к  девушкам
и пытавшиеся избить сделавшего им замечание прохожего,  да  два  бродяги
без документов, залетевших в наши края из Краснодара.
   Когда мы вышли из березняка на прибрежную полосу, жара  уже  начинала
спадать. Песчаная лента пляжа была усеяна разомлевшими  телами  загораю-
щих, не уместившиеся на горячем песке лежали на траве вдоль обочины  до-
роги и даже на голой растрескавшейся земле. Мы шли  по  сыпучему  песку,
лавируя между отдыхающими, и Гусар внимательно осматривал молодых строй-
ных девушек в рискованных купальниках. Внезапно он рассмеялся и спросил:
   - Вам не кажется, что мы похожи на членов Лиги  Дураков?  Помните,  в
"Золотом теленке"?
   Действительно, для этого праздника обнаженных тел наша троица была до
неприличия отягощена одеждой, хотя Гусар и перегнул: все же черных  кос-
тюмов, цилиндров и палок с набалдашниками у нас не было.
   - Честно говоря, ты сейчас больше похож на представителя другой  упо-
минавшейся в том романе Лиги. Догадываешься какой?
   Судя по легкому смущению, проскользнувшему на лице Гусара,  он  дога-
дался правильно.
   К запахам раскаленного песка и большого массива воды добавился аромат
зажариваемого над углями мяса.
   - Кто хочет есть? - спросил я, хотя ответ подразумевался  сам  собой:
каждый из нас не ел уже как минимум восемь часов.
   - Я уже перехотел, - буркнул Волошин.
   - И мне тоже неохота. Жара, - отозвался Гусар.
   Я по себе знал, что большие перерывы между едой приводят к тому,  что
чувство голода сменяется полнейшим безразличием к пище, но тем не  менее
мы зашли в кафе и съели по так называемому шашлыку, представлявшему  со-
бой зажаренную на вертеле жирную свинину. Конец трапезы был  скомкан:  с
улицы донеслись какие-то выкрики, брань, звон  разбитого  стекла,  и  мы
выскочили наружу. Оказалось, что пьяный приставал к прохожим и бросал  в
них камни, один из которых угодил в  витрину  небольшого  торгового  па-
вильона. Мы записали фамилии очевидцев, задержали  хулигана  и  передали
его подоспевшему мотопатрулю, после этого допивать  свой  жидкий  компот
уже не вернулись, а продолжили работать.
   Волошин
   - Если бы у нас были их приметы, было бы проще, - проговорил Гусар.
   - Ты думаешь? Искать по приметам очень легко только в  книжках.  И  в
кино. Вот у нас однажды был случай... - Крылов немного  помолчал.  -  Ты
знаешь Васю Липоева? Так вот, он с потерпевшей несколько дней  ходил  по
городу, искали насильника. Гуляют, беседуют о том о сем, и вдруг она го-
ворит: "Вот он!" Дело было под праздник,  они  как  раз  проходили  мимо
драмтеатра. Вася смотрит: элегантный мужчина в костюме, крахмальной  ру-
бахе, при галстуке, все как полагается. Под ручку с ним - женщина в  ве-
чернем платье. Направляются к театру. Вася переспрашивает: "Вы уверены?"
- "Уверена, уверена, он!" - настаивает потерпевшая, а  сама  разволнова-
лась, побледнела, дрожит вся.
   Вася подходит к мужчине, представляется, спрашивает документы. Вячес-
лав Сипатов, инженер, 32 года. Идет с супругой в театр. "Извините,  при-
дется пройти со мной". - "Ну, раз надо..."
   Приходят в отдел. На очной ставке потерпевшая  подтверждает:  "Он,  и
лицо, и фигура, даже голос его, я хорошо запомнила - Сажают  инженера  в
ИВС, начинают проверять со всех сторон и так, и этак, в результате полу-
чается - не он...
   - Как же так? - перебил Гусар. - Она же его железно опознает!
   - Да вот так. Опознавать-то опознает, а свитера такого, как  у  прес-
тупника, у инженера нет и никогда не было. И по складу характера, по на-
туре он на эту роль не подходит. А самое главное, он все  думал,  думал,
вспоминал, где он в то время был, и вспомнил! Как раз по телевизору фут-
бол показывали, и он дома сидел. Рассказал, как игра шла,  кто  участво-
вал, кто и когда гол забил... Знаешь, как это  называется?  Верно,  али-
би... Пришлось извиняться перед инженером. Выпустили его, как говорится,
с полной реабилитацией, руку пожали, мол, простите, ошибка. Вот так вот.
А ты говоришь - по приметам.
   - Ну и что же дальше было?
   - Понятно что. Васе выговор влепили, хотя каждому ясно, что он  здесь
ни при чем. Потерпевшая-то инженера твердо опознала! А  она  сама  ошиб-
лась, знаешь, как это называется? - добросовестное заблуждение. И ее ви-
нить не в чем: преступника видела мельком, да еще  в  такой  обстановке,
что тут не до запоминании. А инженер на него похож оказался...  Ну,  Ва-
се-то выговор дали - ладно, а представь, каково человеку: идет с женой в
театр, сном-духом ничего не знает, а его хватают - и в камеру... Так что
розыск, брат, - это штука тонкая  и  сложная,  тут  наскоком  ничего  не
добьешься. А вот Иван Петрович Макарцев, тот на своем веку десятки прес-
тупников по приметам задержал. И не ошибся ни разу. Так что учиться  на-
до...
   - Ну а настоящего насильника нашли?
   - А куда он денется? Тот же Вася его и задержал. Только речь-то не об
этом! Я же тебе говорю, невинного человека трое суток под  стражей  про-
держали! Он еще сдержанный мужчина, не возмущался, дескать,  я  понимаю,
ошибка... Но какое впечатление на него самого, его родных, близких, зна-
комых произвела эта ошибка, ты представляешь? Я вот недавно был в театре
и встретил там его с женой - они, оказывается, завзятые театралы, -  так
он со мной не поздоровался. Может быть, правда, не узнал,  а  может,  не
захотел.
   Десять минут назад я связался с райотделом и  узнал,  что  установили
личность убитой: Ирина Гордеева, двадцати лет,  студентка  мединститута.
Эта новость как бы подхлестнула нас, обострила злобу против  неизвестных
пока еще преступников, и разговор пошел о перспективах их поимки.
   Крылов рассказал Гусару эту поучительную историю не зря: тот стал на-
ходить слишком много людей, на его взгляд, подозрительных  и  подлежащих
задержанию. Понятная реакция новичка: поиск  подходит  к  концу,  а  ре-
зультатов нет, ему начинает казаться - это оттого, что  он  недостаточно
внимателен, он подстегивает сам себя и тут может перегнуть палку...
   Важно вовремя его остановить, и Крылову удалось это сделать своей ис-
торией, которая хотя и взята из жизни, но как  будто  нарочно  подобрана
для иллюстрации ряда проблем, встающих перед сыщиком при поиске,  подоб-
ном нашему, и в основном проблемы ответственности за  принимаемое  реше-
ние. Ответственности и перед собой, и перед  законом,  и  перед  другими
людьми, которые любую твою ошибку и любой промах  воспримут  и  расценят
как ошибку и промах всей милиции.
   Гусар погрузился в размышления, хотя попрежнему цепко смотрит по сто-
ронам, - похоже, из него будет толк. Но очень важно, чтобы он не впал  в
другую крайность - в боязнь принимать решения. От человека, опасающегося
взять на себя ответственность, иногда рискнуть, нельзя  ждать  результа-
тивной работы. Очень много  решений  оперативному  работнику  приходится
принимать на основе своего внутреннего убеждения. И тот, кто привык  все
"согласовывать" с руководством,  чтобы  в  случае  чего  переложить  от-
ветственность на чужие плечи, может провалить серьезное и  важное  дело,
если обстановка не оставит времени на такую "консультацию". А чаще всего
времени у нас в обрез...
   Отдыхающие стали понемногу расходиться: косые лучи солнца  грели  уже
еле-еле, а скоро подует вечерний ветерок с реки и станет совсем прохлад-
но. Похоже, что наш рабочий день подходит к концу, а значит, сегодня мне
удастся попасть домой до того, как Андрюшка ляжет спать. Мы с ним не ви-
димся неделями: я прихожу поздно, когда он спит, а утром жена ведет  его
в детский сад к восьми, я же,  отоспавшись,  встаю  только  полдевятого,
благо живу рядом с отделом. Впрочем, одернул я себя, загадывать  нельзя,
мало ли как повернется дело...
   Гусаров
   Хотя я был на ногах с самого утра, большую часть  времени  провел  на
жаре и почти не ел, если не считать эрзац-шашлыки,  усталости  не  было.
Точнее, она была, но загнанная настолько в глубь организма,  что  ее  не
ощущалось.
   Раньше я не понимал, какая сила позволяет инспекторам  розыска  целые
дни, ночи, иногда круглые сутки проводить на службе, без сна, почти  без
еды - на пирожках, колбасе и кефире...
   Сейчас я ощутил это на себе. Ненависть к преступникам, желание  найти
их во что бы то ни стало - вот что позволяет  перебороть  усталость,  не
чувствовать ее до поры до времени. Ненависть - это своего  рода  допинг,
но работать на ненависти, так же, как и жить на допинге, -  дело  совсем
не безвредное... Тут и опасность профессиональной деформации  характера,
следствием чего  является  чрезмерная  подозрительность,  вспыльчивость,
желчность... Тут и ущерб здоровью - постоянное нервное  напряжение,  мо-
менты "пиковой" работы мысли, когда в одну секунду прокручиваешь в голо-
ве десятки вариантов своего и ответного чужого поведения,  отрицательные
эмоции, получаемые на местах преступлений, жалость к потерпевшим  -  все
это, наслаиваясь одно на другое, не проходит бесследно.
   И если, несмотря на все это, люди работают в уголовном розыске,  зна-
чит, есть в нашей профессии нечто такое, что оправдывает  и  напряженные
нервы, и бессонные ночи, и эмоциональные  перегрузки,  и  многие  другие
"прелести" розыскной службы. Что же это? "Поймешь",  -  коротко  ответил
Крылов на мой вопрос. Ну что ж, будем надеяться, что  пойму.  Кое-что  я
понимаю и сейчас, и напрасно Волошин с Крыловым  считают  меня  чересчур
наивным. Я, например, понимаю, что наш поиск - это только одно из прово-
димых в городе мероприятий, что искать вслепую в тысячной  массе  народа
двух-трех человек - все равно что ловить пескарей крупной  сетью,  но  я
знаю и то, что если бы не подобные, на первый взгляд  бессмысленные  ме-
роприятия, не было бы так называемых "случайно раскрытых"  преступлений,
ибо профессионал знает: каждая "случайность" - следствие большой работы,
работы, на четыре пятых скрытой от глаз непосвященных.
   Хотелось пить, и, увидев в стороне автоматы, я направился к ним. Ста-
кан воды не утолил жажды. Медных монет больше не было, я с трудом разме-
нял гривенник в ближайшем ларьке и выпил еще стакан. Мне показалось, что
за автоматами кто-то разговаривает, я вначале не обратил на  это  внима-
ния, но вспомнил слова Крылова: "Нас должно интересовать все. От нелюбо-
пытного сыщика никогда толку не будет", - и посмотрел в щель между  чер-
ными баллонами с углекислотой.
   Ничего особенного. Четыре человека стояли кружком и о чем-то тихо го-
ворили. Я пошел было дальше, но тут же замедлил шаги. Зачем при невинном
разговоре прятаться от людей? Пришлось  вернуться.  Остановившись  возле
автоматов, я сделал вид, что ищу монету, а сам напряг слух.
   - Ты в карты играл? Теперь гони деньги!
   - Да я же не хотел садиться... Сказали, что в шутку...
   - Какие шутки! Если бы ты выиграл, небось бы свое  стребовал!  Давай,
давай, раскошеливайся! - Один голос напористый и требовательный,  второй
- сдавленный и просительный. Теперь я понял, что мне сразу  не  понрави-
лось в этой четверке: три человека как бы окружили одного, и тот держал-
ся скованно и напряженно.
   - Да у меня и денег нет. Вот только двадцать рублей, так мне  на  еду
нужно, я приезжий...
   - Ничего, часы отдашь, а остальное потом принесешь. Ну давай быстрее,
а то хуже будет!
   Я обошел автоматы и приблизился к говорившим.  Должником  был  парень
простецкого сельского вида, заметно напуганный. Против него стоял  коре-
настый крепыш с красным от солнца и вина лицом, рядом - два субъекта не-
определенного возраста с испитыми физиономиями, по которым им можно было
дать и тридцать, и пятьдесят лет.
   - В чем дело? - спросил я, стараясь, чтобы голос звучал, как у Крыло-
ва, - властно и требовательно.
   - Тебе-то что? - равнодушно ответил здоровяк. - Иди своей дорогой.
   - В чем дело? - На этот раз я обращался к должнику,  но  он  в  ответ
только пробормотал чтото невнятное.
   - Слушай, друг, - доверительно наклонился  ко  мне  один  из  испитых
субъектов. - Ну что ты вяжешься не в свое дело? Товарищ нам  в  картишки
проиграл, сейчас расплатится, и пойдем еще выпьем...
   Я вытащил удостоверение и, мельком показав его всем четверым, предло-
жил пройти со мной.
   - Это куда еще? - злобно спросил испитой. -  В  ментяру?  А  за  что,
спрашивается? За свои же деньги?
   - Там разберемся. - Я взял его за руку, но он уперся, пришлось рывком
сдернуть его с места, и в это время сильный удар по голове сбил  меня  с
ног. Ударил краснолицый, которого я на миг выпустил из  поля  зрения.  В
это время они могли убежать, но сработал волчий инстинкт - добить  жерт-
ву. Они подскочили ко мне с трех сторон, их должник  бочком  начал  ухо-
дить, а потом мне уже было не до того, чтобы смотреть по  сторонам.  Они
начали бить меня ногами, я сгруппировался, защищая бока и живот.  Одного
из нападающих удалось свалить, и я попытался встать, но  здоровяк  снова
ударил меня по голове так, что она зазвенела и перед глазами пошли  кру-
ги, я уже подумал, что дело принимает плохой оборот и неизвестно чем мо-
жет кончиться... В этот миг наступила развязка. Здоровяк  и  его  дружок
попадали на землю, как кегли, сбитые мощным броском игрального  шара,  -
товарищи подоспели вовремя.
   Крылов
   Когда Гусар отошел напиться, мы прошли немного вперед и  остановились
подождать, но прошло три, пять минут, а его не было, и  мы  вернулись  к
автоматам.
   Мы успели в самый раз. Гусар валялся на земле, а какой-то здоровенный
красномордый орангутанг уже изловчился прыгнуть ему каблуками в лицо.  Я
перехватил его в воздухе и уложил рядом с Гусаром, а Волошин  разделался
со вторым.
   - Подождите, я сейчас. - Гусар, прихрамывая, побежал куда-то и вскоре
привел испуганного парня, который все пытался что-то объяснить ему.
   - Полюбуйтесь на этого субъекта, вроде бы потерпевший, в карты проиг-
рался, что ли, хотели у него деньги отнять, грозили, а когда я вмешался,
он тихонько смотался! - В голосе Гусара чувствовалось не столько  возму-
щение, сколько недоумение - как может существовать на земле такая черная
неблагодарность.
   Волошин вызвал машину, мы написали рапорта и сдали задержанных, потом
осмотрели Гусара. Отделался он  сравнительно  легко:  удары  в  основном
пришлись по рукам, плечам, ногам. Несколько синяков и ссадин  добавились
к имеющимся у него царапинам.
   - Это у тебя вроде боевого крещения, - сказал Волошин.  -  Голова  не
болит?
   - Нет. - Гусар явно врал: сильные удары по голове никогда не проходят
бесследно, хорошо, если не будет сотрясения мозга.
   - Может, пойдешь домой? - предложил я.
   - Вот еще. Все в норме.
   - Ну что ж, хорошо, если так.
   Пляж понемногу пустел. Песок остыл, сменил желтый  цвет  на  серый  и
сразу потерял свою притягательность. Ветер сдувал окурки сигарет, обрыв-
ки бумаги. Было уныло и неуютно. Мы прошли по берегу еще раз, опять про-
чесали рощу, в которой, кроме палаточных туристов,  никого  не  было,  и
снова вышли к реке. Кажется, можно заканчивать.
   - Ну что, гвардейцы, по домам?
   - Да, похоже, здесь больше делать нечего, - отозвался Волошин, а  Гу-
сар промолчал, всем своим видом выражая готовность работать еще  сколько
понадобится.
   - Тем более что у Гусара завтра с утра много дел, - продолжил я.
   - Какие еще дела? - встрепенулся он.
   - К следователю пойдешь, на допрос. Расскажешь, как эти негодяи напа-
ли на работника милиции. Может, понадобится очные ставки провести. Ты же
тут и свидетель, и потерпевший, главная фигура. Потом опять на допрос  -
по хулиганству возле кафе. А там, глядишь, изволь дать показания по дру-
гим задержаниям.
   - Да бросьте шутки шутить! Наше дело найти и задержать, а  ходить  на
допросы, время терять...
   - А ты как думаешь, голубчик! - засмеялся Волошин. - А  потом  еще  в
суд вызовут, раз да другой. Как говорят умные люди, "не попадай в свиде-
тели - затаскают". Я однажды целый месяц в облсуде провел...
   Гусар ненадолго замолчал, а потом заулыбался:
   - А вы ведь тоже свидетели, между прочим. Так что вместе по  допросам
ходить будем!
   Теперь мы втроем посмеялись над предстоящими нам формальностями,  ко-
торые все мы не любили, но которые, увы, необходимы.
   У причала стояла очередь ожидающих катера. Мы прошли мимо,  направля-
ясь к остановке автобуса, и тут я услышал смех. Собственно, ничего  уди-
вительного: здесь собралось около ста отдохнувших, пребывающих в хорошем
настроении людей, поэтому стоял сплошной веселый гам: прибаутки,  бесша-
башные выкрики и сопровождающий их женский визг, кто-то играл на гитаре,
кто-то рассказывал анекдоты, и смех был  естественным  компонентом  всей
пестрой звуковой гаммы.
   Но этот смех был надсадный, несколько нарочитый, какой-то  глумливый,
с взвизгивающими нотками, одним словом, нехороший смех, хотя я  вряд  ли
смог бы объяснить, почему он мне так не понравился. Когда  я  обернулся,
то убедился, что не понравился он мне не зря. Рыжий патлатый парень  но-
гой загородил узкий, огороженный барьером проход к кассе, две девушки  в
коротких цветастых сарафанах в замешательстве стояли перед этой  прегра-
дой, не зная, как выйти из неловкого положения, это-то и веселило патла-
того и двух его дружков. Девушки что-то говорили ему, но он хохотал  еще
громче и дурашливо тряс головой. Одной из них это надоело, и она толкну-
ла преграждающую путь ногу, но сдвинуть не  смогла,  только  рыжего  еще
больше затрясло, он прямо заходился от смеха, и  ему  вторило  реготанье
дружков.
   Я направился к кассе, рыжий замешкался, не зная, как поступить, и я с
ходу сбил его ногу с перил, так что он  потерял  равновесие  и  чуть  не
упал.
   - Ну ты, потише! - Вблизи от него несло перегаром, и я обратил внима-
ние, какие у него злые, до бешенства, глаза. Эта злоба не соответствова-
ла ситуации так же, как не соответствовал поводу и дикий смех, и слишком
быстро произошел переход от веселья к злости. Это объяснялось не опьяне-
нием - перегар едва ощущался и хмель должен был уже выветриться, -  зна-
чит, дело в крайней взвинченности, напряженности, граничащей с болезнен-
ной, которая ищет выхода, чтоб излиться, успокаивая взбудораженные  нер-
вы.
   Я купил три билета и вернулся к товарищам:
   - Мы едем катером.
   Волошин
   Когда Крылов сказал, что мы поедем на катере, Гусар  запротестовал  -
это в четыре раза дольше, чем автобусом. Но потом он сообразил, что Кры-
лов ничего не делает зря, и  замолчал,  стараясь  понять,  какой  тайный
смысл скрыт в его решении.
   Для меня это не было загадкой, я сразу же понял, что он хочет  прове-
рить трех молодых развязных парней. Правда, чем они привлекли его внима-
ние, я не знал, к тому же задержать их можно было прямо  здесь,  но  раз
Саша так решил, значит, у него есть свои соображения.
   Подошел катер. Началась посадка, и мы влились в плотный  людской  по-
ток, стараясь не отстать далеко от интересующей нас троицы. Те, не слиш-
ком церемонясь, растолкали мешающих им людей и заняли  места  на  корме.
Верховодил у них, безусловно, рыжий. Он был выше своих приятелей, крепче
их и держался более уверенно. Я пригляделся к нему  повнимательнее.  Ка-
кой-то неопрятный вид, жесткие волосы свисают до плеч,  слипаясь  в  со-
сульки, на подбородке и щеках проглядывает рыжая  щетина.  Спутники  под
стать ему: низкорослый неряшливый брюнет с густыми  сросшимися  бровями,
второй - среднего роста, с плоским лицом и большим носом. На пальце пра-
вой руки у плосколицего вытатуирован перстень замысловатой формы  с  че-
тырьмя расходящимися лучами - знак того, что он успел отведать  лагерной
похлебки. Всем троим было лет по двадцать пять - двадцать семь.
   Они не казались пьяными, но вели себя как-то неестественно -  слишком
возбужденно, что ли...
   Затарахтел движок, и катер, медленно отвалив от причала, описал, раз-
ворачиваясь, плавную дугу и лег на курс. Рыжий встал, похлопал  себя  по
карманам и стал озираться по сторонам, слегка подпрыгивая на месте,  как
бу