а.  Он  же  никакой  не  псих-
больной, и даже память к  нему  постепенно  вернулась.  Частично  верну-
лась... Однако в справке черным по белому написано: Лапин С.  И,  отдает
отчет в своих действиях и может руководить ими, а следовательно, являет-
ся полностью вменяемым. Но даже если он и трижды псих,  пусть  чокнутый,
пусть Кружок совсем шизофреник, откуда Кружку  знать,  что  она  кричит,
когда кончает? Как он мог это придумать в шизофреническом бреду, если не
слышал своими ушами под открытым окном?
   Между прочим, в былые времена Антонина подобных выпадов в  его  адрес
не позволяла. Они и познакомились в психушке, там ее первый муж,  Димкин
отец, с белой горячкой лежал. Потом он под поезд бросился,  а  они  сош-
лись, стали жить как муж с женой. Так что ей к психам не привыкать. Пос-
ле запойного пьяницы Лапин казался ангелом. На все  странности,  что  по
первой он выкидывал, Антонина внимания не обращала, слова дурного не го-
ворила, только тихо радовалась подвалившему счастью. Подруги, соседки  -
все завидовали. Надо же, Крылова, какого мужика ты  себе  отхватила!  Не
пьет, не курит, с людьми держится вежливо, никто дурного слова  от  него
не слышал. К тому же зарабатывает прилично и все до копейки в дом несет.
Не то что мой...
   А что молчун, людей сторонится, так даже хорошо.  Другой  как  начнет
говорить, так уж лучше бы и вовсе рта не раскрывал. Или  приведет  домой
всякую шпану, потом либо вещей недосчитаешься, либо денег. Опять же Дим-
ку любит не в пример родному папаше, тот только на  колотушки  расщедри-
вался. А этот и в кино водит, и на рыбалку, и в зоопарк...  Раньше  пар-
нишка гонял, как беспризорник, с богатяновской босотой, а сейчас у  него
настоящая семья, мать хозяйственная и отец  работящий...  Многое  раньше
было по-другому...
   Лапин окончательно пришел в себя после чувствительного пинка в бедро.
   - Собирай свои тряпки и уматывай из кухни. Я изза тебя поесть не  ус-
пею.
   Лапин молча скатал постель, отволок узел в чулан. Занырнул  в  узкий,
пристроенный несколько лет назад туалет. Потом прошел в крохотную ванную
с облупившейся штукатуркой, где никакой ванны не было, а был только ржа-
вый душевой рожок под потолком да квадратная, воняющая канализацией дыра
в полу. Если работала колонка, здесь можно  было  кое-как  помыться,  но
сейчас был другой период и приходилось довольствоваться холодной водой.
   В маленьком мутном зеркальце над  облупившейся  раковиной  отразилось
худощавое  лицо  тридцатидвухлетнего  человека,   здорово   потрепанного
жизнью. Стекло было кривоватым и амальгама изрядно потертой, но Лапин не
привык искать оправдания в объективных причинах. Во всех своих бедах  он
привык винить себя. Тонька этому немало поспособствовала.  "Посмотри  на
свою рожу!" - это ее излюбленный речевой оборот. А что рожа... Бывают  и
похуже.
   Всклокоченные, давно не стриженные волосы, морщины  на  высоком  лбу,
развитые надбровные дуги, глубоко посаженные серые глаза, широкий, будто
приплющенный, треугольный нос, резкие носогубные складки, плотно  сжатые
узкие губы. Запавшие щеки и массивный подбородок покрыты черной, с  про-
седью, щетиной. В отличие от остальной части мужского населения  Богатя-
новки Лапин брился каждый день, в этом и состояла одна из тех  многочис-
ленных странностей, за которые его называли Чокнутым.
   Сейчас он задержался с бритвой в руках, размышляя, стоит ли  ему  се-
годня бриться. Да и вообще... Может, сразу чиркнуть лезвием по горлу,  и
дело с концом? Чтобы самому не мучиться и другим жизнь не отравлять.  Но
"Невой" даже кошку не зарезать. Можно по венам, то-то кровищи будет...
   Лапин прерывисто вздохнул. Соскоблил все же щетину, поплескал в  лицо
ледяной водой. Вышел в кухню. Занять себя ему было совершенно  нечем,  и
ощущение полной никчемности заставляло сутулиться, уменьшая  полномерные
сто семьдесят восемь сантиметров роста.
   - Побрился? - с издевкой ухмыльнулся Димка. -  Небось  пойдешь  орден
получать?
   Пацан выглядел старше своих четырнадцати. Может, из-за  печати  умуд-
ренности жизнью, отштампованной на вытянутом лошадином лице. Небось  уже
трахнул свою первую бабу, попробовал водки, покурил анаши и думает,  что
познал все на свете. Он успел переодеться в джинсы и  толстый  свитер  и
теперь готовил себе бутерброды. Плеснул в чашку вчерашней заварки,  раз-
бавил ее кипятком из чайника. Судя по нервозной поспешности, он  куда-то
торопился.
   - Какой орден?
   - Ну ты и тормоз! - Димка торопливо жевал.  -  Кто  ж  тебе  орден-то
даст? Если даже зарплату не отдают... Кстати, какой сегодня день?
   Лапин наморщил лоб.
   - Вторник, кажется.
   - Правильно. - На лошадином лице проступила презрительная гримаса.  -
Помнится, кто-то обещал вернуть мне в понедельник долг.  Принес  деньги?
Нет? Я так и думал.
   Круглые глаза-буравчики корябали растерянное лицо Лапина.  Когда  три
года назад Лапин учил его  ловить  щуку  на  живца,  он  смотрел  совсем
по-другому, с благодарностью и восторгом.
   - Ты вообще-то собираешься со мной рассчитываться? Чего молчишь?  Хо-
чешь, чтобы я тебе "счетчик" включил? Так это у нас запросто делается.
   Крылов-младший в последнее время "работал под крутого".  Сколотил  из
малолеток бригаду, промышляют в основном мойкой машин. Тех пацанов, кому
не хватает пока силенок таскать ведро и тряпку, он определил в попрошай-
ки. Школу забросил: на хрен мне эта тягомотина, от  дурацких  уроков  Ни
ума, ни денег не прибавляется! По нынешним стандартам тут он прав...
   Бизнес дает быстрые и зримые результаты. Недавно справил себе кожаную
куртку-косуху, модные башмаки на толстой ребристой подошве.  Таким  если
дать в живот - не поздоровится... По вечерам их компания тусуется у Ако-
па или на ближайшей дискотеке. Судя по манерам, он свои ботинки уже  об-
новил... Ростовщик сопливый! Пару месяцев назад он одолжил Лапину триста
тысяч под десять процентов. Сергей тогда запудрил Тоньке мозги, показал,
что он не совсем пропащий. Но вместо платежей, которых он ожидал со  дня
на день, Лапин так и остался с обещаниями. А ими долг не выплатишь...
   - Ну так что?
   Сопляку нравилось ставить людей в затруднительное  положение,  требо-
вать свое, проводить разборки. Остро ощущая свою зависимость, Лапин  тя-
жело опустился на табурет.
   - На заводе сказали, что на той неделе начнут выплачивать. Похоже, на
этот раз не обманут. Вчера я на  кабельное  заходил,  там  тоже  обещают
рассчитаться. На Алексеевской в пятиэтажке я уже все подключения  сделал
плюс дома на Садовой и Буденновском, там я еще прошлым  месяцем  пошаба-
шил. Потерпи недельку, ладно? Можешь не сомневаться, верну все до копей-
ки.
   - А куда ты денешься? - хмуро процедил подросток.
   Лапин старался не смотреть на еду. Вчера казалось, что  он  насытился
на всю жизнь, но сейчас голод вернулся с новой силой. Димка  делал  вид,
что не замечает его состояния.  Управившись  с  бутербродами,  аккуратно
собрал со стола крошки, чтобы не плодить тараканов, потом сполоснул  под
краном чашку. Остатки колбасы, хлеб и масло унес в  комнату,  где  стоял
холодильник. Это чтобы дармоед и захребетник Лапин не смел  пользоваться
плодами чужих трудов. Вернулся, подошел вплотную, навис сверху:
   - Мать не буди, у нее сегодня товара нет, пусть  хоть  раз  в  неделю
выспится. А теперь слушай насчет долга. Ладно, так и быть, отдашь  через
неделю. Но уже пол - лимона". Ясно? Если нет, расскажу матери, как ты ее
дурил, она тебя быстро на улицу пропишет. Сдохнешь где-нибудь под  забо-
ром, зима на дворе. А если маманя и на этот раз тебя пожалеет, то я  сам
на тебя управу найду. Позову ребят, разберемся. За такие штучки разговор
короткий - перо в бок, и все дела. Так что  тебе  лучше  бы  эти  деньги
где-нибудь достать. И хватит ждать, пока  кто-то  что-то  отдаст.  Лохов
учат. Хочешь добыть бабки - не будь лохом!
   - Мне Рубен обещал миллион, - неожиданно для себя сказал Лапин. -  На
дело звал...
   - Да? - Димка заинтересовался. - А что за дело?
   - Не знаю. Сказал - в машине посидеть... Может, и  выходить  не  надо
будет.
   Повторив вчерашнее предложение вслух, Сергей вдруг особенно отчетливо
понял, что за простое сидение в машине никто  миллиона  ему  платить  не
станет.
   - А Сурен там был? - деловито переспросил Димка.
   - Он и предлагал. Через Рубена.
   - Они из себя крутых корчат, - процедил пацан. - Только люди говорят,
что они никто, просто волну гонят...
   Он усмехнулся и снисходительно похлопал Лапина по плечу.
   - Смотри, так и ты в авторитеты выйдешь!
   Подросток туго замотал горло шарфом, облачился в кожанку, черную  вя-
заную шапочку натянул до самых бровей. Напоследок уставил в Сергея  зас-
корузлый палец.
   - Только ты для крутых дел не годишься, кишка тонка. Что-нибудь  дру-
гое придумай. У меня в бригаде даже семилетки по полтиннику в день заши-
бают. У тебя есть неделя. Одна неделя!
   Дверь за пацаном закрылась. Лапин зачем-то потрогал старый английский
замок с часто западающим язычком, неприкаянно прошел к  кухонному  окну,
выглянул в тесно застроенный двор с протоптанной среди жестких  сугробов
тропинкой к скворечнику-сортиру на два "очка". На тропинке стояла  Зинка
с помойным ведром, ожидая, пока сортир освободится.  Ожидание  затягива-
лось, Зинке это надоело, и она, широко размахнувшись, выплеснула ведро в
покрытый желтыми разводами подзаборный сугроб.
   Покрутившись у окна, Лапин сунулся в комнату. После  щелястого  дере-
вянного пола и голых, давно не  беленных  стен  кухни  комната  казалась
дворцом. Палас, ковер, мягкий диван... Да и было здесь  ощутимо  теплее.
Антонина сопела под толстым ватным одеялом. Он подумал,  что  хорошо  бы
откинуть одеяло, перевернуть теплую, разморенную бабу на спину да взгро-
моздиться сверху. Но на сегодняшний день эта жизненная радость была  не-
доступна.
   Осторожно выдвинув ящик стола, он покопался внутри и наконец  нащупал
то, что искал. Зажав предмет в руке, на цыпочках вернулся  на  кухню.  В
ладони уютно уместился аккуратный футляр из желтой замши. Мягко  раскры-
лась пластмассовая "молния". Короткий ремешок  заканчивался  пружинистым
кольцом, на нем болтались три ключа. Маленький - с  пилообразной  бород-
кой, побольше - в виде стержня с насечками на всех четырех гранях, и са-
мый большой, "сейфовый", - символ надежности и  стопроцентной  гарантии.
Тяжеленькие, из блестящей хромированной стали, с высокоточной обработкой
поверхности и тщательно проточенными пазами, они были предназначены  для
дорогих замков, не чета старой разболтанной штамповке на двери Тонькиной
квартиры. Ключи лежали у Лапина в кармане, когда он приехал в  Тиходонск
и угодил под машину.
   Он никогда не задумывался, откуда у него эти ключи и к  каким  дверям
они подходят,  но,  когда  на  душе  было  особенно  скверно,  блестящие
стальные предметы согревали его и улучшали настроение. Так  произошло  и
на этот раз. Через десять минут Лапин тихо положил замшевый футлярчик на
место и стал собираться. Начинался очередной день выживания в той  войне
за жизнь, которую он вел последние несколько месяцев без  особых  шансов
на победу.
   До завода пришлось добираться пешком. Автобус  стоит  полторы  тысячи
плюс пересадка - еще полторы, а у него имелось  сто  двадцать  рублей  -
невзрачная бумажка и две монетки. По прошлым деньгам даже сравнить не  с
чем - меньше копейки. Вот и двинул пехом. Путь неблизкий, почитай, через
весь город, так что вынужденная прогулка заняла около часа.
   Ну да ничего, пешие походы для него дело привычное. Вот только с  по-
годой не повезло. С утра зарядил мокрый снег, да  такой  густой,  что  в
трех шагах ничего не видно. На тротуарах плещется жидкая кашица,  из-под
колес проезжающего транспорта вырываются фонтаны брызг. Да еще,  как  на
беду, задувает прямо в лицо. Пришлось чуть не  всю  дорогу  боком  идти,
чтобы лицо ветром не нахлестало и глаза не запорошило.
   Просторное помещение заводской проходной было пустым  и  гулким.  Под
потолком горит тусклый светильник, остальное освещение отключено.  Лапин
тщательно отряхнулся, похлопал себя по бокам, смахнул с плеч  и  рукавов
налипший снег. Обил об колено шапку. Длинный, как  в  московском  метро,
ряд турникетов перекрывала толстая веревка  с  плакатом  "Прохода  нет".
Только самый первый коридор был открыт. Полная вахтерша с  огромной  ре-
вольверной кобурой на массивном бедре скучала за стойкой. Лапин поздоро-
вался, женщина улыбнулась.
   - Вот времена настали! Раньше, пока три тысячи человек впустишь,  по-
том выпустишь... А сейчас едва десяток проходит...
   - Мелешин пришел? - спросил Лапин, извлекая пропуск.
   Не глядя в документ, богатырша нажала педаль, и турникет провернулся.
   - Час назад появился. А чего вы сегодня оба сошлись?
   - Дело есть. - Сергей шагнул вперед, и турникет щелкнул за спиной.
   - Ну, раздело...
   Вахтерша заблокировала  проход  и  отправилась  в  караулку  греться.
Раньше на заводе существовал строгий режим. С поступающими проводили бе-
седу дубоватые комитетские отставники из первого  отдела:  бдительность,
враг не дремлет, язык за зубами, осмотрительность в знакомствах,  охрана
государственной тайны, от вас зависит военная безопасность страны... Ан-
кеты, проверка биографии, строгие расписки... Соответственно поддержива-
лась дисциплина: стоило опоздать хоть на одну минуту, турникет не откро-
ется: вызывают мастера участка, и закрутилась карусель - объяснение, вы-
говор, лишение премии, а то и тринадцатой зарплаты.
   Смена начиналась в семь и заканчивалась в три, причем до  прощального
гудка ни один рабочий не имел права переступить порог проходной.  Итээры
еще могли пройти по своим зеленым  пропускам,  а  работяга  с  желтым  -
ни-ни. Разве что по справке медпункта либо по специальному квитку от на-
чальника цеха. А нынче бардак - проходной  двор,  шляются  все  кому  не
лень. И на работу Лапина нынче взяли без всякого первого отдела  и  даже
без городской прописки.
   Потому что раньше это был оборонный завод, "почтовый ящик 301", а те-
перь вполне гражданское объединение "Электроника". Впрочем, Лапин  рабо-
тал здесь еще пятнадцать лет назад, сразу после окончания техникума,  и,
хотя подробностей того времени особенно не помнил,  мог  с  уверенностью
сказать одно: бардак здесь был первостатейный и в те особорежимные  вре-
мена.
   Выдаваемый для промывки контактов спирт обязательно выпивали, а вмес-
то него использовали запрещенный технологией  ацетон.  В  конце  месяца,
квартала и года начинался обычный для любого производства аврал, и тогда
блоки изделия выдерживали на вибростенде  вместо  положенных  двенадцати
часов всего сорок-пятьдесят минут. ОТК закрывал глаза на  чистоту  пара-
метров и прочие погрешности, и даже подчиненные сугубо центру  военпреды
не проявляли особой придирчивости, потому что квартиры и прочие  матери-
альные блага они получали от завода. Красноглазые работяги, наплевав  на
первый отдел, готовы были под рюмку водки  рассказать  любому  желающему
все тонкости технологии, а за бутылку могли вынести и секретные  чертежи
оборонных изделий. На обороноспособность страны им было начхать, и аген-
ты ЦРУ, МИ-6, МОССАД, да и всех других спецслужб мира могли найти  здесь
в изобилии материал для целевых вербовок.
   Но дело в том, что ни ЦРУ, ни разведке островного государства Бурунди
не могло прийти в голову интересоваться продукцией "триста первого", по-
тому что здесь выпускались давно устаревшие и повсеместно снятые с  воо-
ружения радиорелейные станции дальней связи "Цветочек". Более того,  ЦРУ
было невыгодно проводить здесь свои подрывные операции, ибо выпуск "Цве-
точков" влек дальнейшее отставание Вооруженных Сил  СССР,  что  отвечало
стратегическим интересам США.
   Когда, отслужив в армии и отработав шесть лет на  таком  же  почтовом
ящике в Подмосковье, Лапин вернулся в Тиходонск, то обнаружил,  что  ре-
жимный "триста первый" одним из первых предприятий оборонки потерял  уп-
равление в бурном море рыночных реформ.  Получив  несколько  смертельных
пробоин, он теперь медленно, но верно шел ко дну. В самом  начале  девя-
ностых  была  запущена  программа  конверсии,  предприятие  сменило  ве-
домственную принадлежность и было перепрофилировано под выпуск радиопри-
емников и стереомагнитофонов, отстававших от мирового уровня ровно  нас-
только, насколько "Цветочек" отставал от американских спутниковых систем
дальней связи.
   Затем последовало преобразование госпредприятия в акционерное общест-
во, директор Алтайцев, его заместители, главный инженер Казарьян и  про-
чая руководящая братия вдруг чудесным образом  превратились  из  наемных
работников во владельцев контрольного пакета акций, а  значит,  и  всего
заводского имущества: двенадцати цехов, станочного и автомобильного пар-
ка, гигантских складских помещений, солидного  здания  заводоуправления,
многогектарной заводской территории, прилегающей площадки  для  парковки
заводского автотранспорта, двух баз отдыха на Черном море и санатория  в
Кисловодске, а также многого того, о чем рядовые радиомонтажники,  сбор-
щики, регулировщики, доводчики, настройщики,  конструкторы  и  инженеры,
мастера и начальники цехов даже понятия не имели.
   Впрочем, все они тоже стали собственниками: у Лапина имелись еще  ак-
ции и у Крыловой столько же, на каждой обозначена стоимость - сто  тысяч
рублей. Когда они получали эти  солидные,  с  водяными  знаками  бумаги,
столько стоил легковой  автомобиль  среднего  класса,  но  и  Сергей,  и
Тонька, да и все остальные "собственники" понимали, что скорей всего  ни
автомобиля, ни музыкального центра, ни костюма, да и вообще ни шиша  они
со своих ценных бумаг не поимеют. Не потому, что  они  были  умудрены  в
вопросах приватизации, просто привыкли, что простой народ всегда  наебы-
вают, насаживают, обувают - для того народ и существует, чтобы начальни-
ки всех мастей могли на его горбу в рай ехать.
   Так и получилось. Когда сто тысяч стоил автомобиль,  продавать  акции
было нельзя, а когда столько стали стоить  туфли  отечественного  произ-
водства, такая возможность появилась, причем покупали их те же  Алтайцев
и Кё через многочисленных усердных  посредников.  На  вырученные  деньги
Тонька приобрела осеннее пальто себе и куртку Димке,  да  Лапину  зимние
ботинки. Так что и рядовые акционеры ощутили выгоду приватизации.  Прав-
да, эта выгода оказалась последней -  дальше  начался  сплошной  прогар.
Госзаказа теперь не стало, производство остановилось, помыкавшись по го-
ду в отпусках без сохранения содержания, пролетарии разбежались,  перек-
валифицировавшись на прибыльные по нынешнему времени специальности. Мон-
тажница четвертого разряда Крылова пошла торговать привозным ширпотребом
на "Супермаркете", жгутовшица Серова выучилась на педикюршу, Танечка Ми-
хайлова из ОТК стала центровой проституткой, Петренко устроился сторожем
на платную автостоянку прямо у проходной - очень удобно... Стоянку  отк-
рыл Казарьян, оформив ее на свою жену, и теперь асфальтированная площад-
ка, в которую не вложено ни рубля, приносит главному инженеру семь  мил-
лионов чистой прибыли ежемесячно. Так  что  приватизация  выглядела  для
всех по-разному...
   Регулировщику шестого разряда Лапину повезло: он остался в цехе номер
два, который продержался на плаву дольше всех:  им  безраздельно  владел
сам Алтайцев, и по счастливому стечению обстоятельств именно  для  этого
цеха имелись и заказы, и электроэнергия,  и  комплектующие.  Но  месяцев
семь назад и здесь началась агония: перестали  платить  зарплату,  потом
отправили людей в долгосрочные отпуска, закрыли и опломбировали  складс-
кие помещения. Поговаривали, что Алтайцеву  цех  стал  неинтересен,  ибо
выплата долгов энергетикам, коммунальщикам и налоговой инспекции  должна
была съесть всю прибыль.
   Работать во втором цехе остались трое: начальник  участка  Мелешин  и
два мастера - Сафонов и Лапин. Чтобы