авляете  себе  этого  потасканного  подонка   рядом   с
изысканной, подобной танагрской статуэтке, красавицей? Она любила развратных
стариков, наша женщина-демон!
   Они вернулись в большую залу и уселись на канапе.
   Сгущались сумерки, и на улице заметно похолодало. Виль д'Аврэй подкинул в
огонь охапку дрока.
   - Ах! Как чудесно!  -  воскликнула  Анжелика,  поудобнее  устраиваясь  на
канапе. - Я все никак не могу насладиться  теплом.  На  корабле  бывало  так
холодно.
   Маркиз пододвинул к ней маленький шкафчик с ликерами.
   Они были одни в доме.
   - А в самом деле, вы никогда  не  рассказывали  мне,  что  вас  заставило
перебраться в Новую Францию? - заинтересовалась Анжелика. -  Вас,  истинного
придворного, окруженного влиятельными друзьями и знакомого со всеми великими
мира сего... Я не могу понять... Вам это  так  не  подходит.  Даже  если  вы
будете уверять меня в обратном, я все же буду считать, что  ваше  назначение
на пост губернатора Акадии явилось лишь предлогом. За этим скрывается  нечто
другое. Так в чем же дело? Что же вы натворили?
   - То же, что и все остальные, - отвечал Виль д'Аврэй. - Я разонравился. А
когда ты  берешь  на  себя  смелость  разонравиться  Его  Величеству  королю
Франции, это Может иметь далекие последствия, такие далекие...  что  доведут
даже до Канады.
   Он пододвинул поближе столик с ликерами, налил Анжелике немного малаги  в
бокал из богемского хрусталя и придвинулся к ней поближе.
   Затем  маркиз  поведал,   что   когда-то   давно   он   был   смотрителем
художественной коллекции Монсеньера, брата короля, в его дворце в Сен-Клу.
   - Мне удалось отыскать для Монсеньера редчайший китайский фарфор.  Вы  же
знаете, он любит роскошь не менее своего брата.
   Виль д'Аврэй вздохнул, пригубил свой бокал россоли, и рука  его  обвилась
вокруг талии Анжелики.
   - Король никогда не отказывал своему брату в средствах,  необходимых  для
его пышного образа жизни,  -  продолжал  маркиз.  -  Но  за  этой  щедростью
скрывалась ловушка. Вовлеченный в значительные расходы, Монсеньер становился
все более и более зависимым от короля. Кроме  того,  и  об  этом  я  не  раз
предупреждал Его Высочество, король был озабочен тем, чтобы его не превзошли
в роскоши и элегантности и чтобы празднества в Сен-Клу не были более пышными
и веселыми, чем в Версале. Этот  китайский  фарфор,  привезенный  с  Востока
одним венецианским купцом, вызвал у короля  жгучую  ревность.  Он  пригласил
меня в Версаль, похвалил за проявленную  ловкость  и  подарил  мне  землю  и
аббатство, что меня весьма обрадовало,  так  как  они  приносили  прекрасные
доходы. Затем же он назначил меня на должность губернатора  Акадии  в  Новой
Франции с приказанием отправляться туда немедленно. Я даже не знал, где  это
находится, но почтительно его поблагодарил. Я все понял.
   Таков наш монарх, моя дорогая.
   Анжелика проглотила налитую ей малагу, даже того не заметив. Воспоминания
о королевском дворе вскружили ей  голову.  Сияющий  летний  день  во  дворце
Сен-Клу, очаровательный беспорядок его английских парков возникли перед  ней
в этой комнате,  освещенной  последними  лучами  низкого  северного  солнца.
Внезапно она вскрикнула, так  как  ей  показалось,  что  не  то  она  теряет
сознание, не то земля дрогнула под ней. Ее качнуло назад,  и  она  очутилась
лежащей навзничь, а на ней, обнимая ее, лежал Виль д'Аврэй, радостно смеясь.
   - Вот он, секрет моего канапе, - воскликнул он, довольный своей шуткой. -
Я ведь говорил вам, что покажу все его маленькие хитрости. В  нужный  момент
вы нажимаете на рычаг, скрытый в подлокотниках, и спинка, откидываясь назад,
превращает это канапе в прекрасное ложе.
   Анжелика находилась в таком положении, из которого ей было весьма  трудно
выбраться. Для этого ей нужно было обхватить маркиза за шею, что еще  больше
усугубляло, сложность ситуации.
   - Не сердитесь, сказал  ей  маркиз,  -  я  сообщу  вам  сейчас  имя  того
господина, который обратился к вам с приветствиями и который, будучи пьяным,
рассказывал, что пользовался вашей благосклонностью.
   Анжелика замерла, сраженная любопытством.
   - Кто же он?
   Виль д'Аврэй  краем  глаза  рассматривал  лежащую  Анжелику,  чьи  волосы
разметались на фоне ковра с мифологическим сюжетом. У  него  был  вид  кота,
только что поймавшего мышь.
   - Вы не станете на меня сердиться?
   - Нет, но говорите же.
   - Этот господин принадлежит к королевскому окружению.
   - Ну, в этом я сомневаюсь... Что еще?
   - Он находится здесь под фальшивым именем. Он хочет дать понять, что  его
инкогнито вызвано порученной ему важной  миссией,  но  держу  пари,  он  был
скомпрометирован в результате  каких-то  шалостей,  и  теперь  у  него  есть
основания держаться подальше от интриг и не участвовать в их развязке. Но  я
тем не менее его узнал.
   - Кто он?
   Виль д'Аврэй,  воспользовавшись  важностью  того,  что  он  собирался  ей
сообщить, привлек Анжелику к себе и между двумя поцелуями прошептал:
   - Это брат фаворитки!
   - Какой фаворитки?
   - Но существует всего лишь одна, - вскричал  маркиз  слегка  обиженно.  -
Несмотря на все королевские капризы, это все та же самая,  наш  общий  враг,
Атенаис, маркиза де Монтеспан.
   Целая вереница лиц промелькнула в памяти Анжелики,  будто  она  торопливо
перелистала книгу.
   - Брат Атенаис... герцог, де Вивонн...
   И перед ней возникло четкое воспоминание:  синее  море,  галера,  где  на
носу, среди разбросанных шелковых  подушек  двое,  сжимающие  друг  друга  в
страстных  объятиях.  Это  было  не  в  Версале.  Это  было  в  Марселе!  На
Средиземном море!  И  красавец  адмирал  флотилии  королевских  галер,  брат
любовницы короля, держал ее в своих объятиях.
   "Боже! Ведь... я была его любовницей", - подумала Анжелика.
   Тут она обнаружила, что маркиз, воспользовавшись тем, что она погрузилась
в воспоминания, завладел ее губами и целовал их с большим знанием дела. Он и
в самом деле умел целоваться, этот сибарит!
   - Пре... прекратите, - сумела пробормотать она,  вырываясь  на  этот  раз
достаточно энергично, - я вам запрещаю.
   - Но вы мне только что казались такой доступной...
   - Это вовсе не так... - протестовала Анжелика, пытаясь выбраться с  этого
канапе-ловушки. - Вы меня так поразили вашим открытием, что я думала  совсем
о другом.
   - Как же умеют женщины  разочаровывать!  -  жаловался  маркиз.  -  А  вы,
Анжелика, умеете это лучше всех! Я от вас такого не ожидал.
   - Но я же вам ничего не обещала.
   - Разве вы приехали в Квебек не для того, чтобы...
   - Чтобы грызть карамель и есть яблоки, сидя с  вами  у  камина...  ничего
другого.
   - Я вам в тягость?
   - Иногда, - подтвердила она.
   Она выпрямилась и села, приводя в порядок прическу и разглаживая  складки
платья. Герцог де Вивонн... Ей было  крайне  неприятно  узнать,  что  где-то
рядом находится тот, кто знал так много о ее прошлом. Без сомнения,  это  он
бросил те слова в день их приезда,  когда  Жоффрей  выходил  на  площадь  со
своими знаменами... "На Средиземном море его серебряный щит был  на  красном
фоне".
   "Какое невезение! Это катастрофа! - говорила она себе в  отчаянии.  -  Он
нас узнал... Он может нам навредить..." Но затем она подумала, что  если  он
скрывается под фальшивым именем, он не хочет, чтобы о  нем  самом  узнали  в
Канаде. Однако то, что он  так  уверенно  поздоровался  с  ней,  было  очень
тревожно.
   - Вы меня так огорчаете, - вздыхал Виль д'Аврэй.
   - Ах! уж вы-то, по крайней мере, не теряйте голову, - отмахнулась от него
Анжелика.
   Но, видя, как он расстроен, и подумав, что благодаря ему она живет в этом
замечательном месте, она запечатлела на его щеке братский поцелуй.
   - ...Перестаньте же дуться, мой дорогой, вы ведь знаете, как я вас люблю,
и предпочитаю вас всем  остальным.  Зима  еще  только  начинается.  Если  мы
поссоримся  с  самого  начала,  то  что  же  будет  дальше.  Ну,  будьте  же
благоразумны, маркиз!
   Виль д'Аврэй заявил, что, искренне обожая ее, он не  хотел  причинять  ей
никаких неприятностей, что ему просто хотелось внести некоторую  легкость  в
ее жизнь, а его поцелуи должны были излечить ее от  излишней  серьезности  и
дать ей почувствовать, что жизнь прекрасна  и  не  стоит  все  превращать  в
трагедию. Ведь все эти любезности не ведут ни к каким последствиям,  не  так
ли? Анжелика согласилась. Они рассмеялись, по-родственному  поцеловали  друг
друга и оба поклялись в верности и поддержке,  как  в  те  славные  времена,
когда они вместе были против Амбруазины-демона.
   Анжелика охотно признала, что без помощи Виль д'Аврэя она  не  смогла  бы
узнать о скрытой стороне жизни в Квебеке, о тех  тайных  делах,  которые  ее
пугали. Но он знал все, и это помогало ей избавиться от страха.
   Детские голоса и смех вернули ее к реальности. Онорина и Керубин вошли во
двор и приближались к  дому.  Анжелика  попросила  Виль  д'Аврэя  возвратить
канапе его приличный вид.
   - Покажите мне все-таки, как действует эта ваша дьявольская система?
   Но маркиз отказался.
   - Чтобы вы потом могли им пользоваться с кем-нибудь другим? Ни за что.

***

   "Я постараюсь избежать встречи с ним", - решила Анжелика.  Она  думала  о
герцоге де Вивонне, брате  Атенаис  де  Монтеспан,  которого,  к  несчастью,
судьба привела в Квебек именно тогда, когда в нем находилась Анжелика.
   Но последние дни этой первой недели принесли ей столько различных  дел  и
хлопот, что она на какое-то время перестала об этом думать.
   Можно было подумать, что она  всегда  жила  в  Квебеке,  так  быстро  она
освоилась с тем образом жизни, которому всегда отдавала  предпочтение.  Так,
например, что могло быть приятнее,  чем  начинать  день  с  утренней  мессы,
вставая каждый день на заре и встречая восход солнца.
   Она выходила на порог своего  дома,  чтобы  идти  на  службу  в  церковь,
сопровождаемая, как обычно, Пиксареттом и  Адемаром,  которого  она  спасла,
обратившись за помощью к Кастель-Моржа, и несчастный солдат был восстановлен
в армии. В качестве часового ему было поручено охранять дом мадам де  Пейрак
и, следуя за ней повсюду, обеспечивать ее личную охрану.
   М-ль д'Уредан, ее соседка напротив,  все  еще  отказывалась  ее  принять.
Когда Анжелика появлялась на пороге ее  дома,  английская  служанка  тут  же
захлопывала дверь перед ее носом.
   Зато индейцы из маленького лагеря  всякий  раз  окружали  ее,  когда  она
выходила на улицу, и вместе со своими собаками провожали Анжелику  до  самой
церкви. Анжелика навещала нуждающихся бедняков, и среди них  старого  папашу
Лубетта, жившего в конце их улицы, о котором ей рассказал Виль д'Аврэй.
   - Представьте себе, что в день вашего приезда о нем все забыли. А ведь он
немощен и одинок, и если бы не я, он бы умер.  Я  вспомнил  о  нем  утром  и
поспешил  ему  на  помощь.  Это  старый  медведь,  очень   вспыльчивый,   но
интересный. У него есть прекрасная индейская трубка и восхитительный дубовый
буфет.
   Мадам  де  Меркувиль  предложила  Анжелике  для  грязной  работы   своего
раба-индейца из племени панисов - единственного из индейских племен, дающего
рабов для их же собратьев-индейцев. Но затем она внезапно передумала.
   - Нет! С тех пор, как его  клеймили  цветком  лилии,  я  не  могу  с  ним
управиться. Я боюсь, что он вас разочарует...
   Она объяснила, что вначале она не могла нахвалиться на этого  прекрасного
мальчика, купленного ею у "путешественника", возвращающегося с Больших Озер,
за пятнадцать ливров и затем крещенного ею.
   Но однажды он украл во время пожара топор, и за  эту  кражу,  считавшуюся
очень тяжким  преступлением,  его  клеймили  в  соответствии  с  французским
законом. Но в результате он лишь возгордился этим, говоря, что теперь он  не
принадлежит никому иному, как королю Франции, и будет выполнять  только  его
приказания.
   - Логика этих  индейцев  зачастую  нам  недоступна!  Вы  это  скоро  сами
увидите, моя дорогая.
   Многие разговаривали с Анжеликой так, будто она только  что  приехала  из
Франции и впервые ступила на землю Канады.
   Анжелика наняла одну молодую  женщину  в  помощь  Иоланте,  так  как  той
приходилось большую часть времени находиться с детьми.
   Этой женщине было двадцать три года, и звали ее Сюзанна Легань. Она  была
высокая, крепкого сложения, проворная и довольно разбитная -  истинная  дочь
своей страны. Четырнадцати лет она вышла замуж за солдата  из  кариньянского
полка. По окончании военной кампании он остался в  Канаде  и  взял  землю  в
аренду. У них уже было четверо детей, все мальчики, и они жили  недалеко  от
города со стороны побережья Сент-Женевьев. Сюзанна рассказала,  что  в  этом
году ее муж ходил в леса в сторону Больших Озер, был там ранен, в результате
чего вынужден был  остаться  на  зимовку  в  форте  Фортенак,  вблизи  озера
Онтарио. Ранение не было опасным, но поскольку он не привез в Квебек  шкуры,
то  ничего  не  заработал.  Вот  почему  она  с   большой   охотой   взялась
подзаработать несколько экю.
   Их дела на ферме шли хорошо. Они наняли работников, мужа и жену, делавших
тяжелую работу, и еще одну женщину для присмотра за младшими детьми.
   Рассказывая обо всем этом, Сюзанна давала понять, что она очень рада была
выбраться в город и устроиться на работу в  доме  у  тех,  о  ком  только  и
говорили повсюду.
   По утрам она приносила со своей фермы молоко, масло, яйца. Она  сразу  же
подружилась с Иолантой, которая хоть и жила в Акадии, но была также уроженка
этой страны.
   В пятницу их сосед из хижины объявил  войну,  вывалив,  навоз  из  своего
коровника прямо перед дверью дома маркиза, так что даже невозможно  было  ее
открыть, чтобы выйти на улицу.
   Виль д'Аврэй был взбешен. Тем более, что когда он  пришел  за  Анжеликой,
чтобы сопровождать ее в церковь, возле дома его поджидал сержант  канцелярии
королевского суда, весьма решительно настроенный, который потребовал от него
уплаты штрафа за "нарушение указа, провозглашенного  господином  смотрителем
дорог Канады и утвержденного прокурором Высшего Совета от 6 мая  1640  года,
предусматривающего  наказание  в  виде  штрафа  за  загрязнение  отходами  и
нечистотами общественных дорог, а особенно улиц  перед  частными  владениями
граждан".
   - Но это не мой навоз! - вскричал Виль д'Аврэй. - Я не буду платить.
   Анжелика, видя, что он отказывается платить  штраф,  предложила  пойти  к
самому Главному смотрителю, господину де Шамбли-Монтобану, жившему,  в  двух
шагах от них.
   Сопровождаемые уже довольно многочисленной толпой,  они  подошли  к  дому
хозяина дога. Этот дом вызывал зависть у многих. Спрятанный  от  посторонних
взглядов за высокими деревьями с легкими кронами, такими, как  береза,  вяз,
бук с небольшими вкраплениями черной ели, его дом был идеальным  местом  для
устройства веселых и галантных приемов.
   Каково же было удивление Анжелики и маркиза, обнаруживших там  Никола  де
Барданя и офицеров его свиты, а также его слуг, повара и конюшего.  Господин
де Шамбли-Монтобан, имевший не столь  многочисленное  окружение,  перебрался
жить в другое место,  с  радостью  оказав  услугу  королевскому  посланнику,
вынужденному жить в отдаленном месте возле равнин Абрахама.
   - Дорогая моя! Вот и вы!.. Как я счастлив!.. Теперь я ваш сосед.
   - Вы неисправимы, - прошептала Анжелика.
   - Красавица моя, - возразил Никола де Бардане также шепотом, - разве смог
бы я вынести это зимнее заточение в Квебеке,  если  бы  жил  вдали  от  вас?
Господин де Шамбли-Монтобан оказал мне великую услугу, и я  сумею  ему  быть
признательным.
   В неожиданном визите Анжелики он видел  счастливое  предзнаменование  для
развития их любовных отношений.
   - На самом деле мы  пришли  к  господину  Главному  смотрителю  дорог,  -
поспешила его разуверить Анжелика.
   - Он здесь больше не  живет.  Конечно,  я  предоставлю  ему  угол  в  его
собственном жилище. Но в Квебеке повсюду можно себя чувствовать,  как  дома.
Анжелика, милая моя соседка, отныне я каждое утро буду иметь счастье видеть,
как вы появляетесь на пороге вашего дома. Я еще  не  закончил  перевозить  и
расставлять  мои  вещи  и  должен  сейчас  идти  помогать  моему   секретарю
распаковывать ящики с книгами для библиотеки. Но вы ведь вернетесь ко мне  с
визитом, не правда ли? Теперь, когда мы так близки друг от друга.
   Рассерженный, Виль д'Аврэй увел Анжелику. Он предпочел  теперь  заплатить
штраф.
   И вот среди всей  этой  суеты  мысль  о  герцоге  де  Вивонне  постепенно
выветрилась у нее из головы. К тому же вдруг Виль д'Аврэй все же ошибся?
   Каждой день она посещала Польку. Если верить той,  то  Анжелика  все  эти
годы была средоточием ее мыслей.
   - Ты всегда как бы была у меня перед глазами, - уверяла она,  несомненно,
слегка преувеличивая, - так как именно ты  научила  меня  стольким  полезным
вещам, Маркиза. Ты и иезуит.
   Анжелика не ожидала очутиться в одной компании с иезуитом в  таком  деле,
как воспитание.
   Слыша то там, то здесь обрывки разговоров об отце д'Оржевале, она  должна
была признать, что этот опасный иезуит был любим простыми  людьми  и  именно
поэтому имел над ними власть.
   В большинстве своем все же жители Квебека восприняли его  исчезновение  с
облегчением. Но его участь вызывала искреннюю  тревогу.  Казалось,  в  самом
деле никто не знал,  что  с  ним  приключилось.  И  так  как  никто  не  мог
предположить, что он исчез по  своей  доброй  воле,  стали  распространяться
самые невероятные слухи. Говорили, что при виде приближающихся  кораблей  де
Пейрака он вознесся в небо и исчез в облаках или же что он, подобно  пророку
Илие, мчащемуся на огненной колеснице, унесся на одной из лодок из "пылающей
вереницы охотничьих каноэ". Другие намекали на то, что его убили.  Говорили,
что он был убит с помощью магии и что именно его тень встречалась  иногда  в
верховьях реки возле города Трех-Рек.
   Анжелика уже сомневалась, действительно ли она слышала, как  отец  Геранд
прошептал ей: "Из-за вас он умрет!"
   Не был ли он сам призраком? Нет! Однажды она увидела его в  соборе  среди
других иезуитов...
   Она встретила  мадам  де  Меркувиль,  которая  начала  жаловаться  ей  на
"дочерей короля".
   - С ними совсем не легко.
   Анжелика обеспокоилась, думая, что они слишком много болтают о  том,  что
приключилось с  ними  у  берегов  Голдсборо.  Но  оказалось,  что  мадам  де
Меркувиль имеет в виду их претенциозность.
   - Они уже заранее капризничают в выборе своих будущих супругов  и  делают
недовольные гримасы, когда я им предлагаю ту или иную работу. Одна из них  -
мулатка из Мавритании. Я думала, что оказываю ей честь,  предложив  помогать
Перрине, моей кормилице-негритянке. Но эта девушка  мне  возразила,  что  ее
крестная была знатного происхождения, что она получила прекрасное воспитание
не для того, чтобы приехать в Канаду в качестве рабыни, а чтобы выйти  замуж
за офицера. Единственная из этих девушек, кто мне нравится, -  это  Дельфина
де Розуа. Но вот она-то как раз и не хочет выходить замуж.
   Анжелика решила навестить мадам де  Меркувиль,  дом  которой  всегда  был
полон детей и разных посетителей.
   Уже в  вестибюле  маленькая  Эрмелина  кинулась  ей  навстречу.  Ее  няня
пожаловалась Анжелике, что девочка все время стремится  убежать  к  ней.  Ее
чудесное исцеление дало даже  чуть-чуть  излишние  результаты:  если  раньше
боялись, что она не будет ходить, то теперь приходилось  весь  день  за  ней
бегать.
   Поцеловав девочку, Анжелика принялась слегка журить "дочерей короля":
   - Вы должны соглашаться  на  ту  работу,  которую  вам  предлагают,  пока
Большой  Совет  занят  утверждением  вашего  вопроса.  Мы  восстановим  ваше
приданое,   но   вы   должны   показать   также,   на   что   вы   способны,
продемонстрировать ваши таланты, ваш добрый нрав, хорошее  воспитание,  если
вы хотите понравиться молодым людям из этой страны и выйти за них зам