левские обязанности,
о которых я вам говорил, так обременительны для меня.  Быть  королем  -  это
прекрасно! Но я замолкаю, мадам.
   - Ну почему же, я слушаю вас очень внимательно.
   - Да, я знаю это. Вот почему мне приятно, когда вы  рядом,  -  вы  умеете
слушать.  Вы  слушаете  всем  сердцем,  всей  душой  и  с  желанием   понять
говорящего. И мне это очень приятно. Но я не  буду  больше  испытывать  ваше
терпение.
   Бонтан не спал. Он вновь проводил Анжелику тайным ходом.
   В тусклом свете свечи Анжелика увидела перепуганное лицо старшей из девиц
Жиландон, которая, видимо, уже давно дожидалась свою хозяйку.
   - Что вы здесь делаете? Я вас не звала.
   - Собака залаяла, и я подумала, что  вам  что-нибудь  нужно.  А  когда  я
окликнула вас и не получила ответа, то подумала, что вы заболели.
   - Но я могла просто крепко спать.
   - Простите, мадам. Вам что-нибудь нужно?
   - Ладно, раз уж вы встали, то разожгите камин и согрейте мне простыни.  Я
страшно замерзла.
   Улегшись в теплую кровать, Анжелика долго не могла заснуть. Голос  короля
все еще звучал у нее в ушах. Звуками своего голоса он расположил ее  к  себе
больше, чем поцелуями.

Глава 19

   Бактериари  Бей  прыгнул  в  седло.  Церера  стояла  спокойно   в   новой
разукрашенной  сбруе,  с  широкими  позолоченными  стременами  и   даже   не
посмотрела на Анжелику, только что прибывшую в резиденцию посла.
   Группа персов с кинжалами на груди  и  кривыми  саблями  у  правого  бока
образовали широкий полукруг возле посла. В руках они держали  длинные  пики,
раскрашенные в разные цвета.
   Посол взял из рук слуги такую же пику, вскинул  ее  вверх  на  всю  длину
вытянутой руки, и кавалькада сразу  же  перешла  на  рысь.  Через  мгновение
всадники скрылись в густой листве сада.
   Анжелика, покинутая на ступеньках дома, почувствовала себя  оскорбленной,
ибо именно на сегодняшнее утро она получила приглашение.
   Агобян, стоявший возле нее, сказал:
   - Они сейчас вернутся. Они разделятся на два отряда, и  на  ваших  глазах
разыграется сражение, устроенное его превосходительством в вашу честь.
   И  действительно,  навстречу  друг  другу  вылетели  два  отряда   бешено
потрясающих пиками всадников. Некоторые на всем скаку проползали под  брюхом
лошади.
   - Его превосходительство является одним из самых  искусных  джигитов.  Но
сейчас он не может показать вам свое искусство, так как опасается,  что  его
новая лошадь испугается. Он очень сожалеет об этом, - объяснил армянин.
   Подскакав к ступенькам крыльца, всадники  замерли  как  вкопанные.  Затем
вновь разъехались и по сигналу Бактериари Бея с завываниями  бросились  друг
на друга. Пиками  они  старались  выбить  "противника"  из  седла.  Всадник,
который был сброшен с лошади или  терял  оружие,  покидал  "поле  сражения".
Несмотря на неопытность лошади в подобного рода стычках, посланник  оказался
в числе последних, кто оставался в седле. И все это  не  благодаря  высокому
рангу, а силе и ловкости.
   Когда битва закончилась, Бактериари Бей,  широко  улыбаясь,  подскакал  к
Анжелике.
   - Его превосходительство показывал вам развлечения, с которыми наш  народ
знаком еще со времен Дария...
   В присутствии посторонних Бей предпочитал говорить с переводчиком.
   Анжелика тоже не захотела отставать в эрудиции.
   - Французские рыцари в средние века тоже устраивали турниры. Этот  обычай
появился у них после возвращения крестоносцев.
   "Пожалуй, - подумала Анжелика, - он еще заставит  меня  думать,  что  вся
наша цивилизация обязана всем только им". Затем,  немного  поразмыслив,  она
решила, что утверждение во многом правильно. Она решила уклониться от  столь
спорных вопросов и заговорила о лошадях.
   Его превосходительство вновь стал расхваливать Цереру.
   - Он говорит, что даже в своей стране он не  встречал  столь  покорной  и
вместе с тем столь горячей лошади. Король Франции,  несомненно,  сделал  ему
хороший подарок. У себя дома он предложил бы  принцессу  царских  кровей  за
такую лошадь.
   Анжелика объяснила, что это испанская кобыла.
   - Вот страна, которую я хотел бы посетить.
   Разговаривая, они поднялись в дом и вошли в  зал,  убранный  в  восточном
стиле.  Едва  за  ними  опустились  занавеси,  драпировавшие  двери,   посол
заговорил по-французски.
   - Я появлюсь перед королем  лишь  на  церемонии,  достойной  его  и  того
правителя, который меня послал.
   - Но разве вы не договорились об этом с маркизом де Терси?
   - Нет! - взорвался перс. - Он хочет везти меня, как пленника,  в  клетке,
окруженной неверными. Он говорит,  что  я  должен  стоять  перед  королем  с
непокрытой головой. А это не только недостойно меня, но и  оскорбительно.  В
такой торжественный момент человек должен  быть  в  головном  уборе,  как  в
мечети перед самим аллахом.
   - Но наши обычаи не похожи на ваши. Мы снимаем головные  уборы,  входя  в
церковь на встречу с богом. И я думаю, что если француз появится перед вашим
шахом в башмаках, вы же не заставите его снимать их?
   - Верно... И если бы у него  был  недостаточный  эскорт,  мы  помогли  бы
ему... оказали бы ему почести... и соблюли бы достоинство нашего  шаха.  Ваш
король - великий правитель. И он должен позволить мне устроить  триумфальный
въезд, достойный его собственного престижа, или же  мне  придется  вернуться
домой, не выполнив миссии.
   Анжелика набралась смелости спросить:
   - А вы не боитесь попасть в немилость шаха?
   - Да, я рискую головой. Но я предпочитаю лишиться жизни, чем оказаться  в
смешном положении перед всем Парижем.
   Анжелика поняла, что все обстоит  гораздо  серьезнее,  чем  кто-либо  мог
предположить.
   - Я все устрою, - пообещала она.
   - Не уверен.
   - Все будет улажено. И хотя я для вас всего лишь женщина и чужеземка...
   - Вы не правы! - громко воскликнул Бактериари Бей. - Ваш  ум  превосходит
вашу красоту. И если моя миссия закончится успешно, я  знаю,  какой  подарок
просить мне у вашего короля.
   Внезапно где-то за занавесями раздался неприятный звук, и тут  же  громко
запела флейта.
   - Слуги приготовили мне ванну. После скачек  так  приятно  смыть  с  себя
грязь и усталость.
   Двое слуг внесли огромный медный таз, наполненный кипящей водой. За  ними
двигались другие слуги с полотенцами и душистыми притираниями.
   Бактериари Бей последовал за ними в смежную комнату.
   Анжелика хотела уйти и решила объяснить послу, что по французским обычаям
женщине неприлично оставаться у мужчины более двух часов. Но потом подумала,
что перс воспримет ее уход как оскорбление, и  это  сведет  на  нет  все  те
усилия, которые она приложила.
   Когда она сделала движение, будто собираясь подняться,  маленький  слуга,
которому  было  поручено  развлекать   ее,   принес   блюдечко   с   разными
деликатесами. Затем он быстро засновал взад и вперед  и  натащил  подушечек,
подкладывая их ей под спину и под руки. Он кинул  кувшинчик  с  раскаленными
углями и пододвинул его так, чтобы она могла вдыхать едкий голубоватый дым.
   Ей  уже  давно  следовало  бы  уйти.  Эта  комната  с  тяжелым  воздухом,
наполненным благовонными курениями,  черные  глаза  посла,  который  вот-вот
должен был вернуться, его чувство собственного достоинства, плохо скрываемая
ярость - все это подавляло ее волю.
   Маленький слуга снял крышки с позолоченных кубков и влил в них что-то  из
маленького флакона. Щебеча, как птичка, он обратился к Анжелике. Она  ничего
не поняла, и тогда он поднес один  из  кубков  к  ее  губам.  В  кубке  была
жидкость золотистого цвета. Анжелика попробовала ее и решила, что вкусом она
напоминает дягиль из ее родного Пуату.
   Маркиза заинтересовалась сладостями, лежащими на подносе.  Все  они  были
разных  цветов,  включая  прозрачное  желе  и  фисташковую  нугу.   Анжелика
попробовала всего понемногу и отложила в сторону все,  что  ей  понравилось.
Она попросила еще фруктового шербета. Потом ей захотелось покурить  наргиле,
но когда слуга понял, что она хочет, он испугался и в ужасе стал показывать,
что с ней будет, закатывая глаза. Потом расхохотался, и Анжелика рассмеялась
вслед за ним. Смеясь, она продолжала слизывать с кончиков  пальцев  какую-то
розовую пасту, когда вошел Бактериари Бей. Он, словно зачарованный,  не  мог
оторвать от нее взгляда.
   - Вы восхитительны! Вы напомнили мне одну  из  моих  наложниц.  Она  была
алчной в любви, как кошка.
   Он взял с подноса какой-то фрукт и кинул его слуге, выкрикнув приказание.
   Мальчишка поймал его на лету и в два прыжка скрылся из комнаты.
   "Этот маленький мудрец с Востока,  -  подумала  Анжелика,  -  опоил  меня
каким-то зельем". Вместе с тем она чувствовала,  что  на  опьянение  это  не
похоже.  Какое-то  тепло  разливалось  по  ее  телу,  она  чувствовала  себя
счастливой. Все ее чувства обострились. Она с восхищением разглядывала новое
одеяние Бактериари Бея.
   На  нем  были  только  атласные  брюки,  перетянутые  под  икрами  ног  и
скрепленные у пояса широкой лентой с  драгоценными  камнями.  Гладкая  грудь
блестела, смазанная  сладко  пахнущими  мазями,  мускулистые  руки  и  плечи
вызывали мысль о недюжинной силе. Черные волосы были напомажены  и  зачесаны
назад.
   Быстрым движением Бей  сбросил  разукрашенные  сандалии  и  вытянулся  на
подушках. Небрежно сунув в рот наргиле, он в упор смотрел на Анжелику.
   Глупо было  думать,  что  они  станут  продолжать  разговор  о  протоколе
официального приема.  О  чем  же  теперь  пойдет  разговор?  Анжелике  вдруг
захотелось так же беззаботно вытянуться рядом с  ним  на  подушках,  но  она
поборола это желание, продолжая сидеть. Самые различные мысли теснились в ее
голове. Вдруг она рассмеялась.
   Перс был явно обрадован ее хорошим настроением.
   - Я подумала о ваших наложницах. Расскажите, как они одеваются?
   - В своих комнатах или в  комнате  своего  властелина  они  носят  тонкие
пушистые брюки и безрукавки. Когда они выходят на улицу, то надевают  густую
чадру с узкой щелью для глаз, чтобы видеть дорогу. Дома  же,  вместо  чадры,
они носят тонкие, как паутина, покрывала, изготовленные из шерсти коз.
   Анжелика вновь обмакнула пальчики в розовое желе.
   - Удивительная жизнь! А о чем же думают эти затворницы? Что сказала  ваша
наложница... та, что была алчная, как кошка, когда вы ее покинули?
   - Наши женщины ничего не говорят в таких случаях. А эта наложница  ничего
не может сказать по очень простой причине - она мертва.
   - Простите меня, - смутилась Анжелика.
   - Она умерла  под  плетью,  потому  что  осмелилась  полюбить  дворцового
стражника.
   - Ox! - вздохнула Анжелика, положила кусочек лакомства на поднос и широко
раскрытыми от ужаса глазами посмотрела на перса. - Вот оно что?! Расскажите,
как у вас поступают с неверными женами?
   - Мы связываем их спинами  с  любовниками  и  относим  на  самую  высокую
сторожевую башню дворца. Стервятники первым делом выклевывают  им  глаза,  и
они долге мучаются  перед  смертью.  Но  я  оказался  более  милосердным.  Я
перерезал ее любовнику глотку кинжалом.
   - Ну разве сейчас они не счастливы, - назидательно  сказала  Анжелика,  -
ведь вы отправили их в рай...
   Посол расхохотался.
   -  Маленькая  фузул...  Каждое  слово,  срывающееся  с  ваших  уст,   как
подснежник, цветущий в горах Кавказа. Дайте мне выучить новый урок:  научите
меня любить европейскую женщину. Мужчина должен уметь разговаривать с ней  о
делах, как совсем недавно мы с вами, петь ей хвалебные песни.  Но  когда  же
наступает время молчания и томительных вздохов?
   - Когда этого захочет женщина.
   Бактериари Бей вскочил на ноги, лицо его запылало от гнева.
   - Не правда! Этого не может  быть!  Как  может  мужчина  допустить  такое
унижение... французы слывут храбрецами...
   - Но они побеждены на поле любви.
   - Этого не может  быть!  -  повторил  перс.  -  Когда  к  женщине  входит
повелитель, она должна немедленно раздеться, намазать  тело  благовониями  и
предложить его своему хозяину.
   Быстрым кошачьим движением он кинулся к  ней,  и  в  одно  мгновение  она
оказалась прижатой спиной к подушкам. Хищная улыбка перса все ближе и  ближе
придвигалась к ее лицу. Анжелика изо всех сил оттолкнула его от  себя,  хотя
близость его обнаженного тела заставила ее задрожать от страсти.
   - Еще не время...
   - Поберегитесь! И за меньшее оскорбление я приговаривал женщин к смерти.
   - Вы не имеете права распоряжаться мной. Я принадлежу королю Франции.
   - Король послал вас ко мне для развлечения.
   - Нет, всего лишь для того, чтобы оказать вам честь и получше узнать вас.
А если вы убьете меня, он с позором выгонит вас из страны.
   - Я расскажу всем, что вы вели себя как шлюха.
   - Король не поверит вам.
   - Он отправил вас в мое распоряжение.
   - Повторяю вам, нет! Он не мог сделать этого.
   - А кто же может?
   Не отрываясь, она смотрела ему прямо в лицо изумрудными глазами.
   - Только я сама!
   Посол ослабил хватку и явно смутился.
   Анжелика расхохоталась, потому что почувствовала, что одержала победу.
   - Знаете ли вы, - заворковала она, - как огромно различие между женщиной,
которая говорит "да" и которая говорит "нет"? Когда она говорит "да"  -  это
есть величайшая победа для мужчины-француза.
   - Понимаю...
   - Помогите мне встать, - вдруг произнесла она, протягивая руку.
   Он покорно помог ей подняться. У нее мелькнула мысль,  что  он  похож  на
дикого прирученного кота.
   - А каким должен быть мужчина, чтобы женщина сказала "да"?
   Ей  очень  захотелось  ответить:  "Он  должен  быть  таким  же  диким   и
прекрасным, как вы!"
   Его близость опьяняла ее. Как долго она сможет  играть  в  такую  опасную
игру? Она смотрела на его  блуждающие  глаза,  на  раздвинутые  в  страстной
улыбке губы, и ей казалось, что она сама жаждет оказаться в его объятиях.
   Тем временем Бей наполнил серебряный кубок каким-то напитком и подал  его
ей. Анжелика поднесла к губам холодный металл и почувствовала вкус ликера.
   - У каждой женщины свой секрет, и только ей известно, почему ей  нравится
брюнет или блондин.
   Вытянув руку, держащую кубок, она перевернула его и тоненькой зеленоватой
струйкой вылила его содержимое на пышный восточный ковер.
   - Дьяволица... - пробормотал сквозь зубы Бей.
   Анжелика   уже   полностью   пришла   в   себя.    Она    заверила    его
превосходительство, что довольна приемом, что передаст королю его  пожелания
и думает, что король сочтет их вполне обоснованными.
   Все еще грозно сверкая очами, Бей сказал, что в его  стране  есть  обычай
предоставлять друг другу кров до тех пор, пока длится дружба.
   Анжелика привела себя в порядок, поправила волосы и взяла веер.
   - Я буду защищать  ваши  интересы  в  Версале  и  попытаюсь  уладить  все
трудности протокола встречи. А можете ли  вы  пообещать  мне  сохранить  все
двадцать католических миссий в Персии?
   - Это входит в наш договор. Но не будет  ли  оскорблена  ваша  религия  и
священнослужители тем, что женщина вмешивается в их дела?
   - Несмотря на всю мужскую гордость, ваше  превосходительство,  вы  должны
признать, что именно женщина произвела вас на свет!
   Посол промолчал, но в его глазах светилось  уважение  к  собеседнице.  Он
улыбнулся, потом сказал:
   - Вы достойны титула султан-баши!
   - Это еще что такое?
   - Это титул женщины-царицы. Ею может быть только  одна  женщина,  которая
владеет телом и душой мужчины. Он  ничего  не  делает  без  ее  совета.  Она
главенствует над другими женщинами. И лишь ее сын наследует трон отца.
   Он подошел с ней к шелковой занавеси дверей.
   - И первое достоинство султан-баши в том, что  она  не  знает  страха.  А
второе - знает цену тем услугам, которые оказывает.
   В одно мгновение он снял все кольца со своих пальцев и сунул ей в руку.
   - Это вам. Вы - самая большая драгоценность. Вы достойны  быть  увешанной
драгоценностями, как древний идол.
   Анжелика с восхищением смотрела на алмазы, рубины, изумруды,  но  так  же
неуловимо быстро, как и он, она вернула их обратно.
   - Вы наносите мне еще одно  оскорбление!  В  нашей  стране  если  женщина
говорит "нет", то она говорит "нет" и всем подаркам.
   Бактериари Бей тяжело вздохнул.
   Анжелика, улыбаясь, смотрела, как он медленно надевал кольца  обратно  на
пальцы.
   - Взгляните, -  сказала  она,  протягивая  руку,  на  которой  красовался
перстень с бирюзой, - вот то, что вы подарили мне в знак нашего союза.  Цвет
его не изменился.
   - Мадам Бирюза, когда я увижу вас снова?
   - В Версале, ваше превосходительство.
   Погода на улице была скверная. Было холодно. Анжелика совсем забыла,  что
сейчас зима. И что ей  предстоит  вернуться  в  Версаль,  чтобы  доложить  о
результатах миссии. Она нервно теребила платок, ее душили слезы, ей хотелось
расплакаться.
   "Как бы я  хотела  вновь  очутиться  на  мягких  подушках  и  безрассудно
предаться любви". Она была зла на короля, так  как  была  уверена,  что  его
величество видит в ней лишь авантюристку, чье тело можно выгодно продать для
дипломатии. Еще  Ришелье  неоднократно  обращался  к  помощи  легкомысленных
красавиц, пользуясь ими, как пешками, в своих дьявольских интригах.
   Анжелика была готова расплакаться от жалости к самой себе. Так вот в кого
хотел бы превратить ее король?! Да еще  эта  Монтеспан,  которая,  очевидно,
тоже считает, что Анжелике отведена роль защитницы королевских интересов!

Глава 20

   - Король сказал "нет", - услышала Анжелика  чей-то  голос,  когда  только
коснулась первой ступеньки лестницы, ведущей в королевские покои.
   - Сказал "нет" - чему?
   - Свадьбе Пегилена с Великой Мадемуазель. Дело решено. Вчера принц  Конде
и герцог Ангулемский, его сын, валялись в ногах его величества и умоляли  не
соглашаться  на  этот  брак,  который  позорит  весь  королевский  род.  Они
говорили, что станут посмешищем всех королевских дворов, а король  прослывет
монархом, который не  заботится  о  чистоте  своей  родословной.  Короля  не
пришлось долго уговаривать, и он сказал "нет"! Сегодня утром он сам  сообщил
об этом Великой  Мадемуазель.  Она  расплакалась  и  в  отчаянии  укатила  в
Люксембургский дворец.
   - Бедная Мадемуазель!
   В  прихожей  королевы  Анжелика  увидела  мадам  де  Монтеспан,   которая
завершала туалет в присутствии служанок. На ней было алое бархатное  платье,
шитое серебром и золотом и отделанное драгоценными камнями.
   Луиза де Лавальер, стоя на коленях, закалывала булавками ленты.
   - Ах нет-нет, не так! Помогите мне ради бога, Луиза! Вы единственная, кто
может так ловко закреплять шелк. Он такой капризный. Но  зато  как  мил,  не
правда ли?
   Анжелика страшно удивилась, увидев, как покорно Луиза  отошла  на  второй
план и с каким старанием помогает сопернице примерять наряды перед зеркалом.
   - Да, мне тоже кажется, что так лучше, - продолжала Атенаис.  -  Спасибо,
Луиза, вы как всегда правы. Я просто не могу как следует  одеться  без  вас.
Король так придирчив! А вы - настоящая волшебница, вы  многому  научились  в
обществе мадам де Лоррен.
   - А вы как считаете, мадам дю Плесси?
   - Превосходно, - пробормотала Анжелика, пытаясь отогнать собачку, которая
рычала на нее.
   - Ей, очевидно,  не  нравится  ваш  черный  костюм,  -  сказала  Атенаис,
поворачиваясь перед зеркалом. - Как жаль, что  вам  до  сих  пор  приходится
носить траур. Он так не идет вам. А вы как думаете, Луиза?
   Мадемуазель де Лавальер, которая  все  еще  стояла  на  коленях,  помогая
сопернице, подняла вверх светло-голубые глаза.
   - Я считаю, что мадам дю Плесси идет даже траур.
   - Больше, чем мне красное?
   Луиза промолчала.
   - Отвечай! - взвизгнула Атенаис.  Глаза  ее  потемнели,  как  море  перед
штормом. - Ты, может быть, скажешь, что красное мне не идет?
   - Ваш цвет - голубой!
   - Почему же ты не сказала мне об этом  раньше,  идиотка!  Дезиле,  Паппи,
живо помогите мне раздеться! Катрин, неси