приглашенные.
   Мадам де Монтеспан среди них не было. Она  находилась  среди  придворных,
которым было  отведено  место  на  бискайской  галере.  Королева  со  свитой
находилась  на  фелукке.  Остальные  придворные  разместились   на   лодках.
Королевские музыканты расположились на  барже,  задрапированной  красными  и
белыми полотнами.
   Под звуки  скрипок  и  гобоев  маленькая  эскадра  заскользила  по  глади
большого канала. Но поездка оказалась очень непродолжительной.  Темные  тучи
заволокли голубое небо.
   - Надвигается шторм, - заметила  Анжелика,  пытаясь  за  беспечным  тоном
скрыть мрачное предчувствие.
   - Так вы думаете, что  нас  ожидает  кораблекрушение?  -  весело  спросил
король.
   - Все может быть.
   Вскоре  все  сошли  на  берег,  где  стояли  навесы,  под  которыми  были
приготовлены столы с угощениями. Началось веселье, танцы, беседы...  Настало
время играть в прятки. Анжелике выпало водить. Ей завязали глаза, и месье де
Сен-Энай крутил ее так, что она потеряла ориентацию.  Потом  отпустил  ее  и
тихонько удалился. Она немного постояла и двинулась вперед. Анжелика слышала
шорох и шепот вокруг себя.
   - О, не убегайте так быстро! - засмеялась она.
   Вдруг все стихло. Затем кто-то подкрался к ней и сдернул повязку.
   - Ax! - воскликнула Анжелика, зажмурив глаза.
   Оказалось, что она уже не на лугу, откуда  слышались  звуки  веселящегося
двора, а перед густыми зарослями. Прямо перед ней открылся вид  на  покрытые
цветами террасы, а наверху еще не законченный  небольшой  дворец,  ранее  ей
незнакомый. Дворец был окружен колоннами из розового  мрамора.  Вокруг  него
были посажены акации, и воздух был напоен их дурманящим запахом.
   Рядом с Анжеликой стоял король.
   - Это Трианон, - сказал он, привлекая ее к себе. Обняв ее  за  талию,  он
пошел с ней к пагоде.  -  Мы  осмотрим  его  вместе,  Анжелика,  -  негромко
проговорил король.
   Она почувствовала, как дрожит его рука.
   - Милая моя! Любимая!
   Анжелика уже не пыталась сопротивляться. Чудесный дворец манил ее, обещая
покой и негу. Она больше не могла  противиться  той  силе,  что  влекла  ее.
Ничего нельзя было поделать с этим магическим треугольником любви, уединения
и полумрака.
   Застекленная  дверь  открылась  перед   ними.   Помещение   было   богато
декорировано парчовыми  занавесями.  Анжелика  была  слишком  взволнована  и
поэтому не сразу обратила внимание  на  самую  главную  деталь  интерьера  -
превосходной работы огромную кровать в алькове.
   - Я боюсь, - прошептала она.
   - Здесь вам нечего бояться, любовь моя.
   Склонив голову ему на плечо, она чувствовала, как он расстегнул ей корсаж
и касается рукой нежных полушарий  груди,  проводит  дрожащими  пальцами  по
потаенным местам. Он тихо, но настойчиво влек ее к кровати.
   - Пойдем! - нежно просил он.
   Им сейчас руководило животное чувство.  Поток  страсти  подхватил  его  и
повлек к той женщине, которой он так  упорно  добивался.  Его  самообладание
монарха уступило место всепобеждающему чувству любви.
   Анжелика понимала, что король в ее власти, что сейчас она сильнее  его  и
ей  надлежит  успокоить  его  разбушевавшуюся  плоть  своими  ласками.   Она
почувствовала, что опирается на кровать.
   Внезапно вспыхнувшая молния осветила всю комнату. Анжелика затрепетала, с
ужасом всматриваясь во мрак, окружавший их.
   - Это гроза! - пробормотала она.
   Король посмотрел на нее с удивлением.
   - Пустяки! Чего нам тут бояться?
   Он тут же почувствовал, что Анжелика начала сопротивляться. Вырвавшись из
его объятий, она подбежала к окну  и  прижалась  горячим  лбом  к  холодному
стеклу.
   - Что с вами? - резко спросил король.  -  Сейчас  не  время  и  не  место
скромничать. Ваше поведение доказывает, что существует еще одно препятствие,
о котором я уже догадываюсь. Между нами стоит другой мужчина?
   - Да!
   - Его имя?
   - Жоффрей де Пейрак, мой муж, человек, которого вы сожгли заживо!
   Анжелика медленно поднесла руки к лицу. Рот ее был приоткрыт, будто ей не
хватало воздуха.
   - Жоффрей де Пейрак! - повторила она.  У  нее  подкосились  ноги,  и  она
присела в кресло у окна, невнятно бормоча:
   - Что вы сделали с певцом  Тулузы,  Великим  Хромым,  который  очаровывал
всех?! Как я могу забыть Тулузу, где пели и  разбрасывали  лепестки  цветов,
где  выставляли  на  посмешище  и  предавали  проклятию?  Тулуза   -   самый
благородный и самый жестокий из всех  городов,  город  Жоффрея  де  Пейрака,
которого вы сожгли на Гревской площади... - Рыдания душили ее. -  Его  пепел
бросили в Сену. У его детей не  стало  имени.  Замки  его  разорены.  Друзья
отвернулись от него. Даже враги забыли его. Не осталось  и  следа  от  Отеля
Веселой Науки, где так радостно и светло текла его  жизнь.  Вы  все  забрали
себе, но больше не получите ничего. Я не достанусь вам. Я его жена!
   Снаружи разразился ливень. Гроза бушевала вовсю.
   - Быть может, вы об этом забыли, -  продолжала  Анжелика,  -  но  человек
всегда остается человеком, даже такой великий монарх, как вы. А он превращен
в прах, и даже прах развеяли по ветру. Но я помню все  и  буду  помнить  всю
жизнь. Я приходила в Лувр, чтобы вымолить для него прощение, но вы  прогнали
меня. Вы знали, что он невиновен, но вам нужно было избавиться от  него.  Вы
боялись его возрастающего влияния, он был богаче вас и  не  хотел  унижаться
перед вами. Вы подкупили  судей,  осудивших  его.  Вы  убрали  единственного
свидетеля, который мог бы спасти его. Вы обрекли его на  мучения.  Затем  вы
осудили на безвестность и нищенское прозябание  меня  и  моих  сыновей.  Как
можно все это забыть?
   Анжелика содрогалась от рыданий, но  слез  не  было.  Король  стоял,  как
громом пораженный.
   Время шло. Что было ему делать - молчать или говорить? Что спасет  их  от
прошлого - молчание или слова? Прошлое отделило их друг  от  друга  каменной
стеной.
   Выглянуло солнце. Король посмотрел в окно. Затем широкими шагами  подошел
к стулу, на котором лежала его шляпа, и обернулся к Анжелике.
   - Пойдемте, сударыня. Двор ждет нас.
   Она не шелохнулась.
   - Пойдемте, - твердил он. - Нам нельзя опаздывать. Мы  и  так  слишком  о
многом поговорили.
   Анжелика покачала головой.
   - Не так уж и о многом. Только о том, о чем было необходимо.
   Она собралась с силами и попыталась привести себя  в  порядок.  Поправила
перед зеркалом волосы, одернула платье. Какой измученной выглядела она!
   Их шаги эхом раздавались на каменных ступенях.  Они  шли  рядом,  но  как
далеки они были друг от друга!

***

   Этой ночью предстоял бал, поздний ужин и карты. Анжелика не могла решить,
что ей делать, - уехать самой или ждать приказания короля.  Было  ясно,  что
дальше так продолжаться не может. Но как и когда он решит ее судьбу?
   Приближалось утро, празднество было в разгаре. Но король не появлялся, он
был занят делами.
   Анжелика была в центре внимания. Ее  отсутствие  одновременно  с  королем
накануне вечером не прошло мимо внимания придворных.
   Мадам де Монтеспан покинула Версаль, не скрывая своей ярости. Но Анжелика
уже  забыла  о  своей  опасной  сопернице,  ибо  теперь  у  нее  был   более
могущественный недруг. Если король открыто выкажет свою немилость к ней, что
станет с Флоримоном и Шарлем-Анри?
   Анжелика села за карточный столик и за один  час  проиграла  чуть  ли  не
тысячу пистолей! Она не любила игру в карты, но едва ли хоть один  день  при
дворе обходился без этой игры. Эта неудача  показалась  ей  символичной.  Но
теперь с этим будет покончено. Она была уверена, что истекают  ее  последние
часы пребывания в Версале.
   Стоя у одного из окон главной галереи, она вспомнила то  утро,  когда  на
этом же самом месте она разговаривала с Баркаролем. Перед ней был дворец,  в
котором она могла занять место королевы, а в конце аллеи полоскались  паруса
и блестели мачты маленькой флотилии.
   Такую, погруженную в мысли, И застал ее Бонтан.  Он  шепнул,  что  король
хочет видеть ее.
   Итак, час пробил!
   Король был спокоен и ничем не  выдавал  своих  чувств.  Он  понимал,  что
сейчас должна разыграться драма, последний акт которой очень важен для него.
Никогда он так пылко не желал победы. Никогда не сталкивался с такой прочной
обороной.
   - Сударыня, - сказал король, когда Анжелика села, -  вчера  вы  выдвинули
много тяжких и несправедливых обвинений против меня. Я  провел  всю  ночь  и
часть  сегодняшнего  утра,  просматривая  судебные  отчеты  и  пытаясь   все
восстановить и соединить воедино. Многие детали этого процесса  стерлись  из
моей памяти, но суть дела я не забыл. В начале моего правления я был  втянут
в игру, где призом победителю служила моя корона и моя королевская власть...
   - Мой муж никогда не угрожал ни вашей короне,  ни  вашей  власти.  Только
зависть...
   - Давайте не будем говорить об этом снова,  -  прервал  ее  король.  -  И
давайте не будем ссориться. Я утверждаю, что граф  де  Пейрак  угрожал  моей
короне, ибо он был одним из богатейших и могущественнейших  моих  подданных.
Величие других было и остается моим злейшим врагом. Анжелика, вы ведь  умная
женщина, и гнев не должен лишить  вас  здравого  мышления.  Когда  я  достиг
совершеннолетия и вступил на престол, в стране повсюду  вспыхивали  бунты  и
волнения, шла гражданская война, наседали иностранцы, а Франция теряла  свои
владения одно за другим. Во главе моих  врагов  стоял  очень  могущественный
человек - мой дядя... Гастон Орлеанский... Принц  Конде  поддерживал  с  ним
дружеские связи,  и  против  меня  плелись  многочисленные  заговоры.  Члены
парламента выступали против своего короля. При дворе оставалось  очень  мало
верных мне людей. Единственными, в чьей верности я не сомневался, были  мать
и кардинал Мазарини, которого все ненавидели.  Но  и  они  были  иностранцы.
Кардинал, как вы знаете, был итальянец, а мать, по своим чувствам и  обычаям
всегда  оставалась  испанкой.  Можете  себе  представить,  как  их  "любили"
подданные. А в середине между этими противоположными  полюсами  стоял  я,  в
сущности, еще ребенок, хотя и располагающий  огромной  властью,  но  слишком
слабый, чтобы ею воспользоваться.
   - Но вы проявили себя совсем не ребенком, когда отдали приказ  арестовать
моего мужа.
   - Ради всего святого, не будьте  такой  упрямой.  Неужели  вы  стараетесь
походить на обыкновенную женщину. которая не может  постичь  суть  дела?  Та
боль, которую вам причинил арест и  казнь  графа  де  Пейрака,  -  это  лишь
крошечная деталь панорамы той сложной  и  трудной  борьбы,  которую  я  хочу
показать вам.
   - Но граф де Пейрак был моим мужем, и, согласитесь, эта крошечная  деталь
для меня важнее всей вашей панорамы.
   - Очевидно, история должна была идти  в  согласии  с  личными  интересами
мадам де Пейрак, - иронически заметил король, - даже если моя панорама - это
весь остальной мир.
   - Мадам  де  Пейрак  не  интересует  история  всего  остального  мира,  -
отпарировала она его колкость.
   Король даже привстал, глядя на  лихорадочный  румянец  на  ее  щеках.  Он
слегка улыбнулся.
   - Однажды вечером, это было не так давно, в этой самой комнате вы вложили
свои руки в мои и принесли клятву верности королю  Франции.  Впрочем,  такие
клятвы я слышал не однажды, и зачастую из уст предателей и перебежчиков.  Не
одно поколение дворян было готово сложить гордые головы в  борьбе  со  своим
королем. Я не собираюсь разжалобить вас и просить о снисхождении к  молодому
королю, которым  я  тогда  являлся.  Между  моей  прежней  беспомощностью  и
нынешним  могуществом  пролегла  большая  и  трудная  жизнь.  Я  помню,  как
парламент поднял против меня армию,  как  герцог  де  Бофор  и  принц  Конде
организовали Фронду, как интриги герцогини де Шеврез привели  армию  герцога
Австрийского и герцога де Лоррена в Париж. Мазарини был арестован. Герцогиня
де Лонгвиль, сестра принца  Конде,  подняла  Нормандию,  принцесса  Конде  -
Гайану. Я  помню  бегство  своего  первого  министра,  помню,  как  французы
сражались друг с другом под стенами Парижа.
   Анжелика сидела, крепко сомкнув пальцы рук. Она не смотрела на короля. Он
чувствовал, что она слушает его рассеянно и невнимательно, и  это  причиняло
ему больше расстройства, чем все те невзгоды, которые он пережил.
   - Зачем вы рассказываете мне это? Чем я могу вам помочь?
   - Зачем? Чтобы спасти свое  доброе  имя  в  ваших  глазах.  Та  сбивчивая
информация, которой вы располагаете, явилась причиной тому, что вы составили
неверное представление о своем монархе.
   - Король, злоупотребляющий властью только для того,  чтобы  удовлетворить
свои низменные желания, не достоин своего священного звания, врученного  ему
самим богом! Лишить человека жизни только из  зависти  или  ревности  -  это
достойно осуждения, и подлинный король не должен  так  поступать  со  своими
вассалами.
   - Но то же самое действие, исполненное для блага  народа,  для  торжества
мира в королевстве, - это знак мудрости и благоразумия.
   - Каким образом мой муж мог угрожать спокойствию королевства?
   - Одним своим существованием.
   - Одним своим существованием?!
   - Вот именно.  Я  только  что  достиг  совершеннолетия,  мне  исполнилось
пятнадцать лет. Я знал лишь тяжесть королевской ноши, но  не  свою  силу.  Я
собирал все  свое  мужество,  убеждая  себя,  что  для  спасения  трона  мне
предстоит  найти  ряд  способов  укрепить  власть.  В  самом  начале  своего
правления мне пришлось арестовать кардинала Реца. Этим актом я открыл начало
опалы своих родственников. Вскоре мне пришлось решать судьбы  других  людей,
и, в первую очередь, своих врагов. Мой дядя, Гастон Орлеанский, был  сослан.
Другие были прощены и среди них - Бофор и Ларошфуко.  Принц  Конде  удрал  в
Испанию, и я приговорил его к смерти. Но когда дело дошло до моей  женитьбы,
то испанцы стали просить за него так, что я даровал ему прощение. Время шло.
Другие заботы стали одолевать меня, и, в частности, роль  придворных  дам  в
деле бывшего министра финансов Фуке. Очень много я слышал тогда о  вас,  моя
дорогая. Говоря о чудесах Тулузы, люди рассказывали, что красотой вы затмили
Элеонору Аквитанскую. Тогда я еще не знал, что обычаи в этой  провинции  так
же странны для парижан,  как  если  бы  это  была  чужая  страна.  Граф  был
высокомерен, богат, влиятелен и высокообразован. И в первый раз, когда я его
увидел, мною овладело беспокойство. Да, он был богаче, чем  я,  и  рано  или
поздно он стал бы  могущественнее  меня.  С  тех  пор  я  стал  думать:  как
разрушить эту силу, могущую создать королевство в королевстве. Верьте мне, я
ничего не имел против него как человека, но мне нужно было уничтожить угрозу
моей власти. И чем ближе я знакомился с ним, тем  больше  я  убеждался,  что
графа де Пейрака нельзя оставлять в  живых.  У  вашего  мужа  был  еще  один
злейший враг. Сам не знаю почему, но Фуке хотел его уничтожить.
   Анжелика будто вновь пережила прошлое, поглотившее  ее  счастье.  Ее  лоб
стал влажным.
   - Я причиняю вам боль? Бедняжка!
   И он продолжал:
   - Тогда я поручил это дело Фуке. Он  знал,  как  использовать  для  своей
мстительной выгоды архиепископа Тулузского. Он умел убирать врагов, а я лишь
следил за ним и за его методами, чем впоследствии  и  воспользовался,  когда
нужно было убрать его самого. Я прочитал все материалы по делу вашего мужа и
понимаю, чем вы так возмущены. Вы говорили об убийстве одного из  свидетелей
защиты - отца Киршо. Увы, это верно. Все было в руках Фуке  и  его  шпионов.
Фуке очень хотел уничтожить графа де Пейрака. Дело зашло слишком далеко...
   Король немного помолчал.
   - Вы прибыли в Лувр просить о помиловании. Я помню это так же хорошо, как
и тот день, когда я впервые увидел вас в платье из золотой  парчи.  Вы  были
ослепительно прекрасны. У меня хорошая память на лица, а ваши  глаза  забыть
невозможно. И когда, годы спустя, вы появились в Версале, я сразу  же  узнал
вас. Я знал, кто вы, хоть вы и были представлены мне  как  жена  маркиза  дю
Плесси де Бельер. И, похоже, вам не хотелось  вспоминать  прошлое.  Тогда  я
подумал, что вы уже простили меня. Неужели я ошибался?
   - Да, сир. Но я благодарю вас за это, - печально сказала Анжелика.
   - Неужели вы уже тогда вынашивали планы  жестокой  мести?  Заставить  мое
бедное сердце разорваться на  части,  как  это  вы  сделали  сейчас,  за  те
страдания, что я вам причинил?
   - О нет, сир, нет. Не думайте, что я способна на такую низость, да еще  и
безо всякой пользы.
   Король слабо улыбнулся.
   - Как хорошо я вижу вас в этом ответе. Месть - это дело бесполезное, а вы
не та женщина, которая будет попусту тратить время и силы. Но тем  не  менее
вы достигли своего. Вы наказали меня и  причинили  мне  боль  в  тысячу  раз
большую, чем сами того хотели.
   Анжелика смотрела мимо него.
   - Что дала мне судьба? Я бы хотела... забыть прошлое. Я была  молодой,  я
так любила жизнь. Я думала, что останусь верной Жоффрею. А будущее улыбалось
мне, оно манило и соблазняло меня. Но и теперь, когда прошли годы, я все еще
не могу забыть прошлое. Он был моим мужем, я любила его  всей  душой.  А  вы
сожгли его!
   - Нет!
   - Его сожгли заживо, - упрямо повторила Анжелика, - хотели вы  этого  или
нет. Всю жизнь я буду  видеть  костер,  разожженный  по  вашему  приказу,  и
слышать треск дров.
   - Нет! - повторил Луи, с силой ударив тростью об пол.
   На сей раз она услыхала его. И в изумлении уставилась на него.
   - Нет! - в третий раз сказал король. - Его не сожгли... В  тот  январский
день  1661  года  на  костре  сгорел  труп  какого-то  преступника,  которым
подменили вашего мужа по моему приказу. По моему приказу! В последнюю минуту
Жоффрей де Пейрак был спасен. Я сам дал указания палачу, как  проделать  все
это и сохранить в полной тайне. Я хотел спасти Жоффрея де Пейрака, но  я  не
хотел  спасать  графа  Тулузского.  Все  это  было  сопряжено   со   многими
трудностями. В одной из лавок на Гревской площади был  подвал,  который  был
связан с Сеной подземным ходом. Утром в день казни мои замаскированные слуги
притащили туда труп в  белом  саване.  Когда  на  площадь  прибыл  кортеж  с
осужденным, палач завел предполагаемую жертву в лавку, якобы  для  последней
выпивки. Здесь и была совершена подмена. И  когда  пламя  лизало  безымянный
труп, граф Жоффрей де Пейрак шел по туннелю к Сене, где его уже ждала лодка.
   Король нахмурил брови, глядя на бледное лицо Анжелики.
   - Но я не сказал, что он жив. Увы, сударыня, нет  никакой  надежды.  Граф
мертв. Но умер он вовсе не той страшной  смертью,  в  которой  вы  обвиняете
меня. Он сам виноват в своей смерти. Я даровал ему жизнь, но не свободу. Мои
мушкетеры отвезли его в крепость,  где  он  и  находился  в  заключении.  Но
однажды он совершил побег. Это и было  его  ошибкой.  Он  еще  не  настолько
окреп, чтобы переплыть реку... и он утонул. Его труп  через  несколько  дней
нашли на берегу Сены и опознали.  Смотрите,  вот  документы,  подтверждающие
все, что я вам рассказал. Вот рапорт лейтенанта мушкетеров о побеге узника и
об опознании трупа. О боже! Не смотрите на меня так! Мог ли я поверить,  что
вы все еще любите его? Невозможно любить человека, которого не видишь  много
лет, да к тому же еще и умершего. Ах, эти женщины, как упорно они  цепляются
за свои мечты... Неужели вы никогда не задумывались над тем,  что  делает  с
нами время? Даже если вы и увидите его снова, вы не узнаете его, так же, как
и он вас. Вы стали другой женщиной, а  он  другим  мужчиной.  Не  могу  даже
представить, чтобы у вас достало здравого смысла...
   - Любви всегда недоставало здравого смысла, сир. Могу я попросить вас  об
одном одолжении? Дайте мне документы, удостоверяющие его заключение и побег.
   - Зачем они вам?
   - Я буду читать их в ночной тишине и горевать в одиночестве.
   - Вам не удастся одурачить меня. Вы наверняка что-то  задумали.  Слуша