ое время вы проводите около моего дома. И потом я
бы не хотела встретить у вас некоторых ваших друзей.
   - Сегодня я никого не жду.
   Их взгляду открылась аллея, в конце которой стоял симпатичный двухэтажный
домик с шиферной крышей и квадратными печными трубами по бокам.  Солнце  еще
освещало фасад дома, но в подлеске уже  царил  холодный  полумрак,  усеянный
пятнышками света. Подул ледяной северный ветер. Никола  де  Бардань  привлек
Анжелику в свои объятия, укутав ее плащом, и было  непонятно,  хотел  ли  он
защитить ее от холода иди же просто поддержать на скользкой дороге.
   - Это безысходная ситуация, - бормотал он, - гибельная, и все же я ничего
не могу поделать. Видеть вас, слышать ваш  смех,  идти  рядом  с  вами,  как
сейчас, - вот  самое  большое  счастье  и  самые  страшные  муки  для  меня.
Надеяться не на что... Иногда я решаюсь не видеться с  вами  целый  день.  Я
прихожу в себя, я  свободен  и  спокоен.  Я  погружаюсь  в  чтение,  работу,
развлекаюсь. И вдруг понимаю, что это безумие: вы здесь, вы в городе, в двух
шагах от меня; сколько слез пролито мной, сколько раз я  пытался  бежать  от
этой призрачной действительности. Пусть мне остаются лишь крохи,  но  я  вас
так любил и желал, чтобы вы хоть чуть-чуть принадлежали мне.  И  я  бросаюсь
искать вас. Когда я вас вижу, сердце останавливается и наступает миг счастья
и наслаждения. За этот миг я заплатил ценой горьких страданий, но не жалею о
них.
   - Г-н де Бардань, я оценила пыл вашего красноречия, и я тронута,  но  мне
кажется, что мы рискуем споткнуться, в прямом смысле этого слова...
   Чтобы не упасть, она схватилась за него.
   - Как я люблю вас! Как люблю вас! - шептал он.
   - Эта аллея слишком скользкая, мы никогда не доберемся до дома.
   - Ну и пусть. Нам так хорошо здесь, идите сюда.
   Он  увлек  ее  под  сень  деревьев,  в   холодный   голубоватый   сумрак,
таинственный и бездонный, и, властно заключив ее в объятия, набросился на ее
губы. Поцелуй длился долго, потом они отстранились, и с новым алчным порывом
их губы встретились. Уже не первый раз страсть Никола де Барданя  пробуждала
страсть Анжелики, увлекая ее за собой, как морской прилив.
   Тогда, в  Тадуссаке,  он  подчинил  ее  себе  своим  страстным  поцелуем.
Чувственное волнение увлекало их, сметая  все  на  своем  пути;  так  мощная
волна, перехлестнувшая через поручни корабля, берет в плен экипаж, а  затем,
отхлынув  с  мягким  притворством,  оставляет  после  себя  следы  разгрома.
Анжелика вновь почувствовала, как бьется ее сердце, и ощутила  так  знакомое
ей желание.
   Задохнувшись от поцелуя, они вернулись на аллею, не в силах произнести ни
одного слова. На пороге дома они расстались.
   После погружения в подводные глубины желания, непостижимые, со  вспышками
молний,  Анжелика  с  удивлением  обнаружила,  что  день  ясен   и   светел;
оказывается, было не так поздно.  Лишь  на  западе  голубое  небо  приобрело
фарфоровый оттенок.
   Анжелика дошла до пересечения дорог, где начинался лагерь индейцев  с  их
хижинами, кострами и кудрявыми собаками.
   Вместо того, чтобы повернуть к дому, она пошла по тропинке, бегущей через
поле к загородному замку де Монтиньи. Идея немедленно  рассказать  все  мужу
была ею отброшена как неуместная. Сам факт, что она целовалась с  продрогшим
возлюбленным, не играл  для  нее  никакой  роли  и  не  имел  далеко  идущих
последствий. Она не испытывала ни угрызений совести, ни страха.
   Напротив, она поздравляла себя с этой милой интермедией, с восхитительным
развлечением, которое хоть немного отвлекло  ее  от  невыносимых  страданий.
Теперь она могла противостоять им, она вновь обрела легкость и силу;  теперь
она могла рассказать Жоффрею о допросе у лейтенанта  полиции  и  угрозах,  с
этим допросом  связанных.  Она  ощутила  желание  погрузиться  в  ребяческое
чувство беспечности, пьянящее и наивное.  Раскинув  руки,  как  крылья,  она
побежала вверх по холму, ветер раздувал полы ее пальто, а  индейские  собаки
бежали вслед за ней, вырванные  из  своего  апатичного  мирка  ее  внезапной
эскападой. Они догнали и окружили ее, виляя хвостами,  удивленные  тем,  что
она вдруг  остановилась,  а  она  разглядывала  внизу  загородный  замок  де
Монтиньи. Непонятно почему, но подступы к замку,  обычно  шумные  и  людные,
показались   ей   неестественно   спокойными.   Ее   возбуждение   сменилось
необъяснимой тревогой. Тишина  царила  кругом,  изредка  нарушаемая  порывом
ветра.
   Анжелика начала спускаться к замку. Собаки  покинули  ее  и  вернулись  в
лагерь.
   Дом казался почти пустым, лишь в кухне наблюдалось  небольшое,  движение,
да из трубы поднимался дым. В комнатах первого этажа, где обычно к концу дня
собирались офицеры, она не встретила ни одной живой души.
   В  учебном  классе  она  увидела  разбросанные  по  столу  перья,  карты,
свернутые в  трубки,  бумаги  и  измерительные  приборы,  которыми  Флоримон
пользовался для своих "изысканий", но его самого там не было.
   - Куда же они все подевались?
   Она поднялась на второй этаж, надеясь найти Жоффрея в комнате, которую он
называл "командным пунктом" и в которую не допускал  никого.  Она  была  там
лишь раз. Там он спал, когда работа или собрания задерживали его  далеко  за
полночь. Увидев изысканную мебель этой комнаты, Анжелика спросила  себя,  не
было ли это специально устроено для герцогини де Модрибур.
   Сейчас эта мысль, вновь пришла ей в голову, как  только  она  переступила
порог комнаты и почувствовала легкий, едва уловимый  аромат  духов.  Она  не
смогла определить, были ли то духи Беранжер-Эме.  Обойдя  комнату  несколько
раз и принюхиваясь как кошка, она наконец решила, что это  запах  нескольких
женских духов, что вернуло ей хорошее настроение. По-видимому, недавно здесь
были гости, часть из них - женщины.
   - Но куда они ушли?
   Она снова спустилась на первый этаж и  в  одной  из  столовых  обнаружила
накрытый стол и следы оставшегося ужина, говорившие о том,  что  гости  лишь
недавно поднялись из-за стола. Наконец, поваренок, которого она встретила  в
саду, объяснил ей, что для гостей приготовили легкую закуску,  а  затем  все
ушли. И он показал ей тропинку, ведущую в лес.
   Анжелика углубилась в заросли кустарника и берез, на  которые  еще  падал
свет, но вечерний сумрак уже начал удлинять тени на розовом  снегу.  Немного
погодя она оказалась перед  большой  поляной,  на  которой  собралось  много
людей, и все смотрели на Жоффрея  де  Пейрака.  Он  же  стоял  на  небольшом
возвышении лицом к ним и что-то говорил.
   Среди присутствующих  Анжелика  узнала  г-на  и  г-жу  де  Кастель-Моржа,
Беранжер-Эме де ла Водьер, которая была без мужа. С удивлением она  отметила
присутствие этой женщины  с  острова  Орлеан,  с  пышной  черной  шевелюрой:
Элеонора де Сен-Дамьен, по слухам имевшая трех мужей. Было много офицеров  и
солдат.
   Инстинктивно Анжелика осталась на месте, не спустившись со склона в  ряды
собрания, где было много ее друзей, а  председательствовал  ее  супруг.  Она
почувствовала, что будет там лишней. Она напрягла слух и попыталась  понять,
что говорит Жоффрей. Она слышала его довольно четко, но не понимала значения
слов. Внезапно ее осенило,  он  говорил  не  по-французски.  Он  говорил  на
лангедокском наречии, языке южных районов Франции.  Ее  больше  не  удивляло
присутствие Элеоноры де Сен-Дамьен, теперь она не  сомневалась  в  том,  что
здесь происходило собрание гасконцев. Но открытие было подобно удару молнии.
Анжелика окаменела, мозг ее обледенел, так же  как  и  конечности.  Выходит,
м-зель д'Уредан была права, когда  говорила:  "С  тех  пор,  как  среди  нас
присутствует г-н де Пейрак, гасконцы так и лезут из всех щелей. Кто  бы  мог
подумать, что их здесь так много!"
   Это объясняло и присутствие солдат и офицеров, большая часть которых была
завербована на службу в Аквитании  и  Южном  Провансе.  Вдруг  вся  толпа  с
веселыми  возгласами  рассеялась,  и  Анжелике  с  трудом  удалось  избежать
столкновения с кем-либо из присутствующих. Она сделала большой крюк,  прежде
чем снова подошла к дому.
   Снег фосфоресцировал под  лунным  светом.  Ночь  обещала  быть  морозной.
Анжелика дотронулась до своих губ, успевших забыть поцелуй де Барданя.
   Подняв глаза к небесному своду, она сказала себе, что это ночь  сожженных
кораблей,  предвестников   сейсмических   явлений,   безумств   и   душевных
потрясений. Она услышала бряцание собачьей цепи  и  увидела  грустный  тощий
силуэт приближающегося пса.
   Бедное невинное животное!
   Что ждало ее в доме, все тот  же  кошмар?  Там  по-прежнему  было  пусто.
Сюзанна только что ушла к себе, оставив на углях кипящий  котелок  и  накрыв
стол к ужину.  Часть  домочадцев  ушли,  должно  быть,  к  м-зель  д'Уредан,
послушать чтение "Клевской принцессы", другие  занимались  своими  делами  в
городе.
   Стоя в  одиночестве  посреди  большого  зала,  который  она  так  любила,
Анжелика искала и не находила признаки своего счастья.
   Она была во власти смятения, которому было множество причин, но  одна  из
них - физическое истощение, так как она умирала от голода и жажды.
   В течение этого дня и накануне она ничего не ела, так как утром пошла  на
мессу Святой Агаты, затем г-н губернатор увлек всех на прогулку в свой  сад,
по возвращении с прогулки г-н Гарро д'Антремон около двух часов держал ее  в
своем кабинете. Расставшись с ней, он, должно быть, немедленно отправился  в
столовую,  чтобы  отведать  отменную  пищу.  А  она,  размышляя  об  ужасных
историях, прогуливалась, целуясь то с одним, то с  другим,  пытаясь  обрести
душевный покой, и в вечерних сумерках  наткнулась  на  Жоффрея  де  Пейрака,
окруженного гасконцами и красивыми женщинами и говорившего  на  лангедокском
наречии.
   А теперь уже солнце село и наступила ночь. У  нее  были  ледяные  ноги  и
пустой желудок.
   Ее движения были резкими, так  она  пыталась  выплеснуть  хотя  бы  часть
своего гнева и возмущения. Она сняла с плиты ведерко, в  котором  причудливо
отсвечивала свежая вода, и с наслаждением долго пила.  Затем  отрезала  себе
большой кусок коричневого хлеба и положила  на  него  кусок  сыра,  добавила
ломоть ветчины и с тарелкой в руке села на край стола. Не утолив жажду,  она
поднялась, чтобы налить воды в кувшин, покрытый глазурью,  и  поставила  его
около себя. Она подавила в .себе желание  пойти  в  погреб  и  налить  чашку
молока, слишком она  устала.  Набросившись  на  свой  бутерброд,  она  стала
перебирать в уме события сегодняшнего дня. Она очень хотела бы поговорить  с
Жоффреем о беседе с лейтенантом полиции, зная, что он успокоит ее,  ведь  он
ничего не боялся. Гарро мог бы бросить к его  ногам  разложившийся  труп  де
Варанжа, но выдержка и хладнокровие графа де Пейрака все равно одержат верх.
Он был уверен в молчании своих людей.
   Анжелика терялась в догадках по поводу этого собрания гасконцев  в  лесу,
куда их позвал граф де Пейрак, чтобы говорить с ними  на  языке  их  родины,
мятежной провинции, которая уже более двух столетий находится под игом "этих
варваров северян". Неужели он говорил им о  свободе,  об  отмщении?  Но  это
безумие!
   Но ей он ничего не скажет,  он  все  скрывает  от  нее.  Бесполезно  даже
начинать этот разговор, да она и не осмелится это  сделать.  Он  был  всегда
сильнее, чем она, даже тогда,  когда  отказывал  себе  в  удовольствиях.  Он
никому не подчинялся, а всегда подчинял себе,  и  она  была  в  его  власти.
"Рабыня! Я его рабыня. И он это знает..."
   Как и большинство жизнелюбивых натур, Анжелика жила сегодняшним  днем,  а
день этот преподнес ей Жоффрея взволнованного, необъяснимого и недоступного.
   В тайне от нее он собрал своих друзей и говорил с  ними  на  лангедокском
диалекте, а она тем временем противостояла лейтенанту полиции. Его же  никто
не осмелился вызвать для встречи подобным образом. Решено! Она  сама  уладит
это дело. Для начала она займется графом де Сент-Эдмом.
   С первыми колоколами утренней мессы она отправилась  в  город  на  поиски
графа де Сент-Эдма.
   Анжелика плохо спала. Граф де Пейрак не вернулся домой, и она  вообразила
себе худшее: ликующую Беранжер в  его  объятиях.  Затем  она  успокоилась  и
поздравила себя с его отсутствием. Если бы он был дома  в  этот  вечер,  она
могла бы выдать себя каким-нибудь непоследовательным поступком  или  фразой.
Но он не пришел...
   "Тем лучше",  -  сказала  она,  глядя  на  себя  в  зеркало.  Откуда  это
покраснение по краям губ, возможно, от жестких усов Барданя?
   В данных обстоятельствах большим преимуществом было то, что они  с  мужем
никогда не следили друг  за  другом,  а  предпочтение  отдавали  взглядам  -
влюбленным,  а  не   подозрительным.   Никто   не   превращал   в   трагедию
легкомысленные поступки, подобные тем,  что  она  совершила  вчера.  Поцелуи
Барданя  не  имели  никакого  значения,  совесть  была  не  потревожена,   а
отсутствие Жоффрея позволило быстрее обо всем забыть.

***

   Сегодня она должна была найти Вивонна и его сообщников, но никто не знал,
где они.
   В конце концов, она пошла к г-же де Кампвер,  готовой  оказать  ей  любую
услугу в знак признательности за спасение своей маленькой обезьянки. Г-жа де
Кампвер указала ей на "Собаку в колесе", заведение на  полдороги  к  дворцу;
небольшая таверна, которая, судя по тому, что там часто собирались  азартные
игроки, могла бы быть и игорным домом.  Г-н  де  ла  Ферте  и  его  приятели
частенько там бывали . Спускаясь вниз  по  улице,  Анжелика  встретила  Виль
д'Аврэя, возможно, он возвращался из "Собаки...", ведь там играли с  раннего
утра.
   - Ну как вчера все прошло? - спросил он. - У Гарро?
   - Он был невыносим... Никогда еще  в  жизни  я  не  оказывалась  в  более
жестоком положении. Речь шла исключительно о сплетнях и клевете.
   - А именно?
   - Вы это прекрасно знаете. И почему вы не предупредили меня, что разговор
пойдет об этом графе де Варанже? Он был одним из  тех,  кто  поджидал  здесь
г-жу де Модрибур.
   - Но не я же сообщил о его исчезновении, а г-жа де Кастель-Моржа.
   - Ей бы лучше не вмешиваться  в  чужие  дела...  Так  скучно,  что  опять
ворошат это дело. Вроде бы он уехал на север, но одни говорят, что навстречу
герцогине, другие - нашему флоту... Потом он исчез, и  никому  до  этого  не
было дела, пока не вмешалась Сабина. Ей было просто необходимо заняться этим
распущенным субъектом, который призывал дьявола.
   - В образе нашей дорогой герцогини! Два сапога пара... Но вы, по  крайней
мере, защитились?
   - От чего я должна была защищаться? И почему именно со мной  Гарро  хотел
беседовать, а не с кем-либо из находившихся на нашем корабле? Вот  о  чем  я
себя спрашиваю.
   - Для меня это тоже загадка, - признался Виль д'Аврэй, и на этот  раз  он
был действительно заинтригован.
   Таверна "Собака в колесе" была неважнецким заведением, не  обладавшим  ни
престижем "Восходящего солнца", ни  благожелательной  и  веселой  атмосферой
"Корабля Франции". Ее хозяин  был  выходцем  из  Марселя  и  прекрасно  умел
готовить кофе по-турецки. Однажды Анжелика побывала здесь вместе с г-ном  де
Ломени.
   Ей не понравился темный, прокуренный зал, окна которого выходили на узкую
улочку,  с  двух  сторон  застроенную  высокими  домами,  отчего  улица  эта
становилась еще более узкой и темной, как расщелина.  Вина  в  таверне  были
плохого качества,  вертел  жаровни  вращался  собакой,  на  манер  "белки  в
колесе", она весь день бегала в клетке, по форме напоминавшей бочку,  клетка
была соединена с вертелом, отчего и происходило  круговое  вращение.  Полька
говорила, что это не лучшее изобретение,  но  что  поделаешь,  ведь  хозяева
таверны - марсельцы, а они никогда не отличались смекалкой. Она-то сама была
из Оверни. Подобные рассуждения часто служили  поводом  для  негодования  со
стороны южан, посещавших это заведение. "Зачем же вы ходите  сюда?  Идите  к
Лавердюру!" - кричала возмущенная публика.
   Собака, вращающая вертел, и дала имя этому полупритону, полукабачку.
   Войдя в зал, Анжелика сразу заметила за одним из столов герцога Вивонна и
графа де Сент-Эдма. Разбойники играли в карты. Анжелика взяла  стул  и  села
напротив, отвергнув предложенный хозяином  бокал  вина.  Он  довольствовался
тем, что налил ей свежей воды, что было очень кстати, жара была невыносимая.
Огонь в печке пылал, рискуя сжечь вертел с каплунами. Машинально отметив эту
деталь, Анжелика заговорила:
   - Я искала не вас, герцог, я хочу поговорить с господином де Сент-Эдмом.
   Не обращая внимания на галантные  возражения  старика,  Анжелика  в  двух
словах изложила причины своего прихода. Г-н лейтенант  полиции  сообщил  ей,
что г-н де Сент-Эдм заявил ему: "Госпожа де Пейрак убила графа де  Варанжа".
Это неслыханное  высказывание  требует  объяснения.  Прежде  всего,  она  не
понимает, о ком идет речь, кто этот граф  де  Варанж,  которого  она  убила;
лейтенант полиции обвинил ее в этом, хотя  производит  впечатление  человека
серьезного и не склонного к пьянству. Во-вторых, она желала бы знать, почему
граф де Сент-Эдм, которого она так мало  знает,  воспользовался  ее  именем,
чтобы втянуть ее в столь низкопробные развлечения; может быть,  он  сошел  с
ума, или же у него есть причина для столь открытой враждебности по отношению
к ней; в любом случае она ждет объяснений. Короче  говоря,  какая  муха  его
укусила?
   Глаза г-на де Сент-Эдма приобрели  холодный  змеиный  оттенок,  и  легкая
дрожь ликования  пробежала  по  его  морщинистому  лицу.  Он  ответил  своим
противным голоском, шевеля тонкими губами:
   - А разве не вы его убили?
   Несмотря на отвращение, зеленые  глаза  Анжелики  попытались  перехватить
движение его мертвых зрачков. Между ними состоялся напряженный диалог.
   - Кто вам это сказал?
   - Колдун из Нижнего города, Красный Плут.
   - Откуда узнал он?
   - Благодаря магии.
   - Это вы настаивали на проведении магической процедуры?
   - Да.
   - Почему?
   - Наш друг граф де Варанж исчез, мы хотели знать, что с ним случилось.
   Чтобы прийти в себя, Анжелика отпила глоток воды.
   - Не от вас ли я слышала много раз, что колдуны Новой Франции  ничего  не
стоят? Это ваши слова. Тем более странно,  что  вы,  имея  подобное  мнение,
доверились рассказам одного из них.
   - Он доказал мне свою опытность своим разоблачением.
   - Я бы не доверилась ему. Что же касается фактов, изложенных  лейтенантом
полиции - а он, на мой взгляд, нисколько не сомневается  в  источнике  ваших
сведений, - в то время, как ваш Варанж исчез,  наш  флот  еще  не  прибыл  в
Квебек.
   - Совершенно точно!
   Глаза Сент-Эдма сияли, а голос перешел в свистящий шепот:
   - ...Он отправился навстречу вашему флоту... Без ума от горя...
   - От горя? - изумленно повторила она.
   -  Он  увидел  в  магическом  зеркале  лицо   той,   которую   он   ждал,
окровавленное, раненое... Она произнесла только два слова: Пейрак, Анжелика.
Теперь вы понимаете, мадам, что для нас все стало ясно,  как  только  колдун
произнес ваше имя.
   Анжелика откинулась на спинку своего стула.
   - Я вижу, что  епископ  недаром  предупреждал  о  необходимости  изгнания
подобных типов из своей  епархии,  -  произнесла  Анжелика  после  небольшой
паузы, - работы ему хватает.
   Вид графа де Сент-Эдма поразил ее как кошмарный сон:  он  предстал  перед
ней на фоне язычков пламени в очаге, мелькания нанизанных на вертел  цыплят,
а рядом сквозь отсвет решетки крутящейся клетки бежала тень собаки.
   - Рассудок вам изменил, - сказала она. - Будет лучше, если вы  прекратите
ваши игры с магами и колдунами, иначе в один прекрасный  день  все  всплывет
наружу, и вас осудят.
   Они обменялись веселыми взглядами.
   - Мое дорогое дитя, - вкрадчиво произнес  Сент-Эдм,  -  вы  что,  с  Луны
свалились? Вы не в курсе последних событий. В наше время за  колдовство  или
магию уже не осуждают. Время Инквизиции  прошл