса. Великан сказал, там раки будут. Да на армян  заодно  пос-
мотрим. Правда, Гуссейн?
   Водитель молчал.
   - Не обижайся, - Тахиров хлопнул его по  напряженной  спине.  -  Если
хоть небольшую ошибку допустят: стол пивом обольют, салфетку уронят, по-
смотрят не так, я их тут же выгоняю!
   Поскольку Гуссейн не выразил восторга, Тахиров добавил:
   - И отдаю тебе. Что хочешь с ними делай, хоть застрели!
   Гуссейн вздохнул.
   - При чем застрели... А почки отбить можно, заслужили. Только... Зна-
ешь, хозяин, извини, я за стол не сяду. Я этих раков видеть  не  могу  -
противно! Они же утопленников едят и вообще как скорпионы. Не заставляй,
хорошо? Лучше поеду заправлюсь, шины подкачаю...
   Тахиров расхохотался.
   - Ладно, нам больше останется. Правда, Мехман?
   - Правда, - бледно улыбнулся тот. Кавказцы не  едят  раков.  Это  все
равно, что падаль есть. Но отказываться было уже нельзя. Садыков заметно
поскучнел и думал только о том, как выйти из  положения:  и  хозяина  не
обидеть, и трупоедов не съесть.
   По мобильной связи Мехман назначил Шипулину встречу  и  погрузился  в
размышления. Он и Тах