мела  смысла;
какие бы приятные минуты она ни преподнесла, без него они не имели  никакого
значения.
   В сопровождении своего эскорта  Анжелика  поднялась  в  Верхний  город  и
направилась  прямо  в  замок  Сен-Луи.  С  порога  она  увидела  Фронтенака,
спешащего к ней, сияющего, с поднятыми руками.
   - Ах, моя дорогая? Вы пришли как нельзя кстати! ...Как мне  выразить  всю
мою радость! Это самый прекрасный день в моей жизни.
   Одной рукой он сжимал ее руки, другой тряс связкой пергамента.
   Не переобувшись и не умывшись с дороги,  он  сразу  же  сорвал  печати  с
писем,  и  вот  он,  сияющий  как  младенец,   воплощал   собой   чрезмерное
удовольствие.
   - Король! - повторил он. - Король!
   - Так что же?
   - Он  осыпает  меня  лаврами...  Ах,  наконец!  Это  больше,  чем  я  мог
надеяться! Поверьте мне. В своем письме, каждое слово которого меня трогает,
Его  Величество  говорит,  что  у  него  давно  не  было  такого  преданного
подданного,  как  я,  такого  мудрого,   знающего,   в   каком   направлении
действовать, хотя я достаточно далеко нахожусь от него и не могу располагать
его мнениями. Я дважды перечитал письмо, прежде чем поверил. Какое утешение!
Признаюсь, что до последнего момента я дрожал, не зная, как будет воспринята
моя инициатива принять моего друга графа де Пейрака.
   Он остановился на полуслове и как будто впервые заметил ее.
   - ...Вы здесь! Прекрасно! Мне не нужно будет  разыскивать  вас.  Здесь  у
меня несколько членов Большого совета. Я также пригласил  еще  некоторых  из
них. Все собрались. Я хочу прочесть всем письмо  короля...  Нет,  не  то,  о
котором я вам говорил... Письмо, касающееся графа де Пейрака... Свое я  тоже
прочту, но позже... Это оговорено, что все решения короля по  поводу  вашего
супруга и моего дорогого друга графа де  Пейрака  должны  быть  донесены  до
сведения Совета. Мы ждем вашего мужа.
   А вот и он!
   На пороге появился Жоффрей  де  Пейрак  в  окружении  всей  своей  свиты;
испанцы, Куасси-Ба, Офицеры флота, матросы в белых кителях.
   - Прошу вас! - воскликнул Фронтенак. - Прошу, мой друг, час славы пришел!
   Анжелика подумала, что она никогда  не  привыкнет  к  этим  торжественным
встречам, которые обязывали быть сдержаннее, а ей хотелось бежать  навстречу
любимому и броситься ему на шею. В таких ситуациях она как будто  застывала,
а все, что происходило, казалось ей нереальным. Она  могла  поверить  в  его
присутствие, лишь сжав его в объятиях.
   - Счастливый случай помог мне отыскать вас, - сказал  Пейрак,  подойдя  к
ней и целуя ей руку. - Дорогая моя, - добавил он, видя, как она  смотрит  на
него, как будто не узнавая,  -  вы  не  ожидали,  что  я  вернусь  вместе  с
господином губернатором, или же мой вид вызывает у вас тягостное удивление?
   - Нет! Нет! - возразила она. - С чего вы взяли? Просто я  растерялась,  я
так рада видеть вас, ведь никто мне не мог сказать, где вы. Я  боялась,  что
вы решили вернуться через Вапассу.
   - Сумасшедшая фантазерка! Когда же вы  убедитесь,  что  мне  тяжело  быть
вдали от вас, и я ради своего удовольствия никогда не продлеваю  дней  нашей
разлуки. Я высадился на берег на Красном Мысе, около форта. Я решил, что так
быстрее доберусь до вашего дома в Верхнем городе, чем причалить в  порту,  и
пройти через весь город, где меня будут останавливать на каждом  шагу...  Но
мне сказали, что вы уже в порту, потом, что вас видели в замке Сен-Луи, куда
меня привлекли радостные возгласы г-жа де Фронтенака.
   - О чем вы говорите? Его возгласы...  Неужели  вам  не  хочется  поскорее
услышать, о чем идет речь в документах, решающих вашу судьбу?
   Жоффрей обнял Анжелику за талию, и они вместе вошли в зал, полный народа.
Там же был и г-н  де  ла  Вандри,  окруженный  своей  свитой,  и  их  одежды
контрастировали с запыленной жокейской курткой Фронтенака.
   Губернатору не было до  этого  никакого  дела.  Перед  ним  лежали  листы
бумаги, папируса, развернутые свитки, распечатанные  конверты,  перепутанные
ленты всех цветов, обломки печатей.
   - Идиот, помогите же мне! - сказал он своему секретарю,  стоявшему  около
него, уныло опустив руки. - Уберите это  все...  Нет,  это  оставьте...  Это
письмо короля. Вы отдаете себе отчет в том, что я сейчас  зачитаю  документ,
который будет иметь огромное значение, он важнее договора с англичанами... а
знаете, почему? Потому что никогда ранее величие, ум и справедливость короля
не являлись нам в таком блеске.
   Он попросил Жоффрея и Анжелику встать  напротив  него,  на  другом  конце
стола, во главе которого он находился его слуга хотел предложить  ему  бокал
вина, видя, что его хозяин не успел перевести дух после  своего  возвращения
из экспедиции, но губернатор отказался.
   - Нет. Мы выпьем после... Но уж тогда мы выпьем на славу.
   Он спросил, кого еще  ждут.  Ждали  архиепископа,  но  не  были  уверены,
передали ему приглашение или нет, потому что он отправился служить  мессу  в
Шато-Ришье.
   - Тем хуже для архиепископа. - Несколько членов Совета воспротивились.
   - Тем хуже для епископа! - метал гром и молнии  Фронтенак.  -  Я  повторю
торжественное чтение при полном составе Совета и с  ведением  протокола,  но
ждать больше я не буду. Это требование Его Величества: торжественное  чтение
сразу же после того, как будут  сорваны  печати.  Король  с  удовлетворением
сообщает нам, что он рад встретить среди своих подданных глубоко  уважаемого
человека, и он желает осыпать его почестями, также и его семью; я  говорю  о
графе де Пейраке, госте Квебека в течение всей этой суровой зимы, и  о  г-же
де Пейрак. Поэтому в этот день мы исполним волю Его Величества. "Мы милостию
божьей   Людовик,   король   Франции   и   Наваррии,    приветствуем    всех
присутствующих..."
   Из тех, кто был в зале, Жоффрей был взволнован меньше всех,  в  то  время
как остальные испытывали почти религиозное благоговение.
   Анжелика чувствовала руку Жоффрея, твердую и уверенную, но  то,  что  они
услышали, было невероятно.
   Король возвращал им  все  правят  титулы.  По  поводу  процесса  он  лишь
намекнул, что его организовали  завистники  и  невежды,  а  сам  он,  будучи
молодым, не смог осуществить надлежащего расследования.
   Он был счастлив тем, что пребывание господина де Пейрака  в  Новом  Свете
дало наконец-то ему возможность поправить ошибки в отношении одной из  самых
важных персон королевства.
   Далее перечислялись все милости и почести, которые он ему оказывал.
   Довольно длинный параграф был посвящен деятельности графа  де  Пейрака  в
Америке, что опять же дало повод королю поздравить себя со столь необходимым
присутствием его вассала в этой стране. Мимоходом получили свою долю  похвал
и комплиментов г-н де Фронтенак и члены Совета.
   Когда Фронтенак заканчивал чтение этого послания, голос  его  дрожал.  Он
уронил листы и подошел к графу де Пей-раку.
   - Брат моей страны, вы выиграли, - сказал он, раскрыв объятия.
   В своем письме король почти не упоминал о ней. Лишь в нескольких строчках
он извещал, что граф и графиня де Пейрак будут приняты королем лично,  чтобы
он мог выразить им свое удовлетворение.
   Приложение к письму на нескольких листах было посвящено  только  Жоффрею.
Он уединился с Фронтенаком, чтобы внимательнее изучить его и ратифицировать.
   Анжелика ждала его, прогуливаясь по  террасе,  и  думала  о  короле,  его
отношение к ним успокаивало ее, но казалось не совсем обычным.
   Король знал, кто она есть, но предпочел видеть в ней  только  графиню  де
Пейрак. Она поняла, что король решил забыть этот тяжелый и  опорный  вопрос,
вычеркнуть из памяти мятежницу из Пуату. Так было проще. Ей хотелось  крепко
обнять  Жоффрея  и  сказать  ему:  "Наконец!  Наконец,  мой  дорогой  принц!
Справедливость восторжествовала!"
   Слава так неожиданно обрушилась  на  них,  трудно  было  поверить  такому
счастью.
   Новость об их признании королем распространялась быстро, это было главной
темой всех разговоров. Все их  поздравляли,  и  в  этом  не  было  ни  капли
подхалимства. Те, кто имел смелость и раньше быть на их  стороне,  гордились
этим, чувствуя себя избранными и по заслугам.
   Когда г-н Фронтенак вышел из замка  вместе  с  г-ном  де  ла  Вандри,  им
устроили овацию. Вновь  прибывшие  находили  этот  город  очаровательным.  И
почему они опасались этой "дикой" страны? Их принимали со всеми почестями  и
аплодировали им на улицах, не дав пройти и двух шагов.
   И только один из них был недоволен. Это был тот чиновник, которого предал
анафеме Бардань. Ему удалось заговорить с господином губернатором и выразить
ему свой протест. Ему не удалось найти ночлег, кроме одного  сарая,  который
предложил ему один из торговцев. Всеми своими несчастьями он обязан г-ну  де
Барданю, весь город повернулся к нему спиной.
   Фронтенак, опьяненный успехом, слушал его невнимательно и быстро поставил
его на место.  "Вы  всегда  недовольны,  что  касается  окружения  господина
Кольбера! Где же мне набирать людей для службы? Неужели в наши  дни  сыновья
магистров и буржуа более избалованы,  чем  дети  герцогов!  Они  сызмальства
приучены терпеть все неудобства, будучи на службе у короля. Канада - суровая
страна. Я порекомендую нашему министру колоний не присылать ко мне в будущем
неженок и размазней!"
   Таким образом, климат Канады не только  повлиял  на  характер  Никола  де
Барданя, который к  таким  своим  чертам,  как  мягкость  и  обязательность,
добавил мятежный дух, жажду мщения и известную резкость; более того,  пройдя
все испытания суровой зимы, его полюбили все жители Квебека.
   После полудня состоялось повторное торжественное чтение письма  короля  в
присутствии архиепископа и двух сыновей графа, Флоримона и Кантора.
   Анжелика пропустила его. В этот момент она была в монастыре  иезуитов,  в
библиотеке преподобного отца Мобежа.
   Отец Мобеж срочно затребовал ее, для короткой встречи, как он выразился.
   Выражение его лица напоминало загадочного китайского божка и  могло  быть
расценено как улыбка.
   - Я не хочу отрывать вас, мадам, от ликования ваших друзей. Но, зная, что
последующие дни пробегут, как одно мгновение, я  решил  приберечь  несколько
минут, чтобы уверить вас в своем огромном счастье, что Иисус Христос даровал
вам свои милости. Я не буду распространяться о моих чувствах.  С  графом  де
Пейраком меня связывает долгая  дружба.  Тому,  что  произошло,  вы  обязаны
Провидению, а также вашему мужеству и терпению, с которым вы переносили  все
невзгоды
   "Это значит, расставание близко".
   Остаток дня прошел в разговорах, рассказах о войне,  планах  возвращения,
воспоминаниях об Отеле Веселой Науки.
   Жоффрей и Анжелика нанесли  несколько  визитов  своим  друзьям,  а  потом
пригласили всех на вечер в замок Монтиньи. На этот раз Полька пришла  вместе
со своим Гонфарелем.
   Гости разошлись за полночь, и Жоффрей в нетерпении  закрыл  двери,  чтобы
остаться наедине. Анжелика хотела было поговорить с ним, но он остановил ее
   - Мы достаточно наговорились, - сказал он,  обнимая  ее.  -  О,  Господи,
Неужели  там,  по   другую   сторону   океана,   нас   ждет   великосветское
существование?
   - Не бойтесь, я сумею защититься от этого. Прежде всего я  восстановлю  в
Отеле Веселой Науки здоровое равновесие между работой  и  играми.  Я  отведу
время для удовольствий. Ночью мы будем пировать с друзьями, танцевать, петь,
наслаждаться  музыкой  и  умными  беседами,  а  днем  -  любить...  в   тиши
послеполуденного зноя, когда все отдыхает, а солнце такое  же  горячее,  как
сердца и тела...
   В городе жизнь кипела до самого утра.
   Поздно вечером прибыл четвертый корабль. На этот раз из Онфлера.

***

   - Вчера вечером на корабле из Онфлера прибыл какой-то пожилой господин, -
рассказывала Сюзанна Анжелике, опуская овощи в суп.  -  Я  уверена,  что  он
приехал к вам, мадам.
   Она продолжила:
   - Никто его не знает.  Никто  его  не  встречал.  И  он  не  рассказывал,
собирается ли он продолжить путешествие в Монреаль. Он появился  в  трактире
"Корабль Франции".
   - Откуда ты знаешь, что он приехал ко мне?
   - Я чувствую.
   Анжелика подумала о Дегре. Она часто представляла себе, как  он  прибудет
весной с первым кораблем. Получив ее письмо, он знал, где  ее  найти,  и  не
побоялся бы приехать за ней. В разговоре с ней он больше бы  узнал,  чем  из
письма, тем более что речь шла о секретном деле, преступлениях против короля
Сюзанна сказала "пожилой человек", но молодости  свойственно  ошибаться,  и,
может быть, сорокалетний мужчина для Сюзанны уже старый человек.
   Она попыталась описать его.
   - Он высокий? Широкоплечий? Мускулистый?
   - Нет, говорю  вам,  это  старый  человек.  Невысокого  роста...  он  уже
сгорбился от старости. У него такой вид... - Она колебалась. - ...Я не знаю,
как у судейского.
   "Бомье", - сказала себе Анжелика, и сердце ее забилось.
   - В "Корабле Франции" не было мест, но  г-жа  Гонфарель  нашла  одно  для
него, потому что он ей понравился.
   Это не мог быть Бомье. У Польки был нюх на полицейских, и он  никогда  бы
ей не понравился. Да и что делать здесь Бомье?
   - Что заставляет тебя говорить, что он прибыл ко мне?
   - Я так думаю, и г-жа Гонфарель тоже. Такие вещи просто чувствуют..
   Анжелика улыбнулась. Она никогда не пренебрегала женской интуицией. Но ей
казалось маловероятным, что кто-то специально приехал из Франции ради нее.
   Тем не менее она подошла к зеркалу. "Я должна быть красивой!"
   Она уложила  волосы,  посмотрела  на  свое  лицо  и  улыбнулась:  зеркало
показало ей красивую женщину, уверенную в себе.
   Сюзанна позвала ее с площадки второго этажа, куда она вышла, чтобы убрать
комнаты.
   - Мадам! Вот он! Поднимается по улице...
   Анжелика подбежала к ней и посмотрела в окно.
   - Видите, внизу, старый мужчина в темном костюме несет сумку и свиток под
мышкой?
   Анжелика не произнесла  ни  слова,  но  Сюзанна  почувствовала,  что  она
дрожит. Затем она побежала вниз по лестнице, чтобы открыть парадную дверь.
   Старик в шляпе, скрывающей седые волосы, и темном пальто шагал,  уставясь
в землю, так как  он  действительно  слегка  горбился,  что  не  мешало  ему
довольно быстро передвигаться по улице.  В  одной  руке  он  нес  громоздкий
дорожный сундук, в другой - свиток, завернутый в полотно.
   Не доходя до дома м-зель д'Уредан, он выпрямился, чтобы  посмотреть,  где
же тот дом, на который ему указали. И он увидел Анжелику, она ждала  его  на
улице.
   Он остановился и смотрел на нее.
   Она не изменилась. Он почувствовал прилив гордости,  что  она  стала  еще
красивее.
   Анжелика шла к нему, раскрыв объятия.
   - Приветствую вас, господин Молин. Добро пожаловать в Новую Францию.
   Молин, я и представить себе  не  могла,  что  увижу  вас  в  Канаде.  Это
безумие! Как вы  решились  в  вашем  возрасте  на  такое  тягостное  морское
путешествие?
   - С тех пор, как я начал заниматься делами вашего отца, а вам тогда  было
восемь лет, вы всегда думали, что я очень стар. Когда я выдавал  вас  замуж,
мне не было пятидесяти, а сегодня мне еще нет семидесяти пяти...
   - Как бежит время, - рассмеялась Анжелика. -  Жизнь  течет,  а  маленькая
девочка, задиравшая нос, чтобы посмотреть на строгого господина, теперь  уже
смотрит на него свысока.
   Она усадила его около печки в маленькой гостиной. Она сидела около  него,
счастливая и не верящая своим глазам, охваченная чувством  уважения  и  вины
перед ним. Уважения к его заслугам, вины, потому что каждый раз,  когда  она
имела дело с ним, он заставлял ее выполнить то, что она выполнять не хотела.
Но ему  всегда  удавалось  убедить  ее  и  заставить  сказать  "да",  и  это
раздражало ее и не могло не восхищать.
   Он встал, бросив на нее короткий  выразительный  взгляд,  и  протянул  ей
письмо.
   - Я прибыл, чтобы передать вам это письмо от короля.
   - От короля! - повторила Анжелика.
   - Сядьте, - сказал Молин, указывая ей на кресло напротив своего.
   Машинально она повиновалась, держа  в  руке  конверт  с  большой  толстой
печатью, печатью Людовика XIV.
   - Откройте...
   Она развязала ленту и сорвала  печать.  Она  была  взволнована  тем,  что
король прикасался к этому письму. Он написал его  своей  рукой  и  запечатал
его, сидя в своем кабинете в одиночестве.
   Она развернула листок, увидела подпись: Людовик.
   В  письме  было  лишь  несколько  слов,  она  прочитала:  "Для  вас,  моя
красавица, я сотворил чудеса. Людовик".
   Она держала в руках этот  белый  листок,  он  слегка  дрожал.  Вдруг  она
вскочила.
   - Молин! Дата! Это ошибка. Этому письму шесть лет.
   - Это письмо действительно было написано королем шесть лет  назад.  В  то
время вы были пленницей, и я сообщил об этом  королю,  ответив  на  все  его
вопросы. Король тотчас отдал распоряжение и отправил со мной  это  послание,
которое сегодня вы держите в руках. Он был готов на любые уступки,  лишь  бы
увидеть вас.
   Но когда я прибыл в Плесси, вы  знаете,  что  я  там  обнаружил:  горящие
руины, мертвого наследника. Вы же исчезли.
   Я вернулся в Версаль, как только  смог,  чтобы  отдать  письмо  королю  и
объяснить, что я не знаю, где вы находитесь.
   Его Величество сообщил, что вы  подняли  против  него  армию.  Теперь  он
ничего не мог сделать в вашу защиту. "Эта женщина должна быть  наказана.  За
ее голову назначат цену".
   Так прошли годы... Я восстановил замок Плесси, дела мои процветают. Я еще
подробно в свое время расскажу вам обо всех деталях,  единственное,  что  вы
должны знать, это то, что по приказу короля  имение  переходит  вам,  как  и
право передать его по наследству одному из ваших детей.
   Итак, прошли годы, и в конце  января  этого  года  я  получил  от  короля
распоряжение срочно прибыть в Версаль.
   - И как и раньше, вы сели на своего мула?
   - На другого, но такого же норовистого... Нет! На этот раз король прислал
за мной карету, чтобы я как  можно  быстрее  предстал  перед  ним.  Прямо  в
дорожной одежде меня провели в его личный  кабинет.  "Я  знаю,  где  она,  -
сказал король. - Она в Канаде".
   Я понял, что он получил эту информацию из донесений  его  полицейских,  а
может, и самого Дегре. Теперь он знал, что вы живы и что он  сможет  увидеть
вас, а ведь за долгие годы это стало его  навязчивой  идеей.  Он  достал  из
ящика запечатанное письмо: "С тех пор ничего не изменилось в моем  отношении
к ней".
   Я должен был отплыть первым кораблем в Америку и начал приготовления.
   Я поднялся на борт корабля в Онфлер. Мой корабль немного опоздал, по пути
нам повстречалась льдина, которая вынудила судно отклониться от курса.
   - Но... - сказала Анжелика, - признаюсь вам, меня это удивляет, неприятно
удивляет... я тронута, что король сохранил по отношению ко мне свои чувства,
страсть, но он, кажется, забыл,  что  я  замужем...  замужем  за  графом  де
Пейраком... Он уверен, что я тут же упаду в его объятия... За кого  он  меня
принимает?
   - Он принимает себя за короля, мадам, - тихо ответил Молин.
   - Он понимает, кто я такая? Именно я нанесла ему самые тяжелые удары... и
возможно, еще не последние...
   Говоря это, она думала о письме, которое отправила Дегре  и  из  которого
король узнает, что его дорогая любовница,  красавица  Атенаис  де  Монтеспан
была преступницей и колдуньей.
   - Он должен остерегаться меня... Неужели он не  догадывается,  на  что  я
способна?
   - Он это знает... Но даже несмотря на то, что  вы  причинили  его  сердцу
столько страданий, он не может от вас отказаться. Не  сумев  расправиться  с
вами, он хочет вас приручить, осыпать вас своими  милостями.  Он  возвращает
вам титул, земли, он прощает вас и вашего мужа, и все это в надежде, что  вы
станете к нему терпимее, уважительнее, признательнее, что он сможет  вызвать
улыбку на вашем лице. Если бы вы видели его шесть лет назад, когда я  привез
ему обратно ваше  письмо,  вы  бы  поняли,  что  для  него,