илаби? - мягко спросила она. - Прошу вас,
скажите мне...
  Медведь моргнул, и Анжелике показалось, что в уголках его глаз
сверкнули слезы. Глубокий вздох всколыхнул грудь зверя, и он вновь смежил
веки, словно отказываясь отныне взирать на этот несправедливый мир.
  Анжелика поднялась и направилась к Кемптону и отцу де Вернону,
которые тревожно ждали ее неподалеку.
  - Послушайте, - вполголоса сказала она по-английски, - быть может, я
ошибаюсь, но, по-моему, с Уилаби все в порядке, но он, видимо, крайне
обижен: он упал, поверженный.., в тот момент, когда чувствовал себя
победителем.
  - О да! Конечно, вы правы! - просиял Кемптон, - я совсем забыл!
Однажды с ним уже случилось нечто подобное... Он был недвижим три дня!
  - Три дня?! Весьма оригинально! - рассмеялся Пейрак.
  - Вы смеетесь? - возмутился разносчик. - Не вижу ничего смешного. И
позволю себе напомнить, что вы, кажется, собирались отправиться на реку
Святого Иоанна! А все из-за вас, Мэуин. Вы несколько раз ставили Уилаби в
смешное положение, и, помимо всего прочего, больно ударили его по носу. Не
удивительно, что он обиделся.
  Господин Виль д'Авре, который не понимал по-английски, спросил, что
здесь происходит. Ему объяснили. Маркиз пришел в негодование.
  - Как! Неужели нельзя отплыть без медведя? От настроения какого-то
медведя зависит судьба высших должностных лиц Квебека! Это безобразие!
Господин де Пейрак, я требую, чтобы вы приказали этому зверю немедленно
встать, иначе... Я ОБИЖУСЬ!
  - Поверьте, сударь, я с радостью исполнил бы ваше желание, -
невозмутимо сказал Пейрак, - но, боюсь, все не так просто, как кажется.
  Он осмотрел неподвижную, словно окаменевшую фигуру мистера Уилаби,
который, казалось, погрузился в вечный сон.
  - Может быть, попытаться как-нибудь утешить его самолюбие, -
предложила Анжелика, - Мэуин, что если вам притвориться умершим? Он
сочтет, что победил и...
  - Прекрасная мысль, - с воодушевлением подтвердил Илай Кемптон. - Я
его знаю! У него золотое сердце! Но он не может смириться с тем, что
кто-то оказался сильнее. Да это и противоестественно. Вы должны были
потерпеть поражение, Мэуин. Вам надо притвориться...
  - All right! Хорошо, - согласился иезуит. Он растянулся на песке во
весь рост перед медведем лицом вниз и замер.
  Разносчик стал тормошить своего друга, чтобы тот открыл глаза и
взглянул на эту печальную картину.
  - Посмотрите, что вы сделали, мистер Уилаби! Жалкое зрелище, не так
ли? Вы самый сильный медведь в мире... Вы проучили этого хвастуна.
Поглядите же! Он не двигается и вряд ли скоро придет в себя. В следующий
раз будет знать, как бороться с мистером Уилаби... Самым чудесным, самым
сильным и непобедимым медведем в мире...
  - Мистер Уилаби, - Анжелика погладила медведя, - вы же одержали
победу. Но если вы не встанете, откуда все узнают, что вы - победитель и
самый сильный медведь в мире?
  Внес свою лепту и котенок: он внезапно появился в кругу и неожиданно
Для всех несколько раз ударил Уилаби лапкой по носу.
  Анжелика отстранила малыша, но он тут же возобновил свои попытки,
явно заинтересовавшись горой шерсти, вокруг которой сгрудилось столько
народу.
  Кемптон продолжал умолять своего друга:
  - Посмотрите, как вы расправились с этим дьяволом в черной рясе. Как
папист, он, конечно, получил по заслугам, но все-таки, вспомните, он ведь
взял вас к себе на корабль.
  Поток этих убедительных доводов вкупе с шалостями котенка,
по-прежнему донимавшего мистера Уилаби, видимо, немного согрели его
оскорбленную душу.
  Медведь открыл сначала один, затем другой глаз, заинтересованно
взглянул на Мэуина и тяжело вздохнул. Медленно, словно нехотя, он стал
приподниматься, тяжело опираясь на лапы. Потом осторожно подошел к
неподвижному телу, обнюхал, перевернул и внимательно его оглядел. Все
затаили дыхание.
  - Видите, Уилаби, вы снова победили, - убеждал Кемптон. - Встаньте на
задние лапы, друг мой, пусть вам поаплодируют! Аплодируйте же, что вы
стоите!
  - Да здравствует мистер Уилаби! - закричали в толпе. - Ура! Да
здравствует!
  Услышав эти крики, медведь заметно приободрился, встал на задние лапы
и обошел всех по кругу, получая свою порцию аплодисментов, похвал, ласк и
поздравлений.
  Негритенок Тимоти протянул Кемптону свою котомку, и тот извлек из нее
кусок медового пирога - обычную награду Уилаби-победителю. Пока медведь
наслаждался пирогом, Кемптон накинул ему на шею цепь, затем вытащил из
складок своей одежды платок размером с доброе полотенце и долго вытирал
пот со лба.
  - Кажется, все в порядке! - сказал он. - Я его увожу. Господин де
Пейрак, встретимся у Скудуна. Как видите, на моего медведя вполне можно
положиться. Он необыкновенно умен. А вы помогите мне, берите вещи, тюки с
товарами, - обратился Кемптон к мик-макам, и те, ради того, чтобы
оказаться в веселой компании, с несвойственной им поспешностью кинулись
выполнять его просьбу. - Пойдемте, мистер Уилаби! С нас довольно! Оставим
этих глупых католиков!..
  Бедный мистер Уилаби! В глубине души он, наверное, отлично понимал,
что все происходящее - не более, чем спектакль, но честь была дороже.
  Зверь покорно последовал за своим хозяином.
  Вскоре англичанин, Уилаби, негритенок, индейцы, жители Акадии и еще
несколько человек погрузились в лодку, и она отчалила от берега под
прощальные крики собравшихся. Только тогда отцу де Вернону разрешили
подняться.
  Он был весь в песке, в синяках и царапинах, сутана его была разорвана.
  Анжелика поискала глазами, кого бы попросить принести воды для
монаха, и через миг юный Марсиаль Берн уже бежал к Мэуину с ведром воды.
  Иезуит стал с наслаждением умываться, а довольные англичане от души
смеялись над всей этой историей.
  - Как здесь весело! - сказала Амбруазина де Модрибур. Ее глаза
оживленно блестели.
  - Да, мы не в Квебеке, - подхватил Виль д'Авре. - Никогда в жизни не
видел, чтобы иезуит так потешал публику! Когда я об этом расскажу
преподобному отцу Лавалю...
  - Буду вам чрезвычайно признателен, сударь, если вы не станете
рассказывать в Квебеке об этом.., происшествии, - надменно произнес
священник.
  - Да? И вы думаете, я лишу себя такого удовольствия? - рассмеялся
маркиз, весело и бесцеремонно разглядывая монаха. - Такая замечательная
история! Было бы очень досадно... Ну да ладно! Я буду молчать. Но теперь
вы должны отпускать все мои грехи... Услуга за услугу. В кои-то веки в
моей власти оказался иезуит.


                                  Глава 23


  Когда Кантор высадился на берег, Анжелика услышала его разговор с
графом де Пейраком;
  - Кловис приплыл с тобой?
  - Нет.
  - Почему?
  - Он исчез.
  Анжелика отделилась от шумной толпы, которая каждый раз собиралась на
берегу по случаю любого приезда и отъезда, и поспешила вслед за мужем.
  Наконец-то они останутся вдвоем! Она с облегчением прикрыла за собой
дверь спальни. Еще несколько часов похищены у суеты и хлопот, которые
отнимают столько сил и времени, мешают их уединению. Анжелика
возблагодарила небеса за то, что им дарована еще одна ночь, с сиянием
звезд и шумом моря, ночь наедине с любимым.
  Жоффрей де Пейрак с улыбкой подошел к Анжелике.
  - Вы были так очаровательны и нежны с этим медведем. Любовь моя, во
всем мире не найдется женщины, подобной вам. Я умираю от желания заключить
вас в свои объятия.
  Несмотря на нескончаемый круговорот дел граф казался веселым и
беззаботным.
  - Для меня не существует никого, кроме вас! Невыразимый покой
снизошел на Анжелику. "Единственный мой!" Она чувствовала силу, исходившую
от графа де Пейрака. "Все, чего касается рука этого человека, несет на
себе особую печать... И он меня любит... Я - его жена..."
Тишину нарушал лишь котенок, который раздобыл под шкафом свинцовую
пулю и теперь забавлялся с ней. Он был похож на маленького домового,
хранителя очага и счастья своих хозяев.
  - Вы чем-то встревожены? - заговорил Пейрак. - Я заметил это, когда
вы вошли. Что случилось?
  - Я забываю обо всех печалях, когда остаюсь с ваши, - Анжелика
прижалась к его плечу. - Я не хочу разлучаться с вами никогда, не хочу,
чтобы вы уезжали. Не знаю, почему это вселяет в меня такой страх. Не
уезжайте!
  - Это необходимо.
  - Почему?
  - Господин Виль д'Авре может обидеться, - Жоффрей де Пейрак изобразил
крайний испуг.
  - Ах, какое это имеет значение?! Пускай себе обижается, по крайней
мере, мы отдохнем от его нескончаемых речей по любому поводу. А вы
заметили, как только маркиз замолчал, тут же заговорил его протеже
Александр. Я видела, как он беседовал с Кантором. Они с маркизом,
наверное, условились обижаться по очереди.
  Они засмеялись, но тревога Анжелики не проходила.
  - Вы ждете Кантора, чтобы договориться об отъезде?
  - Отчасти.., да.
  - Он едет с вами?
  - Нет, он остается. Я бы хотел, чтобы о вас заботился именно
Кантор.., и еще, пожалуй, это существо, - Пейрак показал на котенка.
  Анжелика взяла на руки маленького зверька с огромными глазами.
  - И от каких же напастей должны оберегать меня эти двое?
  Внезапно она вспомнила о Колене. Быть может, Жоффрей хотел ее
испытать и для этого оставлял одну в Голдсборо, губернатором которого был
Колен?
  Нет, это невозможно. Ведь все недоразумения были выяснены, все было
расставлено по своим местам, все сомнения относительно Колена, Жоффрея, да
и самой Анжелики давно рассеялись. Она подняла глаза на своего мужа: на
его лице не было и следа подозрительности. Анжелика вновь подумала, что
для нее не существует мужчин, кроме Пейрака.
  Эта истина была столь очевидна и несомненна, что и для графа -
Анжелика это поняла - тревоги и неуверенность были позади.
  А Колен - справедливый, сильный, честный и искренний Колен - уже не
питал никаких иллюзий.
  Он остался в Голдсборо, принял на себя обязанности, которые пришлись
ему по душе, а значит, обрел равновесие, успокоение, нашел свое место:
принесенная жертва не убила в нем вкус к жизни и неистощимую энергию. Его
присутствие в Голдсборо рядом с Пейраком вселяло в Анжелику чувство
Удивительного умиротворения. Она негромко сказала:
  - Хорошо, что Колен здесь.
  - Да, иначе бы я не уехал.
  Эти слова наполнили Анжелику радостью, которая невольно осветила ее
лицо.
  Граф де Пейрак улыбнулся, глядя на нее:
  - Наше положение еще очень непрочно, нас окружают враги, даже сейчас,
в эту минуту. Колен Патюрель чрезвычайно осторожен, у него тонкая интуиция
и железная хватка, его трудно обмануть. Я объяснил ему, откуда нам может
грозить опасность. Он знает, что мы здесь живем, что нам дороги эти земли,
эти люди, он все держит в своих руках, ничто не ускользает от его
внимания. Он наделен поистине божественным даром властвовать над людьми.
  - Как и вы сами.
  - Нет, не совсем так, - задумчиво произнес Пейрак. - Я стараюсь людей
заворожить, очаровать, он пытается убедить их. Я могу их удивить,
наградить, приблизить к себе, но при этом остаюсь недосягаемым. А он
близок здешним людям, он сделан из того же теста, что и они. Это
поразительно! Да, я благодарен небесам за то, что они послали нам Колена,
и я могу заняться другими делами.
  Анжелика догадалась, что Жоффрей намерен не только освободить
квебекских чиновников, но и выследить и выдворить тех таинственных врагов,
которые не раз расставляли им ловушки.
  - Что случилось с Кловисом?
  - Я поручил Кантору забрать его с рудника между Кеннебеком и
Пенобскотом, где я его оставил. Я собирался задать ему несколько вопросов
о том недоразумении в Хоусноке, когда полагая, что делаете это по моему
приказу, вы отправились в английский поселок. Приказ передал вам Кантор,
который сам получил его от Мопертюи. К несчастью, Мопертюи не может
пролить свет на это происшествие, так как его похитили канадцы, но в
разговоре с Кантором он упоминал, что в свою очередь получил мои
распоряжения через Кловиса. Думаю, что этот последний мог бы сообщить нам
самые верные сведения о тех, кто плетет против нас интриги. Однако Кловис
исчез.
  - Это снова их рук дело?
  - Думаю, да.
  - Кто же "они" такие?
  - Будущее покажет. И надеюсь, очень скоро. Я буду их преследовать до
конца. У островов залива видны огни их кораблей. Может быть, они связаны с
компанией, которая продала Колену земли Голдсборо.
  Анжелика пыталась припомнить, что ей говорил Лопес, один из солдат
Колена, но нить воспоминаний ускользала от нее.
  - Интересно, какую роль во всем этом играет отец де Верной?
  - Ваш иезуит? Моряк и ярмарочный борец? Сдается мне, что от него мы
не увидим ничего плохого, пока прочны сети, которыми вы его опутали.
  - О чем вы говорите?! Это кремень, он холоден, как мрамор. Если бы вы
видели, с каким равнодушием он взирал на то, как я тонула возле мыса
Монеган.
  - И все же он прыгнул в воду, чтобы спасти вас.
  - Да, действительно.
  Анжелика рассеянно погладила котенка.
  - Откровенно говоря, он мне приятен. Меня всегда тянуло к
священникам, - рассмеялась она. - Да простит мне Господь! По-моему, мне
всегда удавалось находить с ними общий язык, правда, я не совсем понимаю,
каким образом.
  - Они видят в вас загадочную женщину: не грешницу, не святую. Вам
удается усыпить их бдительность и недоверие.
  - Откуда он знал, что меня похитил Золотая Борода, я кто ему
подсказал, что меня надо искать на корабле "Сердце Марии"?
  - Исповедуйте его.
  - Иезуита? Признаюсь, мне удалось совершить многое из того, что
считалось невозможным, к примеру - бегство из гарема Мулая Исмаила. Но
исповедовать иезуита? Ни разу не приходилось. Что ж, попробую!


                                  Глава 24


  - Прощайте, - сказала госпожа де Модрибур, Сжимая руки Анжелики, -
прощайте, я вас никогда не забуду!
  Она не сводила с Анжелики своих прекрасных, полных отчаяния глаз,
будто стараясь навсегда оставить память о себе. Ее щеки покрывала
смертельная бледность, руки были холодны как лед.
  - Вы меня презираете? - прошептала Амбруазина. - Но я обязана
повиноваться воле господа. О! Мое сердце разрывается при мысли, что я
должна покинуть эти края, полные неизъяснимого очарования. Они пленили
меня! Никогда еще предписания церкви не казались мне столь суровыми. Но
отец де Верной был непоколебим. Мне нельзя оставаться здесь. Я должна
ехать в Новую Францию...
  - Вы мне уже объясняли, - сказала Анжелика. - Поверьте, мы тоже
весьма опечалены тем, что вам пришлось, решиться на отъезд. Я вижу, что
сегодня кое-кто из девушек, Да и юношей тоже, в слезах.
  - Я обязана повиноваться, - прошептала Амбруазина.
  - Ну что ж, повинуйтесь. Мы не станем запирать вас на замок и
принуждать остаться, если вы этого не хотите.
  - Как вы жестоки, - с упреком проговорила Амбруазина Срывающимся
голосом, будто с трудом сдерживая рыдания.
  - Чего вы хотите от меня?! - Анжелика чувствовала, как, в ней
поднимается волна раздражения.
  - Чтобы вы меня не забывали! - Казалось, что Амбруазина близка к
обмороку.
  Она закрыла лицо руками, отвернулась от Анжелики и медленно, неверным
шагом отошла в сторону. Переодевшись в свои яркие одежды, Амбруазина стала
похожа на хрупкую экзотическую птицу.
  То короткое время, что она провела в Голдсборо, оставило необычайно
глубокий след в ее душе.
  Вчера вечером, едва оправившись после борьбы с медведем, отец де
Верной велел построить хижину из ветвей для приема верующих. Амбруазина
одной из первых поспешила на исповедь к святому отцу.
  Вскоре она в крайнем волнении появилась перед Анжеликой.
  - Он возражает, он категорически возражает против того, чтобы я
оставляла здесь королевских невест. Он говорит, что я должна покинуть эти
края, где не почитают Господа Бога и короля Франции, что мой долг - увезти
девушек в Новую Францию, в Квебек или Монреаль, и что я поддалась
искушению опасной свободы. "Здешняя атмосфера околдовывает, и эти молодые
женщины вскоре забудут о вечном спасении и начнут думать лишь о
материальных благах... Ведь сюда стекаются все богатства мира", - так он
сказал.
  - Богатства? В Голдсборо? Это суровый край, где мы постоянно рискуем
не только своим скудным имуществом, но и жизнью... Мэуин преувеличивает. Я
и не подозревала, что он на такое способен.
  Анжелика была обескуражена и разочарована: она никак не ожидала такой
реакции иезуита. Очевидно, она слишком преувеличивала свое влияние на него.
  У нее было желание тотчас найти отца де Вернона поговорить с ним, но
Амбруазина предупредила, что тот собирался ночевать в поселке и уже
отправился в путь.
  - На него произвела большое впечатление флотилия господина де
Пейрака. Он говорит, что все поселения Новой Франции вместе взятые не
имеют такой торговой и военной мощи.
  - Французские колониальные поселения всегда были бедны как Нов из-за
небрежения королевства и нерадивости местных правителей. Но вовсе не
обязательно следовать их примеру...
  Анжелика решила поскорее рассказать мужу о решении госпожи де
Модрибур...
  - Ну что ж! Пусть едет, - в голосе графа прозвучали ноты радости,
удивившие Анжелику. - Вчера отец Турнель, капеллан Порт-Руаяля, как раз
предлагал доставить этих женщин к себе, на французскую землю, где их
приютит госпожа де ла Рош-Позе.
  - Кое-кто из здешних мужчин будет жестоко разочарован. Они уже вели
речь о женитьбе.
  - Мы с Коленом все им объясним. Мы им скажем, что Порт-Руаяль не так
далеко, и эта вынужденная разлука на несколько дней лишь укрепит их
взаимные чувства. Перед тем как начать совместную жизнь, порой полезно
пережить испытание расстоянием и все прочее.
  - И они поверят вам?
  - Придется поверить, так надо, - ответил Пейрак.
  Анжелика не совсем поняла, что он хотел этим сказать.
  ..Будущие супруги королевских невест и вправду внешне не выказывали
чрезмерной тревоги и смятения, провожая своих суженых.
  Прощание проходило, напротив, в странной тишине, все словно были
охвачены невысказанным тягостным чувством. Казалось, что в
действительности совершалось совсем не то, о чем говорилось вслух.
Анжелика ощущала это столь остро, что ей пришлось делать над собой
невероятные усилия, чтобы сохранять самообладание.
  Мука, которая читалась на лице "благодетельницы", также не вносила
успокоения в душу Анжелики. Жалость к этой женщине и беспокойство за нее
спорили с раздражением той покорностью, с которой Амбруазина следовала
приказам иезуитов.
  Анжелика жалела, что не видит здесь отца де Вернона и не может
высказать ему свои мысли.
  Единственный, кто выиграл, был Аристид Бомаршан. Ему досталась
Жюльена. "Благодетельница" была откровенно рада возможности избавиться от
"паршивой овцы".
  Анжелика заметила, Жюльена не пришла проводить своих бывших спутниц,
видимо, опасаясь, как бы непостоянная и деспотичная герцогиня де Модрибур
вдруг не передумала.
  Амбруазина приняла решение покинуть Голдсборо столь внезапно, что
многие об этом не знали. В последний момент появилась протестующая госпожа
Каррер.
  - Мне никто никогда ничего не говорит. Кто-то приезжает, уезжает, а я
ничего не знаю. Прошу простить меня, госпожа герцогиня, но я не успела
заштопать все дыры на вашем верхнем платье...
  - Не имеет значения, милая, я вам его оставляю, - бесцветно
произнесла Амбруазина де Модрибур.
  Она растерянно огляделась, как бы ища поддержки.
  - Господин Виль д'Авре, - воскликнула она внезапно, обернувшись к
маркизу, который с горестным и проникновенным видом присутствовал при
расставании. - Отчего вы не поедете с нами? Ваше приятное общество
доставило бы нам удовольствие, да и Порт-Руаяль, по-моему, находится в
вашем подчинении.
  - Прекрасная мысль, - согласился маркиз со своей юношеской улыбкой. -
У меня как раз появилось огромное желание поесть вишен в Порт-Руаяле.
Рандон, там уже поспели вишни?
  - Нет еще, - ответил вельможа из Акадии.
  - Что же, тем хуже, мне очень жаль, - лицо Виль д'Авре приняло
скорбное выражение. - Я вынужден отложить свою поездку до созревания
вишен. Весьма сожалею. Но потерпите немного, я только съезжу в один
поселок на побережье Французского залива отведать знаменитое кушанье
Пр