Ольга осталась за тысячи километров и  не
собирается приезжать к мужу.
   - Надоело, - вяло  сказала  она,  глядя  куда-то  в  сторону.-  По  углам
скитаться, у черта  на  куличках  жить,  зарплату  твою  копеечную  месяцами
ждать... Надоело!
   Он надеялся, что со временем жена передумает, но она не стала отвечать на
письма, не пришла  на  заказанные  с  большим  трудом  переговоры,  а  потом
неизвестный "доброжелатель" прислал анонимку, в которой  подробно  расписал,
как Ольга живет с каким-то спекулянтом. Все выглядело  очень  правдоподобно,
Чижик сжег анонимку и в очередной раз напился до чертиков.  Здесь  это  было
привычным времяпрепровождением. Капитан третьего ранга  Сазонов  обычно  пил
отдельно от подчиненных, да особист
   Кречко старался не подрывать совместной пьянкой авторитет контрразведки в
глазах "обслуживаемого  контингента".  Зато  старшие  лейтенанты  Петухов  и
Ивашкин, не таясь, искали компанию и  всегда  приглашали  свежего  человека,
каковым являлся Чижик. Захмелев, тот рассказывал, какую карьеру сделали  его
собутыльники Резников и Егоров, да старый кореш Генка Шелковский, с  которым
тоже, слава Богу, выпито немало.
   Петухова с Ивашкиным его рассказы вдохновляли и, опрокинув  по  нескольку
стаканов, они всерьез ждали вестового с пакетом из  Главного  штаба  ВМФ,  в
котором лежал приказ  о  назначении  их  на  высокие  должности.  Какие  это
должности, они толком не представляли, просто "высокие должности".  Вестовой
не появлялся, тогда старлеи отправлялись в поселок,  где  у  них  была  одна
зазноба на двоих, которой, впрочем, им вполне хватало, возможно с  избытком,
потому что каждый раз они упорно звали Чижика с собой.
   На пирсе показалась отработавшая смена.  Восемь  часов  она  боролась  за
плавучесть  очередной  лодки  и  предотвращение  радиоактивного  загрязнения
окружающей среды. Собственно, к этому фактически и сводилась задача в/ч 0752
- обезопасить  списанные,  но  заполненные  реакторным  топливом  лодки,  на
которых не действовали системы осушения отсеков и магистрали воздуха низкого
и высокого давления, протекали легкие корпуса, не включались блоки аварийной
защиты,  вышло  из  строя  все  вспомогательное   оборудование,   призванное
локализовать возможные утечки жидких радиоактивных отходов.
   База отстоя представляется умникам из Главного штаба ВМФ самым подходящим
местом для сокращения  финансирования.  И  вот  результат:  от  роты  охраны
остался неполный взвод, береговое техническое обеспечение существует  только
на бумаге,  личный  состав  урезан  на  три  четверти...  Некогда  важная  и
чрезвычайно  секретная   воинская   часть   практически   расформирована   и
агонизирует.
   Особенно туго приходится зимой: чтобы поддерживать плюсовую температуру в
реакторных отсеках, на лодках  ус-тановили  самодельные  "козлы"  -  обрезки
асбестовых труб, обмотанные толстой проволокой, какими  обычно  обогреваются
строительные бытовки и от вида которых  пожарники  приходят  в  неистовство.
Когда Чижик впервые увидел раскаленную докрасна спираль сметанного на  живую
нитку "козла" возле силовой установки АПЛ, он чуть не упал в  обморок.  Сюда
бы кого-нибудь из чиновников Госатомнадзора! Только что он скажет? Ведь если
вода с ЖРО* замерзнет и разорвет трубопроводы,  то  произойдет  Чернобыль  ј
2... Поэтому куда большей угрозой, чем  самодельные  обогреватели,  являются
ежедневные плановые - для экономии электроэнергии - отключения света во всем
районе.
   - Куда, куда! - Дежурный мичман с красной повязкой на рукаве и штык-ножом
у пояса преградил дорогу нескольким матросам, пытавшимся сразу  же  выйти  с
пирса. - В душ, на переодевание и радиоконтроль!
   - Да зачем оно надо... Двадцать раз переодеваться да в купалку  бегать...
А там вода холодная!
   - Давай, давай, не умничай! - Мичман добавил несколько  слов,  обладающих
особой  силой  убеждения.  Нехотя  матросики  потянулись  за  остальными   в
санитарный блок.
   Когда-то  процедура  выхода  из   зоны   АПЛ   была   строгим   и   четко
регламентированным обрядом. Каждый  член  экипажа  снимал  синюю  робу,  все
шовчики которой обследовал дотошный дозиметрист,  потом  проходил  несколько
ураганных водяных заслонов, сбивающих с тела даже микронные пылинки, и вновь
попадал в руки уже другого, но не менее дотошного дозиметриста и лишь  после
этого получал допуск к своей обычной, "чистой" одежде. Но турникет на выходе
из санпропускника поворачивался лишь после третьего,  контрольного,  замера,
столь же  тщательного,  как  и  два  предыдущих.  Упростить  процедуру  было
невозможно, да это и в голову не могло  никому  прийти:  все  понимали  -  с
атомом шутки плохи!
   Теперь от всех строгостей остался только слабый душик с  чуть  тепловатой
водой да ручной дозиметр у дежурного мичмана. Работали на лодках  в  обычной
форме и, как подозревал Чижик, не всегда переодевались.
   Капитан-лейтенант  подошел  к   санпропускнику   вплотную.   Предотвратив
неконтролируемый выход из радиационной зоны, мичман  осмотрелся  и,  заметив
начальника, направился к нему.
   - Из районных электрических сетей приходили, - не утруждая себя  докладом
и приветствием, сообщил он. - Сказали, свет насовсем отрубят. За неуплату.
   - Кто приходил? - неприятно удивился Чижик.- Почему я ничего не знаю? Как
они прошли на территорию части?
   Мичман пожал плечами.
   - Я думаю, надо печки-"буржуйки" делать.
   - Что? - не понял капитан-лейтенант.
   - Печки, говорю. Вместо "козлов" поставить, трубу  через  люк  вывести...
Только уголь доставать придется...
   - К черту все! - вслух сказал Чижик и, развернувшись, пошел обратно.
   Разогреть  реактор,  выйти  в  море,  нырнуть...  Отключиться  от   этого
сумасшедшего и несправедливого мира, никого не видеть  и  не  слышать,  быть
самим собой и самому для себя... Разве что завернуть забрать Ольгу...
   В последнее время его все чаще посещала эта безумная мысль. Увести  лодку
и затеряться в необозримых просторах мирового океана,  как  вечный  скиталец
капитан Немо... Он понимал, что подобные прожекты неосуществимы:  "Китенок",
"Раскладушка" и "Акула" находятся в таком состоянии, что вряд ли годятся для
дальнего похода, к тому же экипаж АПЛ составляет свыше ста  человек  и  один
"капитан Немо" с управлением не справится, даже если привлечет к этому  делу
верных собутыльников Ивашкина и Петухова. И все же он продолжал мечтать,  не
конкретизируя  практических  деталей:  видел  себя   в   центральном   посту
управления,  ощущал  щекой  и  бровью  окуляр  перископа,  отдавал   команды
безликому рулевому, стремительно уходил в глубину  и  ракетой  выныривал  на
поверхность, ощущал упоение свободным поиском...
   Однажды Чижик увидел цветной,  очень  похожий  на  явь  сон:  "Барракуда"
всплыла в одном из южных морей, он в кипенно-белом парадном  кителе  подошел
на шлюпке к песчаному атоллу, где гостя  встречала  целая  толпа  тузем-цев.
Обнаженная по пояс чернокожая женщина  поднесла  ему  хлеб-соль,  удивленный
типично русским обрядом, Чижик вгляделся и обнаружил, что у туземки  Ольгина
грудь и лицо чем-то напоминает  ее  лицо.  Окружающие  куда-то  исчезли,  на
пустынном пляже он ласкал туземку, и чем откровеннее становились ласки,  тем
отчетливее проступал облик жены. В конце концов превращение  завершилось,  у
Ольги снова была белая кожа и родное  лицо,  но  парадный  китель  почему-то
превратился в повседневную черную тужурку.  Потом,  как  в  финальном  кадре
приключенческого  фильма  со  счастливым  концом,  "Барракуда"  в  надводном
положении шла в океане, Ольга стояла рядом,  и  ветер  развевал  ее  волосы.
Капитан-лейтенанту хотелось узнать, что будет дальше, но  сон  прервался:  в
дверь заколотил помощник  дежурного  по  части  и  сообщил,  что  в  казарме
произошла драка...
   Когда Чижик подходил к штабу, на крыльцо выскочил вестовой.
   - Товарищ капитан-лейтенант, вам звонят по ВЧ из самой Москвы!
   Человеку свойственно ждать перемен к лучшему. Чижик  с  бьющимся  сердцем
кинулся к аппарату. "Шелковский... Он слов на ветер  не  бросает...  Неужели
назначение на "Тигр"? Или в Главный штаб к Резникову? Да хоть куда, лишь  бы
вырваться отсюда... Тогда и с Ольгой проблем не будет!" - думал он на бегу.
   Перед тем как взять трубку, он несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая
дыхание.
   - Капитан-лейтенант Чижик, - солидно  произнес  он  и  замер  в  ожидании
судьбоносного сообщения.
   - Помнишь наш разговор, сопляк?! - раздался разъяренный голос Дронова.  -
Думаешь, перешел во флот и старые грехи спишутся сами  собой?  Нет,  дружок!
Верлинов скоро прибудет в Россию. А ты пойдешь под трибунал, как я и обещал.
Готовься лет десять просидеть на нарах!
   Связь разъединилась. Чижик стоял с тяжелой трубкой  в  руке  и  оглушенно
смотрел в окно.  Все  относительно.  Та  жизнь,  которая  еще  минуту  назад
казалась беспросветной и непереносимой, теперь  представлялась  спокойной  и
безмятежной. Чижик чувствовал себя  загнанным  в  ловушку,  из  которой  нет
выхода. Вдали, у пирса, чернели силуэты лодок. На расстоянии  они  выглядели
вполне прилично, как будто были полностью готовы к выполнению боевой задачи.

   ***
   Бархан Сарыкум просыпался. Посвистывали тушканчики, деловито  возились  в
поисках пищи песчанки,  стремительно  брызгали  по  слежавшейся  поверхности
проворные ящерки. Казалось, мелкая  живность  радуется  тому,  что  пережила
самое страшное время - ночь, когда гюрзы, кобры  и  песчаные  удавчики  ищут
добычу. Конечно, будет очередной  закат  и  очередная  ночь,  но  счастливая
пустынная  мелочь  об  этом  думать  не  может,  наслаждаясь   относительной
безопасностью бесконечно длинного дня.
   Закопавшиеся по горло в песок Карпенко и Королев знали: чтобы  дожить  до
заката, им надо перебить преследователей. Другого выхода нет. Еще  семь  лет
назад было невозможно представить, чтобы  вооруженная  банда  на  территории
СССР гнала более ста  километров  людей,  имеющих  отношение  к  специальным
службам. Но сейчас простого, да и непростого человека, оказавшегося вдруг за
пределами бронированного  автомобиля  с  пулеметом,  системами  спе-циальной
связи и тренированными охранниками, не защищали ни законы, ни принадлежность
к любым, даже  самым  серьезным  государственным  структурам,  ни  атмосфера
пра-вопорядка, существующая в любом цивилизованном обществе. Только  сила  и
оружие, умение не колеблясь бить и стрелять - быстро, безжалостно,  точно  -
способны сохранить этому человеку жизнь.
   - Надо было все-таки уйти ночью, - тихо сказал Королев. - Ну и  что,  что
здесь каждый шаг слышно  за  километр...  Догнать  нас  они  бы  не  смогли,
постреляли бы на шум, только боезапас растратили...
   Карпенко не стал  отвечать.  Пустыня  -  неподходящее  место  для  ночных
переходов, каких бы размеров она  ни  была.  Особенно  при  такой  плотности
заселения опасными гадами.
   Песок заметно охладился, но защищал от  ветра,  когда  они  выбрались  из
тепловатой серой массы, то сразу озябли. Распластавшись, Карпенко подполз  к
острой кромке бархана и осторожно выглянул туда, где всю  ночь,  пренебрегая
элементарными  правилами  маскировки,  горланили  и  курили  преследователи.
Вовремя! Развернувшись в редкую цепь, бандиты двигались в их сторону.
   "Метров триста,  -  прикинул  Карпенко.  -  Семь  человек.  Если  бы  два
автомата...  Или  подпустить  ближе  и  попробовать?"  Он   не   знал,   что
преследователей восемь и восьмой находится у него за спиной.
   Неугомонный Гетгаз двинулся в погоню  раньше  всех.  Как  гончий  пес  он
обнюхивал плотный, слежавшийся за ночь и зализанный ветром песок, интуитивно
чувствуя, что добыча скрывается где-то поблизости. В нескольких местах корка
песка  была  провалена,   через   десяток   метров   отыскалась   еще   пара
незапорошенных углублений. Следы вели за вершину ближайшего бархана.  Гетгаз
оглянулся. Сотоварищи отряхивали одежду, кое-кто совершал  песком  омовение,
готовясь выполнить намаз, кто-то набивал анашой первую дневную папиросу.
   Гетгаз не стал ждать. Компенсировать малый рост и  отсутствие  уголовного
прошлого можно только смелостью и решительностью. Отведя затвор автомата, он
быстро  двинулся  в  обход,  нашел  удобную  маскирующую  складку,  ящерицей
скользнул в нее... Карабкался, полз, скользил  по  жесткому  песку,  который
набился за пазуху ив рукава, насыпался в  уши,  запорашивал  глаза...  Но  в
конце концов усердие было вознаграждено: впереди,  совсем  рядом,  он  учуял
добычу. Окажется ли она ему по зубам, Гетгаз не задумывался.  Он  чувствовал
себя воином ислама,  могучим  и  непобедимым.  Камуфляжный  комбез,  зеленая
повязка на лбу, даже родной чеченский автомат "борз" - лучший  в  мире,  что
значит по сравнению с этим небольшой рост?  И  кто  осмелится  противостоять
ему? Старики говорят, что каждый воин Шамиля стоил пятерых русских солдат. А
здесь всего двое неверных! Он даже не станет стрелять, а возьмет их в  плен,
пусть удивится грубый здоровяк Бадыр! И ребятам дополнительное развлечение -
можно располосовать их на  ремни,  можно  живьем  закопать  в  песок,  можно
содрать кожу...
   Стараясь не производить шума, Гетгаз  прополз  последние  метры.  Гребень
бархана  напоминал  тупое  лезвие  огромного  топора.   По   миллиметру   он
приподнимал голову, словно огромная ящерица, готовая  слизнуть  неосторожную
птичку. Птичка действительно была поблизости, даже не одна - стайка  обычных
российских воробьев,  которые  никоим  образом  не  сумели  бы  оказаться  в
настоящей  пустыне.  Когда  напряженное  лицо  с  широко  открытыми  глазами
показалось над кромкой песка рядом с ними,  воробьи  всполо-шенно  взлетели,
шум слабеньких крыльев и возмущенное чириканье привлекли внимание  Королева,
он обернулся. Их глаза встретились. На миг оба оцепенели.
   - Надо уходить,  Саша!  -  поворачиваясь,  сказал  не  по-дозревающий  об
опасности Карпенко.
   Гетгаз вскочил на ноги, вскидывая автомат.  Слова,  которые  должны  были
заставить русаков поднять руки и лечь на песок, вылетели из головы.  К  тому
же он вдруг вспомнил, что эти  двое  легко  уложили  трех  "волков  ислама".
Поэтому первоначальный замысел взять Их живьем  уступил  место  желанию  как
можно скорей закрыть глаза обоим. Ствол был направлен в грудь  молодого,  но
мышцы рук уже приготовились, удерживая взведенное оружие, перенести огонь на
вторую цель. Палец привычно вдавил спуск.
   Боевая  пружина,  распрямляясь,  бросила  вперед  сорвавшийся  со  взвода
затвор. Но набившиеся в пазы песчинки затормозили его движение и  остановили
на середине пути. Гетгаз лихорадочно рванул ручку заряжания, повторно  нажал
спусковой крючок. И вновь выстрелов не последовало. "Борз" явно не дотягивал
до "Калашникова",  который  может  вести  бесперебойный  огонь,  даже  месяц
пролежав в песке.
   Прыгнувший на противника  Королев  держал  "АКМ"  стволом  вперед,  будто
собирался колоть штыком, но штыка не было, и он резко ударил прикладом снизу
вверх, угодив острым углом, где твердое дерево сходится с овальной  стальной
пластиной, Гетгазу под челюсть. Раздался хруст, будто лопнула  под  молотком
деревянная доска, голова "гвардейца" мотнулась, словно шея была резиновой, и
когда он шлепнулся  на  песок,  даже  далекий  от  медицины  человек  мог  с
уверенностью сказать, что перед ним мертвец.
   - Лихо, молодец! - Отстегнув снаряженный пистолетными  патронами  магазин
"борза", Карпенко сунул его в карман. - Теперь ходу!
   Они огромными прыжками  понеслись  вниз,  проламывая  поверхностный  слой
слежавшегося песка и оставляя на гладком склоне отчетливые, видимые издалека
следы.  Прежде  чем  преследователи  выберутся  на  господствующую   высоту,
позволяющую вести прямой прицельный  огонь,  следовало  успеть  укрыться  за
очередным барханом. И они почти успели.  Когда  сзади  затрещали  автоматные
очереди,  гулким  эхом  отдающиеся  в   складках   песчаного   рельефа,   до
спасительного поворота оставалось не более десяти метров. Свиста пуль слышно
не было, что свидетельствовало о неправильном прицеле: в  пустыне,  где  нет
привычных ориентиров, очень трудно определить  расстояние  и  выбрать  точку
наводки. Королев первым свернул за подошву бархана и вопросительно оглянулся
на старшего товарища. Оба тяжело дышали.
   - Давай наверх! - скомандовал Карпенко. - Они не  ожидают  встречи,  надо
сбить им настроение...
   По осыпающемуся песку - где бегом, где на  четвереньках,  где  ползком  -
отставной генерал и его спутник устремились к вершине.
   - Дай автомат, - задыхаясь,  сказал  Карпенко,  тщетно  пытаясь  привести
дыхание  в  норму.  Ствол  подрагивал,  дергались  мушка  и  целик,  прыгали
маленькие человеческие фигурки.  "Волки  ислама"  бежали  с  пугающим  воем,
оставляя за собой глубоко взрыхленный песок, словно  здесь  проскакал  табун
лошадей.
   Поставив переводчик на одиночный огонь, Карпенко упер  магазин  в  песок,
несколько секунд выбирая цель. На правом  фланге  наступающей  цепи  фигурки
сдвоились, вдвое увеличивая шансы на удачный выстрел  и  привлекая  внимание
снайпера или пулеметчика. Автомат генерала быстро развернулся туда.
   Бах!
   Преследователи залегли, но Карпенко показалось, что один из них повалился
менее плавно, чем остальные, да и интуиция опытного стрелка подсказала,  что
он не промахнулся.
   Тут же по  кромке  песка  защелкали  ответные  пули.  Плотность  огня  не
позволяла поднять голову, а тем более прицелиться.
   - Побежали? - спросил Королев. Он уже  почти  отдышался  и  был  готов  к
активным действиям.
   - Зачем?..  Лежи,  отдыхай.  Это  марафон  долгий...  Стрельба  ослабела.
Расстреляв магазины, бандиты перезаряжали оружие.
   Карпенко вновь повел стволом. Одному "гвардейцу" пришлось приподняться на
коленях, и попасть в него было легче, чем в лежащих. Выстрел,  и  тот  вновь
растянулся на песке.
   Теперь автоматы преследователей  будто  взбесились.  Длинные  и  короткие
очереди секли гребень бархана, поднимая песчаную бурю.
   - Пошли! - Карпенко скатился на несколько метров  вниз,  потом  встал  на
ноги. Спутник последовал его примеру. Экономя  силы,  они  спустились  вниз,
прошли  по  небольшому  каньону,  вошли  в  расщелину.  Стрельба  за  спиной
подсказывала, что "гвардейцы" пока не решаются двинуться вперед.  Но  пальба
вслепую такая же недопустимая глупость, как и сдваивание во время атаки, это
азы военного дела, им учат в курсе подготовки  молодого  бойца.  К  счастью,
"волки ислама" оказались самоучками.
   Беглецы обошли один бархан, второй, поднялись  на  третий.  Карпенко  шел
впереди, внимательно глядя под ноги. Иногда на растрепанном ветром песке ему
попадались смазанные следы: будто кто-то протащил отрезок  толстого  шланга.
Но те, кто их оставлял, почему-то не встречались, хотя/нельзя  сказать,  что
это вызывало у генерала досаду.
   - Давайте пройдем напрямую, так короче, - показал рукой Королев.
   Они находились в  самом  центре  "желтых  песков",  казалось,  что  здесь
аккумулятор  тепла  не  потерял  ни  одного  градуса.  Карпенко  внимательно
всмотрелся  в  почти  круглую  ложбинку,  зажатую  со  всех  сторон  голыми,
желтовато-серыми холмами. Идти через нее не хотелось, хотя сразу он не  смог
бы объяснить, что именно ему не нравится. И лишь всмотревшись, понял причину
интуитивного чувства.
   - Короче, говоришь? - угрюмо переспросил  он.-  Пусть  наши  враги  здесь
ходят. Это самый короткий путь к могиле...
   - Почему? - не понял Королев.
   - Видишь следы на склонах, будто тащили что-то?
   - Вижу...
   - А бугорки под песком?
   - Да. И что это?
   - Клубки змей. Гюрз, кобр и  других  тварей.  Здесь  залегают  на  зимнюю
спячку гады со всего Сарыкума!
   - Бр-р-р! - Королев опасливо посмотрел под ноги.
   - Потому они и не попадаются нам на каждом шагу. И  кстати,  о  врагах...
Давай направим "чехов" сюда...
   Соблюдая повышенную осторожность,