ом:  семнадцать,
щелк - непонятная выщерблинка, шелк, щелк...
   Вспышки блицев били  по  слезящимся  от  тысячеваттных  ламп  глазам,
усиливая раздражение. Он закрылся ладонью, попятился в тень,  отвернулся
к шелестящей лесопосадке и, ничего не видя, уставился в темноту.
   Со стороны распахнутой, точно на секционном столе, машины  доносились
лающие команды Трембицкого:  "Камеру  ближе!  Доктор,  мешок...  Лицо  -
крупно! Странгуляционная, что ли? Шею давай!"
   Отснятые материалы увидит ограниченный круг людей, в  конечном  счете
они навечно осядут в архивной пыли рядом с пухлыми  картонными  папками,
помеченными зловещим красным ярлычком - СК. Сизов еще  не  знал,  какого
объема  будет  дело,  сколько  фамилий  напишут  на  обложке,  но  очень
отчетливо представил стандартный бумажный  квадратик  в  правом  верхнем
углу,    обыденно-канцелярский    вид    которого    не    соответствует
исключительности того, что он обозначает: смертная казнь. Раньше писали:
ВМН - высшая мера наказания, сути это не меняло.
   - Что высматриваете в роще?
   Мишуев подошел, как всегда, неожиданно.
   - Все гильзы отыскали?
   - Семнадцать. - Сизов, щурясь, повернулся. - Утром будет видно -  все
или нет.
   - Посмотрите на обочине, там могут быть еще...
   Опытный человек, даже не заглядывая в багажник брошенной "шестерки" и
не  зная,  что  лежит  на  обочине   под   брезентом,   мог   предвидеть
ядовито-красный ярлычок в конце работы, которая  сейчас  разворачивалась
на восемнадцатом километре.
   Об исключительности дела свидетельствовали многие внешние признаки.
   Недаром столько машин, недаром собралось все руководство  прокуратуры
области  и  УВД,  недаром  начальник  отдела  борьбы  с  особо   тяжкими
преступлениями  лично  дает  указания,  а   старший   оперуполномоченный
собственноручно отыскивает и нумерует гильзы.
   Сизов выругался.
   Считается,  если  все  подняты  по  тревоге,   задействованы   лучшие
сотрудники, начальство лично присутствует и осуществляет контроль -  это
и  есть  высшая  организация  работы.  Только  один  человек  на   месте
происшествия придерживался другого мнения. Он полагал, что для дела было
бы гораздо полезней, если бы большинство присутствующих  мирно  спали  в
своих постелях, набираясь сил для завтрашнего: оценки ситуации,  анализа
фактов, логических выводов, принятия глобальных управленческих решений.
   А  сейчас  что:  информации  -  ноль,  улики   рассеяны...   Собрать,
зафиксировать, закрепить их - дело узких специалистов, и они  занимаются
своей    работой:    важняк    областной     прокуратуры     Трембицкий,
судебно-медицинский  эксперт,   два   криминалиста.   Чем   им   поможет
многочисленное начальство?
   Только следы затопчут!
   Завтра  утром  восстановленная  по  крупинкам  картина   происшедшего
попадет в справки и отчеты, из которых тот же прокурор области почерпнет
куда  больше  полезной  информации,  чем  из  собственных  отрывочных  и
бессистемных наблюдений. А  отыскивать  гильзы  вполне  мог  молоденький
сержант, для этого не нужны опыт и знания сыщика с двадцатилетним стажем
оперативной работы.
   Так думал майор Сизов, шаря по заросшей травой обочине лучом  мощного
фонаря и впустую напрягая уставшие глаза. Впрочем, многие  считали,  что
характер у него тяжелый.
   Очередной приближающийся  по  трассе  автомобиль  не  среагировал  на
огненные отмашки поста заграждения,  подкатил  вплотную.  Значит,  свои.
Разве кого-то еще здесь нет?
   Сизов выпрямился, незаметно массируя одеревеневшую поясницу. Номер он
разобрать не мог, но по  движению  среди  прокурорского  и  милицейского
начальства понял, кто прибыл на восемнадцатый километр, еще до того, как
грузный Сергей Анатольевич выбрался наружу.
   Вот  уж  кому  сам   Бог   велел   спать-почивать:   осведомленность,
достаточную для осуществления общего  руководства,  представит  суточная
сводка, положенная ровно  в  восемь  на  широкий  полированный  стол,  а
вникать в подробности куратору административных органов совершенно ни  к
чему. Но нет -  презрел  неудобства,  окунулся  в  самую  гущу  событий,
работает наравне со всеми. Правда, толку... Велика еще сила инерции, ой,
велика!
   "Отставить неуместную иронию!"  -  почти  услышал  Сизов  излюбленный
окрик Мишуева. Правда,  его  самого  начальник  до  сих  пор  одергивать
избегал.
   Но, похоже, скоро начнет.
   Откуда-то сбоку вынырнул Веселовский.
   - Видели? - кивнул  он  в  сторону  неразличимых  отсюда  брезентовых
холмиков. - Мясорубка!
   Сизов пожал плечами.
   - Дальность почти километр,  мощность  соответствующая.  А  тут  -  с
десяти метров... - И без всякого перехода спросил:
   - Глаза не болят?
   - А чего им болеть? - удивился Веселовский. - Я как  огурчик  -  даже
спать перехотел!
   - Может,  тебя  и  комары  не  грызут?  -  брюзгливо  спросил  Сизов,
расчесывая зудящую щеку.
   - Грызут, сволочи, спасу нет! Почти всю кровь выпили.
   - Ну то-то же,  -  нравоучительно  пробурчал  Сизов  и  попытался  не
щуриться.
   - Наших можно увозить? - совсем рядом спросил начальник УГАИ.
   - Еще немного, - резко ответил Трембицкий. - Доктор хотел  посмотреть
выходные...
   Силуэт следователя напоминал вставшего на задние лапы волка.
   - Привет, Вадим! - окликнул Сизов. - Скоро заканчиваем?
   - Кто там? - рыкнул важняк, вглядываясь в темноту, и сделал несколько
шагов вперед. - Ты, Игнат? - продолжил он обычным голосом. - Здорово!
   Думаю, за час уложусь.  Оставлю  оцепление,  по  свету  надо  сделать
дополнительный осмотр. Сейчас все равно ни черта не видно и спать охота.
Комары еще проклятые...
   Оборвав  фразу,  Трембицкий  заторопился  туда,  куда   переместились
прожектора и  софиты  и  где  судебномедицинский  эксперт  уже  поднимал
брезент.
   Потянуло холодным ветром, сильнее зашумела  роща,  и  Сизов  подумал,
что, если оказаться здесь одному, этот шелест покажется зловещим.
   Между деревьями мелькнул свет, желтый круг выплыл на обочину, увлекая
за собой две темные фигуры.
   -  У  нас  появилась  версия,  что  стрелять  могли   из   засады   в
лесополосе...
   Фигуры приблизились. Мишуев с тяжелым аккумуляторным фонарем  в  руке
водил по месту происшествия Сергея Анатольевича и старательно  изображал
осведомленного, компетентного, активного руководителя. Иногда  эта  роль
ему удавалась, особенно если зрители не  были  профессионалами.  Осветив
Сизова, подполковник запнулся.
   - Вы нашли гильзы на обочине?
   - Ни одной.
   - Надо будет утром тщательно все прочесать.
   Мишуев огляделся.
   - Пойдемте, Сергей Анатольевич, осмотрим машину.
   Сизов понял, что Мишуев прокладывает маршрут таким образом, чтобы  не
столкнуться с Трембицким. Следователь руководил осмотром  и  не  терпел,
когда кто-либо забывал об этом.
   Начальство  переминалось  у  своих  машин,  отмахивалось  ветками  от
комаров, переговаривалось вполголоса.
   Сизов подошел к  стоящим  в  стороне  сыщикам,  вгляделся  в  огоньки
сигарет, кое с кем поздоровался.
   - Есть что-нибудь?
   - Кажется, нет. -  Фоменко  протянул  жменю  семечек.  Сизов  покачал
головой.
   - Заедаешь?
   Фоменко втянул голову в плечи и оглянулся.
   - Слышно, да? Я ж дома, вечером, в постели, под  одеялом,  -  шепотом
зачастил он. - Кто ж знал, что ночью поднимут...
   - И чего ж ты здесь наработал? - с явственно  различаемым  презрением
спросил Сизов.
   - А что, все нормально, я ж на  подхвате  -  прожектор  носил,  шнуры
наращивал...
   - Полный  ноль,  -  ни  к  кому  не  обращаясь,  сказал  Веселовский,
неотрывно глядя в сторону вскрытой "шестерки". -  Может,  наш  начальник
что-нибудь сейчас отыщет...
   Мишуев подвел Сергея Анатольевича к распахнутому багажнику,  посветил
внутрь, начал что-то объяснять, но Сергей Анатольевич внезапно  отскочил
в сторону, зажал рукой рот и, круто повернувшись, бросился в темноту.
   Мишуев  обескураженно  замолчал,  посмотрел   туда,   где   находился
начальник управления, потоптался на месте и нерешительно пошел следом.
   - Перестарался, - сказал Фоменко. - Зачем непривычному человеку такое
показывать?
   - А то не знаешь, зачем, - проговорил Сизов и сплюнул.
   Через некоторое время Мишуев и Сергей  Анатольевич  присоединились  к
группе руководителей. Мишуев говорил что-то громко и возбужденно,  потом
направился к сотрудникам своего отдела.
   - Курите? А работы больше нет?
   Чувствовалось, что всплеск активности  призван  загладить  допущенную
неловкость.
   - Почему преступники бросили машину? Никто не знает! А между тем  это
важная деталь. Значит, что?
   Подполковник требовательно посмотрел на Веселовского,  потом  перевел
взгляд на Фоменко.
   - Значит, надо выяснить:  каково  техническое  состояние  автомобиля,
может ли он двигаться и так далее...
   - Завтра этим займутся специалисты, - устало сказал Сизов.
   Мишуев пренебрежительно отмахнулся.
   - Кто ждет - никого не  догонит!  Фоменко,  проведите  проверку  всех
систем: запускается ли двигатель, есть ли ход, ну и тому подобное...
   Исполнительный  Фоменко,   привычно   пошмыгивая   носом,   отшвырнул
брызнувший искрами окурок, подтянулся и застегнул  пиджак,  демонстрируя
готовность к немедленным действиям.
   - Наследит в кабине, сотрет  отпечатки,  -  не  скрывая  раздражения,
произнес Сизов. - Потом придется дактилоскопироваться да объясняться.  К
тому же машина заперта, ключ у Трембицкого.
   Казалось, Мишуев услышал только последнюю фразу.
   - Ладно, с прокуратурой спорить не будем. А то что не так  -  на  нас
свалят. Так, Игнат Филиппович?
   Тон у начальника был почти дружеский и  слегка  сочувственный,  будто
Трембицкий всегда сваливал на Сизова всякую  напраслину,  а  сейчас  он,
Мишуев, этому воспрепятствовал.
   Сергей  Анатольевич  уехал  первым,  почти  следом   рванули   машины
прокурора области и генерала, потом уехали замы, начальники отделов.
   - Даю лишний час отоспаться, а к десяти - все у меня, - отдал  Мишуев
последнюю команду и хлопнул дверцей.
   Восемнадцатый километр пустел. Один за другим исчезали в ночи красные
габаритные огоньки. Мягкие персональные "двадцатьчетверки" бережно несли
к Тиходонску по одному пассажиру. Разбитые, пропахшие бензином  "рафики"
и "УАЗы" приняли в себя столько человек, сколько сумело втиснуться.
   На въезде в город, перед плакатом  "Добро  пожаловать  в  Тиходонск",
шоссе перекрывал шлагбаум, и мигающий красный светофор загонял машины  в
длинный контрольный коридор, начало  и  конец  которого  чутко  стерегли
спрятанные  до  поры  под  землей  стальные   шипы   спецсистемы   "еж".
Вооруженные автоматами усиленные наряды проверяли  документы  водителей,
иногда заглядывали в багажники. Действовал режим операции "Перехват".
   Спецмашины не досматривали, и они  без  остановки  прокатились  между
металлическими  барьерами  мимо  стационарного  поста  ГАИ.   В   тускло
освещенном  аквариуме,  как  и  положено,  несли  службу  два   дежурных
инспектора дорожного надзора. Лиц их рассмотреть, конечно, было нельзя.
 
Глава вторая 
 
   В   невод   заградительных   мероприятий   попали    два    угонщика,
"дальнобойщик", загрузивший свою фуру "левым" виноградом, восемь пьяных,
водитель без документов на машину и владелец доверенности с просроченным
сроком.
   В дежурную часть Центрального райотдела доставлен двадцатишестилетний
рабочий "Эмальпосуды"  Сивухин,  который  в  сильной  степени  опьянения
угрожал перестрелять оркестр ресторана "Рыба" из автомата.
   На  развилке  Восточного  шоссе  и   московской   трассы   автомобиль
"Волгам-такси  на  большой  скорости   проследовал   мимо   передвижного
заградительного поста, не подчинившись сигналу  остановиться.  Лейтенант
Нетреба произвел четыре выстрела из автомата, ранив  водителя  в  нижнюю
челюсть.
   Пассажиры не пострадали. Начато служебное расследование правомерности
применения оружия.
   Утром, когда информация о событиях прошедшей ночи  легла  в  суточную
сводку происшествий, можно было сказать, что розыск "по горячим  следам"
результатов не дал: лица, причастные  к  преступлению  на  восемнадцатом
километре,  не  установлены,  угнанный  автомобиль  ГАИ  не   обнаружен.
Оперативка у Мишуева началась только в одиннадцать.  Ожидая  начальника,
сотрудники отдела борьбы с особо тяжкими преступлениями расселись в  его
просторном недавно отремонтированном кабинете,  сплошь  обшитом  светлой
полировкой.
   Раньше   достопримечательностью   этого   помещения   был    огромный
дореволюционный   несгораемый   шкаф   французского    производства    с
патентованными запорами, секретными блокировками и  часовым  механизмом,
гарантирующим защиту от самых квалифицированных "медвежатников". В новый
интерьер бронированный  монстр  не  вписался,  по  команде  Мишуева  два
десятка пятнадцатисуточников, сдавленно, но  внятно  матерясь,  уволокли
его в подвал, где он дожидался в лучшем случае  вечного  забвения,  а  в
худшем - острых расчленяющих факелов синего автогенного  пламени.  Место
уникального  сейфа  занял  типовой  "шкаф  металлический  канцелярский",
удачно уместившийся в мебельной стенке между  отделением  для  одежды  и
книжными полками с традиционными собраниями сочинений классиков.
   Сизов,  ставящий  надежность  и  основательность   несравненно   выше
преходящих красивостей моды, никогда бы не совершил подобного обмена. Он
сидел на торце  длинного  приставного  стола  и,  чуть  склонив  голову,
смотрел на горячо обсуждающих вчерашнее происшествие Губарева и Фоменко.
Приобретенная за многие годы оперативной работы  способность  ухватывать
главное во внешности, манере поведения человека и  обозначать  его  суть
красноречивым псевдонимом, отражающим  индивидуальность  безымянного  до
поры до времени  фигуранта,  высветила  в  сознании  подходящие  псевдо:
Двоечник и Гильза.
   Причиной  первого  была  вечная  виноватость  Фоменко:   заискивающая
скороговорка, уклонение от  любого  спора,  куриная  привычка  втягивать
голову в плечи. Правда, так он держался в основном с начальством, иногда
- с коллегами, а когда встречался с блатными, стереотип поведения  резко
менялся:  развинченная  дерзость,  стремительные  угрожающие   движения,
обильный жаргон.
   Почему Губарев ассоциировался с гильзой, Сизов объяснить бы не смог.
   Очевидно, дело в широких прямых плечах и некоторой  округлости  тела,
обещающей к сорока годам легкую полноту.
   Сам Сизов, худощавый, костистый, с изборожденным морщинами  загорелым
лицом, крючковатым носом и цепким холодным взглядом маленьких желтоватых
глаз, напоминал хищную птицу и вполне мог бы получить псевдо Гриф,  если
бы у него уже не было другого прозвища.
   За две минуты до начала совещания  в  кабинет  ворвался  запыхавшийся
Веселовский - сильный, тяжелый и пробивной, как метательный  молот.  Ему
повезло: Мишуев не терпел опозданий и неблагодарности,  а  он  совместил
эти грехи, не сумев довольствоваться дополнительным часом отдыха.
   - Что нового? - спросил Веселовский, не успев плюхнуться на стул,  но
ответа не получил, потому что наконец-то появился хозяин кабинета.
   - Не извиняюсь за задержку, все заседание руководства было  посвящено
вчерашнему происшествию, - на ходу сообщил он  и,  с  озабоченным  видом
обойдя приставной стол, опустился на свое место. -  Вы  все  включены  в
состав оперативно-следственной группы...
   Фразы получались  значимыми  и  весомыми  -  сказывалась  многолетняя
тренировка. Имиджу Мишуев придавал большое значение. В любую жару  ходил
в костюме и галстуке, подчеркивая принадлежность к клану  руководителей,
имеющих  отдельные  кабинеты  с  кондиционерами.  Держался  вальяжно   -
неторопливо и очень уверенно. Правда, лицо было  простоватым:  маленький
острый носик, выцветшие  дугообразные  брови,  глазки-буравчики,  тонкие
губы.
   Но с тех пор, как руководителей  перестали  выводить,  словно  особую
породу, в лицеях  да  закрытых  корпусах,  простецким  лицом  никого  не
удивишь.
   - Сейчас я изложу обстоятельства  дела,  которые  были  обсуждены  на
совещании у генерала...
   Говорил начальник отдела хорошо  поставленным  голосом,  напористо  и
энергично. По мнению Сизова, умение убедительно  докладывать  и  красиво
выступать на собраниях явилось главным фактором его успешной карьеры.  А
неспособность анализировать обстановку и избегать стереотипов  поведения
помешала стать настоящим руководителем сыщиков.
   Сизов мог быть субъективным, но сейчас  Мишуев  действительно  тратил
время зря: сотрудники уже прочитали в сводке все, о чем он рассказывал.
   Подполковник говорил только для  Веселовского,  который  с  интересом
следил, как кусочки  мозаики  восемнадцатого  километра  складываются  в
целостную картину. Но именно этот интерес и выдавал  его  с  головой,  а
неумение Мишуева просечь, что лежит в основе  такой  заинтересованности,
подтверждало мнение Сизова. Закольцевав цепь своих умозаключений,  Игнат
Филиппович Сизов, известный  в  уголовном  мире  под  прозвищем  Старик,
удовлетворенно откинулся на спинку стула.
   -  Работники  ГАИ  действовали  профессионально  неграмотно:  их   не
насторожило упорное нежелание останавливаться, отчаянные попытки уйти от
погони, они продолжали думать, что имеют дело с обычными нарушителями, и
не приняли мер предосторожности...
   Казалось,  что   сейчас   Мишуев   предложит   наложить   на   убитых
дисциплинарное взыскание.
   - И вот результат - Мерзлов застрелен, как только  вышел  из  машины,
Тяпкин получил смертельное ранение,  но  сумел  отбежать  на  обочину  и
дважды выстрелить. Похоже, мимо...
   Мишуев сделал паузу,  осмотрел  всех  по  очереди  -  внимательно  ли
слушают.
   - Преступники захватили патрульный автомобиль и  скрылись.  На  месте
происшествия  найдено  семнадцать  гильз  от  автомата  Калашникова.   В
багажнике брошенной машины обнаружен труп неизвестного мужчины с ножевым
ранением в спину.
   Мишуев налил полстакана крепкого чая из маленького потертого термоса,
со вкусом отхлебнул.
   - На моем веку такого еще не было, - сказал Веселовский. - Ну и дела!
   Автомат, два убитых сотрудника, третий  труп  в  багажнике...  Как  в
Сицилии!
   Мишуев отставил стакан.
   -  Что  ж,  с  легкой  руки  Веселовского  назовем   розыскное   дело
"Сицилийцы". Но я жду от вас более плодотворных идей.
   Мишуев вновь оглядел подчиненных.
   Фоменко усиленно  морщил  лоб  и  писал  что-то  в  большом  отрывном
блокноте. Веселовский напряженно постукивал пальцами по  столу.  Губарев
рассматривал новенькую японскую  авторучку.  Сизов  продолжал  сидеть  в
прежней позе, никак не обозначая своей деятельности.
   - Преступление  необычайно  тяжкое,  вызывающее,  оно  поставлено  на
контроль там... - Мишуев показал пальцем вверх,  где  находился  высокий
чердак  с  узкими  сводчатыми  оконцами  и  где  заведомо  никто  ничего
поставить на контроль не мог, потому что обитая железом чердачная  дверь
была постоянно заперта на огромный замок. Сизов скучал и ожидал момента,
когда каждый получит свою  линию  работы  и  можно  будет  разойтись  по
кабинетам.
   - Мы должны раскрыть его любой ценой в ближайшее  время!  И  я  хочу,
чтобы все это уяснили!
   Начальник обращался преимущественно к  бездельничающему  Сизову,  как
будто зная, о чем думает старший опер.
   А думал Старик о том, что через два месяца Мишуев должен  убывать  на
учебу в академию с  перспективой  дальнейшего  роста.  И  конечно,  хотя
никакое преступление, даже самое тяжкое и вызвавшее большой общественный
резонанс, этому теоретически не помеха, в реальной действительности  при
зависших "сицилийцах" генерал его никуда не отпустит.  Значит,  год  псу
под хвост, а как сложится через год - тоже неизвестно... Хотя, наоборот,
известно! Ведь ему сорок  один  -  предел  по  возрастным  ограничениям.
Последний шанс!
   - Больше месяца нам никто не даст! - сказал, как  отрубил,  начальник
отдела.
   Сизов усме