а были в состоянии разговаривать и почувствовали, что не так
нервничают. - Ты видишь, что  произошло  с  Генриеттой,  с  мадмуазель  Ле
Башуа?.. Эта убийца действует молниеносно. А мы - против нее!.. Если никто
не верит матушке Мадлен, то ты думаешь, послушают нас, Жюльенн или меня?..
     - Но все-таки, кто поедет  спасать  Онорину?  -  вскричала  Анжелика,
ломая руки.
     Время, которое требовалось, чтобы доехать до Монреаля,  дни,  недели,
месяцы,  да,  почти  месяцы,  стоит  только   вмешаться   неудаче;   тупое
непонимание окружающих действовало на нее, словно высокие стены,  мешающие
ей взлететь и устремиться на помощь любимому ребенку.
     Она вскочила, выбежала на улицу и устремилась к  Колену,  который,  к
счастью, уже вернулся.
     - И прежде всего, эта женщина, кто вам сказал, что она намерена ехать
в Монреаль? - заметил господин Берн.  -  Она  и  ее  муж  должны  выяснить
положение дел у ответственных лиц Квебека,  что  займет  некоторое  время.
Затем зима помешает им отправиться куда бы то ни было по реке.
     Совет проходил в  жилище  губернатора  Патюреля,  куда  сошлись  все,
пригласив еще Бернов, чтобы поставить их в известность и принять решение.
     Колен ничего не сказал по поводу правдоподобия истории с возвращением
Благодетельницы, когда-то  предводительницы  дочерей  Короля.  Внимательно
выслушав одних и других, он долгое время молчал под пристальными взглядами
присутствующих, затем четко заговорил.
     Сначала он предложил незамедлительно  направить  в  Монреаль,  но  по
суше, посланца, скорохода, который  бы  знал  все  тропинки  и  проходимые
места. Предлогом может быть обмен денег, торговля или  огненная  вода.  Он
доберется до индейцев, а те на каноэ доставят  его  в  Виль-Мари.  Там  он
отдаст матушке Буржуа письмо Анжелики, в котором она будет  настаивать  на
самом строгом присмотре за Онориной, чтобы ее не отпускали никуда и никому
не доверяли. Если Анжелика захочет, она сможет также  предупредить  брата,
господина Жосслена дю Лу. В согласии с ним и  под  его  контролем  малышку
посадят на борт корабля, который мало-помалу, этап  за  этапом,  достигнет
Голдсборо. Времени хватит, чтобы спуститься по течению Сен-Лорана до того,
как река замерзнет.
     Анжелика вернулась в  форт,  в  свою  квартиру,  чтобы  написать  это
письмо,  пока  Колен  Патюрель   разыскивал   подходящего   человека   для
путешествия.
     Она погрузилась в составление послания, скрип пера ее почти  убаюкал.
Ее успокаивала мысль, что она что-то может сделать для Онорины.
     Она лишь колебалась подчеркнуть  в  письме  к  монахине  чрезвычайную
опасность, которую может представлять собой жена нового губернатора, мадам
де Горреста, если она случайно нанесет визит  в  Монреаль.  Никакой  ценой
нельзя допускать, чтобы эта женщина как-то приблизилась бы к Онорине.  Она
решила тонко  намекнуть  двумя  словами,  что  названная  дама  -  это  ее
давнишний враг. Она надеялась,  что  настоятельница  примет  это  всерьез.
Матушка Буржуа была очень умной и тонкой,  ее  интуиция  подводила  редко.
Анжелика подумала, что она не даст себя обмануть Амбруазине.
     Время от времени Анжелика поднимала  глаза.  По  прекрасным  стеклам,
привезенным из Европы, стучали капли дождя, стекая  по  нему,  как  слезы.
Анжелика видела, как природа разделяет  ее  горести  и  негодование.  Море
внезапно взбунтовалось, обрушиваясь на берег с сильными ударами,  оставляя
на песке белую пену. Песок скрипел под ударами.
     Кто-то постучал в калитку, и, поскольку она не отвечала, Колен (а это
был он) позволил себе войти без разрешения.
     Он успокоился, увидев, что она сидит за секретером и  пишет,  склонив
голову, как послушный ребенок.
     Он отдал бы все, чтобы облегчить ее груз.
     Он сказал, что подумал.
     - Лучше всего было бы, предупредив  Маргариту  Буржуа  об  опасности,
угрожающей Онорине, детали которой они смогут сообщить  ей  только  спустя
некоторое время,  настоятельно  попросить  монахиню  отпустить  девочку  с
посланцем, который присоединится к переселенцам  или  индейцам,  спустится
вниз  по  Сен-Лорану  и  достигнет  Вапассу.  Этот  путь  будет  короче  и
безопаснее, чем плавание вдоль берегов континента. Пока  не  выпал  первый
снег, переезд возможен.
     Девочка у вас крепкая,  ее  воспитывали  в  условиях  дикой  природы.
Поэтому  ей  ничего  не  будет  стоить  провести  в  каноэ  все  эти  дни,
преодолевать перевалы, спасть на жесткой подстилке. Напротив, она будет  в
восторге, что ей придется вести себя, словно она - канадский мальчишка.  У
Онорины будет возможность надеть одежду маленького вельможи, представляете
себе?
     К тому же Колен нашел посланца и  относился  к  нему,  как  к  знаку,
данному с неба, который его обнадеживал. Это  был  метис  Пьер-Андрэ,  сын
Мопертюи, один из самых верных сторонников с начала  образования  колонии,
Онорина его прекрасно знала. Молодой человек прибыл в Голдсборо через горы
Вермонта с грузом кож, которые он хотел продать англичанам.
     Он тут же отказался от своих планов и выразил  готовность  тотчас  же
отправиться в путь  со  своим  братом-индейцем,  чтобы  придти  на  помощь
Онорине.
     Он отбыл вечером того же дня.
     Анжелика дала ему  массу  наставлений,  посвятив  его  в  подробности
письма, но настояла, что главная цель его путешествия  -  добиться,  чтобы
ему доверили Онорину для перевозки ее в Вапассу. Курьеров  снабдили  едой,
огненной водой для согрева и для подкупа  проводников,  золотыми  экю  для
жителей Монреаля. "В дороге, - говорил он, -  можно  пользоваться  мехами,
необходимыми разменными деньгами, тем более, что они прибудут  как  раз  к
концу осенних торгов мехом". Против всего этого,  а  также  его  ловкости,
свойственной детям лесов, его соратников, его  преданности,  все  коварные
действия жены губернатора становились бессмысленными.
     Он хорошо  знал  Маргариту  Буржуа,  которая  научила  его  читать  и
доверяла ему.
     Анжелика не сомкнула глаз, посылая  свои  мысли  вперед,  представляя
Пьера-Андрэ, его переезд в Вапассу и мечтая о моменте,  когда  она  сможет
прижать Онорину к своей груди.
     Только тогда вмешательство Амбруазины перестанет ее  беспокоить.  Она
предоставит другим разбираться с этим ужасным демоном.
     Находясь в убежище под крышей их форта в Вапассу, под охраной  солдат
и  зимних  снегов,  Анжелика  и  Онорина  вместе  с  маленьким  принцем  и
принцессой  смогут  спокойно  дождаться  возвращения  весны   и   Жоффрея,
пользуясь  временем,  приносящим  новые  радости.  Будут   дети,   друзья,
животные, визиты индейцев и изменения неба и земли. В некоторые дни  будут
бури, и эти дни станут временем ожидания возле камина,  временем  песен  и
рассказов. Потом солнце начнет свой золотой балет на сверкающем  снегу,  и
это будут чудеса "карнавалов",  игры  и  радостные  прогулки  под  уколами
морозного воздуха.
     Колен принимал их у себя.
     Понимая замешательство женщин, втянутых помимо воли  в  эти  события,
которые угрожали их жизни и  отнимали  покой,  он  предоставлял  им  своим
присутствием и советами необходимую поддержку. Он следил, чтобы они хорошо
отдыхали и питались,  ибо  известно,  что  женщина  -  супруга,  мать  или
возлюбленная - легко теряет сон и аппетит, если беспокоится.
     Он присылал за ними стражников, которые приглашали  их  на  обеды  от
имени хозяев, разумеется, и сопровождали. Они обретали спокойствие,  когда
оказывались в его обществе. Он просил  их  рассказать  и  описать  Квебек,
особенно мадам Гонфарель. Когда говорил он, никто  не  скучал.  Иногда  он
адресовал Анжелике настойчивый взгляд, чтобы она приложила усилие и  доела
свою порцию. Она чувствовала надзор и пристальное внимание, что напоминало
ей отношение к себе Жоффрея. Колен, как и ее  муж,  обладал  даром  делать
ситуацию менее драматичной, не отрицая, тем не менее, ее важность.
     - Ваши дети более разумны, чем вы, мадам, - говорил он. - Посмотрите,
как они едят, они словно взрослые.
     Ибо малыши часто были вместе с ними, а иногда  к  ним  присоединялись
Берны и их дети, Лорье, Северина и другие.
     Благодаря ему в компании царила атмосфера доверительности и  веселья.
Все говорили про себя, что с каждым новым днем их посланник приближается к
Монреалю.
     Оставалась надежда,  которая  позволяла  поддерживать  друг  друга  и
верить.
     - "Она" не может быть в Монреале в это время. Он успеет вовремя.
     Дельфина, окруженная заботой, наконец, вышла из состояния  животного,
попавшего в ловушку, и снова расцвела.
     Небольшая одномачтовая яхта входила в  порт.  Это  был  "Сент-Антуан"
господами де Ля Фальер, которую долгое время никто не видел.
     Его потомство, как обычно, прибыло  вместе  с  отцом  и  с  радостным
криком присоединилось к другим детям.
     Господин де Ля Фальер сказал, что, возвращаясь из Квебека, он  прошел
через форт Устриц, чтобы взять на борт свою "команду" и  наполнить  ветром
новостей парус.
     - Когда вы были в Квебеке? - спросили  у  него  тотчас  же,  пока  он
обедал у мадам Каррер, то и дело погружая  свой  нож  в  изрядную  головку
сыра, затеяв настоящий балет между колбасой, куском  хлеба  и  собственным
ртом. Дети прерывали это священнодействие и, пока он пил пиво, ждали,  что
он бросит одному или другому кусочек, получив который, они удалялись.
     - Около месяца назад, - ответил он между двумя глотками.  -  Я  хотел
поговорить  с  новым  губернатором  по  поводу  долгов,  которые  мне   не
возвращает господин Виль д'Аврэ.
     Но он опоздал. Нового губернатора  не  было  на  месте.  Он  уехал  в
Монреаль вместе с супругой, чтобы  посетить  в  качестве  вице-короля  все
поселения по берегам Сен-Лорана.
     - Вместе с супругой!..
     - Очень любезная дама,  как  о  ней  говорят,  -  сказал  Ля  Фальер,
который, старательно работая челюстями, не обратил  никакого  внимания  на
тягостное молчание, воцарившееся за столом.
     - Почему такая спешка - отправиться в Монреаль, не успев приехать?  -
осведомился Колен, произнеся вопрос, бывший у всех в мыслях.
     - Кто знает!
     Владелец  порта  Устриц  прервал  свои  гастрономические  действия  и
задумался.
     - Да! Ему нужно было бы дождаться меня. Я проиграл. Я не мог решиться
на то, чтобы последовать за ним, ибо потом мне было бы сложно добраться до
дома. Индейцы говорят, что зима наступит рано. Я застрял бы во льдах.
     Но этот новый губернатор торопился так, словно сам дьявол  гнался  за
ним, а его жена - еще пуще.



                                    31

     Анжелика уткнулась в плечо Абигаэль.
     - Посланец прибудет слишком поздно. Она убьет ее! Она убьет ее!
     Абигаэль  задрожала,  но  осталась  безмолвной.  Ее  длинные  ресницы
опустились и скрыли взгляд, в котором она прятала страх. Анжелика особенно
нуждалась в доверительных словах. Она увела ее к себе.
     Вокруг нее собрались все члены семьи Бернов и старательно увещевали и
успокаивали ее, говорили, что судьба не обрушится на них.
     Мартьяль    подсчитывал    время,     которое     было     необходимо
правительственному кораблю, чтобы добраться до Монреаля по Сен-Лорану.  И,
предполагая,  что  мадам  де  Горреста  не  появится  тотчас  же  в   доме
Конгрегации  Нотр-Дам,  или  Маргарита  Буржуа   проявит   недоверие,   то
получалось, что у Пьера-Андрэ достаточно времени, чтобы достичь цели.
     Он будет лететь на крыльях ветра.
     И Анжелика  благословляла  Канаду,  которая  взрастила  таких  людей,
которых  не  останавливали  препятствия,  которые  в  одиночку   совершали
подвиги, недоступные  группе,  которые  проходили  там,  где  обыкновенный
человек был бессилен.
     - Где гарантии, что эта женщина в курсе, что дочь Анжелики  находится
в Монреале? Может быть, она этого не знает? И не узнает никогда?
     - Она не замедлит узнать. Она такая ловкая.
     И только мысль, что Амбруазина-Дьяволица идет по улицам  Виль-Мари  в
поисках  Онорины,  уже  рождала  неописуемый  страх,  от   которого   кожа
покрывалась мурашками.
     Время от времени младшие дети, Элизабет, Аполлина и близнецы, которые
играли вместе, замечали тревогу взрослых, подходили к Анжелике  и  просили
поцеловать ее, протягивая  к  ней  свои  маленькие  ручки.  Шарль-Анри  не
осмеливался на такие вольности. Он  находился  в  тени  возле  старших,  и
Абигаэль, поняв, что он разделяет  их  заботу  и  тревогу,  взяла  его  на
колени.
     Кот, в свою очередь, тоже оставался в стороне, бесстрастно  глядя  на
людей.
     Габриэль Берн заметил, что все, что было в человеческих  силах,  было
сделано. Теперь нужно было надеяться на разум,  ибо  они  хотели  добиться
победы и имели силы.
     Часто, когда она оставалась одна, она подолгу глядела  на  Голдсборо,
который никогда  не  казался  ей  таким  спокойным,  напоминающим  о  днях
повседневной жизни без неожиданностей. Но дул дьявольский ветер.
     Он дул, принося  страх  в  гораздо  большие  поселения,  нежели  этот
маленький городок.
     Он дул в нескольких душах,  нескольких  сердцах.  Иногда,  охваченный
необъяснимым ужасом, человек, который видел, который знал, чувствовал себя
чужим по отношению к своему собственному брату.
     Итак,  в  этом  смертельном  одиночестве,  свойственном  тому,   кого
проклятие  отделяет  от  равнодушной  толпы,  началось  сплочение   людей,
призванных разделить боль и принять участие в драме.  Но  эта  драма  была
лишь  частью  другой,  более  грандиозной,  более  герметичной.  Ответ  на
"почему" ускользал... Никто ничего не знал. В этом мраке  никто  не  видел
ничего перед собой в нескольких шагах. Ветер дьявола дул, но  дул  не  для
всех.
     Секрет  переходил  от  одного  к  другому  среди  посвященных  и   до
последнего момента игра должна была быть тайной.
     Вспоминая, что она сама спасла жизнь Амбруазины, Анжелика приходила в
ярость, потому что  теперь  эта  женщина  возникла  снова  и  угрожала  ее
ребенку. Это было слишком несправедливо!
     Она не хотела жертв. Она ненавидела  жертвы.  И  только  не  Онорина!
Малышка Онорина.
     Она видела ее, стоящую  среди  подруг,  внимательную  и  важную.  Они
танцуют Ронду, маленькая Онорина так красива в свои восемь  лет  со  своим
доверчивым взглядом, жаждой жизни и любви, с непониманием жестокости.  Она
не сможет осмыслить, почему ее мучают, отталкивают,  ведь  она  не  сделал
ничего плохого!
     Анжелика устремляла внутренний взор за горизонт, вызывая  армии  неба
на помощь в справедливом деле.
     "Сен-Оноре,  Сен-Оноре...  Ваше  изображение  находится  на  фронтоне
маленькой часовни... построенной там наверху, где  ветер  обрушивается  на
вершину Гатинэ, где нашли  пристанище  мятежницы...  неужели  вы  покинете
ребенка, который  однажды  переступил  ваш  порог?  И  был  окрещен  вашим
именем?!.. А вы, аббат, вы оставите ее?
     Легион! Легион! Ко мне!!!"
     Стоило ей поднять глаза к небу в  припадке  ярости  и  бросая  призыв
сверхъестественным силам, как она увидела возле себя  три  силуэта  черных
рабов, хотя нет, четыре, если считать маленькую Зоэ,  которая  выглядывала
из-за спины матери и сверкала черными глазками.
     - Дама Анжелика, - раздался голос Сирики, пронзающий пелену  тревоги,
- мы знаем об опасности, грозящей вашему ребенку. Бакари-Темба  предлагает
тебе помощь.
     - Кто такой Бакари-Темба? - спросила Анжелика, сделав  усилие,  чтобы
возвратиться с небес на землю.
     - Сын Акаши. Его старший. Он приехал из края сухих трав, из Африки, с
моей родины.
     Анжелика едва заметила маленькую семью верного  слуги  семьи  Маниго.
Она только знала, что красавица Акаши снова беременна.
     Ее глаза перенеслись на мальчика, которого назвал Сирики. Он не вырос
с тех пор, как Жоффрей де Пейрак купил его на набережной Ньюпорта, и когда
Анжелика, придя в себя после болезни, заметила его  рядом  с  Тимоти,  что
заставило ее поверить, что она все еще находится в королевстве Марокко,  в
гареме Мулэ Исмаэля. Он так и не вырастет больше. Это рождало впечатление,
что его голова  увеличилась,  а  ноги  стали  еще  короче  и  еще  сильнее
выделялось покалеченное плечо.
     - Темба предлагает тебе помощь, - повторил Сирики.
     - Помощь? Но чем он может мне помочь?  -  удивилась  Анжелика,  гладя
машинальным движением голову маленького гнома.
     Сирики бросил взгляд на супругу, затем,  получив  знак  согласия,  он
начал рассказ, который он сократил, как мог,  но  который  был  необходим,
чтобы она поняла, насколько интересно их предложение.
     В стране, откуда были  родом  Акаши  и  ее  сын,  традиция  обязывала
племена жертвовать новорожденных калек и слабоумных своим богам.  Жестокая
жизнь этих обнаженных  чернокожих  принуждала  их  только  к  суровости  и
проявлению силы. Никаких лишних  ртов.  Приговоренных  детей  помещали  на
верхушку гигантского муравейника, обитатели которого очень  быстро  лишали
жизни несчастные создания.
     Когда королева  произвела  на  свет  -  беспрецедентное  несчастье  -
ребенка,  который  оказался  горбатым  и  безобразным,   она   не   смогла
противостоять требованиям закона.
     Новорожденный был без церемоний  доставлен  на  съедение  прожорливым
насекомым.
     Два дня спустя охотник, выслеживающий льва, услышал хныканье ребенка,
доносящееся  с  верхушки   муравейника.   Подойдя,   он   обнаружил,   что
приговоренный малыш не только жив, но муравьи охраняют его.
     Благодаря этим знакам защиты Богов ребенка вернули  матери,  королеве
Акаши.
     Единственный калека в племени, он  вырос  в  обстановке  недоверия  и
опаски  по  отношению  к  способностям  к  магии,  которые  не   замедлили
проявиться.
     Пришли торговцы рабами, которые подкупили короля соседнего племени, и
те отвлекли охотников саванны и увели их далеко от родных мест.
     Воспользовавшись их отсутствием, работорговцы забрали всех  женщин  и
детей городка.
     Так королева и ее больной сын оказались на берегу Сенегала и попали в
руки арабов, потом проделали первое  путешествие  в  Сент-Есташ;  потом  в
Сен-Доминик и затем в Ньюпорт, в одну из семи  колоний  Англии  на  севере
Африки, где они и привлекли внимание графа де Пейрак, который купил их.
     Сегодня, узнав об опасности,  грозящей  ребенку  их  благодетельницы,
маленький колдун просил позволения сделать то, что он хотел,  называя  это
на языке западной Африки "Билонго", то есть магическое действие.
     - Ему приснилась страшная женщина.  Он  уверяет,  что  может  кое-что
сделать, чтобы помешать ей вредить. Он уже приготовил из  дерева  и  кости
фигурку, ее представляющую.
     К счастью, африканский ребенок смог привезти во время своих  скитаний
основные предметы, в которых он нуждался  для  своих  заклинаний,  и  этот
маленький багаж у него не  отняли,  ибо  с  рабами  хорошо  обращались  на
голландских кораблях, если они были послушны.
     Словно он хотел показать ей свои игрушки или предметы,  найденные  на
земле, - предмет гордости любого ребенка - он  полуоткрыл  свою  сумку  из
кожи антилопы и указал ей  на  предметы  неизвестного  назначения:  коготь
пантеры, перья, коробочки с  шерстинками,  порошками  и  пылью,  волосяные
кольца разных размеров.
     Он начал вырезать из плотного дерева фигурку, которая должна была  бы
изображать Амбруазину. "Достаточно головы и шеи, -  говорил  он.  -  Нужно
только вставить камни, совпадающие по цвету с ее глазами".
     - А ты ведь относишься к этому скептически, - заметил Сирики.  Он  не
сводил глаз с лица Анжелики. - Напрасно ты не веришь,  ведь  момент  очень
серьезен, а на карту поставлена жизнь твоей дочери.
     - Но, однако, наука колдунов не помогла ему  и  его  матери  избежать
плена.
     Сирики вытаращил глаза.
     - А ты забыла, что оба человека, которые купили Акаши в  Сент-Есташе,
пленившись ее красотой, умерли в первые же часы, так и не дотронувшись  до
нее? И что из-за этого фр