льшой колодец, вырытый еще в прошлом веке.
Спустившись на несколько ступенек, можно было окунуться в глубь веков.
   Однажды вечером, когда Анжелика  гуляла  вблизи  колодца,  она  встретила
старого слугу с седыми длинными  волосами,  развевающимися  по  ветру.  Была
полная луна, и дул теплый ветер. Анжелика сразу узнала слугу,  он  занимался
садом и работал в отеле уже много лет. Это о нем говорил принц Конде, что он
служил еще старому хозяину.
   Анжелика не раз останавливалась, чтобы посмотреть на него. Вот  и  теперь
она подошла и спросила его:
   - Как тебя зовут?
   - Паскалю, - представился слуга.
   - Судя по имени, ты гасконец?
   - Нет, мадам, я - баск.
   Анжелика подумала, стоит ли расспрашивать старика.
   А тот медленно вытащил ведра из колодца, в  которых  отсвечивались  блики
луны.
   - Это правда, что ты жил  здесь,  когда  твой  хозяин  был  в  Тулузе?  -
спросила она с замиранием сердца.
   - Да, мадам.
   - А как звали твоего хозяина?
   Она хотела услышать имя человека, который сделал ее счастливой.
   Старик с опаской огляделся вокруг.
   - Тише, мадам, его имя... он проклят!
   Сердце Анжелики сжалось.
   - Правду говорят, что он был колдун и его сожгли?
   - Да, говорят, - старик пристально посмотрел ей в лицо. Его впалые  глаза
загорелись странным огнем. Он улыбнулся, его морщинистое лицо разгладилось.
   - Говорят, - повторил он, - но это не правда.
   - Почему?! - не выдержала Анжелика, которую начало трясти как в ознобе. -
Почему?!
   - Другого, мертвого, сожгли тогда на площади.
   Сердце молодой женщины забилось еще быстрее.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я видел его после казни.
   - Кого?
   - Проклятого хромого.
   - Где ты его видел?
   - Здесь, ночью.
   Анжелика вздохнула и закрыла глаза. Какая-то надежда теплилась в ней, как
свет догорающей свечи. Дегре говорил, что не  нужно  думать  о  прошлом,  но
прошлое никогда не покидало ее.
   Паскалю с опаской оглянулся.
   - Это было ночью, после костра. Я спал  в  конюшне,  во  дворе.  Вдруг  я
услышал непонятный звук в галерее и сразу же узнал его походку.
   Дикий смех исказил лицо старого слуги, седые волосы развевались по ветру.
   - Кто не знает его походку? Походку Великого  Хромого  из  Лангедока.  Он
прошел мимо меня. Сначала я его не увидел, потому что вокруг было темно.  Но
внезапно луна осветила его фигуру. Он стоял, опершись о перила  лестницы,  а
потом повернулся ко мне.
   Анжелику знобило.
   - Ты узнал его? - спросила она, стуча зубами.
   - Я узнал его, как собака узнает своего хозяина. Но я не видел его  лица.
Оно было закрыто черной маской. Вдруг он засмеялся и, пройдя  сквозь  стену,
исчез. Больше я его не видел.
   - О, не мучай меня! - закричала Анжелика, отталкивая старика. - Убирайся,
я умираю от страха!
   Слуга удивленно посмотрел на нее, взял ведра и медленно удалился.
   Анжелика вбежала в комнату и бросилась в холодную кровать. Так вот почему
она в  этих  стенах  чувствовала  себя  скованно.  Призрак  мужа  неотступно
преследовал ее.
   "Призрак - какая грустная судьба, - думала она. - Он так любил  жизнь  во
всех ее формах".
   Анжелика уронила голову на подушку и  разразилась  рыданиями.  Вдруг  она
услышала  пение  и  подумала,  что  это  галлюцинация.  Схватив  свечу,  она
направилась на голос, который привел ее  в  детскую.  Картина,  которую  она
увидела поразила и обрадовала ее.
   Посреди кровати стоял Кантор в белой рубашке и тихонько пел. Он был похож
на ангелочка из рая.
   Великая радость наполняла душу Анжелики. Душа трубадуров была заложена  в
сыне. Он пел.
   "Граф де Пейрак не умер, он живет в  своих  сыновьях,  -  думала  она.  -
Флоримон похож на него, а у Кантора есть голос".
   Анжелика сжала руки на груди.  Да,  ее  муж  не  умер.  Она  решила,  что
попросит королевского музыканта, господина Люлли, чтобы он  давал  уроки  ее
сыну.
   Мадам Марен немного успокоилась, прошла в свою комнату  и,  забравшись  в
свою кровать, забылась тяжелым сном.

Глава 35

   Итак, мадам Марен продолжала свою жизнь в квартале дю Марэ, где  проживал
весь парижский свет.
   В последнее время знатные сеньоры выстроили здесь много светлых  домов  с
легкими фасадами. Дворы новых отелей были в зелени. Тут росли  всякого  рода
деревья и кустарники.
   Теперь новая хозяйка отеля дю Ботрен имела две кареты, шесть чистокровных
рысаков, а также двух конюхов и четырех лакеев; кроме того, у нее было  двое
комнатных слуг, один управляющий и множество  различных  служанок.  Анжелика
могла теперь идти в церковь, как все знатные дамы квартала дю Марэ.
   Один слуга нес ее шлейф, другой - сумку, где  была  Библия,  а  третий  -
подушечку.
   Надо признать, что мадам Марен редко ходила в церковь, а честно говоря  -
никогда. Она ненавидела церковь и всех священников.  Церковь  была  для  нее
местом переживаний. Анжелика вспоминала, что совершила убийство, и ей  снова
представлялась Гревская площадь, запах жареного мяса и маниакальный  профиль
монаха Беше. Такое уж было время: ересь и софистика, как ржавчина,  ели  все
прогрессивное, что попадалось под руку.
   Подруга Анжелики, мадам Скаррон, пыталась привить ей чувство  набожности.
Ей казалось, что мадам Марен попала под влияние куртизанки Нинон,  известной
своей скандальной репутацией. Последнее время Анжелика  часто  видела  вдову
Скаррон то у маркизы де Монтеспан, то у других богатых соседей.
   Однажды, когда они были на вечере у Монтеспан, вдова предложила проводить
Анжелику. Оставив карету, они шли пешком, думая о своем.
   Анжелика любила  и  уважала  мадам  Скаррон,  слушала  ее  советы.  Своим
приятным голосом и манерами вдова располагала к себе. Мадам Марен знала, что
вдова родилась в тюрьме и что в 12 лет она побиралась в ля Рошели,  прося  у
иезуитов тарелку супа. Позже ее тетя, превратив девочку в служанку, всячески
издевалась над ней. Они обе хорошо знали свою прошлую нищету, и это сближало
их разбитые души.
   Другая соседка Анжелики, к которой последняя часто ходила в  гости,  была
добропорядочная маркиза де Севине. Так же, как и  мадам  Скаррон,  она  жила
давно исчезнувшей любовью. Анжелике было приятно  получать  письма  от  этой
приятной женщины и посещать ее. Она ходила к ней, чтобы послушать о  Версале
- дворце ее мечты, куда маркиза иногда ходила по приглашению самого  короля,
который  ценил  остроумие  и  образованность  де  Севине.  Она   перечисляла
Анжелике, какие развлечения есть в Версале: фейерверки, прогулки,  концерты,
но, видя грусть в глазах подруги, говорила:
   - Не расстраивайтесь, моя дорогая. Версаль - это королевство  беспорядка.
Когда идет  праздник,  придворные  носятся  как  сумасшедшие,  и  король  не
заботится о них. Однажды, - продолжала она, - две знатные дамы,  я  не  буду
называть их имен, не могли найти  себе  ночлега  в  Версале.  И  что  же  вы
думаете, моя милочка? Они вынуждены были идти спать в конюшню!
   Но Анжелика была уверена, что эти дамы предпочли ночевать в конюшне, лишь
бы попасть в Версаль. И она была права.
   Версаль, о котором все столько говорили и в который она мечтала  попасть,
во всей своей красе казался ей миражом, несбыточной мечтой. Он  стал  точкой
преткновения в ее жизни.
   Поехать в Версаль!
   Но простая шоколадница, даже самая богатая в Париже, могла ли она поехать
во дворец? Нет! Ей нужен был титул - пропуск в сердце двора короля-солнце.
   Она говорила себе, что однажды это непременно произойдет, и  продвигалась
все ближе к намеченной цели.
   Людовик XIV тратил колоссальные суммы на украшение своей резиденции.
   - Он так часто хвастает своим двором,  как  красотка  лицом,  -  говорила
мадам де Севине.
   Как только королева-мать умерла от болезни, король поскакал в  Версаль  и
пробыл там три дня. Он бродил по аллеям парка, проходя мимо статуй  богов  и
богинь. Версаль взял  на  себя  печаль  его  величества.  Он  оплакивал  там
женщину, свою мать, сделавшую его королем. Он видел ее в последний раз перед
вечностью. Задержавшись на одно мгновение в  любимой  комнате  матери,  Анны
Австрийской,  он  пробежал  взглядом  по  кустам   жасмина,   по   китайским
безделушкам из золота и серебра.
   К этому времени мадам де Монтеспан также потеряла свою мать  и  ее  траур
совпал с трауром двора. Последнее время она часто бывала  у  мадам  Марен  в
отеле  дю  Ботрен,   избегая   кредиторов.   Ее   радости   чередовались   с
переживаниями.
   Она рассказывала Анжелике о своем детстве. Ее отец был  гулякой,  а  мать
религиозной женщиной. Весь день она пропадала в  церкви,  а  вечером  уходил
муж, и они практически не виделись. Никто  не  мог  понять,  как  они  могли
сотворить столько детей.
   Атенаис говорила также и о дворе.
   - Королева глупа, - зло заявляла она. - Как только король мог  позариться
на эту доску, Лавальер, на эту дуру!
   Атенаис страстно мечтала занять место Лавальер.
   Говорили, что мадам де Фур и мадам де Суассон ходили к прорицательнице ля
Вуазин, чтобы отравить Лавальер.
   В ту пору много говорили о ядах, но только старое поколение  пользовалось
перед едой противоядиями. Новое поколение пренебрегало  ими.  Однако  многие
умирали неизвестно  отчего.  Дегре  любил  повторять,  что  они  умирают  от
пистолетного выстрела в суп.
   У мадам Марен была еще одна соседка, маркиза де Бренвилье,  которая  жила
на улице Шарля, 5. Анжелика узнала ее. Когда она была в банде  Каламбредена,
на мосту ограбили именно ее. Конечно, маркиза не узнала бы ее, но ее браслет
хранился у мадам Марен в шкатулке вместе с  ножом  Родогона,  как  память  о
былых временах, проведенных в банде на парижском "дне".
   В этот раз Анжелика пришла к сестре лейтенанта полиции,  чтобы  побыстрее
провели расследование интересующего ее дела. Мадам де Бренвилье должна  была
сама свести Анжелику со своим братом, который занимал теперь пост лейтенанта
полиции, так как его отец, господин Добрэ умер и они продолжали его дело.
   Дело было пустяковое. Надо было освободить одного нищего, который попал в
тюрьму, а Анжелика хотела взять его себе на службу. Этим человеком был никто
иной, как Легкая нога.
   Как-то Анжелика ехала в карете по площади Риволи и вдруг наверху  увидела
знакомое лицо с грустными глазами. У нее защемило сердце.
   Легкая нога стал невинной жертвой своей профессии. Даже в башне Несль  он
никогда не  воровал,  за  ним  не  водился  такой  грех.  Он  только  просил
милостыню.
   Анжелика остановила свою карету.
   - Что ты там делаешь? - спросила она его.
   - А, это ты, "маркиза ангелов", - отвечал несчастный. - Разве я знаю, что
делаю здесь? Сержант забрал меня сегодня, а почему, я не знаю.
   - Подожди, я скоро вернусь.
   Анжелика  решительно  поехала  к  лейтенанту  полиции,  брату  мадам   де
Бренвилье. Она договорилась, что завтра нищего отпустят.
   - Заходите ко мне вечером, - сказала сестра лейтенанта, -  у  меня  будет
шевалье де Сен-Круа.
   Никто и не предполагал, что шевалье был ее любовником.
   И вот это завтра наступило. Легкая нога, переодетый  в  красивое  платье,
стал слугой в комнате Флоримона  и  Кантора.  Он  ничего  не  делал,  только
рассказывал ребятам истории, сказки, в которых знал толк. Он был не  первый,
кто приходил к Анжелике из башни Несль. Другие бродяги быстро нашли дорогу к
ее дому и три раза в неделю получали горячий суп, хлеб, одежду. На этот  раз
Анжелика не нуждалась в протекции Деревянного зада.
   Дамы из высшего света были обязаны принимать нищих, устраивать обеды  для
черни. И Анжелика, принимая их, украдкой говорила  с  ними  на  их  жаргоне.
Удивляясь, они громко смеялись, не веря своим глазам и ушам.
   О, этот смех она хорошо знала! Разве можно было забыть башню Несль, запах
кипящего рагу, мифический танец папаши Урлюро и мамаши Урмолет.
   Нищие приходили круглый год.
   После случая с Легкой  ногой  она  встретила  Черного  хлеба.  Старик  не
изменился. Он был одет, как обычно, в лохмотья.
   - Я пришел предупредить тебя, маркиза.
   - В чем дело, Черный хлеб?
   - Женщина,  с  которой  ты  беседовала  около  дома  неделю  назад,  твоя
подруга?
   Анжелика вспомнила, что это была мадам де Бренвилье.
   - Она была одета в бархатное платье?
   - Да, маркиза.
   - Это сестра лейтенанта полиции.
   - Берегись  ее,  маркиза.  -  Лицо  старика  стало  строгим.  -  Послушай
внимательно. Однажды меня забрали в тюрьму, потом поместили в  лазарет.  Эта
женщина от имени благотворительного общества давала нам еду, и все  те,  кто
поел, предстали перед творцом. Но я, умудренный опытом,  не  ел,  а  спрятал
свою миску. Ты бы видела ее глаза, маркиза, когда  она  кормила  нас.  Огонь
дьявола горел в них!
   - Может, тебе показалось?
   - Нет, маркиза. Те, кто  ел,  уже  на  том  свете.  Берегись  ее,  это  -
дьяволица! Я говорю про то, что видел.  Я  знаю  слугу,  которого  зовут  ля
Шоссе, он рассказывал мне страшные истории.
   Анжелика задумалась. Имя Сен-Круа она встречала у старого аптекаря.  Есть
ли в этом связь? И Дегре говорил, что убийц надо искать  не  на  улицах,  а,
быть может, в салонах.
   Анжелика  вздрогнула.  Красивейший  квартал  дю  Марэ.   Какие   трагедии
скрываются за стенами твоих отелей! Нет мира на этой земле.
   - Спасибо тебе, Черный хлеб. Я не забуду, что ты мне сказал,  и  не  буду
ходить к этой особе.
   Анжелика дала старику денег,  кусок  ветчины  и  вина.  На  прощанье  она
спросила на воровском жаргоне:
   - Теперь твое брюхо полно?
   - О да,  маркиза.  Увы,  нищие  богаты  приключениями.  Они  богаты,  как
будущее, - ответил старик куплетом из песенки. Поклонившись, он ушел.
   За последние годы Анжелика редко встречала Дегре.  Она  часто  вспоминала
тот день, проведенный в отеле. До сих  пор  она  побаивалась  его,  так  как
полицейский знал о ней все.
   Однажды ей доложили, что некий Дегре хочет ее  видеть.  Его  проводили  в
бюро, где мадам Марен принимала посетителей.
   - Здравствуйте, мадам. Вы великолепно выглядите, - заметил он. - Я пришел
вас поздравить с приобретением этого красивого отеля.
   - Вы же наверняка знаете эту историю, -  недовольно  сказала  Анжелика  и
холодно добавила:
   - Чем могу служить вам?
   - Хорошо, перейдем к делу. У вас есть подруга,  мадам  де  Бренвилье.  Не
могли бы вы меня представить этой даме?
   - Но вы же полицейский. Вам дорога открыта везде.
   - Я не хотел бы, чтобы она знала, что я полицейский. Вы представите  меня
как дворянина, ну, скажем, одного из ваших знакомых.
   - Почему вы просите именно меня об этом? - испуганно спросила Анжелика.
   - Вы мне можете быть полезны.
   - Я не хочу быть полезной  вам!  -  закричала  Анжелика.  -  Я  не  желаю
провожать вас в салон, чтобы вы там выполняли свою грязную работу. Я не хочу
иметь дел с вами. Я вас боюсь! Оставьте меня в покое!
   Мадам Марен дрожала всем телом.
   Дегре с удивлением принял этот отпор.
   - Что с вами? - спросил он. - У вас нервы не в порядке,  моя  дорогая?  Я
никогда не видел вас такой раздраженной. Будьте спокойней.
   - Нет, я не могу быть спокойной! Пока вы ходите  сюда,  я  не  могу  быть
спокойной. Вы спекулируете моим прошлым. Я ничего не знаю и знать не хочу. Я
не желаю участвовать в чужих интригах и не желаю ничего знать о них.  Я  уже
раз пострадала от этого. У меня есть цель. Оставьте  меня  в  покое,  умоляю
вас!
   Полицейский спокойно выслушал ее исповедь и истерику:
   - Хорошо, оставайтесь, вас никто не тронет.
   Попрощавшись, Дегре удалился, и больше Анжелика не видела его и ничего не
слышала о нем. Она не хотела больше думать о прошлом, ибо отбросила его, как
грязную одежду.
   У Анжелики была своя цель - быть принятой в Версале. Но последние шаги ее
пути были особенно трудными. Анжелика чувствовала, что  впереди  ее  ожидает
много боев и испытаний.
   Неизвестно,  осуществила  бы  она  свою  цель,  но  случай  свел   ее   с
братом-иезуитом Раймондом де Сансе.

Глава 36

   Однажды, далеко за полночь, когда Анжелика посыпала песком письмо к своей
подруге Нинон де Ланкло, ей вдруг доложили, что какой-то  человек  духовного
сана срочно хочет видеть мадам Марен.
   У входа Анжелика увидела аббата, который сообщил ей, что ее брат, Раймонд
де Сансе, духовник знатных особ при дворе, желает переговорить с ней.
   - Сейчас, ночью? - удивилась мадам Марен.
   - Да, именно сейчас, мадам.
   Анжелика вернулась  и,  накинув  мантию  и  надев  маску,  вышла,  крайне
удивленная  приходом  аббата,  а  не  брата.  Да,  это  была   действительно
щекотливая ситуация: если бы кто увидел  в  такое  время  иезуита  со  своей
сестрой, мужа которой несколько лет назад сожгли на Гревской площади!
   Аббат сказал, что идти недалеко. Через несколько  минут  молодая  женщина
оказалась перед домом, построенным в буржуазном  стиле.  Это  был  маленький
старинный отель, принадлежавший, по-видимому, иезуитскому ордену.
   В вестибюле спутник Анжелики исчез, как привидение. Она подняла  глаза  и
увидела,  что  по  лестнице  спускается  длинный  силуэт,  держащий  в  руке
подсвечник.
   - Это вы, сестра моя? - спросил иезуит приятным бархатным голосом.
   - Да, это я, Раймонд.
   - Идите за мной, прошу вас.
   Анжелика последовала за ним, не задавая никаких вопросов. Секретные связи
семьи де Сансе де Монтелу снова возобновились.
   Духовник привел ее в тускло освещенную ночником  каменную  келью.  Внутри
алькова, на кровати, Анжелика увидела  бледное  лицо  ребенка  или,  вернее,
девушки, похожее на лик мадонны. Ее глаза были закрыты, она почти не дышала.
   - Эта женщина больна, - сказал иезуит, - и, быть может, она умрет.
   - Кто это? - растерянно спросила Анжелика.
   - Мари-Агнесса, ваша сестра, - ответил Раймонд и, помолчав, добавил:
   - Она пришла искать убежище у меня. Я приютил ее, но, узнав  ее  болезнь,
решил посоветоваться с женщиной и вспомнил о тебе.
   - Ты правильно сделал. Что с ней?
   - Она потеряла много крови. Я думаю, что она неудачно сделала аборт.
   Анжелика с горечью посмотрела на свою молоденькую сестру.
   - Нужно  как  можно  скорее  остановить  кровотечение,  иначе  она  может
умереть, - сказала она.
   - Но я не могу держать ее в этом доме,  который  является  пристройкой  к
семинарии. Ты меня хорошо понимаешь, не так ли?
   - Как только она получит медицинскую помощь, я перевезу ее в мой отель, а
пока надо бежать за Великим Матье.
   Через четверть часа Матье, знаменитый парижский доктор, был уже в келье и
принялся лечить молодую девушку с энергией и  опытом  многолетней  практики,
как обычно, философствуя. Но бедная Мари-Агнесса была неспособна слушать его
басни.
   Наконец, Анжелика увидела, что  кровотечение  постепенно  остановилось  и
щеки девушки стали розоветь.
   Матье ушел, оставив мадам Марен снадобья, которые больная должна была все
время пить, чтобы восстановить потерянную кровь.
   Посмотрев на больную, Анжелика сказала:
   - Я думаю, что утром мы сможем перевезти ее ко мне.
   - Хорошо, подождем до утра, - согласился иезуит. Он опустил свой  матовый
профиль, не такой худой, как когда-то, как бы раздумывая о мирских делах.
   - Раймонд, как ты узнал, что я живу в отеле дю Ботрен  под  именем  мадам
Марен? - спросила Анжелика брата.
   - Мне легко было узнать это, сестра. Я восхищаюсь тобой.  Отныне  ужасное
дело, жертвой которого ты стала, очень далеко. Оно ушло в прошлое.
   - Нет, не так уж далеко, - с горечью заметила Анжелика. - Его не  забыли.
Я не могу выйти в свет. Многие дворяне, по происхождению ниже меня,  смотрят
на меня как на преуспевающую шоколадницу. Я никогда не смогу быть при дворе,
в Версале...
   Раймонд проникновенно смотрел на сестру, зная все ее мирские дела.
   - Но почему ты не хочешь выйти замуж? Титул баронессы или графини тебе не
помешал бы. Я знаю, что у тебя много поклонников.
   Анжелика подумала о Филиппе дю Плесси и почувствовала, что покраснела  от
этой мысли.
   - Выйти замуж за маркиза дю Плесси - это было бы  великолепно!