суперинтендантом.
   - Вы, наверно, ошиблись. Он уехал в Пуату, - с  неожиданной  поспешностью
сказала Анжелика. - И потом, чего ради он вдруг окажется в доме столь важной
персоны. Разве что только он пытался получить место в Во.
   - Так мне и показалось, судя по их  разговору.  Они  говорили  о  Вателе,
поваре суперинтенданта.
   - Ну вот видите, - заметила Анжелика с непонятным ей самой облегчением, -
он просто хотел служить под началом этого  Вателя,  который  слывет  большим
искусником. Но все-таки, мне кажется, он мог бы  нас  предупредить,  что  не
вернется больше в Ламгедок. Впрочем, можно ли рассчитывать на уважение  этих
простолюдинов, когда они в тебе больше не нуждаются?
   - Да, да! - рассеянно согласился д'Андижос, явно думая о чем-то другом. -
И все же одна  деталь  показалась  мне  любопытной.  Случилось  так,  что  в
комнату, где Фуке беседовал с этим самым Клеманом, я вошел внезапно. Я был с
несколькими дворянами,  мы  слегка  подвыпили...  Ну,  мы  извинились  перед
суперинтендантом, но я успел заметить, что ваш  дворецкий  сначала  довольно
фамильярно разговаривал с Фуке, а когда мы  вошли,  сразу  принял  угодливую
позу. Он меня узнал. Когда мы выходили, я услышал, как Клеман  скороговоркой
что-то сказал Фуке. Тот холодным,  змеиным  взглядом  посмотрел  на  меня  и
ответил: "Не думаю, что это заслуживает внимания".
   - Так это ты не заслуживаешь внимания, друг мой? - проговорил де  Пейрак,
небрежно перебирая струны гитары.
   - Мне показалось...
   - Какая здравая оценка!
   Д'Андижос сделал вид,  что  вынимает  шпагу,  все  засмеялись,  и  беседа
потекла дальше.

Глава 25

   "Я обязательно должна это вспомнить, -  твердила  себе  Анжелика.  -  Это
сидит у меня в голове, где-то в глубине памяти. Но я знаю, это очень  важно.
Я должна, обязательно должна вспомнить!"
   Она сжала ладонями виски и закрыла глаза, пытаясь  собраться  с  мыслями.
Это было давно. В  замке  маркиза  дю  Плесси.  В  этом  она  была  уверена,
остальное плавало в каком-то тумане.
   Пламя от очага жгло ей лоб. Она взяла с камина расписной шелковый веер  и
машинально начала им обмахиваться. За окнами, во мраке ночи, бушевала  буря.
Весенняя буря в горах, без молний,  но  с  градом,  который  ветер,  налетая
порывами, швырял в стекла. Не в силах заснуть, Анжелика сидела у  камина.  У
нее все еще побаливала поясница, и она злилась на себя,  что  так  долго  не
может оправиться после родов. Акушерка все время  твердила,  что  нездоровье
вызвано ее упорным желанием кормить сына самой, но Анжелика  пропускала  это
мимо ушей: когда она прижимала ребенка к своей  груди  и  смотрела,  как  он
сосет, она испытывала бесконечную радость, которая с каждым разом росла. Она
расцветала и чувствовала, что становится степеннее, мягче.  Она  уже  видела
себя важной и снисходительной матроной, вокруг которой копошатся  дети.  Так
почему она все чаще возвращается мыслями к  своему  детству  именно  теперь,
когда маленькая Анжелика уже почти исчезла в далеком прошлом? Нет, это не от
недомогания, не от какой-то притаившейся в ней болезни.  И  мало-помалу  она
доискалась до истинной причины. "Я должна что-то  вспомнить.  Я  обязательно
должна что-то вспомнить!"
   В  этот  вечер  она  ждала  Жоффрея.  Он  выслал  вперед  гонца,  который
предупредил о его возвращении, но сам, видимо, теперь задержался из-за  бури
и приедет не раньше завтрашнего утра.
   Анжелика была раздосадована этим до слез. Она с таким  нетерпением  ждала
рассказа о том, как принимали короля  в  Отеле  Веселой  Науки!  Это  ее  бы
развлекло. Говорили, что ужин и фейерверк были  великолепны.  Какая  досада,
ведь и она могла бы быть там, вместо того чтобы сидеть здесь и  ломать  себе
голову, пытаясь извлечь из  глубин  памяти  какую-то  подробность,  которая,
скорее всего, не имеет никакого значения.
   "Это было в замке Плесси. В спальне принца Конде... Я  смотрела  в  окно.
Надо вспомнить все-все, с самого начала, шаг за шагом..."
   Хлопнула входная дверь их небольшого замка, и снизу донесся шум голосов.
   Анжелика вскочила и выбежала из комнаты. Она узнала голос Жоффрея.
   - О, дорогой мой, наконец-то! Как я счастлива! Она бегом  бросилась  вниз
по лестнице, и он подхватил ее в свои объятия.

***

   Анжелика прильнула к мужу, сидя на подушке у его ног. Когда  слуги  вышли
из комнаты, она нетерпеливо потребовала:
   - Рассказывайте.
   - Ну что ж, все прошло очень хорошо,  -  проговорил  Жоффрей  де  Пейрак,
пощипывая гроздь винограда. - Город  встретил  короля  великолепно.  Но,  не
хвастаясь, должен сказать, что мой прием в  Отеле  Веселой  Науки  превзошел
все. Я успел вызвать из Лиона механика, и он устроил превосходный фейерверк.
   - А король? Каков король?
   - Король? Бог мой, это красивый молодой человек, и он  явно  наслаждается
почестями, которые ему оказывают. У  него  круглые  щеки,  ласковые,  нежные
карие глаза и величественная осанка. По-моему, он очень  грустит.  Маленькая
Манчини нанесла ему сердечную рану, которая не так скоро зарубцуется, но  он
очень  высоко  ценит  свой  королевский  титул  и  жертвует  собой  во   имя
государственных интересов. Я  видел  вдовствующую  королеву.  Она  красивая,
печальная и немного себе на уме. Видел  Великую  Мадемуазель,  герцогиню  де
Монпансье, и брата короля и был свидетелем их спора по вопросам этикета. Ну,
что  вам  рассказать  еще?  Я  видел  много  знатных  господ   и   уродливых
физиономий!.. По правде говоря, больше всего меня порадовала встреча с  юным
Пегиленом де Лозеном, знаете, тем  самым  племянником  герцога  де  Грамона,
наместника Беарна? Он был у меня в Тулузе пажом, а потом уехал в Париж.  Как
сейчас помню, у него была такая кошачья мордочка. В  свое  время  я  поручил
госпоже де Веран лишить его невинности.
   - Жоффрей!
   Он оправдал мои надежды и применил на практике знания, полученные в Отеле
Веселой Науки во всяком случае, я отметил, что у дам  он  любимец.  А  своим
остроумием он совершенно покорил короля, и тот просто жить не может без  его
шуток.
   -  Ну  а  сам  король?  Расскажите  мне  о  нем.  Он  выразил  вам   свое
удовлетворение приемом, который вы дали в его честь?
   - Да, и очень любезно. Он  несколько  раз  повторил,  что  огорчен  вашим
отсутствием. Да, король удовлетворен слишком удовлетворен.
   - Что значит, "слишком"  удовлетворен?  Почему  вы  говорите  об  этом  с
недоброй усмешкой?
   - Потому что мне передали одну его фразу. Когда он садился в карету, один
из его приближенных заметил, что, мол, наш прием не уступил по своей роскоши
приемам Фуке. И его величество ответил: "Да, я и впрямь подумываю, не пришло
ли время заставить этих людей отдать награбленное  ими  добро!"  Тут  добрая
королева якобы воскликнула: "Сын мой, такие мысли на  торжественном  приеме,
данном специально, чтобы вас развеселить!" - на  что  король  ответил:  "Мне
надоело, что мои подданные подавляют меня своей роскошью".
   - Вот как! Такой завистливый юноша! - с возмущением воскликнула Анжелика.
- Нет, я не могу поверить! Вы убеждены, что это правда?
   - Мой верный Альфонсо придерживал в это время дверцу королевской  кареты,
он мне все и рассказал.
   - У короля не могли возникнуть такие низменные  чувства.  Это  придворные
озлобили его и натравили на нас. Вы уверены,  что  не  оскорбили  никого  из
них?
   - Я был до слащавости мил с ними, уверяю вас. Так старался быть  приятен,
что дальше некуда. Я даже положил в спальню каждому сеньору, который ночевал
в моем замке, по кошельку, набитому золотом. И клянусь вам, ни один  из  них
не забыл захватить его с собой.
   - Вы им льстите, но  презираете  их,  и  они  это  чувствуют,  -  сказала
Анжелика, задумчиво покачивая головой.
   Она пересела к мужу на колени и прижалась к  нему.  За  окном  продолжала
бушевать буря.
   - Каждый раз,  когда  при  мне  произносят  имя  Фуке,  я  вздрагиваю,  -
прошептала Анжелика. - Я снова вижу этот ларец с ядом, о котором столько лет
не вспоминала, а теперь он меня просто преследует.
   - Вы стали очень нервной, моя милая! Неужели отныне мою жену будет кидать
в дрожь от малейшего дуновения?
   - Я должна что-то вспомнить, - простонала Анжелика, закрывая глаза.
   Она потерлась щекой о его теплые, пахнущие фиалкой волосы, которые  после
дождя закрутились колечками.
   - Если бы вы могли помочь мне вспомнить... Но это не в ваших  силах.  Мне
кажется, если бы я вспомнила, я бы поняла, откуда нам грозит опасность.
   - Нам не грозит никакая опасность, радость моя. Рождение Флоримона совсем
выбило вас из колеи.
   - Я вижу комнату - прошептала Анжелика с закрытыми глазами. - Принц Конде
соскочил с кровати, потому что постучали в  дверь...  Я  стука  не  слышала.
Принц накинул на плечи халат и крикнул: "Я  с  герцогиней  де  Бофор..."  Но
дверь в глубине комнаты отворилась, и слуга ввел монаха в капюшоне... Монаха
звали Экзили...
   Она умолкла  вдруг  и  смотрела  перед  собой  застывшим  взглядом.  Граф
испугался.
   - Анжелика! - вскрикнул он.
   - Теперь я вспоминаю... Слугой принца Конде был... Клеман Тоннель.
   - Вы сошли с ума, дорогая, - засмеялся граф. - Этот человек  прослужил  у
нас несколько лет, и вы только сейчас обнаружили это?
   - Я видела его тогда мельком и в полутьме. Но это рябое лицо,  вкрадчивые
манеры... Нет, Жоффрей, теперь я уверена: это он. И я наконец поняла, почему
в Тулузе мне всегда становилось не  по  себе,  когда  я  смотрела  на  него.
Помните,  вы  однажды  сказали:  "Самый  опасный  шпион  -  тот,   кого   не
подозреваешь". Вы чувствовали, что в доме завелся шпион.  Так  этим  шпионом
был Клеман Тоннель!
   - Вы слишком романтичны для женщины, которая интересуется науками.
   Он ласково провел рукой по ее лбу.
   - Нет ли у вас жара? Она покачала головой.
   - Не смейтесь надо мной. Меня терзает мысль, что этот человек выслеживает
меня столько лет. Кому он служит? Принцу Конде? Фуке?
   - Вы никогда никому не рассказывали эту историю?
   - Только вам... один раз... и он нас слышал...
   - Но это было так давно! Успокойтесь, ангел мой. Мне кажется, ваши страхи
сильно преувеличены.

***

   Однако несколько месяцев спустя, вскоре после того  как  Анжелика  отняла
Флоримона от груди, граф как-то утром сказал ей небрежным тоном:
   - Я не хочу вас заставлять, по мне было бы приятно знать, что каждый день
за утренним завтраком вы принимаете вот это.
   Он раскрыл ладонь, и она увидела на ней белоснежную пастилку.
   - Что это?
   - Яд... Крошечная доза. Анжелика посмотрела на мужа.
   - Чего вы боитесь, Жоффрей?
   - Ничего. Но сам  я  делаю  это  уже  давно  и  всегда  превосходно  себя
чувствовал. Организм постепенно привыкает к яду.
   - Вы думаете, кто-то захочет отравить меня?
   - Я ничего не думаю, дорогая... Просто я не верю в силу рога нарвала.

***

   В мае граф де Пейрак  с  супругой  были  приглашены  на  свадьбу  короля.
Свадьба должна была состояться в Сен-Жан-де-Люзе, на берегу Бидассоа. Король
Испании Филипп IV сам привезет юному королю Людовику XIV свою дочь - инфанту
Марию-Терезию. Мир был подписан... вернее, почти подписан. Французская знать
запрудила все дороги, направляясь в маленький баскский городок.
   Жоффрей де Пейрак и Анжелика выехали из Тулузы рано утром, до наступления
жары.  Флоримон,  естественно,  тоже  отправился  в  путешествие  со   своей
кормилицей, колыбелью и арапчонком, в обязанности которого  входило  смешить
его. Флоримон к этому времени превратился в  крепкого,  хотя  и  не  слишком
толстого мальчугана с очаровательным личиком младенца Иисуса,  каким  обычно
его изображают в Испании: черноглазого и кудрявого.
   Незаменимая служанка Марго  везла  в  одной  из  повозок  гардероб  своей
хозяйки. Куасси-Ба, которому сшили три ливреи - одну ослепительнее другой, -
восседал, словно великий визирь, на таком же черном, как  и  он  сам,  коне.
Ехали в  свите  и  Альфонсо,  верный  слуга  графа  де  Пейрака,  и  четверо
музыкантов - из них один, молоденький скрипач Джованни,  пользовался  особой
симпатией Анжелики, - и некий Франсуа Бине, цирюльник, которого  Жоффрей  де
Пейрак всюду возил с собой. В свиту входили также служанки, слуги  и  лакеи.
Впереди них ехали кареты маркиза Бернара д'Андижоса и барона де Сербало.
   Возбужденная предотъездной суматохой, Анжелика почти не заметила, как они
выехали из предместий Тулузы.
   Когда  карета  переезжала  мост  через  Гаронну,  Анжелика  вскрикнула  и
высунула голову в оконце.
   - Что с вами, дорогая? - спросил Жоффрей де Пейрак.
   - Мне хочется еще раз взглянуть на Тулузу, - ответила Анжелика.
   Она любовалась раскинувшимся на берегу реки розовым  городом  с  высокими
шпилями соборов и неприступными башнями.
   Острая тоска сжала ее сердце.
   - О, Тулуза! - прошептала она. - О, наш Отель Веселой Науки!
   У нее было предчувствие, что она никогда больше не увидит их.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

В ГАЛЕРЕЯХ ЛУВРА

Глава 26

   - О боже, я и без того убита горем, а мне еще приходится  терпеть  вокруг
себя всяких олухов! Если бы не обязательства, которые налагает на  меня  мой
титул, я выбросилась бы с этого балкона, чтобы раз и  навсегда  покончить  с
такой жизнью, и ничто бы меня не удержало!
   Эта горькая тирада заставила Анжелику выбежать на балкон  своей  комнаты.
На балконе соседнего дома она увидела высокую даму в ночной кофте,  которая,
опустив голову на перила, уткнулась лицом в носовой платок.
   К рыдающей даме подошла фрейлина, но та замахала на  нее  руками,  словно
ветряная мельница.
   - Дура! Дура! Оставьте меня,  я  вам  сказала!  Из-за  вашей  глупости  я
никогда не буду одета. Впрочем, мне все равно. Я в трауре,  и  мне  остается
лишь  заживо  похоронить  себя.  Пусть  я  буду  причесана,  как  чучело,  -
подумаешь, какая важность!
   Она взлохматила свои пышные волосы и подняла мокрое от слез, красивое,  с
аристократическими чертами, хотя  и  чуть  тяжеловатое  лицо.  Ей  было  лет
тридцать.
   - Если госпожа Вальбон больна, кто же меня причешет? -  снова  заговорила
она трагическим голосом. - Ведь у вас у всех руки такие неловкие, хуже,  чем
лапы у медведя на ярмарке в Сен-Жермене!
   - Сударыня! - вмешалась Анжелика.
   На этой узкой улочке в Сен-Жан-де-Люзе, где тесно стояли небольшие  дома,
сейчас битком набитые  придворными,  балконы  почти  соприкасались.  Поэтому
каждый невольно был осведомлен о том, что происходит у соседей.
   Хотя заря только занималась и небо было розоватым, словно анисовый ликер,
город уже гудел как улей.
   - Сударыня, - повторила Анжелика, - не могу ли я вам  помочь?  Я  поняла,
что вы в затруднении из-за прически. Со мной искусный цирюльник, у него есть
и щипцы, и всевозможные пудры. Он в вашем распоряжении.
   Дама вытерла скомканным платочком свой длинный покрасневший нос и глубоко
вздохнула.
   - Вы очень любезны, дорогая. Да, конечно, я  принимаю  ваше  предложение.
Сегодня я не могу добиться от своих людей никакого толку. Прибытие  испанцев
привело их в такую ажитацию, словно они попали на поле битвы во Фландрию. Ну
скажите на милость, кто он такой, этот король Испании?
   - Король Испании, - засмеялась Анжелика.
   - Подумаешь! Если все взвесить, так его  род  не  может  по  благородству
сравниться с нашим! Ну, не буду спорить, золота у них много, но они питаются
репой и сами скучнее ворон.
   - О, сударыня, не разочаровывайте меня. Я в таком восторге, что увижу их.
Говорят, король Филипп IV и  его  дочь  -  инфанта  -  прибудут  сегодня  на
испанский берег.
   - Возможно. Во всяком случае, я не смогу их приветствовать, так  как  мой
туалет никогда не будет закончен.
   - Наберитесь немного терпения, сударыня, я быстро оденусь и приведу к вам
своего цирюльника.
   Анжелика поспешно вернулась в комнату, где царил неописуемый  беспорядок.
Марго со служанками доглаживали великолепное платье своей госпожи. Сундуки и
ларцы с драгоценностями были раскрыты, и Флоримон  без  штанишек  ползал  по
полу, с вожделением разглядывая все эти сокровища.
   "Надо будет, чтобы Жоффрей сам  подобрал  украшения  к  этому  платью  из
золотой парчи", - подумала  Анжелика,  снимая  пеньюар  и  надевая  скромное
платье, а поверх него - накидку.
   Франсуа Бине она разыскала внизу,  на  первом  этаже,  где  он  всю  ночь
завивал тулузских дам, подруг Анжелики,  и  даже  служанок,  которые  хотели
выглядеть понаряднее. Бине взял медный тазик на случай, если придется  брить
кого-нибудь из сеньоров,  ящичек,  набитый  гребенками,  щипцами,  мазями  и
накладными косами, и вместе с мальчиком, который  тащил  жаровню,  вслед  за
Анжеликой вошел в соседний дом.
   Здесь было еще теснее, чем в  доме  старушки  -  отдаленной  родственницы
графа де Пейрака, которая приютила их.
   Анжелика обратила внимание на  роскошные  ливреи  слуг  и  подумала,  что
заплаканная дама, должно быть, очень важная персона. Здороваясь с  нею,  она
на всякий случай сделала глубокий реверанс.
   - Вы  очаровательны,  -  сказала  дама  томным  голосом,  пока  цирюльник
раскладывал на табурете свои принадлежности. - Если б не  вы,  я  бы  совсем
испортила себе лицо слезами.
   - О нет, сегодня плакать нельзя! - запротестовала Анжелика.
   - Что вы хотите, дорогая моя, все эти увеселения не для меня!
   Она скорчила грустную мину.
   - Разве вы не заметили, что я в трауре? Я только что потеряла отца.
   - О, я глубоко вам сочувствую...
   - Мы так ненавидели друг друга и столько ссорились, что  это  еще  больше
усиливает мое горе. И как это ужасно - носить  траур  во  время  празднеств!
Зная злобный характер моего отца, я подозреваю, что он...
   Не договорив, она закрыла лицо картонным колпаком, который ей подал Бине,
так как он стал обильно посыпать  голову  своей  клиентки  душистой  пудрой.
Анжелика чихнула.
   - ...я подозреваю, - вынырнув из-под колпака, закончила дама,  -  что  он
сделал это мне назло.
   - Назло? Что назло, сударыня?
   - Умер, черт побери! Ну ладно, ничего не поделаешь! Я ему прощаю. Что  бы
обо мне ни болтали, но у меня всегда была нежная душа. И отец мой  умер  как
добрый христианин... Это для меня большое утешение. Но меня  возмущает,  что
его  тело  сопровождали  в  Сен-Дени  всего  лишь  несколько  гвардейцев   и
священников... никакой помпы, так убого... Вы считаете это пристойным?
   - Конечно же, нет, - ответила Анжелика, боясь, как бы не попасть впросак.
Если этого  дворянина  похоронили  в  Сен-Дени,  значит,  он  принадлежал  к
королевской семье. Или она не совсем правильно поняла даму...
   - Будь там я, все было бы по-иному, поверьте мне, - заключила дама, гордо
вскинув голову. - Я люблю пышность  и  хочу,  чтобы  каждому  воздавалось  в
соответствии с его рангом.
   Она замолчала, чтобы оглядеть себя в зеркало, которое, стоя  на  коленях,
держал веред ней Франсуа Бине, я лицо ее озарилось улыбкой.
   - Великолепно! - воскликнула она. - Вот  это  прическа  -  и  к  лицу,  и
приятна. Милая моя, ваш цирюльник - настоящий артист. Тем более, что я знаю:
волосы у меня трудные.
   - У вашей светлости волосы тонкие,  но  пышные  и  послушные,  -  ответил
цирюльник с глубокомысленным видом. - Именно из таких волос можно  создавать
самые прекрасные прически.
   - Правда? Вы мне льстите! Я скажу, чтобы вам заплатили сто экю. Сударыни!
Сударыни! Этот человек должен обязательно завить малышек.
   Из соседней комнаты, где болтали фрейлины и горничные, с трудом  вытащили
"малышек", которые оказались двумя девочками-подростками.
   - Это ваши дочери, сударыня? - поинтересовалась Анжелика.
   - Нет, мои сестры. Они невыносимы. Посмотрите на младшую, у нее только  и
есть хорошего, что цвет лица, так она ухитрилась дать себя покусать  мошкам,
как их там... комарам... и вот, пожалуйста, вся опухла. И еще она без  конца
ревет.
   - Наверно, тоже горюет по отцу?
   - Ничего подобного! Просто ей слишком  много  твердили,  что  она  выйдет
замуж за короля, даже называли "мален