рвое волнение
прошло,  она  хотела  поговорить  спокойно.   Она   объяснила,   что   Лувуа
порекомендовал ее королю, когда встал вопрос, кому заботиться о ребенке.
   - По закону он должен принадлежать мужу  мадам  де  Монтеспан.  Но,  зная
характер маркиза де  Монтеспан,  нужно  было  сохранить  осторожность.  Дело
требовало преданности, ума и находчивости. Выбор пал на меня. Мне приходится
прятать ребенка ото всех. К тому же ребенок родился с вывернутой ножкой, и я
боялась, что он вырастет хромым. Я говорила с  королевским  доктором,  и  он
сказал, что ребенка нужно отвезти на воды. Так что летом мне придется  ехать
с ним туда. А вскоре и второй свалится на мои руки.
   - Так слухи о том, что Атенаис снова беременна, верны?
   - Увы...
   - Но почему "увы"?
   - Атенаис в отчаянии, она сама говорила мне об этом. Мадам Скаррон хотела
что-то добавить, но в это время  во  дворе  послышался  стук  колес.  Кто-то
нетерпеливо постучал в двери, и  вот  уже  внизу  зазвенел  голос  мадам  де
Монтеспан.
   Мадам Скаррон побледнела. Она предложила Анжелике спрятаться в гардеробе,
но та отказалась. Больше в маленькой комнатке спрятаться было негде.
   - Не дурите! Чего вы боитесь? Я сама ей все объясню. Мы никогда  не  были
врагами.
   Атенаис ворвалась в комнату, как вихрь, на  ходу  бросив  на  стол  веер,
кошелек и перчатки.
   - Ну, это уж слишком! Я только что узнала, что  он  встретился  с  ней  в
гроте Тетис!
   И тут, обернувшись, она увидела Анжелику.  Это  было  для  нее  настолько
неожиданно, что Атенаис подумала, что это галлюцинация.
   Анжелика, воспользовавшись паузой, заговорила первой.
   - Прошу у вас прощения, Атенаис. Когда я вошла сюда,  то  не  знала,  что
врываюсь в ваш дом.
   Мадам де Монтеспан медленно заливалась краской. Ее глаза сверкали гневом.
   - Могу вас заверить, - продолжала Анжелика, - что мадам  Скаррон  сделала
все возможное, чтобы сохранить секрет, доверенный ей. И он в надежных руках.
Во всем виновата я одна!
   - О, я верю вам! - воскликнула Атенаис, разражаясь смехом. Она уселась  в
кресло и вытянула ноги, обутые в розовые туфельки. - Сними их, - сказала она
Франсуазе. - Они просто уморили меня.
   Мадам Скаррон опустилась на колени и сняла с  нее  туфли.  Затем  Атенаис
вновь повернулась к Анжелике.
   - Я хорошо знаю вас и ваше ханжество.  Любопытная,  как  привратница,  вы
всегда за всеми шпионите,  но  вы  хуже  лакеев,  подглядывающих  за  своими
хозяевами. Сводней из шоколадной лавки вы были, ею и остались.
   Анжелика круто развернулась и направилась к двери.  С  Атенаис  лучше  не
связываться. Анжелика не боялась ее, но испытывала непреодолимый ужас  перед
ссорой с  женщинами,  которые  бросали  ей  в  лицо  обвинения,  верные  или
неверные, но которые оставляли незаживающие душевные раны.
   - Стойте!
   Повелительный голос Атенаис остановил ее. Трудно не  подчиниться  потомку
Мортемаров, когда та в дурном настроении, Анжелика вернулась. Ну что ж, если
Атенаис хочет скрестить с ней шпаги, то она готова. Холодно  и  неприязненно
смотрела она зелеными глазами на мадам де Монтеспан.
   Пылающие щеки Мадам де Монтеспан начали увядать. Она поняла, что,  унижая
соперницу, не достигнет ничего хорошего. И она убавила тон.
   - Что за несравненное чувство собственного достоинства у нашей  мадам  дю
Плесси де Бельер, - сказала она насмешливо. - Прямо королева. Не говоря  уже
о тех таинственных качествах, которые выделяют ее  из  простых  смертных.  И
именно так сказал о вас король. "А вы заметили, - сказал он мне, - как редко
она улыбается? И вместе с тем она бывает весела, как ребенок. Ах, наш двор -
такое печальное место!"  Двор  -  печальное  место!  Вот  как  вы  заставили
говорить короля! "Ее таинственность, - сказала я ему однажды,  -  кроется  в
тех невзгодах, которые она хлебнула, когда  торговала  своими  прелестями  в
притонах Парижа до своего замужества с дю Плесси". И вы знаете, как  он  мне
ответил? Он ударил меня! - Она разразилась  истерическим  смехом.  -  О,  он
выбрал для этого подходящее время! На следующий день вас застали в постели с
этим азиатом с длинными усами. Вот тут уж я посмеялась!
   Внезапно заплакал  проснувшийся  ребенок.  Мадам  Скаррон  взяла  его  из
кроватки и понесла к няньке. Когда она вернулась, мадам де Монтеспан плакала
навзрыд. Истерический хохот перешел в плач.
   - Слишком поздно! - стонала она. - Я думала, что его любовь  не  выдержит
такого удара. Но она пережила и это. Наказывая вас, он наказывал себя. И  он
всю злобу вымещал на мне. Мне приходилось верить, что  государственные  дела
без вас не решаются. "Надо бы посоветоваться с мадам дю Плесси..." - говорил
он. Этого я не могла вынести. Он же никогда не советовался с  женщинами.  Но
вы... вы... Он  спрашивал  у  вас  совета  даже  по  вопросам  международной
политики! - мадам де Монтеспан выкрикивала последние слова, как будто у  нее
в горле что-то взорвалось. - Он относился к вам как к мужчине!
   - Вот это должно было быть для вас отрадно, - вставила Анжелика.
   - Нет, вы единственная женщина, с которой он так обращается.
   - Не правда! Разве Мадам не доверена дипломатическая миссия в Англии?
   - Но Мадам - дочь короля и сестра Карла II. Кроме  того,  если  король  и
поручил ей это дело, все равно он ненавидит  ее.  Мадам  напрасно  надеется,
что, выполнив успешно эту миссию, она завоюет его доверие и  любовь.  Король
пользуется ее умом, но и ненавидит ее за этот ум. Он не терпит умных женщин.
   Вмешалась мадам Скаррон, пытаясь разрядить обстановку.
   - А какому мужчине  нравятся  умные  женщины?  -  вздохнула  она.  -  Мои
дорогие, зря вы спорите по пустякам. Как и все другие мужчины,  король  ищет
разнообразия. С кем-то ему нравится болтать, с кем-то посидеть в молчании. У
вас завидное положение, Атенаис, и будь я на вашем месте, я  воспользовалась
бы им. Пытаясь удержать все, вы можете всего лишиться и, проснувшись однажды
утром,  обнаружить,  что  король  забыл  вас...  ради  какой-нибудь   другой
обольстительницы.
   - Это верно, - сказала  Анжелика.  -  Не  забывайте,  Франсуаза,  что  вы
единственная, как предрекала колдунья, выйдете замуж за короля. А мы -  я  и
Атенаис - останемся с носом.
   Анжелика накинула плащ, собираясь выйти.
   - Когда это случится, не забывайте, что когда-то мы были подругами.
   Атенаис  де  Монтеспан  вдруг  резко,   словно   подброшенная   пружиной,
подскочила. Она подбежала к Анжелике и схватила ее за запястье.
   - Не подумайте, что то, о чем я сказала, это признание моего поражения. Я
не уступлю его вам. Король мой! Он принадлежит мне. И никогда  он  не  будет
вашим! Я вырву у него из сердца любовь к вам! А если я не добьюсь этого,  то
уничтожу вас, а он не тот человек, который любит бесплотных духов.
   Она впилась ногтями в руку  Анжелики.  Внезапная  боль  разожгла  тлеющую
ненависть. Анжелика знала, как разрушительны бывают эмоции,  они  разъедают,
как кислота. Но в эту минуту она ненавидела Атенаис так сильно, как  никогда
в жизни. Вся ругань, которую она  когда-либо  слышала,  обрушилась  сплошным
потоком на голову мадам де Монтеспан.
   Ногти взбешенной фурии оставили на коже Анжелики следы, из которых  стала
сочиться кровь. Она задержалась  в  прихожей,  чтобы  вытереть  ее.  Тут  ее
догнала мадам Скаррон.
   Та  была  большой  дипломаткой  и  понимала,  что   не   следует   терять
расположение женщины, которая в один прекрасный день может стать фавориткой.
   - Она ненавидит вас, Анжелика, - шепнула Франсуаза. - Вам нужно опасаться
ее. Но знайте, я всегда на вашей стороне.
   Анжелика чувствовала, как ненависть, зависть окружают ее со всех  сторон.
А в ветре, который дул с  песчаных  холмов,  ей  слышался  мелодичный  голос
маленького пажа:
   Королеве собрали букет цветов Прекрасные юные девы.
   Маркиз же, вдохнув аромат лепестков, Пал мертвым у ног королевы...

Глава 25

   После мессы король  отправился  совершать  благодеяние  -  прикасаться  к
больным. Свита последовала за ним по большой галерее через залу Мира в сады.
Больные, сопровождаемые лекарями  в  длинных  мантиях,  ожидали  у  ступеней
лестницы, ведущей в оранжереи.
   Анжелика была среди придворных дам. По счастью, здесь не было ни мадам де
Монтеспан,  ни  королевы.  Мадемуазель  де  Лавальер,   присоединившаяся   к
Анжелике, выразила свою радость  по  поводу  того,  что  снова  видит  здесь
подругу.
   Глядя на улыбки, которые король посылал мадам дю Плесси, никто при  дворе
не сомневался, что вслед за короткой порой изгнания маркиза снова пользуется
королевским расположением.
   После  церемонии  все  отправились   подкрепиться   угощениями,   которые
поджидали их в роще Марса. Тут Анжелика увидела мадам де  Монтеспан,  идущую
под зонтом из розового и голубого атласа, который нес за ней негритенок. Она
расточала улыбки тем, кого приглашала следовать за собой в свою  излюбленную
рощицу.
   С веселым лаем сбежала  вниз  по  ступенькам  фонтана  маленькая  собачка
королевы. За ней - безобразные угрюмые карлики. А далее следовала  королева,
такая же угрюмая и такая же некрасивая. Королевские карлики под руководством
Баркароля выплясывали сарабанду, крутясь среди придворных. Хриплые голоса  и
грубый смех танцующих тонули в звуках оркестра.
   Король, словно загипнотизированный, смотрел на Анжелику,  которая  стояла
рядом с ним.
   - Смотреть на вас - это и радость, и мучение! Когда  я  вижу,  как  синяя
жилка пульсирует на вашей нежной  шее,  я  ходу  припасть  к  ней  губами  и
прислониться горячим лбом. Во мне все поет, когда я ощущаю рядом ваше тепло.
Когда же вас нет, меня сковывает ледяной холод,  словно  суровая  зима.  Мне
нужен ваш взгляд, ваш голос и ваше присутствие. Как бы мне  хотелось  видеть
вас лежащей рядом со мной!
   Громкий звон прервал короля. Маленькое блюдце с шербетом вылетело из  рук
Анжелики, будто вырванное невидимой силой, и разлетелось на мелкие  кусочки.
Десятка два придворных тут же бросились помогать Анжелике,  поднося  воду  и
вытирая платочками ее платье. Слава Анжелики росла.
   Близился заход солнца, и было решено выбраться из тени на еще  освещенные
солнцем лужайки.
   Маленькая  собачонка  еще  дергалась  в  агонии,  когда  Баркароль  вновь
показался на покинутом всеми месте. Он  подозвал  Анжелику  и,  склонившись,
стал внимательно осматривать собачку, бьющуюся в последних конвульсиях.
   - Видите? Надеюсь,  теперь  вам  все  понятно,  "маркиза  ангелов"?  Ведь
несчастное животное  отведало  то  угощение,  которое  предназначалось  вам.
Конечно, у вас было бы все не так быстро. Сначала вы почувствовали бы легкое
недомогание, впереди вас ждала  бы  ужасная  ночь,  а  утром  вас  нашли  бы
мертвой.
   - Баркароль, что вы говорите?! Это гнев короля лишил вас разума!
   - Так, значит, вы ничего не поняли? Боже мой, неужели вы не  видели,  что
собака съела ваш шербет?
   - Я ничего не видела. Я была занята своим платьем. А собака могла  съесть
что угодно.
   - Вы не верите потому, что вы не хотите этому верить.
   - Но кому нужна моя смерть?
   - Что за странный вопрос? Той, чье место вы заняли в сердце  короля!  Или
вы считаете, что она преисполнена к вам любви?
   - Мадам де Монтеспан? Но это невозможно, Баркароль! Она бессердечна,  зла
и любит скандалы, но она не зайдет так далеко.
   - А почему бы и нет? - он поднял собачку, которая  только  что  испустила
дух, и забросил ее в кусты. - Дюшес был одним из тех, кто  приложил  руку  к
этому делу. Нааман,  маленький  негритенок,  все  мне  рассказал.  Мадам  де
Монтеспан считает, что он плохо понимает по-французски. Он спит на диванчике
в углу ее комнаты, и она  обращает  на  него  внимания  не  больше,  чем  на
собачонку. Вчера он находился в ее комнате, когда к ней пришел Дюшес. Это ее
злой дух. И именно она порекомендовала его королю. Нааман  слышал,  как  она
упомянула ваше имя, и стал прислушиваться  к  разговору.  Ибо  вы  были  его
первой хозяйкой и он очень любил Флоримона, который играл с ним и таскал ему
сладости. Она сказала Дюшесу: "Завтра  все  должно  закончиться.  Вы  должны
выбрать удобное время и поднести ей напиток, в который подмешаете вот  это",
- и она передала ему яд. А Дюшес спросил: "Это  приготовила  ля  Вуазин?"  И
Монтеспан ответила: "Да, она. А все, что она готовит, действует безотказно".
Нааман не знал, кто такая ля Вуазин, но я-то знаю. В свое  время  ля  Вуазин
была моей хозяйкой...
   Все мысли смешались в голове Анжелики.
   - Но если ты прав, то значит, Флоримон не лгал. Он сказал, что  Монтеспан
хотела отравить короля, но с какой стати?
   Карлик задумался.
   - Отравить короля? Думаю,  что  нет.  Скорее  всего  ля  Вуазин  дала  ей
какое-то приворотное зелье. А теперь давайте уберемся отсюда, пока Дюшес  не
пришел полюбоваться на свою работу.
   В роще стало темнеть. Баркароль тенью следовал за Анжеликой.
   - Что вы собираетесь делать дальше, маркиза?
   - Не знаю.
   - Надеюсь, теперь вы будете во всеоружии.
   - Что вы имеете в виду?
   - Что вы будете защищаться и отомстите. Око за око, зуб за зуб!  Раз  она
поступила так, почему бы то же  самое  не  сделать  вам?  А  Дюшеса  угостят
кинжалом темной ночью на Новом мосту. Вам стоит только приказать.
   Анжелика молчала. Вечерний туман пронизывал до дрожи.
   - Вам больше ничего не остается, маркиза, - шептал Баркароль.  -  Неужели
вы уступите ей? Ведь она, к чести рода Мортемаров,  будет  вертеть  королем,
как захочет. Сам дьявол будет помогать ей в этом.

***

   Несколько  дней  спустя  вся  королевская  семья  собралась   на   пышном
празднестве в Версале.  Вместе  с  Мадам  и  монсеньером  приехал  их  двор.
Флоримон, сопровождаемый своим наставником, приветствовал мать, беседующую с
королем у фонтана. Она кивнула ему.
   - А вот и перебежчик, - ласково сказал король. - Тебе нравится твоя новая
должность?
   - Сир, двор монсеньора очень хорош, но я предпочитаю Версаль.
   - Я восхищен твоей откровенностью. И чего же тебе недостает больше  всего
вдали от Версаля?
   - Вашего величества и фонтанов.
   Ничего не могло быть милее сердцу Луи, чем похвала его фонтанам.  И  даже
лесть из уст тринадцатилетнего мальчика показалась ему приятной.
   - Ты увидишь их снова. Я позабочусь об этом, когда узнаю, что ты перестал
мне лгать.
   - Научусь молчать, хотите  вы  сказать,  -  ответил  Флоримон,  -  но  не
перестать лгать. Ибо я никогда не лгал.
   Анжелика и аббат, которые  стояли  неподалеку,  забеспокоились,  так  как
король нахмурился, глядя на гордо стоявшего перед ним Флоримона.
   - Мальчик не слишком похож на вас внешне, - сказал король Анжелике, -  но
по поступкам несомненно вашей породы. Если бы не подбородок, можно  было  бы
усомниться в вашем родстве. Да и из всего двора только вы и он осмеливаетесь
так смотреть на короля.
   - Простите, ваше величество, - сказала Анжелика, кланяясь.
   - Что?! Вы просите прощения за него или за себя? Черт  побери!  Не  знаю,
что и подумать. Говорят ведь, что  истина  глаголет  устами  младенца.  Надо
допросить Дюшеса. Он был рекомендован мне мадам де Монтеспан,  и  никто  его
больше толком не знает.
   Позже Анжелика вспомнила, что в это самое время,  когда  король  говорил,
подошедший лакей преклонил колен" и предложил королю корзину с фруктами,  но
не для еды, а для показа. Король похвалил краснобокие яблоки, медовые  груши
и розовые персики.  Фрукты  понесли  на  столы,  покрытые  скатертями  такой
белизны, что казалось, будто они засыпаны снегом.
   Анжелика  смотрела  на  поле,  разукрашенное  лучами  солнца,  как  вдруг
почувствовала, что чья-то маленькая рука теребит ее за юбку.
   - Ма-ам! Ма-ам Плесси!
   Обернувшись, она с удивлением увидела Наамана,  маленького  негритенка  в
тюрбане и широких шароварах. Даже в опускающихся сумерках  было  видно,  как
блестят белки его глаз.
   - Ма-ам! Мальчик умер!
   Из-за его акцента она никак не могла понять, о чем он говорит.
   - Месье Флоримон! Заболел! Умер!
   Услышав имя Флоримона, Анжелика схватила негритенка и затрясла его.
   - Что с Флоримоном? Отвечай!
   - Мой не знает, ма-ам!
   Анжелика вихрем помчалась на северную террасу, где совсем недавно  видела
аббата де Ледигера. Он все еще был там, стоя около вазы с геранью и  отражая
поддразнивания мадам де Граммон и мадам де Монблан.
   - Аббат! - закричала она на бегу. - Где Флоримон?
   - Только что был здесь, мадам. Он сказал мне, что у него  есть  поручение
на кухне, и что он скоро вернется. Вы же  знаете,  что  он  любит  выполнять
разные поручения и всегда чувствует себя полезным.
   - Нет, нет! - закричал Нааман, тряся тюрбаном. - Он сказал: "Я  избавился
от этот мальчик. Будьте спокойна. Никто не будет сплетничать..."
   - Слышите, что он говорит? Этот мальчуган  никогда  не  врет,  -  кричала
Анжелика, теребя аббата. - Ради бога, скажите, куда он пошел?
   - Я... я... он сказал мне... - заикался аббат, -  на  кухню...  он  хотел
пойти по лестнице Дианы, так быстрее.
   Нааман взвыл, как обезьянка,  пойманная  в  ловушку,  и  высунул  язык  в
сторону дворца. Затем драматически воздел руки кверху и растопырил пальцы.
   - Диана... лестница? Очень плохо!
   И что было сил ринулся ко дворцу. У него словно выросли крылья за спиной.
Анжелика и аббат неслись за ним. Все они мигом добежали до южного крыла.
   - Маленький паж в красном? - переспросил стражник.  -  Да,  я  видел  его
минуту назад. И я еще удивился, ведь лестница разобрана для перестройки.
   - Но... но... - заикался аббат, - ведь раньше... когда мы жили здесь,  то
часто пользовались лестницей Дианы. И можно было по южной стороне спуститься
на кухню.
   - А теперь нет. Лестницу разобрали, и ею нельзя пользоваться.
   - Флоримон этого не знает... Флоримон  этого  не  знает...  -  машинально
повторял аббат.
   - Неужели мальчишка пошел туда?  -  ругнувшись,  спросил  стражник.  -  Я
крикнул ему, чтобы он остановился, уж очень он быстро бежал...
   Но Нааман, Анжелика и аббат уже не слушали его, они понеслись  дальше.  В
темноте лестницы нельзя было различить ни ступенек, ни лесов наверху. Работа
уже заканчивалась, вокруг не было ни души. И именно сюда побежал Флоримон. У
Анжелики подкашивались ноги.
   - Стойте! - закричал стражник. - Сейчас я  посвечу,  а  то  вы  свалитесь
вниз. Тут, правда, есть приставная лестница, но ее еще нужно отыскать.
   Анжелика  все  время  рвалась  вперед.  Обессиленная  и  измученная,  она
спустилась вниз по проклятой лестнице.
   "Флоримон ничего не знал. Они убили  моего  мальчика...  мою  гордость  и
радость..."
   Стражник и Ледигер поддерживали ее, усадив на лавочку в тесном вестибюле.
Появилась девушка со свечой.
   - Вам плохо, мадам? У меня с собой есть нюхательная соль.
   - Ее сын упал с лесов, - объяснил девушке стражник.  -  Побудь  здесь  со
свечой. Я пойду за подмогой.
   Вдруг Анжелика замерла.
   - Слушайте!
   Откуда-то издалека послышался топот бегущих ног, и вот уже прямо  на  них
выскочил Флоримон из того самого коридора,  что  и  девушка.  Он  бежал,  не
оглядываясь, и промчался бы мимо, если бы стражник не преградил  ему  дорогу
алебардой.
   - Пропустит! - закричал Флоримон. - Я опаздываю к месье де Карапорту.  Он
послал меня на кухню.
   - Остановись, Флоримон! - Аббат пытался остановить  мальчика  трясущимися
руками. - По этой лестнице опасно ходить. Ты разобьешься.
   Аббат, бледный, как смерть, опустился на скамейку рядом с Анжеликой.
   Запыхавшийся Флоримон стал  сбивчиво  объяснять,  что  с  ним  произошло.
Оказалось, что когда он проходил через  это  самое  место,  где  они  сейчас
находятся, то увидел герцога Анжуйского, сына короля полутора лет  от  роду.
Малыш ускользнул от нянек и прогуливался по лабиринтам дворца  с  яблоком  в
руке и во всем великолепии своих парадных одежд, украшенных  большой  лентой
Святого Людовика. Вечно услужливый, Флоримон подхватил мальчика  и  отнес  к
нянькам. И в то самое время,