зерна, что они выращивают в воде на берегу Верхнего озера,
- сказал Элуа Маколле. - Им действительно удается собрать там урожай, но его
никогда не хватает, чтобы всех накормить.
   - Но достаточно, чтобы спасти от смерти, - сказал Тахутагет. Он посмотрел
на Маколле как на невежду. - Этот рис, - сказал он, - не пища, а лекарство.
   Он объяснил графу де Пейраку, что нужно рассыпать зерна на большом блюде,
смочить водой и поставить в теплое место. Как  только  прорежутся  маленькие
зеленые росточки, белым людям  достаточно  будет  немного  пожевать  горстку
риса, чтобы поправиться от болезни,  которая  зимой  уносит  у  них  каждого
десятого. И индеец постучал грязным  пальцем  по  своим  белоснежным  зубам,
великолепным, ровным зубам, которые никогда не знали, что такое цинга.
   - Если я правильно понял, этот рис спасет нас от цинги, -  пояснил  своим
людям де Пейрак. - Э-э, черт побери, а ведь верно же, этот росток, каким  бы
крохотным  он  ни  был,  он  тем  не  менее  росток  новой  жизни,   которая
предохраняет от болезни. Но достаточно ли будет съесть такую малость?
   Однако Тахутагет заверил его, что этого вполне достаточно, и  тогда  граф
де Пейрак встал, чтобы вместе с ирокезом разложить  рис  так,  как  тот  ему
советовал.
   - Возблагодарим Бога, - заключила госпожа Жонас, собирая миски.
   Мэтр Жонас пошел за своим молитвенником.

Глава 18

   Когда Анжелика убедилась, что все насытились и уснули или  засыпают,  она
прошла в свою спальню. Завывание ветра за окном уже  не  казалось  ей  таким
неумолимым. Вся комната была пропитана запахом  рагу,  которое  томилось  на
углях. Анжелика подкинула в очаг дров, чтобы стало немножко посветлее,  села
и положила на колени ожерелье-вампум. Она гладила пальцами словно  атласные,
густо нанизанные бусинки - плод  долгой  и  кропотливой  работы.  Когда  она
только  приехала  в  Америку,  она  не  понимала  значения  вампума.  Она  с
удивлением наблюдала,  как  обменивались  индейцы  этими  полосками  кожи  с
бусинками или ракушками. Здесь,  в  Америке,  вампумы  останавливают  войны,
учреждают мир, они представляют для индейцев сокровище  куда  более  ценное,
чем некогда для Медичи все их золото.  Племя,  у  которого  много  вампумов,
считается богатым.  Оно  отдает  их,  потерпев  поражение  в  войне,  и  это
повергает его в бедность.
   И вот теперь  Анжелика  смотрела  на  эти  ракушки,  обкатанные  морскими
волнами, поцарапанные  песком,  нежно  подкрашенные  в  таинственных  дебрях
изумительной алхимической лаборатории природы, на эти бусинки, обточенные  и
продырявленные мастерами, которые ревниво хранят свои  секреты,  перебранные
пальчиками маленьких девочек,  соединенные  руками  женщин  в  символический
рисунок и наконец благоговейно преподнесенные ей, Анжелике,  этим  вождем  в
знак высочайшего уважения к ней со стороны красной расы американцев. Индейцы
не умеют писать, они выражают свои  чувства  сердцем,  вкладывая  их  в  эти
ожерелья, умело сделанные из  кожи,  бусинок  и  ракушек.  Этими  ожерельями
американская раса пишет свою историю, они служат здесь охранными грамотами.
   Анжелика разглядывала рисунок: на нем были символически  изображены  пять
женщин, сидящие по обеим сторонам какого-то священного знака,  который,  как
можно было предположить, представлял ее, Анжелику. Крохотные бусинки, видимо
изображающие зерна фасоли, были разбросаны по всему рисунку  на  белом  фоне
кожи,  словно  темно-синие  звезды.  По  краю  ожерелья  проходила   полоска
фиолетовых бусинок, а рядом еще одна -  белых,  расположенных  более  редко.
Широкое  и  длинное,  с  аккуратной  кожаной  бахромой,  оно  было  истинным
произведением искусства. Когда-нибудь ей позавидуют, что  она  владеет  этим
свидетельством уважения ирокезов. И она еще долго перебирала руками вампум.
   Когда ее восторг и возбуждение  утихли,  она  вернулась  к  мыслям  более
будничным. Она переложила в миску рагу, от которого шел пар, потом принялась
медленно есть, прижимая миску к себе, полузакрыв  глаза  и  грезя  о  Долине
могавков, куда она однажды придет, о  Долине  могавков,  где  властвуют  три
бога: Маис, Тыква и Фасоль...
   Когда в комнату вошел Жоффрей де Пейрак,  он  увидел,  как  она  сидит  в
одиночестве, с закрытыми глазами и медленно ест, а на коленях  у  нее  лежит
вампум.
   - Вы голодны, любовь моя!
   Он окинул ее нежным взглядом и снова, в который уже раз, подумал, что она
не похожа ни на какую другую женщину и все, что она делает, отмечено печатью
ее очарования. Даже ему она не сумела бы объяснить, что  принесло  ей  такую
радость. Но эта радость просвечивала в ее взгляде. Она воскресала.
   Далеко, за ледяной пустыней, враждебные дикие племена, эти  бесхитростные
сердца, узнали и оценили ее.
   - Что значит имя Кава, которое они мне дали?
   - Самая прекрасная женщина, стоящая выше всех других женщин! -  прошептал
он. - Женщина - Негасимая Звезда!

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ВЕСНА

Глава 1

   - Мама, первый цветок!..
   Голос Кантора звонко и радостно прозвучал  светлым,  напоенным  свежестью
вечером. Анжелика услышала его через открытое окно своей  комнаты,  где  она
выгребала из погасшего очага золу.
   Она встрепенулась:
   - Что ты сказал?
   Кантор поднял к ней сияющее улыбкой лицо:
   - Первый цветок... Здесь, под окнами!..
   Анжелика поспешила во двор, зовя детей:
   - Онорина! Тома! Бартеломи! Идите скорей! Посмотрите, первый цветок!
   Это был весенний шафран, чистый и белый, очень ровненький, вырвавшийся из
грязной земли. Под его  полупрозрачными,  еще  не  раскрывшимися  лепестками
просвечивали плотно прижавшиеся друг к другу золотистые пестики.
   - О бог мой! О, какая прелесть! - сказала Анжелика, опускаясь коленями на
влажную землю.
   И они замерли над ним, в восхищении любуясь чудом. Нежный цветок вырос на
самой кромке снега.
   Первый цветок! А за ним последовали другие, и с каждым днем их  было  все
больше. Разгребая  лопатами  кучи  мокрого  снега,  они  обнаруживали  хилые
бледно-желтые стебельки с крохотными бутончиками, готовыми раскрыться, и уже
на следующий день под солнцем стебельки становились  крепкими,  зелеными,  а
чашечки цветка постепенно окрашивались в сиреневый цвет.
   Даже на самом краю  крыши,  над  бесконечными  ручейками  тающего  снега,
склонялись вылезшие из крохотного островка мха фиалки.
   Стоял конец апреля.  Под  горячими  лучами  весеннего  солнца  снег  таял
стремительно, и все вокруг было наполнено тихим журчанием воды. В лесу  снег
был грязный, весь усыпанный клочьями чернеющего мха,  сломанными  веточками,
гнилыми сосновыми шишками, - это  хозяйничали,  прыгая  с  ветки  на  ветку,
белки.
   Береза, накануне еще голая, бесцветная,  словно  вырезанная  из  слоновой
кости, покрылась сиреневыми и  серыми  сережками  и  напоминала  занавесь  с
бахромой. Раскидистый вяз, похожий на роскошный праздничный  веер,  выставил
напоказ свои изумрудные листочки.
   Вернулись охотники, они принесли прокопченные туши двух оленей,  половину
американского лося  и  фаршированные  потроха  медведя.  Потроха  медведя  -
любимое блюдо Мопунтука, он прислал его в дар людям из Вапассу  и  обещал  в
скором времени лично навестить их.
   Сеять овощи в Вапассу пока не решались, потому что земля, если не считать
небольших прогалин, еще почти сплошь  была  покрыта  снегом.  Они  опасались
возможных заморозков и снегопадов. Но каждый день приближал их к тому  часу,
когда они опустят семена в рыхлую, напоенную влагой землю.
   Покрытое льдом озеро менялось просто на глазах: сначала оно стало  серым,
словно огромное потускневшее зеркало, потом на  поверхности  его  проступила
вода и оно раскололось на полупрозрачные островки.
   Больше  всего  в  эти  первые  весенние  дни  завораживал  Анжелику   шум
пробудившейся  воды.  Сначала  это  был   легкий,   чуть   слышный   шелест,
зародившийся в великом молчании зимы, но  час  от  часу  он  становился  все
звучнее,  яростнее.  И  теперь  уже  звенела  вся  природа,  наполняя   ночи
неумолчным, нескончаемым урчанием. Шум воды окружал форт и  окрестные  озера
чудесным водоворотом.
   Анжелика грезила наяву. Весна!
   Светало теперь намного раньше, а по вечерам солнце  дольше  задерживалось
на пороге, и можно было допоздна не зажигать свечей.
   Хозяева Серебряного озера целыми днями копошились на  солнышке,  совмещая
приятное с полезным, - укрепляли свои силы и восстанавливали палисад. Многое
за зиму было разрушено - загородки, крыши, все угрожало рухнуть, и, по  мере
того  как  земля  очищалась  от  снега,  вид  форта  становился  все   более
неприглядным, как после побоища. Люди работали, время от времени поднимая  к
небу свои исхудавшие бледные лица; щуря больные глаза, они подставляли  кожу
под струящиеся лучи солнца, словно купаясь в них, в этом источнике  здоровья
и молодости. Дети иногда замирали в тепле солнышка, словно зябкие цыплята.
   В первый же весенний день Анжелика поняла, что теперь самое главное - это
набраться терпения и ждать.  Завтра  она  позаботится  о  своих  запущенных,
потрескавшихся руках, завтра она умоет лицо первой дождевой водой, затеет  с
госпожой Жонас грандиозную уборку. Но сегодня она  будет  сидеть,  держа  на
коленях Онорину, как в те трудные дни, когда они были  до  предела  изнурены
голодом. Она будет ждать, и пусть силы постепенно возвращаются к ней,  пусть
растекаются по ее телу, словно живительный сок по стволу дерева. Она слишком
много потратила их и теперь вполне заслужила отдых. Она  всю  жизнь  слишком
щедро расходовала их, хотя по  опыту  знала,  что  иногда  за  победу  потом
приходится расплачиваться очень дорогой ценой...
   Сознавая свою немощность, она внутренне расслабилась, нарочно работала не
торопясь, оставляя на завтра  бесконечное  множество  важных  дел,  мысли  о
которых теснились в ее голове.
   Прежде всего она отправится в горы,  к  речкам,  на  берега  озер,  чтобы
искать там цветы, стебли, кустики, корни, которыми она наполнит коробочки  и
горшочки в своей аптеке. Теперь уже она не упустит ничего. Она соберет  даже
незнакомые ей растения, а потом разгадает их тайны.
   Она дала себе зарок никогда больше не допустить, чтобы  зимой  у  нее  не
оказалось какого-нибудь снадобья для больных,  как  случалось  в  эту  зиму,
когда зачастую у нее не было ничего, кроме кипятка и гусиного или медвежьего
жира. Ее кладовые наполнятся благоуханием. Горшочки и коробочки,  помеченные
ярко раскрашенными наклейками, выстроятся в ряд на полках. И за двадцать лье
со всей округи в форт Вапассу потянутся люди - лечиться...
   И вот наступил день, когда  она  с  Онориной  отправилась  на  встречу  с
весной, отправилась собирать весенние цветы и лекарственные травы.
   На желто-зеленом ковре среди  полегшей  прошлогодней  и  молодой  зеленой
травы  подмигивали  им  своими  бледными  восхитительными  глазками  фиалки.
Примулы распрямляли свой розовый плюмаж,  лютики  топорщили  свои  лепестки,
такие легкие, что они трепетали от  малейшего  дуновения  ветерка.  Анемоны,
которые в Пуату называют "дочь поперед матери", потому  что  цветок  на  них
появляется раньше, чем листья, зажигали свои  синие  цветы  на  черной,  как
копоть, богатой перегноем земле в светлых подлесках, поросших липой.
   На скалистых склонах тянули  к  солнцу  свои  золотые  хохолки  крохотные
цветки мать-и-мачехи, а рядом с ними - крокусы  и  подснежники.  Все  они  -
хрупкие, еще не защищенные травой, - дрожали на кромке  снега  под  довольно
сильным северным ветром. Анжелика бодрым шагом бродила по холмам и ложбинам,
счастливая оттого, что ступает по упругому мху,  а  не  утопает  в  грязи  и
болоте. В те дни, когда она уходила собирать травы, она брала с  собой  всех
детей, звала в помощь Эльвиру или кого-нибудь из молодых людей форта, потому
что нельзя было упустить время. Она знала, что лекарственные  травы  следует
собирать только в сухое и солнечное время, в середине дня, пока еще не  пали
вечерняя роса и туман, так как даже незначительный налет влаги портит нежные
лепестки и лишает их целебных свойств. Мать-и-мачехи, эффективного  средства
при болезнях горла и десен, было просто изобилие. Фиалки,  эти  аристократки
среди  лекарственных  трав,  предназначенные  для  избавления  от  кашля   и
насморка, встречались  гораздо  реже.  Настойка  из  фиалок  -  эликсир  для
принцесс. Отвар мать-и-мачехи - снадобье для крестьян.
   Онорина любила разбирать фиалки и тщательно раскладывала их для сушки  на
чердаке. Мама сказала ей, что она сделает из них ароматный сироп для детей -
ведь они часто кашляют, но не любят,  когда  их  лечат.  Одуванчики  усыпали
своими желтыми головками все вокруг. Дети, вооружившись маленькими ножиками,
выкапывали и очищали их покрытые пушком белые корешки, а вечером  ели  салат
из них, приправленный сладковатым березовым  соком.  Позднее,  когда  корень
одуванчика стал красноватым,  Анжелика  стала  сушить  его  впрок.  Еще  она
разрезала  вдоль  на  две  части  корневища  желтого  гравилата,  маленького
потешного  цветка,  который  тащил  за  собой  из   земли   длинный   черный
деревянистый хвост, пропитанный горьким соком, - незаменимое  лекарство  при
болях в желудке, и корневище аира, благоухающего  тростника,  собранного  на
краю болота. Она скоблила  корни  репейника,  или  попросту  лопуха-сорняка,
которого было очень много и в Пуату. Правда, она не была вполне уверена, что
это он. Неуловимые отличия иногда преображали растения и цветы Нового  Света
в незнакомцев. И она задумчиво крутила их в руках.
   Однажды  Онорина  принесла  ей  букетик  цветов,  похожих  на   крохотные
колокольчики, которые напоминали вереск, с той лишь разницей, что  они  были
мягкие и свежие. Их легкие листья, тонкие, как паутина, были серо-зеленые, а
колокольчики - розовые. Анжелика в конце концов узнала в них  дымянку,  или,
как ее неизвестно почему называют еще, земную желчь, или вдовью  траву.  Она
помнила, что из стеблей ее делают туалетную воду, которая  очищает  кожу,  а
отвар из цветов, приготовленный на воде, молоке или сыворотке,  предохраняет
от загара. Если же им промывать глаза, они  будут  ясными  и  блестящими.  А
настойка дымянки улучшает  аппетит.  И  наконец,  говорили  также,  что  она
спасает от цинги.
   Онорину поздравляли  с  этой  великолепной  находкой,  а  англичанин  Сэм
Хольтон, страстный любитель книг, прочел наизусть то место из "Короля Лира",
где говорится, что Лир был увенчан пышной дымянкой и сорной травой...
   Когда Анжелика уходила лишь искать, а не собирать растения, она  брала  с
собой только Онорину.
   Прошедшая зима изменила девочку. Она как-то повзрослела и уже не была тем
ребенком, которому только и надо, чтобы ему было тепло, сытно  и  уютно,  да
еще и попроказничать можно было. Она становилась подружкой своей  матери.  И
особенно сближала их обоюдная любовь к природе  и  к  цветам.  Онорина  была
вынослива, бодро ходила наравне с матерью,  а  иногда  даже  и  в  два  раза
больше, бегая и шаря повсюду. Чтобы она не заблудилась  в  бескрайнем  лесу,
Анжелика привязала ей на запястье маленький колокольчик. По  этому  веселому
перезвону она всегда знала, где девочка.
   - Не обременяйте себя, сударыня, оставьте малышку с нами... -  предлагала
ей иногда услужливая Эльвира.
   Но Анжелика качала головой. Онорина совсем не обременяет ее. Если бы  она
ходила одна, она не получала бы  такого  наслаждения  от  цветущей  природы.
Буйная красота весны словно сама требует, чтобы ею наслаждались сообща.
   Когда они были вдвоем, они, найдя  цветок,  подолгу  стояли  рядышком  на
коленях.  Нет,  поистине  эта  земля  создана  для  Анжелики.   Она   иногда
чувствовала себя такой счастливой, что брала  на  руки  Онорину  и  страстно
целовала ее, кружилась с ней в танце,  и  дикое  эхо  долго  повторяло  смех
ребенка.
   Пришло время просыпаться медведям. Однажды  Онорина  нашла  в  неглубокой
ложбинке маленький комочек, забавного черного медвежонка, который тотчас  же
начал к ней ласкаться. Анжелика едва  успела  подбежать  к  ним,  когда  она
услышала рычание матери и треск веток, которые та ломала на своем пути.  Она
убила  разъяренного  зверя  как  раз  в  тот  момент,  когда  медведица  уже
поднималась на задние лапы, чтобы напасть на девочку. Пуля, метко пущенная в
открытую красную пасть, остановила хищника.
   Онорина была опечалена  таким  исходом,  ведь  очаровательный  медвежонок
остался сиротой.
   - Она защищала своего детеныша, а  я  вынуждена  была  защищать  тебя,  -
объяснила ей Анжелика. - У нее когти и сила, у меня пистолет.
   Медвежонка привели в форт и накормили маисовой кашей и кленовым соком. Он
был достаточно большой и уже мог обойтись без материнского молока.
   Лучшей забавы для Онорины нельзя было и придумать. Она так полюбила  его,
что все остальные отошли для нее на задний план.  Пришлось  ее  урезонивать,
чтобы она разрешила своим товарищам по играм Бартеломи и Тома приближаться к
нему.
   Медвежонок, названный Ланселотом в честь героя  сказок,  которые  не  раз
рассказывали детям, стал причиной конфликта между Кантором и Онориной.
   С первых же весенних дней Кантор тоже часто уходил бродить по холмам,  но
с совершенно определенной целью. Он искал зверя, которого ненавидел  за  то,
что тот коварно, исподтишка  пожирал  зимой  почти  всю  его  добычу  -  тех
немногочисленных зайцев и кроликов,  которые  попадали  в  расставленные  им
силки. Было это в конце зимы, когда он, измученный, из последних сил тащился
в лес, чтобы добыть  хоть  немного  пищи  для  обитателей  Вапассу.  И  этим
преступником, этим позорящим лес разбойником была, как все  хорошо  знали...
росомаха. Росомаха - один из наиболее коварных  обитателей  леса.  Жестокая,
как  горностай  или  ласка,  которые  ей  родственны,  она  в  то  же  время
превосходит их по величине, она больше, чем бобер.
   Кантор нашел своего заклятого врага, самку-росомаху, убил ее,  но  принес
домой детеныша, маленький взъерошенный комочек величиной с  кошку,  который,
однако, уже скалил враждебно свои зубки.
   - Зря ты связался с этой зверушкой, сынок, - сказал Элуа Маколле Кантору,
с хмурым видом рассматривая его добычу, - от нее ты не увидишь ничего, кроме
неприятностей и вероломства. Это самый  вредный  зверь  из  всех  обитателей
леса. Даже индейцы говорят, что в нем сидит злой  дух,  и  индейца  никакими
силами не заманишь в лощину, если он знает, что там  обосновалась  росомаха.
Теперь индейцы больше не придут сюда.
   - Ну и пусть, нам от этого будет только спокойнее, -  отмахнулся  Кантор,
который решил оставить звереныша у себя.
   Он дал ему английское имя Вольверен. Вольверен постоянно  угрожал  своими
клыками бедному запуганному Ланселоту, а однажды даже изловчился  и  покусал
медвежонка. Онорина пришла в такой  гнев,  что  всполошила  весь  форт.  Она
искала палку, нож, кинжал, что угодно, чтобы убить  росомаху.  Кантор,  взяв
под защиту своего подопечного, посмеялся над яростью малышки.
   - Вот теперь я знаю, с кого мне хочется снять скальп, - заявила  Онорина.
- С Кантора!..
   Кантор снова расхохотался и ушел, назвав ее мисс Бобрихой. Он дал ей  это
насмешливое прозвище, ибо считал, что у нее такие же маленькие глазки, как у
бобра.
   - Он назвал меня бобрихой, - рыдала Онорина, потрясенная этим глубочайшим
оскорблением.
   Анжелике  с  трудом  удалось  ее  успокоить,  убедив,  что  бобры   очень
симпатичные звери и обижаться тут не на что. И она повела Онорину  вместе  с
Ланселотом посмотреть  на  бобров,  жителей  водоема  за  горой,  которые  с
наступлением весны тоже развили бурную  деятельность,  трудолюбиво  сооружая
свои маленькие круглые домики.
   - Бобры очень красивые, и ты такая же красивая, как они.
   Онорине так понравилось смотреть, как  гибкие  и  юркие  бобры  ныряют  и
резвятся в прозрачной воде, что она успокоилась.
   Но разногласия между Онориной  и  ее  единоутробным  брат