рым  делам.  Он  предложил  семинарии  давать  детям  уроки
механики, а в обмен иметь возможность прослушать курс теологии и  философии.
Худой, с бородой, он играл роль Христа так убедительно,  с  такой  добротой,
что когда на сцене появился страшный, вооруженный  вилами  дьявол,  индейцы,
находившиеся в первом ряду, с криками бросились к молодому знаменосцу, прося
защиты. Анжелика с удовольствием отметила, что Дельфина де  Розуа  приложила
много усилий и умения в постановке этого спектакля. Она играла  роль  святой
женщины и  произносила  свои  реплики  молодому  знаменосцу  четким,  хорошо
поставленным голосом, что вызывало аплодисменты.
   В антракте  Анжелика  встретила  Генриетту,  одну  из  "дочерей  короля",
приятельницу Дельфины. Она  служила  компаньонкой  у  мадам  де  Бомон.  Они
обменялись несколькими словами.
   -  Я  довольна,  -  сказала  Анжелика,  -  что   Дельфина,   кажется,   с
удовольствием участвует в делах церковного прихода.
   - Она воспряла духом после разговора с вами, - согласилась Генриетта.
   - Может быть, она и этот  молодой  знаменосец,  который  кажется  хорошим
человеком, хорошо относится к дикарям, хочет получить образование и  сделать
карьеру, смогут понять друг друга? Мне кажется, они очень подходят по вкусам
и возрасту.
   Генриетта покачала головой со знающим видом.
   - Нет... это невозможно. Дельфина не захочет... У нее есть тайна.
   Поняв, что она уже сказала слишком много, она решила сообщить  эту  тайну
мадам де Пейрак,  которая  сможет  понять.  Наклонившись  к  ней,  Генриетта
прошептала:
   - Она влюблена в губернатора.
   -  В  губернатора?  -  сказала  Анжелика,  повернувшись  в   сторону   де
Фронтенака. - Да она с ума сошла!
   - Почему? Я ее понимаю. Он очень красивый мужчина и был очень добр к нам,
беднягам, потерпевшим кораблекрушение.
   - О ком же ты говоришь?
   - О нашем губернаторе Патюреле. Губернаторе Голдсборо. Поэтому она  тогда
так обрадовалась. Она надеется, что вы ей поможете вернуться в Голдсборо.
   - Но это невозможно! Это глупое намерение!
   - Почему же? Губернатор холост и не так уж стар! Она  будет  ему  хорошей
женой...
   Захлопали, и свечи погасли, кроме тех, что были у рампы. Актеры вернулись
на сцену.
   "Колен! - думала Анжелика. - Никогда!"
   Она была права, не доверяя Дельфине, этому тихому омуту.  Колен,  женатый
на молодой женщине, которая будет готовить ему вкусные  блюда,  окружит  его
заботами и будет полна гордости, что  она  -  супруга  этого  великолепного,
предприимчивого губернатора! Невообразимо! Но почему же нет, в конце концов?
Нет, это никогда!
   Она не могла продолжить свои размышления. По ошибке в  темноте  она  села
рядом с мадам де Кастель-Моржа, и когда эта женщина  увидела  Анжелику,  она
вскочила, растолкала всех окружающих и убежала.
   Таково было положение вещей.
   Но оно изменится. И в этот же вечер, неожиданно для всех.  В  особенности
после этой сцены в театре семинарии. Ожидали худшего. Во всяком  случае,  не
того, что мадам  Кастель-Моржа  сдастся.  Большинство  заинтересованных  лиц
обладало достаточной светской выдержкой и могло при неприятной встрече вести
себя спокойно. Все знали, что  когда  дело  коснется  Сабины  Кастель-Моржа,
надежды на это не было. Даже  когда  она  была  в  хорошем  настроении,  она
вносила в общество  ощущение  напряжения,  и  это  сковывало  самое  веселое
общество.
   Все знали, что в этот вечер она была более чем всегда вне себя. Во  время
бала общество могло ожидать, что она будет ходить от одной группы к  другой,
отпуская по пути неприятные шуточки, и что она будет видеть в самой невинной
высказанной мысли нечто для себя обидное.
   Приглашенные опасались неприятностей. С присутствием  Сабины  приходилось
мириться, потому что она жила в  замке  Святого  Людовика,  но  все  заранее
строили планы, как бы  ограничить  ее  вмешательство  во  всеобщее  веселье.
Веселый Виль д'Аврэй и любезный Гобер де ла Меллуаз обещали  "заняться  ею",
если увидят, что она становится раздраженной. "Я  заставлю  ее  напиться,  -
заявил Виль д'Аврэй, который любил рискованные  положения.  -  Со  мной  она
будет сама кротость".
   Но это было очень проблематично.
   Она также была родом из Аквитании. На нее тоже нелегко было надеть узду.
   Таковы были прогнозы и предположения за несколько часов до открытия  бала
по поводу малой войны между мадам де Пейрак и мадам де Кастель-Моржа.
   Поэтому с крайним недоверием и восторженным недоумением  на  этом  вечере
увидят, как мадам де Пейрак и мадам де Кастель-Моржа держат  друг  друга  за
руки с достойными,  но  явными  проявлениями  дружеских  чувств,  отходят  в
сторону и беседуют  настолько  серьезно,  что  это  выглядит  как  искреннее
объяснение. Наконец, де Кастель-Моржа внезапно изменится до неузнаваемости и
будет ходить по салону такая оживленная, игривая  и  остроумная,  что  после
крайнего изумления бал в ночь Богоявления останется незабываемым вечером. Но
никто не узнает, что же произошло.
   Кто будет принимать приглашенных на пороге замка Святого  Людовика?  Этот
вопрос долго обсуждался в дни, предшествующие балу. Были разные предложения:
губернатор де Фронтенак с мадам де Кастель-Моржа? Де Фронтенак  с  мадам  де
Пейрак? Или де Фронтенак и сам Кастель-Моржа в компании с интендантом? Придя
в отчаяние, де  Фронтенак  позвал  на  совет  маркиза  Виль  д'Аврэя,  чтобы
урегулировать  этот  вопрос.  Гобер  де  ла  Меллуаз  обиделся.   Они   были
соперниками в вопросах этикета. Анжелика вздохнула с облегчением, узнав, что
решение было таково, что, поскольку был заключен договор о союзе,  встречать
приглашенных будут представители этого договора губернатор  де  Фронтенак  и
граф де Пейрак.
   Все особы, прибывшие в замок, будут приняты этими двумя  представителями,
могут поздороваться с ними и не искать их в толпе. Затем камергеры  проводят
гостей к столам, где накрыт ужин.
   Анжелика могла в этот вечер играть роль приглашенной. Она  возблагодарила
за это небо. Она не знала,  какое  выбрать  платье.  Она  не  хотела  надеть
тканное золотом платье, которое Жоффрей предложил ей для  въезда  в  Квебек.
Это было неуместно. Слишком роскошно. В таком  платье  можно...  идти  перед
королем. Может быть, когда-нибудь? Но теперь оно не соответствовало  случаю,
оно было как кусок солнца.
   Она было хотела надеть красное бархатное платье, но не нашла брильянтовых
булавок для корсажа, это нарушало стиль платья. В нем было что-то испанское,
что ей не шло, особенно в этот вечер, когда у нее были круги под  глазами  и
утомленное лицо. Потом она узнала, что Жоффрей наденет свой красный  костюм,
в котором при его темных волосах  и  глазах  у  него  был  вид  Мефистофеля.
Поэтому она твердо решила не надевать платье другого красного оттенка, более
яркого красного цвета, подходящего для блондинок. Эти  оттенки  рядом  будут
убивать друг друга.
   Тем хуже! У нее больше не было времени заниматься своими туалетами, и она
решила надеть бледно-голубое платье,  в  котором  она  приехала.  Его  нашли
красивым, и, таким образом, она никого не затмит,  оставит  другим  женщинам
удовольствие продемонстрировать новые туалеты.  Она  поворчала  еще  раз  по
поводу трудности одеваться только с помощью Иоланты, прокляла еще раз короля
Франции. Из-за него у нее был шрам, который мешал ей показывать спину, а эта
спина была очень красива и создана для  того,  чтобы  привлекать  горящие  и
затуманенные взоры ее поклонников и влюбленных. В конце концов она уехала  с
головной болью.
   Чтобы придать себе храбрости, она стала думать о тех, кого  она  встретит
и, конечно, о самых преданных: Ломени, Виль д'Аврэе, Карлоне,  Фронтенаке...
да и сам епископ не без удовольствия обменивался с ней мыслями.
   И Жоффрей там будет! Когда она перестанет смотреть  на  него,  стремиться
видеть его как будто в первые дни? Он превосходил всех благодаря силе  своей
личности еще более, чем своей красивой фигурой и  своей  элегантностью.  Это
было окрашено легкой досадой из-за успеха, который он имел у дам, а  они  не
всегда щадили чувства законной супруги. Было ли в  нем  что-то,  допускавшее
возможность достижения у него  успеха?  Этот  вельможа  из  Тулузы  сохранил
стремление соблазнять.
   Она  укололась  булавкой  и  подумала,  что  ее  нервозность   предвещала
неприятности. Что-то должно было произойти на этом балу.
   Де Бардане вызовет на дуэль де  ла  Ферте,  или  Беранжер-Эме  будет  так
непристойно  кокетничать  с  графом  де  Пейраком,  что  Анжелике   придется
поставить ее на место, и тогда она  будет  выглядеть  ревнивой  и  сварливой
женой, злобно взирающей  на  торжество  более  молодой  соперницы.  Это  все
удручало.
   Тут же произошло недоразумение, которое всегда случается, когда все  идет
неудачно. Сани, которые должны были везти ее в замок Монтиньи, перевернулись
в ручей, полный снега, она напрасно ждала их и поняла, что опаздывает.
   К ней послали портшез и сообщение о случившемся.
   Жоффрей де Пейрак отправился со своим эскортом в замок Святого  Людовика,
считая, что она уже уехала туда. Это окончательно привело ее в  раздражение.
Она нашла, что ее драгоценности ей не идут, вернулась к себе  и  сменила  их
перед зеркалом, повторяя себе, что предпочла бы остаться дома, и на этот раз
она не ошиблась, это было предчувствие, что-то должно было произойти -  либо
какая-то  ужасная  катастрофа,  либо   какой-нибудь   природный   катаклизм,
свойственный  этой  неустойчивой  стране:  землетрясение,  буря,   появление
северного  сияния,  или  пожар,  атака  ирокезов,  способных  залить  кровью
христианский праздник, или какое-нибудь преступление.
   Она прибыла в портшезе к иллюминированной резиденции губернатора.
   Проходя через двор между шеренгами солдат, которые,  несмотря  на  холод,
отдавали честь, она ответила им и вспомнила, что в Версале светская выдержка
была частью требований,  необходимых  для  сохранения  милости  короля.  Его
любовницы час спустя после родов считали себя обязанными появиться перед ним
с улыбкой на губах.
   Анжелика перестала  вспоминать  прошлое,  выпрямила  плечи  под  тяжестью
своего великолепного манто, подняла подбородок, чтобы не казалось,  что  она
прячет от взглядов лицо, которым она в этот вечер совсем не  восхищалась,  -
но показать это было бы еще хуже, - и сумела переступить порог салона сияя.
   Фронтенак пошел ей навстречу. Музыканты  на  маленькой  эстраде  заиграли
громче, как будто хотели привлечь внимание к ее приходу
   Анжелика живо улыбалась и весело отвечала на  приветствия  и  комплименты
окруживших ее многочисленных гостей
   Она   не   видела   графа   де   Пейрака.   Было   уже   много    гостей.
Дамы-благотворительницы представляли кое-кого из молодых девушек офицерам  и
унтер-офицерам в форме, а также  нескольким  хорошо  одетым  молодым  людям,
загорелые лица которых контрастировали с  их  париками  и  кружевными  жабо,
одетыми по случаю бала.
   Анжелика хотела пойти в этом направлении, но ее мигрень резко  усилилась,
у нее закружилась голова и ее затошнило. Ей  пришлось  остановиться,  у  нее
подкосились ноги. С застывшей на губах улыбкой она спрашивала себя,  что  же
ей теперь делать? Подумав о Версале, она испугалась: "А если я отравлена?"
   Но внезапно по некоторым интимным признакам она поняла простою причину ее
плохого самочувствия и нервного состояния последних часов. Это был ее плохой
день.
   Анжелика от всей души прокляла и  первородный  грех  праматери  Евы,  его
последствия для существ ее пола и собственную беспечность. За  всеми  своими
делами и подготовкой к праздникам она забыла о возможных неприятностях.
   Это была катастрофа,  которую  часто  приходится  переживать  женщинам  и
последствия которой они привыкли героически скрывать.
   Оказавшись в плену окружающей ее толпы  в  роли  королевы  празднества  в
своем тонком бледно-голубом платье, Анжелика стала быстро придумывать  план,
как ей выйти из этого положения, не привлекая к себе внимания.
   Осмотревшись кругом, не видя никого из женской прислуги, а только лакеев,
она заметила мадам де Кастель-Моржа, которая в  этот  момент  показалась  ей
спасительницей. Она подумала, что мадам Кастель-Моржа может ей помочь,  ведь
она жила в этом замке и могла незаметно оказать ей помощь.
   Видя, что Анжелика пробирается к ней, Сабина де Кастель-Моржа отвернулась
и хотела отойти, но Анжелика быстро подошла и взяла ее под руку.
   - Мадам, - тихо прошептала она, - не могу ли я сказать вам два слова?
   - Нет! - ответила Сабина и резко выдернула свою руку. Она была возмущена.
До этого ей удавалось избегать встречи с Анжеликой, и  эта  внезапная  атака
застала ее врасплох.
   Она дрожала, так как была очень впечатлительна.
   - Как вы смели заговорить со мной?
   - Сабина, только вы можете мне помочь. Я в  страшном  затруднении.  Я  не
вижу больше никого, кто может вывести меня из этого положения.
   Мадам де Кастель-Моржа  пришла  в  еще  большее  негодование,  видя,  что
Анжелика пытается подействовать кротостью.
   - Вы хотите провести меня вашим дружелюбием? Не рассчитывайте на  это.  Я
не принадлежу к вашим друзьям и не разрешаю вам называть меня до имени.
   - Не будьте такой  сердитой,  Сабина!  Повторяю,  только  вы  можете  мне
помочь.
   - Не хотите ли  вы  заставить  меня  поверить,  что  у  вас  нет  друзей?
Обратитесь к кому-нибудь из этих господ, которые все  в  вас  влюблены,  или
даже к епископу, который питает к вам дружеские чувства,  несмотря  на  ваше
неверие.
   Анжелика рассмеялась, сделав Сабине знак, чтобы она  говорила  потише.  С
трудом Анжелике удалось объяснить ей в чем дело, что  только  женщина  может
оказать ей здесь помощь, и только Кастель-Моржа, которая живет в этом доме.
   -  Пожалуйста,  отведите  меня  к  вашей  камеристке  или  покажите   мне
какую-нибудь из ваших служанок...
   Ее собеседница,  которая  чуть  не  устроила  скандал,  успокоилась.  Она
покраснела, побледнела, у нее был очень смущенный вид, когда она поняла свою
оплошность. Опять она зря вспылила. Но,  правда,  никогда  понапрасну  к  ее
помощи не обращались, хотя она и была иногда неловкой...
   - Следуйте за мной в мои комнаты,  -  сказала  она.  -  Праздник  еще  не
начинался. Сейчас только подают напитки. Вы сможете быть готовы до того, как
все сядут за столы.
   На лестнице она объяснила:
   - Служанки на кухне или у входа, к тому же  они  бестолковы.  Нет  смысла
кого-нибудь звать. Я дам вам все необходимое.
   - Спасибо. Ах, дорогая моя, я счастлива, что вы живете  в  замке  Святого
Людовика!
   -  Ваши  пушки  снесли  мой  дом!  -  возразила  с  горечью   Сабина   де
Кастель-Моржа.
   Тем не менее она открыла Анжелике двери своих комнат и быстро снабдила ее
всем необходимым. Ее агрессивность ушла, и враждебность, которая была  между
ними, испарилась как по волшебству. Их женская солидарность  в  отношении  к
общим неприятностям преодолела существовавшие барьеры.
   Когда  Анжелика  присоединилась  к  ней  в  ее  гостиной,  у  Сабины   де
Кастель-Моржа исчезло с лица мрачное выражение, и на губах у нее  даже  была
улыбка, которая делала более мягкими  очертания  ее  красивого  рта,  слегка
подкрашенного в этот вечер.
   - Вы сделали это нарочно! - сказала она.
   - Сабина, вы хорошо знаете, что  подобные  вещи  не  могут  быть  заранее
включены в план примирения.
   -  Да,  но  случай  всегда  вам  благоприятствует.  Самая  незначительная
случайность служит вам на пользу. Вот теперь я обезоружена.
   Анжелика порывисто подошла к ней, протянув руки.
   - Сабина, мы сможем быть друзьями?
   Сабина де Кастель-Моржа пожала плечами с печальной и  смиренной  улыбкой,
но она разрешила  взять  свои  руки,  и  они  посмотрели  друг  на  друга  с
выражением искренности.
   - Я никогда не чувствовала к  вам  антипатии,  несмотря  на  то,  что  вы
сделали против нас в наш приезд, - сказала Анжелика.
   Жена военного коменданта покраснела.
   - Я была как сумасшедшая, я вас ненавидела... Но я... Я не  ожидала,  что
пушка выстрелит... Еще одна неловкость с моей стороны.
   - Хорошо, что  она  не  была  осуществлена  полностью,  -  не  удержалась
Анжелика. - Но почему вы меня так ненавидите?  Может  показаться,  что  ваша
ненависть больше относится ко мне лично, чем к тому, что  мы  можем  явиться
возможными соперниками в части территории Нового Света, или к тому, что, как
опасались перед нашим прибытием сюда, мы  являемся  сообщниками  англичан  и
стремимся повредить Новой Франции.
   - Это правда, я ненавижу именно вас, - сказала Сабина  де  Кастель-Моржа,
отводя взгляд.
   Но ома вцепилась в руки Анжелики,  казалось,  в  ней  происходит  тяжелая
внутренняя борьба.
   - Почему? Что я вам сделала?
   - У вас всегда было все. Все, чего нет у меня. Вы нравитесь, вас любят...
тогда как когда появляюсь я, я  чувствую,  что  все  порчу.  Все  замолкают.
Мужчины отворачиваются... Мадам де Меркувиль мне это говорила - и с  лучшими
намерениями. Добрая душа, советовала мне сделать усилия... Но какие  усилия?
Я некрасива...
   - Да нет! Какая глупость!
   - Я знаю, что я говорю... Мне достаточно это давали понять.
   Она вырвала свои руки из рук Анжелики  и  взволнованно  стала  ходить  по
комнате. Она провела рукой по лбу с блуждающим взглядом.
   - Нет! Слишком многое разделяет нас,  Анжелика!  Я  не  могу  забыть!  Вы
разбили мне жизнь!
   - Я? До такой степени? Сабина, вы все драматизируете!
   - Вы отняли у меня мужчину моей жизни! - вскричала она.
   Анжелика  открыла  рот  и  глаза  одновременно.  Увы!  Опять   проявилось
воспаленное воображение Сабины де Кастель-Моржа. О ком она говорила? Об отце
д'Оржевале?
   - Мужчина вашей жизни? Сабина, кто это?
   - Да, в самом деле! - воскликнула мадам де Кастель-Моржа со своим прежним
саркастическим смехом. - Существует ли мужчина, который может меня любить? И
я забыла, что у вас-то есть выбор! Кто из  тех,  кто  сегодня  ухаживает  за
вами, мог раньше питать  ко  мне  какие-то  чувства,  которые,  естественно,
исчезли, как только появились вы?
   Она выпрямилась, потрясаемая и негодованием и страданием, ее черные глаза
заблестели, как два карбункула.  Властным  жестом  она  показала  на  дверь,
которая вела на галерею и на большую каменную лестницу.
   - Спустимся! Я вам его покажу!
   В своем черном  платье  с  длинным  шлейфом  она  выглядела  королевой  в
трагическом спектакле.
   - Сабина, как вы красивы! - вскричала  Анжелика.  -  Если  бы  вы  сейчас
видели себя в зеркале, вы бы мне поверили!
   Мадам де Кастель-Моржа вздрогнула, как пораженная молнией, и взглянула на
нее расширенными глазами.
   - И это вы говорите мне это... Вы, моя соперница! Ах, это уж слишком!
   Она согнулась, как от удара, затем выпрямилась. Блеск ее  глаз  напоминал
блеск глаз воинов, идущих на давно желанную битву.
   - Идем! - повторила она.
   Анжелика последовала за ней, очень заинтересованная. В шуме, доносившемся
из вестибюля и гостиных, были  слышны  голоса  мужчин,  приветствующих  друг
друга и мирно беседующих.
   "Которого же мужчину я у нее украла? - спрашивала она себя. - Кто  бы  он
ни был, я смогу ее быстро разубедить. Ее муж? Конечно,  нет.  Фронтенак?  Он
очень привлекателен, я согласна, но он любезен со всеми дамами и со мной  не
более, чем с другими. Интендант? Он не очень-то хорош, но следует  признать,
что когда его получше узнаешь, у него есть свое обаяние, и он  имеет  успех.
Мадемуазель д'Уредан без ума от него, а мадам д'Обрен  внимает  ему,  затаив
дыхание".
   Они остановились у порога  большой  гостиной,  совершенно  равнодушные  к
интересу, который они вызвали, появившись вместе.
   - Ну что ж! Сабина, покажите  мне  его!  -  сказала  Анжелика.  Мадам  де
Кастель-Моржа колебалась.
   - ...Сабина, вы уже слишком много сказали! Теперь говорите? Что  означает
это обвинение?.. Я разбила вашу жизнь? Как я это могла?
   Саби