о убит".
   Выстрел мушкета, раздавшийся на палубе, подтвердил ее предположение.
   Неужели  у  Берна,  терзаемого  страстью  к  Анжелике,  так   обострилась
интуиция, что он угадал ее мысли?
   - Друзья! - закричал он. -  Будьте  начеку!  Этот  демон  в  человеческом
облике  хочет  усыпить  нашу  бдительность.  В  надежде  на   помощь   своих
приспешников он старается пустой болтовней оттянуть наш приговор.
   Ларошельцы со всех  сторон  обступили  Рескатора,  но  никто  не  решался
поднять руку, чтобы связать его.
   - Не пытайтесь больше обманывать нас, - пригрозил Маниго. - Надеяться вам
просто не на что. Наши люди, которые были включены вами  в  состав  команды,
передали нам подробный план корабля, а мэтр Берн, когда его, как вы помните,
заковали в кандалы, смог сам установить, что воздух в  его  камеру  поступал
через якорный клюз,  который  соединен  со  снарядным  погребом.  Теперь  мы
контролируем доступ туда и сможем сражаться даже в трюмах, так как  в  наших
руках находятся почти все боеприпасы.
   Рескатор невозмутимо произнес:
   - С чем вас и поздравляю!
   Барский  тон  и  почти  неприкрытая  ирония  его  реплики   возмутили   и
встревожили протестантов.
   - Я признаю, что в настоящий момент сила в ваших руках:  Но  подчеркиваю:
"в настоящий момент", поскольку у меня под ногами, в трюме, сейчас находятся
пятьдесят верных мне людей. Да, вам удалось захватить  их  врасплох,  но  не
думайте, что они будут безропотно ждать, пока вы соизволите выпустить их  из
клетки.
   - Когда они узнают, что им некому больше  служить  и  некого  бояться,  -
угрожающе произнес Габриэль Берн, - я уверен, что большинство  присоединится
к нам. Ну, а те, кто навечно сохранит вам верность.., тем хуже для них!
   Анжелика могла возненавидеть его только за одну эту фразу.
   Габриэль Берн желал смерти Жоффрея  де  Пейрака,  но  того,  видимо,  это
ничуть не волновало.
   - К тому же, господа, не забывайте, что отсюда до Антильских островов  не
менее двух недель трудного пути.
   Раздраженный таким назидательным тоном противника,  Маниго  помимо  своей
воли пустился в объяснения:
   - Мы не настолько опрометчивы, чтобы плыть туда без захода в тот или иной
порт. Мы направимся к побережью и через два дня будем в Сако или Бостоне.
   - Если только позволит Флоридское течение.
   - Флоридское течение?
   В этот момент Анжелика посмотрела в сторону полубака и перестала  следить
за разговором. Там происходило нечто странное. Сначало  ей  показалось,  что
сгустился туман. Теперь же сомнения исчезли: это был дым, такой густой,  что
стали неразличимы даже разрушения  на  палубе.  И  тут  Анжелика  закричала,
указывая рукой в сторону твиндека, где  находились  женщины  и  дети:  через
дверь и из-под настила  просачивался  белый  дым.  Значит,  огонь  загорелся
где-то внутри.
   - Пожар! Пожар!
   Все сразу же посмотрели в том направлении, куда она показывала.
   - Огонь между палубами, - определил Рескатор. - Разве вы не увели  оттуда
женщин и детей?
   - Нет, - сказал Маниго, - мы им приказали спокойно оставаться на месте до
конца операции. Но почему они не выходят, если там пожар?
   И он закричал во всю мочь:
   - Выходите! Пожар!.. Выходите!
   - А вдруг они уже задохнулись! - вскричал Берн и бросился вперед вместе с
Мерсело.
   Пожар отвлек внимание от пленника. Тот вдруг прыгнул  легко  и  бесшумно,
как тигр. Раздался хриплый стон. Матрос-испанец, охранявший дверь  в  каюту,
рухнул наземь. Горло его проткнул кинжал, молниеносно выдернутый  Рескатором
из ботфорта.
   Обернувшись, гугеноты увидели распростертое тело. Теперь, когда  Рескатор
завладел оружием и заперся в каюте, взять его было непросто.
   Маниго сжал кулаки, понимая, что его провели.
   - Будь он проклят! Но ничего, он свое получит.  Вы  останетесь  здесь,  -
приказал он двум вооруженным матросам, подбежавшим  к  каюте.  Займемся  им,
когда потушим пожар, ему от нас не ускользнуть. Следите за каютой и живым не
выпускайте.
   Анжелика не услышала последних  слов.  Все  ее  мысли  были  об  Онорине,
которой угрожал огонь, и она уже бежала к ней на помощь.
   Здесь ничего не было видно даже в двух шагах. Задыхаясь от дыма,  Берн  и
Мерсело пытались выломать дверь, закрытую на засов изнутри.
   С помощью топора им это наконец удалось.
   Шатаясь, прижимая руки к глазам, начали выходить люди,  раздавался  плач,
крики,  кашель,  чихание.  Анжелика  двигалась  вслепую.   В   густом   дыму
барахтались невидимые существа, чьи-то руки хватались за  нее.  Она  подняла
нескольких упавших детей и вынесла их на палубу. Машинально она отметила про
себя, что не ощущает никакого угара. Пощипывало глаза, першило в  горле,  но
серьезного недомогания не было. Вокруг слышались сдавленные голоса.
   - Сара? Женни? Где вы?
   - Это ты?
   - Вам плохо?
   - Нет, но мы не могли открыть ни дверь, ни люки.
   - У меня болит горло.
   - Берн, Каррер, Дарри, за мной! Надо найти очаг пожара.
   - Но ведь никакого пожара нет...
   Неожиданно Анжелика вспомнила ночной пожар на Кандии, шебеку Рескатора  в
облаке желтоватого дыма и крик Савари:
   - Что там за облако на воде? Что это?
   Анжелика буквально ощупывала палубу, продолжая искать Онорину. Правда, ее
опасения уменьшились. Ведь огня  не  было.  Как  только  она  не  догадалась
раньше, что все было подстроено ее  супругом,  Рескатором.  Недаром  научные
эксперименты этого графа-ученого повсюду вызывали подозрения и страх.
   - Откройте орудийные люки, - раздалась чья-то команда.
   Приказ был немедленно выполнен, но несмотря на  приток  свежего  воздуха,
необычный дым рассеивался крайне медленно, как бы  прилипая  к  предметам  и
стенам.
   Наконец Анжелика отыскала  пушку,  рядом  с  которой  во  время  плавания
находились ее постель и гамак Онорины. Гамак был пуст. Продолжая поиски, она
задела женщину, которая, закрыв руками лицо, пробиралась  к  открытому  люку
подышать воздухом. Это оказалась Абигель.
   - Абигель, вы не знаете, где моя дочь?
   Не успев ответить, та закашлялась, и Анжелика подвела ее к люку.
   - Не бойтесь, по-моему, это не опасно, только неприятно.  Вы  не  знаете,
где моя девочка?
   Чуть отдышавшись, девушка ответила, что и она пыталась искать Онорину.
   - Я решила, что матрос-сицилиец, который  за  ней  присматривал,  куда-то
увел ее перед тем, как появился дым. Я видела, как он поднимался по трапу  и
что-то нес на руках, возможно, ее.  Конечно,  надо  было  проверить...  Ради
Бога, простите, но мы все так разволновались, заговорились, и я недоглядела.
Надеюсь, ничего плохого не случилось. Мне казалось, что этот сицилиец  очень
предан ей.
   Она снова закашлялась и вытерла покрасневшие,  слезящиеся  глаза.  Густой
дым постепенно рассеивался, как летний утренний туман под лучами солнца. Все
вокруг просветлело. Никаких следов огня, обгоревшего дерева...
   - Я думала, вы утонули, госпожа Анжелика, погибли в этой страшной буре. С
каким бесстрашием вы пошли за помощью этой  ночью!  Когда  пришли  плотники,
мэтр Мерсело был уже почти без сознания. Нас заливали волны, но все помогали
плотникам, и они не подкачали.
   - А утром ваши их убили, - с горечью сказала Анжелика.
   - Но что же случилось? - испуганно  спросила  Абигель.  -  Ночью  мы  так
устали, что крепко заснули, а пробудившись, увидели всех  наших  мужчин  при
оружии. Мой отец с жаром доказывал Маниго, что их замысел безумен.
   - Так вот, они захватили корабль, убили вахтенных на палубе, а  тех,  кто
отдыхал в трюме, закрыли. Это ужасно!
   - А монсеньор Рескатор?
   Анжелика в отчаянии опустила руки. У нее уже не было сил думать об участи
Жоффрея и Онорины, о том, как найти выход из этой катастрофической ситуации.
   В стремительном вихре событий она почувствовала себя совсем беспомощной.
   - Я не знаю,  что  делать,  когда  люди  впадают  в  безумие,  -  сказала
Анжелика, растерянно глядя на Абигель. - Совсем не знаю, как мне быть.
   - Мне кажется, вам не следует тревожиться относительно  вашей  дочери,  -
успокаивала  ее  Абигель.  -  Ночью  Рескатор  давал  какие-то  распоряжения
сицилийцу, чтобы тот о  ней  позаботился,  как  если  бы  Онорина  была  его
собственной дочкой. Не из-за вас ли он так привязан к ней? Ведь Рескатор вас
любит, не правда ли?
   - Ах, сейчас самое подходящее  время  говорить  о  любви!  -  воскликнула
Анжелика, обхватив лицо ладонями.
   Но растерянность Анжелики длилась недолго.
   - Вы говорите, он приходил ночью?
   - Да... Мы буквально вцепились в него с криками "Спасите нас!",  а  он..,
как бы объяснить?.. По-моему, он засмеялся;  и  сразу  же  страх  исчез.  Мы
поняли, что и на этот раз не погибнем. Он сказал: "Сударыни, эта буря вас не
съест, она совсем маленькая и у нее плохой аппетит", после  чего  наш  испуг
показался нам смешным. Он следил за работой плотников и давал им указания, а
затем...
   "А затем он пришел ко мне, - подумала Анжелика, - и заключил меня в  свои
объятия. Нет, я не поддамся отчаянию. Судьба вернула меня ему,  и  теперь  я
должна преодолеть  любые  трудности  борьбы.  Это  последнее  испытание!"  -
убеждал ее внутренний голос.  -  "Судьба  против  нашей  любви,  может  быть
потому, что она слишком прекрасна, слишком огромна и сильна. Но судьбу можно
побороть, как говорил Осман Ферраджи".
   Лицо ее приняло  жесткое  выражение.  Решительно  выпрямившись,  Анжелика
сказала Абигель:
   - Нам надо торопиться.
   Они быстро пошли к выходу, перешагивая через соломенные тюфяки  и  другие
беспорядочно разбросанные вещи. Дым  почти  полностью  рассеялся,  оставался
лишь едкий запах.
   - Откуда появились эти клубы?
   - Как будто сразу отовсюду. Вначале мне казалось, что я засыпаю или теряю
сознание, - рассказывала Абигель. - Помню, что вдруг  появился  врач-араб  с
громадной бутылью из черного стекла. Она была такая тяжелая, что он нес  ее,
согнувшись. Тогда я подумала, что это сон, но, может быть, так оно и было на
самом деле?
   - И я видела.., и я, - раздались голоса...
   Выйдя на палубу, женщины и дети оживились. Они были немного не в себе, но
не  казались  больными.  Многие  из  них  действительно  заметили  внезапное
появление арабского врача Абд-эль-Мешрата  из  пелены  наползавшего  на  них
тумана.
   - Но как же он смог войти и, главное, выйти? Это какое-то колдовство!
   При этом слове все в ужасе переглянулись. Затаенный страх, не  покидавший
их с самого начала плавания, получал реальное подтверждение.
   Маниго потряс кулаком в сторону стеклянной двери на полубаке.
   - Колдун! Пытаясь ускользнуть от наказания,  он  осмелился  посягнуть  на
наших детей.
   Возмущению Анжелики не было предела.
   - Глупцы! - вскричала она. - Вот уже пятнадцать лет темные  люди  бросают
ему в лицо все те же обвинения: "Чародей!", "Колдун!" и прочий вздор.  Какой
вам прок от вашей веры и наставлений ваших пасторов, если вы остаетесь столь
же ограниченными, что и презираемые вами невежественные  крестьяне-католики!
"Доколе глупцы будут  ненавидеть  знание..."  Без  конца  читая  Библию,  вы
когда-нибудь задумывались над этими словами  священной  книги?  Доколе  люди
будут ненавидеть тех, кто выше их, кто видит дальше других,  кто  бесстрашно
познает окружающий мир?.. Какой смысл стремиться  к  новой  земле,  когда  к
подошвам ваших сапог прилипла вся  грязь  предрассудков,  вся  пыль  Старого
Света?..
   Ее не пугала их враждебность. Страх был преодолен. Анжелика  чувствовала,
что только она может взять на себя роль посредницы в этой схватке.
   -  Неужели  вы  всерьез  верите,  господин  Маниго,  что  было   какое-то
колдовство? Нет? Тогда зачем же вы  пытаетесь  с  помощью  лживого  предлога
будоражить простых, пугливых людей? Смотрите, пастор,  -  обратилась  она  к
старому пастору, который все это время хранил молчание. - Куда исчез тот дух
справедливости, коим ваша паства всегда гордилась  в  Ла-Рошели,  когда  все
жили в достатке и уюте? Теперь их действиями управляют алчность,  зависть  и
самая низкая злоба. Ведь вы пошли на этот бунт только из-за денег,  господин
Маниго. Вы боялись, что из-за расходов на переезд может не  хватить  средств
для жизни на островах. И вдруг  такой  соблазн,  возможность  овладеть  этим
замечательным  кораблем!  Тогда  вы  находите   удобное   оправдание:   мол,
поживиться за счет людей, объявленных вне закона, дело вполне богоугодное.
   - Я и сейчас так считаю. Кроме того, люди вне закона способны на  все,  и
мне казались подозрительными  их  намерения.  Я  знаю,  пастор,  что  вы  не
одобряете нас. Вы советовали нам терпеливо ждать. Но ждать чего?  И  как  мы
будем защищаться, когда нас  высадят  на  пустынном  побережье  без  всякого
имущества и оружия? Я слышал много рассказов о несчастных  людях,  проданных
капитанами кораблей хозяевам колонизируемых земель. Мы боремся именно за то,
чтобы  избежать  их  участи.  К  тому   же   мы   боремся   с   отступником,
безнравственным, ни во что не верящим человеком. Мне говорили, он был тайным
советником константинопольского султана. Как и эти нечестивцы, он скрытен  и
жесток. Разве он только что не попытался  погубить  таким  ужасным  способом
невинных женщин и детей?
   - Он просто нашел средство отвлечь ваше  внимание  в  момент,  когда  его
жизнь оказалась под угрозой. Хитрость - вполне законное оружие.
   - Несчастная! Выкурить, как каких-то крыс, наши семьи! Разве такая уловка
не характеризует его как человека, способного на любую жестокость?
   -  Но,  судя  по  физиономиям  пострадавших,  уловка   оказалась   вполне
безобидной.
   - Но как же он смог одним  взглядом  зажечь  огонь?  -  спросил  один  из
крестьян из местечка Сен-Морис. - Он разговаривал с нами там,  на  корме,  и
вдруг появился дым. Ну не колдовство ли это?
   Маниго передернул плечами.
   - Дурья голова, - проворчал он, - все достаточно просто  -  у  него  были
сообщники, о которых мы не догадывались. Этот старый арабский врач, вроде бы
прикованный болезнью к своей койке, а возможно, и  сицилиец.  Я  думаю,  что
Рескатор нарочно оставил его дежурить на ночь, так как что-то подозревал. Он
должен был вовремя предостеречь хозяина, но, к счастью,  мы  его  опередили.
Должно быть, и с доктором-арабом был заранее намечен план  действий  на  тот
случай, если возникнут трудности. Вы говорите, что этот трижды проклятый сын
Магомета нес с собой бутыль из черного стекла?
   - Да! Да!.. Мы видели ее! Но мы подумали, что это нам просто приснилось.
   - Что за отрава там была?
   - А я знаю, - вмешалась тетушка Анна, - нашатырный спирт.  Он  безвреден,
но оказывает раздражающее воздействие и при испарении  образует  белый  дым,
который может вызвать панику из-за своего сходства с дымом пожара.
   Она  слабо  кашлянула  и  вытерла  глаза,  покрасневшие  от  "безвредного
нашатыря".
   - Вы слышите, что она говорит? Слышите? - громко воскликнула Анжелика.
   Однако бунтовщики не захотели прислушаться  к  тихому,  но  убедительному
голосу тетушки. Ее объяснение не успокоило, а  усилило  их  гнев.  Ведь  они
считали себя хозяевами положения, а Рескатор вновь обманул их,  прибегнув  к
дьявольской  уловке.  Они  неосторожно  дали  себя  вовлечь   в   бесплодную
продолжительную дискуссию. Между тем, время работало на него,  так  как  его
сообщники  получили  возможность  подготовить  видимость  пожара.   Возникла
паника, чем и воспользовался Рескатор, чтобы ускользнуть от них.
   - Почему только мы не прикончили его? - негодовал Берн.
   - Если вы тронете хоть один волос на его голове, - сжав  зубы  произнесла
Анжелика, - если вы посмеете...
   - И что тогда? - оборвал ее Маниго. - Власть в наших руках, мадам, и если
вы явно перейдете на сторону противника, нам придется вас обезвредить.
   - Посмейте только поднять на меня руку! - исступленно  закричала  молодая
женщина. - Только посмейте! Тогда сами увидите...
   На это они решиться не могли. Они пытались запугать ее угрозами. Им очень
хотелось сломить ее и, главное, заставить замолчать, так как каждое ее слово
жалило их, как стрела, но грубо обойтись с Анжеликой они не могли. Это  было
бы кощунством, хотя никто из них не смог бы объяснить почему.
   Используя последние остатки своего влияния, Анжелика произнесла:
   - Надо подняться наверх! Надо во что бы то ни стало переговорить с ним.
   Они почти покорно последовали за ней. Проходя вдоль борта, все посмотрели
на море. Поредевший туман отступил  от  корабля,  сомкнувшись  на  некотором
расстоянии от него в кольцо цвета серы. Море оставалось мягким и ласковым, и
израненный "Голдсборо"  плавно  скользил  по  его  поверхности.  Можно  было
подумать, что стихия давала людям время уладить свои раздоры.
   "Но если начнется новая заваруха, - подумал вдруг Маниго, - то как быть с
людьми из трюма? Чтобы сразу же привлечь  их  на  свою  сторону,  мы  должны
нейтрализовать Рескатора... Заставить их поверить, что он мертв. Иначе их не
возьмешь. Пока они считают его живым, они будут ждать чуда...  Пока  считают
его живым!.."

Глава 2

   Картина, открывшаяся им на корме, чуть не  вызвала  у  Анжелики  обморок.
Нарушив приказ Маниго, мятежники-испанцы, охранявшие каюту Рескатора, выбили
окна и дверь. Набравшись храбрости взбунтоваться  против  грозного  хозяина,
они собирались захватить его и заполучить все драгоценности.
   Самым активным из них был Хуан Фернандес, который  по  приказу  Рескатора
был как-то привязан к  бушприту  за  неповиновение.  Он  также  инстинктивно
чувствовал, что пока хозяин жив, победа может  перейти  на  его  сторону.  И
тогда горе мятежникам! Гнуться реям под тяжестью повешенных...
   Готовые к отпору матросы вошли внутрь, держа наготове мушкеты и ножи.
   В салоне было пусто!
   От изумления они и думать перестали о возможности поживиться. Но напрасно
они передвигали и опрокидывали мебель. Где же прятался их грозный противник?
Не мог же он растаять, как дым из медных кадильниц инков. Маниго  разразился
проклятиями и стал пинать сапогом проштрафившихся.
   Гнусавя, матросы-испанцы пустились в оправдательные объяснения. Когда  мы
вошли, утверждали они, никого уже не было. Не превратился ли он в крысу?  От
такого человека можно ожидать все, что угодно...
   Поиски возобновились. Мерсело открыл  выходившие  на  корму  окна,  через
которые Анжелика любовалась закатом солнца  в  тот  восхитительный  вечерний
час, когда они уходили из Ла-Рошели. Скос под кормой, пенистые  волны...  Он
не мог сбежать с этой стороны, да и окна снаружи плотно не закрывались.
   Разгадка нашлась в смежной каюте. Там, под отвернутым ковром, они увидели
крышку люка. Они молча  переглянулись.  Маниго  еле  сдерживался,  чтобы  не
разразиться руганью.
   - Мы еще не знаем всех сюрпризов этого корабля, - сказал подошедший к ним
Ле Галль. - Он создан по образу и подобию того, кто его строил.
   В голосе  его  звучали  горечь  и  тревога.  Анжелика  решила  перейти  в
наступление.
   - Вот видите! Вы лгали самим  себе,  обвиняя  Рескатора  в  пиратстве.  В
глубине души вы никогда не сомневались, что этот корабль - его детище  и  по
праву принадлежит ему.  Теперь  вам  понятно,  что  у  вас  были  все  шансы
договориться с ним. Я уверена, что он не желает вам зла. Сдайтесь, пока ваше
положение не стало непоправимым!
   ...Анжелике  следовало  помнить,  что  ларошельцы  весьма  щепетильны   в
вопросах чести. Ее предложение было обречено.
   - Сдаться.., нам?! - дружно вскричали они и демонстративно повернулись  к
ней спиной.
   - Да вы глупее устриц, прилепившихся к скале! -  в  отчаянии  воскликнула
она.
   Жоффрей был пока недосягаем для них. В завязавшейся  игре  она  завоевала
очко в свою пользу. А они? С разными мыслями они смотрели  на  крышку  люка,
встроенную в настил из дорогого дерева. Мерсело решился потянуть за  кольцо,
и к их удивлению  крышка  легко  поднялась.  Под  ней  оказалась  веревочная
лестница, спускавшаяся в темноту.
   - Он забыл завинтить болты,  -  удовлетворе