ное
создание, злое и страшное.
   Он приложил палец к ее лбу.
   - Что  творится  в  этой  прелестной  головке?  Ничего,  кроме  расчетов,
политики, деловых контактов, которые могут поколебать даже самого  Кольбера.
А ведь вы похожи на богиню, которую можно видеть лишь в мечтах. И  для  кого
все это?!
   Анжелика была смущена его неистовой речью.
   - С меня уже достаточно.
   - Это происки дьявола. Что еще может делать женщина лучше, чем заниматься
любовью? А вы, эгоистка, запятнали сами себя.
   Его настойчивость удивляла Анжелику.
   - Это верно лишь отчасти, Пегилен. Кто знает,  кем  я  являюсь  на  самом
деле. Вы ведь никогда не были в аду.
   Внезапно она почувствовала страшную усталость. Она откинула голову  назад
и закрыла глаза. Еще несколько минут назад она пылала, а теперь чувствовала,
что кровь стынет в ее жилах. Такое  бывает  лишь  в  старости.  Ей  хотелось
выплакаться Пегилену и просить помощи, но  подсознательно  она  чувствовала,
что это может вовлечь ее в еще  большую  опасность.  И  тут  же  она  решила
перейти на более спокойную тему. Выпрямившись, она игриво спросила:
   - Кстати, Пегилен, вы не сказали мне, получили ли вы новое назначение?
   - Нет, - ответил он без всякого выражения.
   - А почему?
   - Вы пытаетесь отвлечь меня, но на сей раз я не поддамся. Ваша уловка вам
не удастся. А вот как вы можете строить свою жизнь, руководствуясь  головой,
а не этим?
   И он положил руку на ее грудь.
   - Пегилен! - Анжелика вскочила.
   Он подхватил ее правой рукой,  левой  подбил  под  колено  так,  что  она
потеряла равновесие и упала прямо на софу, и наклонился над ней.
   - Нет, нет, нет! Такой риск не по мне. Уколы сердечной боли страшат меня.
Не ждите, что я приму участие в ваших любовных играх. Что вы делаете сейчас?
   - Успокаиваю вас. А это не одно и то же.
   Он водил пальцами по ее шее на уровне жемчужного ожерелья. Она задрожала,
и внезапный прилив  животной  страсти  пронзил  ее.  Изощренное  любопытство
подстрекало ее воспользоваться случаем и испытать таланты  этого  Дон  Жуана
двора.
   Вспышки  факелов,  которые  слуги  закрепляли  на  стенах,  на  мгновение
разделили их. Анжелика даже не обратила внимание, что они  сидели  в  полной
темноте.
   - Вы ужасны, - хихикнула она, все еще оставаясь в его объятиях.
   - Анжелика, ангел мой, боюсь, что я забыл все свои  добрые  пожелания.  Я
сгораю от желания узнать вас еще больше. Вы придете ко мне сегодня ночью?  Я
прошу вас...
   - А как же быть с мадам де Рокелер?
   - К черту ее!
   Анжелика приподнялась с его плеча  и  перебросила  шнурок  корсажа  через
грудь. Пегилен не понял, принимает ли она предложение или нет.
   Буквально в нескольких шагах, выделяясь  на  фоне  освещенного  коридора,
неподвижно застыла мужская фигура. Им не пришлось долго гадать, кто это  мог
быть. Это был Филипп.
   Пегилену уже неоднократно приходилось бывать в такого рода положениях. Он
быстро привел себя в порядок, поднялся и низко поклонился Филиппу.
   - Месье, ваши условия? Я к вашим услугам.
   - А моя жена к услугам любого, - медленно произнес Филипп. -  Пожалуйста,
не беспокойтесь, маркиз.
   Он медленно поклонился Лозену и молча удалился.
   Маркиз де Лозен застыл как соляной столб.
   - Дьявол! - выругался он. - Никогда не встречал таких мужей.
   И, схватившись за шпагу, он кинулся догонять главного ловчего. На  полном
ходу он ворвался в зал Дианы, куда как раз входил король.
   -  Сударь!  -  воскликнул  Лозен  звенящим  голосом.  -  Ваше   поведение
оскорбительно! Я требую удовлетворения. Пусть ваша шпага ответит мне.
   Филипп ледяным взглядом смерил горячего соперника.
   - Моя шпага принадлежит королю, сударь. Я никогда не обнажал ее за  честь
шлюхи!
   В возбуждении Лозен перешел на свое родное наречие:
   - Я наставил вам рога, сударь! -  закричал  он.  -  И  я  требую  от  вас
удовлетворения!

Глава 7

   При свете туманно-пепельного утра Анжелика уселась  на  край  кровати.  В
голове шумело, во рту ощущался привкус чего-то кислого. Она провела пальцами
по спутанным волосам. Болела голова.
   Анжелика попыталась взять со столика зеркало, но почувствовала боль. Рука
вспухла. Взглянув на рану, она тут же вспомнила Филиппа.
   Она спрыгнула с  кровати.  Ей  нужно  было  немедленно  узнать  последние
новости о Филиппе и Лозене. Удержал ли их король от дуэли? А если они все же
дрались, то что ожидает оставшегося в живых? Арест,  тюрьма  или  немилость?
Дело не в том, как она относится к случившемуся, но она оказалась в  ужасном
положении. Грандиозный скандал! Она сгорала от стыда при одной мысли о  том,
что произошло в Фонтенбло.
   В ее мозгу пронеслась мысль о случившемся вчера, когда Филипп и  Лозен  с
криками: "Защищайтесь, сударь!" - бросились друг на друга прямо на глазах  у
короля. Де Жествре и де Креке растащили их. В это время  глаза  всего  двора
были устремлены на нее, стоящую в стороне, алую от смущения. Она и  сама  не
могла вспомнить, каким чудом приблизилась к королю, будто хотела  поговорить
с ним, сделала глубокий реверанс и удалилась сквозь две шеренги  придворных,
хихикающих  и  замолкающих,  когда  она  проходила   мимо.   Она   сохраняла
достоинство и шла степенно, не торопясь. И лишь дойдя до  скупо  освещенной,
пустынной лестницы, без сил опустилась на  скамейку.  Здесь  к  ней  немного
погодя  присоединилась  мадам  де  Шуази.  Торопливо   глотая   слова,   эта
благородная дама сообщила Анжелике, что  король  лично  отчитал  маркиза  де
Лозена, что принц взял под опеку обманутого мужа и  что  все  надеются,  что
ссора скоро кончится. Конечно, мадам дю Плесси понимает, что  ее  дальнейшее
пребывание при дворе нежелательно. И  что  мадам  де  Шуази  прислана  самим
королем,  который  настоятельно  рекомендует  маркизе  дю  Плесси   покинуть
Фонтенбло. Анжелика выслушала все это с каким-то облегчением. Она немедленно
поспешила в свою карету и приказала гнать прочь, несмотря на ворчание кучера
и лакеев.
   Вернувшись в отель, она уже заканчивала туалет, когда шум  въехавшего  во
двор  экипажа  заставил  ее  похолодеть.  Сердце  громко   застучало.   Кому
понадобилось пожаловать к ней в шесть часов утра? Кто это?
   Она выбежала в зал, перегнулась через перила.
   Это был Филипп, шествующий в сопровождении Ла-Виолетта, который держал  в
руках две шпаги. Филипп поднял голову.
   - Я только что убил месье де Лозена.
   Анжелика вцепилась в  перила,  чтобы  не  упасть.  Сердце  застучало  еще
сильнее. Филипп жив! Она сбежала вниз. Когда она подошла ближе  к  мужу,  то
увидела, что его костюм забрызган кровью.  Левой  рукой  Филипп  поддерживал
правую. Лицо его было бледным как полотно.
   - Вы ранены? - спросила Анжелика слабым  голосом.  -  Это  серьезно?  Ох,
Филипп, пойдемте, я перевяжу вас.
   И она повела мужа в  свою  комнату.  Трясущимися  руками  Анжелика  взяла
ножницы и принялась разрезать края окровавленной одежды. Она крикнула, чтобы
слуги принесли горячей воды, мази и целебного бальзама.
   - Выпейте, - сказала она, когда Филипп пришел в себя.
   Казалось, рана была неглубокой. Шпага скользнула по левому плечу и правой
стороне груди, но вошла неглубоко. лишь  разрезала  кожу.  Анжелика  промыла
рану и наложила пластырь.
   Филипп терпеливо перенес эту операцию.
   - Интересно, как же будет соблюден этикет?
   - Какой этикет?
   - Моего ареста. Согласно правилам, лишь капитан королевской охраны  имеет
право арестовывать дуэлянтов. Но маркиз де Лозен и есть тот  самый  капитан.
Не может же он арестовать сам себя.
   - Конечно, он же мертв, - сказала Анжелика с нервным смешком.
   - У него нет даже царапины.
   - Но разве вы не сказали только что мне...
   - Я хотел увидеть, как вы упадете в обморок.
   - Я не собиралась падать в обморок из-за Лозена. Если мне и стало  дурно,
то это только из-за вас. Ведь ранены-то именно вы, Филипп.
   - Мне пришлось сделать все, что было в моих силах, чтобы  прекратить  эту
глупость. Я не собирался терять  двадцатилетнюю  дружбу  с  Пегиленом  из-за
такого пустяка.
   Анжелика побледнела, глаза ее стало заволакивать туманом, ей  становилось
по-настоящему дурно.
   - Как бы это назвал король? А, куколка?
   - Филипп, - прошептала Анжелика, - какая несуразица. И, подумать  только,
вы спасли мне жизнь. Почему все так получается? Ведь  я  могла  бы  так  вас
любить...
   Маркиз повелительно поднял руку, как бы призывая ее к молчанию.
   - Кажется, они уже здесь.
   Со стороны мраморной лестницы донесся звон шпор и бряцанье оружия.  Затем
дверь медленно открылась, и первым вошел граф де Вулуа.
   - Вулуа, вы пришли арестовать меня?
   Граф слегка кивнул.
   - Ну что ж, это достойный выбор. Вы являетесь полковником мушкетеров и по
чину следуете за капитаном королевской охраны. А что с Пегиленом?
   - Он уже в Бастилии.
   Филипп страдал от боли.
   - Я к вашим услугам,  -  сказал  он,  морщась.  -  Сударыня,  прошу  вас,
накиньте мне плащ на плечи.
   Одно упоминание о Бастилии повергло Анжелику  в  ужас.  Еще  одного  мужа
оторвут от нее и отправят в Бастилию. Губы ее побелели, она шептала молитву.
   - Месье Вулуа, только не в Бастилию, умоляю вас!
   - Простите, сударыня, но таков приказ короля.
   - Заприте его куда угодно, но только не в Бастилию!
   Оба дворянина были уже у дверей. Филипп обернулся.
   - А куда бы вы хотели запереть меня? Может быть, в Шатле вместе со всяким
сбродом?
   ...Да, все началось сызнова.  Бесконечное  ожидание,  отсутствие  вестей.
Вновь и вновь приходили и проходили перед ней  видения  недавнего  прошлого,
все казалось ночным кошмаром.
   Ее служанки, подавленные видом хозяйки, которую они привыкли видеть более
решительной, пытались помочь ей найти выход.
   - Вам надо повидаться с мадемуазель де Ланкло, мадам.
   Они почти насильно усадили ее в карету. Это был отличный совет. Нинон  де
Ланкло, наделенная богатым житейским  опытом,  была  единственной  женщиной,
которая могла выслушать жалобы бедной Анжелики, не боясь быть  замешанной  в
этой скандальной истории. Она обняла Анжелику, ласково  назвала  ее  "сердце
мое" и, пока мадам дю Плесси потихоньку приходила в себя,  рассказала  ей  о
множестве случаев, когда мужья дрались на дуэлях, спасая свою честь.
   - Но Бастилия!
   Это название огненными буквами горело перед глазами Анжелики.
   - Люди выходят и оттуда, моя дорогая.
   - Только для того, чтобы попасть на виселицу!
   Нинон легонько постучала ее по лбу.
   - Что это пришло вам на ум? К примеру, для Лозена это уже в  третий  раз.
Его пример показывает, что даже выйдя из Бастилии, можно  занять  при  дворе
такое же видное положение,  как  и  раньше.  Пусть  себе  король  наказывает
непослушных школяров. Через некоторое время он сам первый будет рад  увидеть
своего гадкого Лозена и непослушного ловчего.
   Эти  слова  успокоили  Анжелику.  Она  подумала,  что  ее  опасения  были
беспочвенны и глупы. Нинон также посоветовала ей  ничего  не  предпринимать,
пока этот скандал не забудется и его не заменят новые сплетни и интриги.  По
ее совету Анжелика решила на время  скрыться  в  монастыре  кармелиток,  где
настоятельницей была ее младшая  сестра  Мари-Агнесса.  Это  было  наилучшим
решением вопроса.
   Зеленоглазая, молодая, с  таинственной  улыбкой  на  устах,  Мари-Агнесса
походила на ангелочка с портрета. Ей только что исполнился  21  год.  Жизнь,
проводимая  в  молитвах,  в  уединении,  казалось,  мало  подходила   к   ее
темпераменту.
   Уже в двенадцать лет  у  нее  была  репутация  чертовки,  а  ее  короткий
жизненный опыт в качестве фрейлины  королевы  научил  ее  многому.  Анжелика
подозревала, что в книге любви Мари-Агнесса прочла больше страниц,  чем  она
сама. И после исповеди Анжелики, к ее удивлению, молодая монахиня со вздохом
всепрощения произнесла:
   - Как ты еще молода! Стоило из-за таких обыденных вещей поднимать столько
шума?
   - Обыденных?! Ведь я только что рассказала тебе, как я обманула мужа!
   - Нет ничего более обыденного, чем этот грех.
   Мари-Агнесса немного помолчала, потом сказала тем резким голосом, который
был их семейной чертой:
   - Послушай меня. Или ты сама этого хочешь, или нет. И если нет, то  зачем
стремишься жить при дворе?
   Может, это и объясняло уход самой Мари-Агнессы от светской жизни.
   Анжелика готовилась к покаянию в уединенной тишине  этой  святой  обители
вдали от суеты мирской жизни, но визит к мадам де Монтеспан разрушил все  ее
благие намерения и помыслы и вернул с небес на землю.
   - Не знаю,  будет  ли  благоразумным  мой  совет,  -  сказала  прекрасная
Атенаис, - но считаю своим долгом предупредить вас. Солиньяк вмешался в  это
дело с дуэлью, и дела вашего мужа обстоят очень плохо.
   - И что же делает маркиз де Солиньяк?
   - Старая история, он встал на защиту бога и права. Он вбил себе в голову,
что дуэли ведут к ереси и атеизму. И он  настаивает,  чтобы  король  жестоко
наказал де Лозена и вашего мужа для острастки других. А это может довести до
аутодафе.
   Увидев, как побледнела Анжелика, маркиза принялась обмахивать ее веером.
   - Я пошутила, но будьте  осторожны.  Этот  фанатик  может  обеспечить  им
долгое  заключение  и  немилость  короля.  Наш  монарх  может  и   послушать
Солиньяка,  так  как  он  припомнит,  что  де  Лозен  часто  доставлял   ему
неприятности. И будь я на вашем месте, я попыталась бы  вмешаться,  пока  не
поздно, и пока король не принял окончательного решения.
   Анжелика отбросила молитвенник и немедленно покинула монастырь. Но  когда
она встретилась с Нинон де Ланкло, та посоветовала  не  принимать  дело  так
близко к сердцу, ведь речь шла всего лишь об обманутом муже.
   - Когда страной  овладевает  эпидемия,  докторам  не  следует  заниматься
частными случаями.
   Когда Людовик XIV узнал про эти слова, он улыбнулся. А это  было  хорошее
предзнаменование.
   Нинон же поморщилась, когда Анжелика рассказала ей о замыслах  Солиньяка.
Она припомнила то время, когда  Ришелье  сносил  головы  дворянам  тоже  для
примера, принуждая все благородное сословие отказаться  от  привычки  решать
вопросы чести на дуэлях.
   - Если месье де Солиньяк считает, что шпага вашего мужа - это  исполнение
воли божьей, то можете быть уверены, что он прожужжит королю все уши.
   -  Вы  считаете,  что  король  позволит  кому-либо  вмешиваться  в   свои
распоряжения?
   - Речь идет не о слабости и  нерешительности  короля.  Даже  если  король
решит, что Солиньяк просто надоедливый и  докучливый  человек,  все  же  его
рассуждения будут иметь кое-какой вес. Ведь церковь и закон на его  стороне.
А если найдется человек, который будет настойчиво защищать того или  другого
дуэлянта, то и он сможет повлиять на ход  дела.  Сейчас,  как  никогда,  вам
нужны благоразумие и настойчивость.
   - А что, если я повидаюсь с Солиньяком?
   - Попытайтесь.
   Несмотря на проливной дождь, Анжелика на некоторое  время  задержалась  у
ворот Сен-Жермена. Ей только что сообщили, что двор отправился в Версаль.  В
отчаянии она готова была бросить задуманное, но, стиснув зубы, вернула  себе
решимость.
   Забравшись в карету, она крикнула:
   - В Версаль!

***

   Наступившая зима не принесла ничего, кроме дождей, холода  и  грязи.  Все
ожидали Рождества, которое, как полагали, принесет чистый снег.
   Анжелика не замечала, как стыли от холода  ноги.  Время  от  времени  она
кривила в усмешке рот, а в глазах ее загорался огонек,  который  мадемуазель
де Паражон называла "сигналом к бою". Анжелика обдумала предстоящий разговор
с маркизом де Солиньяком, который состоится по ее просьбе, но не у него и не
у нее дома, а в монастыре Святой Целесты. Маркиз хотел сохранить эту встречу
в тайне.
   - Вы мните, сударыня, что вы все еще одна из тех свечей при дворе, вокруг
которых, порхая, носятся мотыльки, и что я один из них?  Не  могу  пока  что
догадаться, почему вы настояли на этой встрече, но, понимая  то  безвыходное
положение, в которое вас ввергла ваша беззаботность, я  прошу  вас  сбросить
маску меланхолии, которой вы пытаетесь завлечь меня.
   Анжелика все больше и  больше  удивлялась,  глядя  на  него.  Полуприкрыв
глаза, он устремил на нее взгляд, который, казалось,  пронзал  ее  насквозь.
Казалось, эти глаза спрашивали ее:
   - Постится ли она по пятницам?
   - Раздает ли она милостыню неимущим?
   - Смотрела ли она "Тартюф", и если да, то сколько раз?
   "Тартюф" Мольера затрагивал многих высокопоставленных особ.  Но  Анжелики
не было при дворе, когда там ставили  эту  комедию,  и  поэтому  она  ее  не
видела.
   Анжелика, пожалуй,  переоценила  силу  Братства  Святого  Причастия.  Она
сердилась и на маркиза, и на себя.
   Спор разгорался.
   - Проклятье тому... или той, кто послужил  причиной  скандала!  -  такими
словами завершил их встречу раздраженный маркиз.
   Анжелика чувствовала себя разбитой. На смену храбрости пришел гнев. И все
же после недолгих раздумий Анжелика решила обратиться к королю.
   Она выехала в час ночи и  остановилась  в  гостинице  близ  Версаля.  Как
только открылась зала для посетителей, она смешалась с толпой, состоящей  из
отставных солдат, домогающихся пенсии, обедневших вдов, разорившихся дворян.
Не добившись успеха у бога, они решили обратиться к  монарху.  Рядом  с  ней
оказалась  мадам  Скаррон,  вечная  просительница,  одетая  в  старый  плащ.
Анжелика не захотела быть узнанной и поторопилась опустить на  лицо  капюшон
плаща.
   Когда король проходил мимо нее, она упала на колени  и,  склонив  голову,
протянула свое прошение, в котором умоляла его величество разрешить мадам дю
Плесси де Бельер поговорить с ним. Надежда ее возросла, когда  она  увидела,
что король, пробежав глазами ее прошение, не отдал его месье де Жествре, как
поступал с другими, а оставил у себя.
   Когда толпа рассеялась,  сам  месье  де  Жествре  подошел  к  Анжелике  и
спокойным тоном предложил ей следовать за ним.  Она  удивилась  еще  больше,
обнаружив, что дверь комнаты, в которой король  давал  аудиенции,  открылась
прямо перед ней. Анжелика не ожидала, что ответ на ее прошение  будет  таким
быстрым. Ее сердце стучало все сильнее, она прошла несколько шагов  и  упала
на колени. В это время дверь комнаты захлопнулась.
   - Встаньте,  сударыня,  -  раздался  умиротворяющий  голос  короля,  -  и
подойдите поближе.
   Лишь подойдя к  самому  столу,  она  откинула  капюшон.  В  комнате  было
сумрачно. Дождь стучал по плитам террасы за окном.  Ей  показалось,  что  на
губах короля застыла легкая улыбка...
   - Мне очень жаль, - высокомерно сказал он, - что одна из дам моего  двора
вынуждена просить меня о тайной встрече со мной. А вы бы  могли  действовать
открыто. В конце концов, вы жена маркиза...
   - Сир, я смущена...
   - Мне известна причина вашего смущения, но вы прощены. И все же вам  было
бы лучше не уезжать так поспешно из Фонтенбло в тот вечер. Ваше  бегство  не
согласуется с тем самообладанием, которое вы проявили во время  прискорбного
инцидента.
   Анжелика была готова напомнить королю,  что  именно  по  его  приказанию,
переданному через мадам де Шуази, она была вынуждена столь поспешно  уехать.
Но король опередил ее.
   - Забудем обо всем. Какова цель вашего визита?
   - Сир, Бастилия...
   Само звучание этого слова вынудило ее мгновенно замолчать. Плохое начало!
В беспокойстве она всплеснула руками.
   - Так... - осторожно сказал король. - И за кого же вы ходатайствуете?  За
месье Лозена или за дю Плесси?
   - Сир, - оживилась Анжелика, - меня беспокоит только судьба мужа.
   - Если бы так было всегда.  Но  из  того,  что  мне  известно,  вовсе  не
следует, что судьба и честь вашего  мужа  занимают  главное  место  в  ваших
мыслях. Вы раскаиваетесь?
   - До глубины души, сир!
   Его проницательный взгляд показал, насколько сильно интересовался  монарх
личной жизнью подданных.
   Анжелика перевела взгляд с бледного лица короля на его руки, лежавшие  на