Он только сейчас заметил, что  глаза  у
Васи тоже мелкие, с червоточинкой. Очень внимательные.
   Ноги подогнулись, и Зимуха упал, опрокинув доску  с  остатками  угощения.
Вася сделал шаг в сторону, чтобы тот его случайно не задел во время  агонии.
Затем присел на корточки, уперев руки в колени. Он жадно наблюдал.
   Кожа на Зимухином  лбу  чуть  дернулась.  Зрачки  беспорядочно  забегали,
улетели под лоб и остановились там.
   - Сызрань тебе... - пробормотал Вася. - Вот и приехал...
   Зимуха был мертв. Стрелка вошла под  подбородок  и  уперлась,  видимо,  в
кость, снаружи осталась небольшая ее часть, около сантиметра. Казалось,  она
сделана из льда - только самый кончик был темного металлического цвета,  как
слегка прикаленная игла. Ни капли крови.
   Савик не удержался, тронул пальцами темный кончик, тут же отдернул  руку.
Стрелка утрачивала твердость, превращалась во что-то мылкое и  скользкое  на
ощупь. Мерзость...
   Савик  достал  платок,  тщательно  вытер  пальцы.  Потом,  не  вставая  с
корточек, достал сигареты и закурил. Он сдувал дым  в  сторону,  внимательно
смотрел и ждал, что будет дальше. Со стрелкой ничего не происходило, она как
торчала, так и продолжала торчать.  Но  Зимуха  лежал  мертвее  мертвого,  в
овальном окошке на золотом ободке ручки появилась  цифра  6,  и  мир  вокруг
Савика переворачивался с ног на голову. Или, точнее, - становился перед  ним
на четыре точки.
   Ручка работает. А  Савик  может  ею  пользоваться.  Он  только  что  убил
человека, а теперь сидит и курит. Руки не дрожат, температура не подскочила.
Он - может.
   Стрелка постепенно таяла, как сосулька, торчащий наружу конец отломился и
упал, скатившись в ложбинку под  Зимухиным  кадыком.  Савик  наклонился  над
трупом, от которого исходил тяжелый запах немытого тела.  Он  боялся  что-то
пропустить.
   Остаток стрелки превратился в беловатую пену, но и она тут же испарилась.
И прокол почти не заметен. Маленькая розовая точка на  коже.  Нет,  даже  не
точка... Она побледнела и пропала на глазах. Вообще ничего!
   С сигареты на шею трупа  вдруг  упал  столбик  пепла,  рассыпался.  Савик
поспешно сдул его в сторону.
   Все... Ни пепла, ни стрелки, ни раны. Вот это  фокус!  Но  главный  фокус
состоит в том,  что,  если  даже  придирчивая  медицинская  комиссия  начнет
исследовать тело бомжа, она ничего не найдет! Савик был в этом уверен на сто
процентов. Потому что хитрая ручка предназначена не для бомжей,  которые  на
хер никому не нужны, и не для ларечников, которые тоже никакой  ценности  не
представляют, а для очень влиятельных и могущественных людей, чья  внезапная
смерть становится новостью номер один на всех телевизионных каналах. И  тот,
кто показывает эти фокусы, должен наверняка  знать,  что  их  секрет  так  и
останется нераскрытым!
   Савик встал, осмотрелся. Подошел к окну, выглянул. Никого. Где-то  далеко
пропел  электрическим  голосом  троллейбус.  Савик  надел  перчатки,  поднял
бутылку и разбил ее о стену. Колбаса,  хлеб...  Это  не  улики,  к  тому  же
бродячие собаки наверняка все это слопают. Может, и до Зимухи доберутся. Да,
не суждено этому бомжу начать жизнь заново, вернувшись в свою Сызрань.  Зато
он, Савик... У него впереди новая жизнь. Это точно. Пора испытаний прошла.
   Савик вышел из дома, пролез через дыру в заборе,  вышел  на  улицу  и  не
спеша побрел к станции метро той  же  дорогой,  которой  он  вел  Зимуху  на
заклание. Он смотрел по сторонам, и все казалось ему другим, чем час  назад.
Все изменилось. Все здесь стало его. Или скоро станет.

   * * *
   У Вьюна во рту звонко щелкала одубевшая за ночь жевательная резинка.
   - Хватит чавкать, - бросил ему  Ринат.  -  Закрой  пасть.  Вьюн  выплюнул
жвачку в окно, широко, по-собачьи, зевнул. Крепыш спал,  положив  голову  на
рулевое  колесо  и  повернув  к  Ринату  поглупевшее  лицо   со   сложенными
"восьмеркой" губами. Двадцать минут назад,  когда  свет  набрал  достаточную
силу, они покинули насиженную позицию за трансформаторной будкой и заехали в
соседний двор, откуда просматривается шестой подъезд. Татарин, Биток  и  Лях
уже находились там, внутри, рассредоточившись между этажами. Второй  джип  с
Белым за рулем стоял в противоположном конце дома, у первого подъезда.
   Ринат открыл дверцу, набрал в руку снег и сунул Крепышу за шиворот.  Вьюн
сонно загыгыкал на заднем сиденье.  Крепыш  резко  дернулся,  выматерился  и
вытаращил на Рината дикие осоловевшие глаза.
   - А-а?!. Чего?!
   - Хватит спать, - сказал Ринат. - А то опять обосретесь.
   Он достал телефонную трубку и ткнул мокрым от  снега  пальцем  в  клавишу
памяти.
   - Татарин?
   - Чего? - раздалось из трубки. - Ты, Ринат? Слышь, да? Чего?
   - Не уснул?
   - Хрен тут уснешь, ага. Народ начал ходить,  косятся.  Я  вроде  в  щитке
ковыряюсь, ребята ходят вверх-вниз. Стремно, слышь, да?
   - Выход на крышу проверили?
   - Ага. Порядок, слышь, да?
   На этот раз Ринат придумал нестандартную схему: ребята  выведут  "объект"
через крышу и спустят прямо к джипу в первый подъезд. Даже если им  придется
пошуметь, все внимание будет сосредоточено на другом конце дома.
   - Смотри не ошибись... Затем Ринат позвонил Белому.
   - Але, Белый. Не спи, замерзнешь.
   - Все нормально, - буркнул тот  в  ответ.  Ринат  видел,  как  из  пятого
подъезда выполз рыжий, затеявший вчерашнюю драку. Лицо у него было  опухшее,
с просинью, чуб безжизненно повис. Рыжий долго  возился  с  ключом,  отпирая
дверцу своего "Рэйндж-Ровера". Мрачно оглядывался по сторонам.
   - Вот сука, - хрипло процедил Крепыш. - Всю малину  обосрал.  Из-за  него
целую ночь здесь торчим... Убил бы гада!
   Вскоре машина завелась, окутавшись легким  облачком  выхлопных  газов,  и
укатила прочь. Под скатами вкусно похрустывал утренний лед.
   - А на хрен  вообще...  -  подал  было  голос  Вьюн,  собираясь,  видимо,
выразить свое отношение ко всему происходящему, но Ринат вдруг выпрямился на
сиденье и бросил, как выстрелил:
   - Тихо!
   Из-за дома резво выкатил на подъездную  дорогу  светло-голубой,  довольно
обшарпанный "рафик".  Стекла  были  забраны  горизонтальными  перекладинами,
издали напоминающими жалюзи, внутри ничего не разглядеть  -  зато  сбоку  от
водителя окно было чистым  и  прозрачным.  Водитель  был  одет  в  куртку  с
камуфляжной окраской.
   Микроавтобус  притормозил  у  шестого  подъезда,  задние   дверцы   резко
распахнулись, и оттуда, как парашютисты из транспортного  "Ана",  посыпались
одинаковые фигуры в грязно-белых комбинезонах "Снег", в черных  масках  и  с
короткими автоматами наперевес. Они  хорошо  знали,  что  надо  делать:  без
крика, шума и суеты первая пятерка вбежала в  подъезд,  "рафик"  неторопливо
покатил дальше, Ринат протер глаза: не привиделось ли с недосыпу?
   - Гля, это чего? - неуверенно пробормотал Крепыш.
   Очевидно,  он  тоже  не  был  уверен,  что  все  увиденное  происходит  в
действительности.
   Ринат схватил мобильник, воткнул палец в клавишу.  Руки  дрожали,  пальцы
оставляли на трубке влажные отпечатки.
   - Татарин, тревога, менты...
   Закончить фразу он не успел. Дверца распахнулась, приклад автомата въехал
ему под ребра, враз сбив дыхание и отбив охоту сопротивляться. Жесткая  рука
вцепилась в ворот пальто и одним рывком вырвала  бригадира  из  машины,  как
редиску из сырой земли. Многоэтажный дом накренился, перевернулся,  покрытый
льдом асфальт вздыбился и со  всего  маху  ударил  Рината,  так  что  екнули
внутренности и помутилось в голове. Тяжелый  башмак  придавил  шею,  жесткий
срез стального ствола больно уперся в затылок.
   -  Вы  что,  волки  позор...  -  Истерический  крик  Вьюна  оборвался  на
полуслове, и он тоже тяжело впечатался в землю. Рядом  бездыханно  скорчился
Крепыш, а у первого подъезда столь же сноровисто распластали на льду Белого.
Каждый получил "расслабляющий" удар, башмак на шею и ствол в затылок.
   Всего за две минуты с самой боевой бригадой "Консорциума" было покончено.
Из подъезда вывели Татарина, Битка и Ляха.  У  всех  были  в  кровь  разбиты
физиономии.
   - Этих троих к нам!  -  скомандовал  здоровенный  мужик  в  расстегнутой,
несмотря на мороз, куртке.
   Спецназовцы не церемонясь затолкали их в "рафик".
   Шофер бросил на снег окурок и сплюнул. Микроавтобус неторопливо пополз  к
выезду со двора. - А этих в отделение!
   Рината с его командой  и  Белым  погрузили  в  невесть  откуда  взявшийся
милицейский "уазик".
   - Не бойсь, пацаны, - проскрипел Ринат. -  Ничего  они  нам  не  сделают.
Через три часа отпустят!
   Двор опустел. Фокин подозвал стоящих в стороне Сомова и Гарянина.
   - Пойдем, сделаем свою работу.

   * * *
   На завтрак Маша приготовила омлет. У Макса не было аппетита, да и  вообще
он не любил яиц. Зато Веретнев с аппетитом умял две порции. Когда пили кофе,
раздался длинный звонок в прихожей. Макс поднялся.
   - Сидите, я открою.
   Веретнев поднялся, сунул руку в карман.  Звонок  не  умолкал.  Подойдя  к
двери, Макс громко спросил:
   - Кто там?
   Звонок захлебнулся и смолк.
   - Открывайте! Федеральная служба безопасности, - донесся снаружи  жесткий
голос.
   - А документы есть? - Веретнев  оттеснил  Макса  в  сторону  и  припал  к
глазку. - В открытом виде!
   Потом он открыл дверь. На  площадке  стоял  кто-то  высокий  и  огромный,
словно вставший на задние лапы медведь. В вытянутой руке он держал раскрытое
удостоверение.
   - Можете спрятать документ, товарищ Фокин, - спокойно сказал  Слон.  -  Я
подполковник госбезопасности Веретнев. Заходите.
   Фокин вошел, за ним еще двое. В прихожей сразу стало тесно.
   - Кто Карданов? - спросил майор, безошибочно устремив взгляд на Макса.
   - Я, - подтвердил тот.
   - Вам придется проехать с нами.
   - Вы не поняли, майор, - раздраженно сказал Слон. -  Я  подполковник  ГБ,
вот мои документы...
   Слон достал  пенсионное  удостоверение,  но  Фокин  не  обратил  на  него
никакого внимания.
   - Вы тоже проедете с нами,  -  как  о  деле  решенном,  сказал  майор.  -
Официально вас сюда никто не посылал, поэтому  придется  объяснить,  как  вы
здесь оказались. А главное - с какой целью.
   Веретнев приуныл. Все правильно: он здесь находится не как  представитель
могущественного ведомства, а как частное лицо.  Крепко  пьющий  пенсионер  с
незарегистрированным пистолетом в кармане. Проблем не оберешься...
   И у Карданова испортилось настроение.  За  ним  тоже  не  стояло  никакой
могущественной силы. И защититься от обвинения в терроризме будет не  так-то
просто...
   В это время в дверь позвонили.
   - Черт! Я же сказал - никого не пускать! Досадливо морщась, Фокин щелкнул
замком. На пороге, отстранив спецназовца, стоял аккуратный молодой человек с
пронзительными синими глазами.
   -  Служба  внешней  разведки,  -  негромко  представился  он   и   поднес
удостоверение к лицу великана.
   - Вы майор Фокин?
   - Ну и что? - не слишком доброжелательно отозвался тот.
   - На два слова. - Молодой человек сделал выразительный жест, и они прошли
на кухню.
   Сомов и  Гарянин  переглянулись.  Необычайно  высокая  насыщенность  этой
квартиры представителями спецслужб показывала,  что  скорей  всего  придется
уходить ни с чем. Так и получилось.
   Молодой человек что-то долго втолковывал Фокину,  тот  лишь  отрицательно
качал головой и  твердил  про  свое  начальство.  Тогда  разведчик  позвонил
куда-то по мобильному телефону, а через несколько минут на  поясе  у  Фокина
затиликала рация.
   - Я понял, товарищ генерал, - мрачно сказал он. - Да. Есть.
   И направился к выходу.
   - Извините, коллеги, ошибка вышла, - буркнул он. И не удержался, чтобы не
съязвить: - Думал, вы чужие шпионы, а вы, оказывается, наши...
   Сомов и Гарянин нейтрально улыбнулись и вслед за шефом вышли из квартиры.
   В половине  десятого  Фокин  вернулся  в  управление  и  сразу  прошел  к
Ершинскому. Тот был явно не в духе.
   - Посмотрите, что получается, Сергей Юрьевич, - монотонно  произнес  шеф.
Монотонность была явным признаком сдерживаемого раздражения.
   - Вы докладываете, что  вышли  на  след  шпиона  и  террориста,  готовите
операцию по его задержанию. Я, в свою  очередь,  докладываю  руководству.  А
оказывается, что вы мешаете работать нашей разведке! Как после  этого  мы  с
вами выглядим? Далеко не лучшим образом, майор, далеко не лучшим!
   Ершинский сделал паузу, многозначительно поднял палец кверху.
   - Там мне уже намекнули: мол, не получится ли так и с "Консорциумом"?  Не
выльются ли ожидаемые  разоблачения  крупных  экономических  преступлений  в
причинение крупных экономических убытков государству?
   Фокин сжал челюсти. Когда надо что-то доказать, то  каждое  лыко  идет  в
строку...
   - А кого вы доставили в наш изолятор? - не дождавшись  ответа,  продолжил
начальник. - Кто эти трое? И за что они задержаны?
   - Теперь уже ни за что, - мрачно сказал майор.  -  Они  шли  в  связке  с
"брюнетом", а теперь могут представлять интерес  только  для  разведчиков...
Ершинский поморщился.
   - Тогда быстро разберитесь с ними! Или выгони,  или  передай  в  милицию!
Ясно?
   - Ясно. - Фокин вздохнул. - Разрешите идти? Вернувшись  в  свой  кабинет,
майор вызвал Сомова.
   - Какой компромат собран на задержанных?
   Следователь пожал плечами.
   - При них пистолеты. Но с разрешениями:  у  всех  есть  лицензии  частных
охранников.
   - Все равно вне службы они не имеют права носить  оружие!  -  раздраженно
сказал Фокин. - Подготовьте информацию в ГУВД - пусть проверят  их  контору!
Из какой они фирмы?
   - Служба безопасности "Консорциума"...
   Фокина будто током ударило, но вида он не показал.
   - Что еще на них есть?
   - Два баллончика с горчичным газом. У нас он не разрешен, но к  уголовной
ответственности за это не привлечешь...
   - Еще?
   Сомов задумался.
   - Больше ничего не раскопали. Все трое наглые,  дерзкие...  Уверены,  что
скоро их выпустят. Особенно старший блатует, Татарин...
   - Кто?! - На этот раз майор не сумел сохранить невозмутимость.
   - Татарин, - с легким недоумением  повторил  следователь.  -  Это  кличка
такая... А фамилия Татаринцев. Николай...
   Майор встал.
   - Пойду погляжу на этого Татарина, - сказал он и полез зачем-то в сейф.
   - Мне с вами? - спросил Сомов.
   - Не надо...
   Отправив своего подчиненного, Фокин  позвонил  Чуйкову  и  позвал  его  с
собой. Это было не по правилам: Чуйков работал в другом  отделе  и  никакого
отношения к задержанным иметь не мог. Зато Фокин полностью ему доверял.
   Они спустились в глубокий подвал, где находились камеры  предварительного
задержания,  прошли  в  комнату  для   допросов.   Обстановка   здесь   была
спартанской,  чтобы  не  сказать  больше:  бетонные  пол,  стены,   потолок,
прикрученные  к  полу  стол,  стул  и  две  табуретки,  голая   лампочка   и
включающийся одновременно  с  ней  вентилятор.  Немолодой  прапорщик  привел
Татарина - типичного бандита из "новой волны": молодой, смуглый,  с  большим
носом,  спортивные  штаны,  кожаная  куртка,  короткая  стрижка,  развязные,
уверенные  манеры.  Он  как  хозяин  вошел  в  комнату  для  допросов,   без
приглашения сел на табурет, закинул ногу на ногу.
   - Ну чо, начальник, второй час  сидим,  слышь,  да?  Долго  еще  мурыжить
будете? Мы тут не позавтракавши, ага...
   Фокин так долго ждал этой встречи, что даже не поверил. Он боялся, что не
сможет узнать гада,  но  оказалось,  что  узнал  сразу.  Нет,  не  по  лицу,
носатому, как у землеройки, и не по быстрым нахальным глазам.
   Гада выдал голос!..
   Знакомые дебильные  обороты,  употребляемые  для  связки  слова-паразиты:
"чо?", "слышь, да", "ага". Эта манера говорить врезалась в память майора  на
всю жизнь!
   - Так когда отпустят, слышь, да? За нами-то ничего нет, ага...
   Горло перехватил спазм, так что ничего сказать Фокин не  мог.  Он  шагнул
вперед и резко взмахнул раскрытой ладонью. Раздался звук, напоминающий  удар
по мячу на волейбольной площадке. Татарина смело с табурета  и  отбросило  в
бетонный угол. Там он и остался лежать без движения, как сломанная кукла.
   - Ты что, Сергей?!
   У Чуйкова отвисла челюсть.
   - Это он... Наташку, - с трудом  выдавил  Фокин.  Сиплый  голос  его  был
страшен.
   В бетонной комнате наступила  жуткая  тишина.  Каждому  стало  ясно,  что
официальный писаный закон здесь действовать перестал, в силу  вступил  закон
мести и справедливости. И каждый знал, чем грозит закончиться такое развитие
событий.
   - Иди, побеседуй с теми двумя, - по-прежнему сипло сказал Фокин. -  Здесь
тебя не было, ты ничего не видел и не знаешь...
   - Аккуратно... Смотри не переборщи, - тихо ответил Чуйков и вышел.
   Татарин пришел в себя, с трудом сел, но его качало из стороны в  сторону,
и он оперся спиной на шершавый бетон. Смуглое лицо стало белым, как творог.
   - Волгоградский проспект помнишь? - с трудом выговорил Фокин. - Женщину в
бойлерной помнишь?
   Он медленно надвигался на сидящего враскорячку  бандита,  и  тот  пытался
вжаться в стену, размазаться по ней.
   - Или думал, я  твой  поганый  голос  не  узнаю,  тварь?!  Татарин  издал
короткий нечленораздельный звук. Оправдываться не  имело  смысла.  Здесь  не
суд, здесь нет презумпции  невиновности,  нет  ловкого  адвоката,  здесь  не
помогут деньги и угрозы. Есть только прошлое, есть  спрос  за  него  и  есть
ответ, который предстоит держать без всяких ухищрений. Все в  точности,  как
на бандитских разборках, которые братва боится куда больше, чем суда.
   Огромная лапа вздыбившегося медведя сгребла ворот кожаной  куртки,  легко
взметнула безвольное тело вверх и швырнула  о  стену,  словно  куль  тряпья.
Гулко екнув внутренностями, Татарин  на  миг  распластался  на  вертикальной
поверхности и медленно сполз на пол. Фокин схватил его за  волосы  и  сильно
встряхнул. Послышался скрипящий звук, будто  разорвали  крепко  застроченный
шов. Возможно, это лопнула куртка, а может, отрывалась от черепа кожа.
   - Это была моя жена, понял, паскуда?!
   Татарин судорожно разинул рот, жадно  хватая  воздух,  словно  в  нервном
припадке. Ноги, судорожно подергиваясь, скребли по полу.
   - Я ни при чем! Я ее пальцем не тронул! Я  в  машине  сидел!  И  позвонил
потом... Все!
   Фокин сжал челюсти, затем  поднес  к  носу  бандита  огромный  кулак.  На
среднем пальце блестел массивный золотой перстень.
   - Кто "при чем"?  Кто  трогал?  Кто  послал?  Вопросы  звучали  тихо,  но
страшно.  И  гипнотизирующий  взгляд  прищуренных  глаз  был  страшен.  Зубы
Татарина выбили короткую дробь.
   - Там были Юрка Маз, ага... И еще один. Лобан, они из  группы  Директора,
что держит Юго-Запад... Ну и они, это, в бойлерной, значит... Но это  им  не
приказывали...
   - А что приказывали?
   - Ну чо... Зашугать... По башке дать, по хребту... И все - слышь, да?
   "По башке, по хребту..." - обыденно употребленные обороты по отношению  к
Наташе и тому, что с ней сделали,  пережгли  невидимый  канат,  сдерживающий
руку майора. Раз! Открытая ладонь хлопнула Татарина по уху. В голове у  того
будто взорвалась граната, на миг он и оглох и ослеп. Потом в одном ухе  слух
восстановился.
   - Сейчас я тебе хребет перебью, - донеслось откуда-то издалека. - Кто вас
послал?
   - Это... Это...
   Татарин беспрерывно сглатывал слюну, словно собирался вырвать.
   - Это нам не докладывают...
   Новой оплеухи не последовало, очевидно, ему поверили.
   - Где их искать? Маза, Лобана?
   - Маз в "Миранде" ошивается. А Лобан не знаю... Но там тоже бывает...
   Майор отошел в сторону. Татарин с облегчением перевел дух.
   - Ладно, - подвел итог Фокин. - Раз ты  сам  там  не  был  и  все  честно
рассказал, я тебя, пожалуй, отпущу...
   Бандит с трудом поднялся на ноги, доковылял до табуретки,  с  облегчением
облокотился на стол. Он постепенно приходил в себя  и  лихорадочно  думал  -
какую подлянку готовит ему проклятый верзила.
   - Только как ты сам счита