, так долго обеспечивавшего непобедимость Византии.
К сожалению, в 1203 году, после нашествия крестоносцев, византийские  ученые
утратили формулу негасимого огня. Так вот, я уверен,  что  секрет  таится  в
минеральном мумие, которое горит и не гаснет,  а  если  его  особым  образом
обработать,  выделяет  летучее  вещество,  легко  воспламеняющееся  и   даже
способное взрываться. Сегодня утром я сделал опыт с крохотной частицей.  Да,
сударыня, я вновь открыл тайну греческого огня!
   В увлечении он повысил голос. Анжелика  напомнила  ему  об  осторожности.
Нельзя забывать, что они только бедные рабы в руках безжалостного палача.
   - Не бойтесь ничего! Я рассказываю вам о своих открытиях не  потому,  что
впадаю в безумство увлечения,  а  потому,  что  они  помогут  нам  завоевать
свободу. У меня есть замысел, и я уверен, что мне удастся  его  осуществить,
если мы только попадем на остров Санторин.
   - Почему Санторин?
   - Я вам это открою в свое время. - И Савари убежал.
   Наступил  вечер,  на  корабле  поднялся  необычный  шум.   Крики   женщин
смешивались с мужской руганью, раздавались звуки ударов,  топот  босых  ног,
бегущих по  переходам,  плач,  приглушенные  истерические  рыдания,  громкие
голоса и грубый гогот мужчин.
   - Что опять случилось? - спросила Анжелика у своей товарки.
   - Матросы укрощают новых пленниц.
   - Что они делают с ними?
   Молодая гречанка отвела глаза.
   - Но это ужасно! - простонала Анжелика. - Это невыносимо. Надо же  что-то
делать.
   Совсем рядом раздались отчаянные вопли насилуемой женщины.
   Эллида удержала Анжелику:
   - Не ходи туда! Так всегда бывает. Это их право.
   - Их право?!
   Эллида объяснила своим кротким голосом, что члены экипажа имели право  на
долю добычи. Сначала они получали ее "в натуре", а после продажи рабов -  ив
цехинах.  Более  того,   очень   красивых   женщин   берегли   для   богатых
сладострастников, а большинство продавали просто в рабство как служанок  для
исполнения всяческих работ в караван-сараях. На  рынке  беременные  ценились
выше, так как учитывалась и ценность  будущего  раба.  Таким  образом,  люди
маркиза д'Эскренвиля получали удовольствие и повышали в  то  же  время  цену
"товара".
   Анжелика заткнула уши руками и сама стала кричать, что хватит с нее  этих
дикарей, что она тут больше не останется. И когда появился Корьяно  с  двумя
негритятами, несущими подносы, она  набросилась  на  него  с  проклятиями  и
отказалась хоть что-нибудь взять в рот.
   - Но вам же надо поесть! - трагическим тоном вскричал одноглазый. - Вы же
просто кожа да кости. Это для нас катастрофа!
   - Пусть перестанут терзать этих женщин! Прекратите эту оргию!
   Она пнула ногой подносы, и миски полетели на пол.
   - Прекратите эти крики!
   Корьяно поспешил убраться со всей скоростью, какую допускали его короткие
ножки. Немного спустя послышался рев д'Эскренвиля:
   - Тебе понравилось, что она с характером! Что ж, получил теперь? Уже моим
людям нельзя позабавиться с бабами на собственном корабле!..
   Взбешенный, он подбежал к каюте Анжелики.
   - Вы что, отказываетесь есть?
   - А вы полагаете, что ваши сатурналии возбуждают аппетит?
   Страшно худая, вся взъерошенная Анжелика  в  своем  свободно  болтающемся
корсаже  выглядела  упирающейся  девчонкой-подростком.  Губы   пирата   чуть
раздвинулись в подобии улыбки.
   - Ладно! Я уже приказал перестать. Но  и  вам  следует  пойти  навстречу.
Мадам дю Плесси-Белльер, вы окажете мне честь поужинать вместе  со  мной  на
мостике?

Глава 13

   Вокруг низкого столика были уложены подушки. Принесли круглые  серебряные
миски с густой простоквашей, в которой плавали кусочки  мяса,  завернутые  в
виноградные листья. Яркие зеленые, красные и желтые  блюдечки  с  соусами  -
луковым, перечным и шафранным - расцвечивали стол.
   - Попробуйте долму, - Корьяно положил кушанье в тарелку Анжелики. -  Если
она вам не понравится, то принесут рыбу.
   Предводитель пиратов насмешливо посматривал на своего помощника.
   - Тебе идет роль кормилицы. Видно, ты для этого родился!
   Корьяно обиженно промычал:
   - Надо же кому-нибудь исправлять ошибки. Еще хорошо, что она не умерла. А
если опять начнет болеть, то конца этому не будет.
   Теперь обиделся маркиз:
   - Чего ты еще от  меня  хочешь?  Я  позволяю  ей  важничать,  чуть  не  с
поклонами приглашаю обедать, все кругом на цыпочках ходят. Мои  люди  должны
вести себя, как певчие в церкви, и ложиться спать в восемь часов вечера...
   Анжелика рассмеялась.
   Оба корсара уставились на нее, разинув рот.
   - Она смеется!.. - волосатая физиономия Корьяно просияла.
   - Мадонна! Если она так будет смеяться на рынке, мы возьмем за нее лишних
две тысячи пиастров.
   - Идиот! - презрительно бросил д'Эскренвиль. - Много ты знал  таких,  кто
смеялся на рынке? А этой такое вовсе не пойдет. Нам повезет, если  она  хоть
будет вести себя спокойно. Почему вы смеетесь, красавица?
   - Не могу же я постоянно плакать.
   Наступившая тишина и синева  этого  вечернего  неба  действовали  на  нее
успокаивающе.  В  легкой  дымке,  словно  сказочное  видение,  уходил  назад
островок с храмом, посеребренным лучами всходящей луны. Маркиз проследил  за
ее взглядом и сказал:
   - У Аполлона было  когда-то  шесть  храмов.  На  этом  острове  ежедневно
танцевали в честь красоты.
   - А теперь тут вашими стараниями воцарился ужас.
   - Не сентиментальничайте. Надо же как-то использовать  этих  выродившихся
греков.
   - И что же, так полезно отрывать детей от матерей?
   - Иначе им суждено погибнуть в этих бесплодных краях.
   - А несчастные бессильные старики, которых тоже втащили на ваш корабль?
   - Тут дело другое. Я забираю их, чтобы оказать им услугу.
   - В самом деле? - иронически усмехнулась она.
   - Ну конечно! Вообразите, на  острове  Хиос  существует  такая  традиция:
жители, которым исполнилось шестьдесят лет, должны  отравиться  либо  уехать
отсюда. В этом углу Греции стариков не любят. - Он сардонически улыбался.  -
Вам еще многое придется узнать о Средиземноморье, прекрасная дама.
   Раб принес кальян, турецкий курительный прибор с сосудом воды и  трубкой.
Маркиз закурил трубку и откинулся назад.
   - Посмотрите на небо, покрытое облаками. Завтра на заре  мы  отплывем  на
Кьюрос. Там, под лаврами и розами, лежит спящий  бог  Марс.  Жители  еще  не
успели растолочь его на известку. Я каждый раз хожу посмотреть на него. А вы
любите статуи?
   - Да. Король украсил ими свои сады в Версале...
   Из ночной тьмы опять выплыл хиосский храм. Казалось,  он  висит  в  небе.
Анжелика тихо сказала:
   - Боги умерли.
   - Но  не  богини.  -  Маркиз  д'Эскренвиль  разглядывал  ее  прищуренными
глазами. - Этот костюм, можно сказать, вам идет. Обещает приятные сюрпризы и
позволяет догадываться о том, что скрывает.
   Анжелика сделала вид, что не  слышит,  и  наклонилась  над  тарелкой.  Ее
желудок давно уже требовал пищи, а вкус простокваши не был неприятен.
   - Далеко мы от Кандии?
   - Не слишком. Мы бы уже были там, если бы этот чертов аптекарь не  отвлек
меня своими речами и  не  заставил  терять  время,  таскаясь  от  острова  к
острову. Когда его нет рядом, мне хочется раздавить его, как  клопа.  Но  он
приходит, хватает меня за пуговицу и начинает внушать, что  он  добудет  мне
богатство, и я слушаю его, как дитя. А... Какая разница! Одно из благодеяний
Востока - время тут течет неспешно. - Он сильно  затянулся.  -  А  вам  что,
хочется скорее попасть в Кандию?
   - Мне хочется скорее узнать, какова будет  моя  судьба.  Оказывается,  вы
продали в Ливорно маленького слугу, который сопровождал меня...
   - Да, и сделка неожиданно была выгодной. Я не надеялся  столько  получить
за него, но мне попался итальянский дворянин, искавший учителя  французского
языка для своего сына. Это позволило мне поднять цену.
   - Флипо - учитель французского языка! -  воскликнула  Анжелика,  и  снова
зазвенел ее легкий смех.
   Она с трудом подавила веселость и стала  расспрашивать  работорговца,  не
помнит ли он имени итальянского синьора, которому продал  Флипо;  потом  ей,
может быть, удастся выкупить верного слугу.
   Теперь расхохотался маркиз д'Эскренвиль.
   - Выкупить  его?  Вы  что,  рассчитываете  освободиться?  Следует  знать,
дорогая, что из гаремов не бегут!
   Молодая женщина долго вглядывалась  в  него,  пытаясь  найти  хоть  каплю
человечности в этом хмуром лице,  выплывавшем  из  тени,  потому  что  рядом
поставили зажженный фонарь.
   - Вы действительно намерены это сделать?
   - А для чего же я держу на своем корабле такую красотку, как вы думаете?
   - Послушайте, - сказала она, увлеченная порывом надежды, - если вам нужны
деньги, я сумею дать выкуп за себя. Во Франции у меня много денег.
   Он покачал головой.
   - Нет. Я не собираюсь вести дел с французами. Они  слишком  хитры.  Чтобы
получить деньги, мне пришлось бы поехать в  Марсель.  Это  опасно...  и  это
будет нескоро. Мне некогда ждать. Мне надо купить еще один корабль...  Разве
у тебя хватит на это денег?
   - Может быть.
   Но тут она вспомнила, в каком плохом состоянии были ее  дела  ко  времени
отъезда. Ей пришлось заложить свое судно и его будущий груз, чтобы  оплатить
свои расходы при дворе. И потом  ведь  ее  положение  во  Франции,  раз  она
навлекла на себя гнев короля, было очень и очень непрочным.
   Она в отчаянии закусила губу.
   - Видишь, - сказал он. - Ты у меня в руках. Я твой господин  и  сделаю  с
тобой, что хочу.
   Путешествие продолжалось. Каждый день  пират,  проклиная  Савари,  бросал
якорь еще у одного из сухих островков, где было много белых статуй.
   На выжженной солнцем  почве  не  росло  ничего  кроме  винограда.  Жители
изготовляли вино да еще разбивали молотками мраморные  статуи  и  полученный
порошок обжигали, добывая известь для побелки домов.  Ни  вина,  ни  древние
боги не обеспечивали им пропитания.
   Измученные голодом жители островов продавали на изредка  проходящие  суда
вино,  мешки  извести,  своих  жен  и  детей.  Турецкий  жандарм,  посланный
начальством  из  Константинополя  волочить  свою  кривую   саблю   по   этим
обездоленным  островкам,   делал   вид,   что   не   замечает   работорговли
христианского пирата. Д'Эскренвиль приглашал его к себе на корабль, они пили
вместе кофе на мостике, курили, и,  получив  несколько  цехинов,  турок  сам
наблюдал, как заталкивают в трюм его проданных в рабство подопечных.
   Так проплыли Китнос, Сиру, Миконос, Делос.
   Несмотря на обещания Савари,  тревога  не  оставляла  Анжелику,  и  часто
Эллида не знала, как вывести ее из уныния.
   - Как жаль, - как-то воскликнула девушка, - что Рескатор уехал в гости  к
королю Марокко. Он бы тебя купил.
   - Из рук одного пирата перейти в руки другого, что  же  тут  хорошего?  -
возмутилась Анжелика.
   - Это гораздо лучше, чем быть запертой в гареме. Только смерть  открывает
двери гарема тем, кого евнухи ввели туда. Даже старость не дает освобождения
оттуда. Лучше уж принадлежать пирату, - рассудительно объясняла Эллида. - Ну
а тот, о ком я говорю, он совсем не так обращается с женщинами, как  другие.
Вот послушай, сестра моя, я расскажу тебе историю итальянки  Лючии,  которую
берберы захватили в плен на тосканском  побережье.  Мне  поведала  об  этом,
когда я была на рынке рабов в Алжире, одна женщина, встречавшаяся  с  Лючией
уже после того, как Рескатор отвез ее на родину. Лючия жила у него,  на  его
острове с крепостью; там была чудесная еда, и конфет сколько хочешь, и много
любви.
   Анжелика не могла удержаться от смеха над наивностью девушки.
   - Мне не нравятся ни конфеты, ни любовь...  По  крайней  мере,  на  таких
условиях.
   - А Лючии это очень нравилось. Ведь в своей бедной Тоскане она никогда не
ела досыта. И так как она была красива, как богиня, то  очень  рано  познала
удовольствия.
   - Ну, что ты от меня хочешь? Я ведь не Лючия, не одалиска, у меня  другие
вкусы.
   Эллида разочарованно замолкла, но вскоре вновь воодушевилась.
   - Послушай еще, сестра моя... В Кандии была Мария-армянка.  На  батистане
она легла на пол. И самому распорядителю продажей рабов пришлось взять ее за
волосы, чтобы можно было увидеть ее лицо... Она была прекрасна, как ночь, но
из-за такого настроения никто не хотел купить ее. А Рескатор купил.  И  увез
ее в свой загородный дворец на острове Милосе. Он завалил ее  подарками.  Но
ничто не помогало. И тогда Рескатор отправился в плавание и вернулся с двумя
крошечными детишками. Это были дети Марии-армянки, которых продали какому-то
эфиопу.
   Гречанка вскочила  на  ноги  и  продолжала  рассказ,  мимикой  и  жестами
воспроизводя то, о чем повествовала.
   - Когда она их увидела, то закричала, словно дикий зверь. А потом прижала
их к груди и так держала целый день, и никто не смел к ней подойти. Но когда
наступила  ночь  и  дети  уснули,  она  встала,  намазала   тело   душистыми
притираниями, надела украшения, которые подарил ей Рескатор. И  поднялась  к
нему на террасу, и стала танцевать перед ним, чтобы  он  ее  пожелал...  Ах,
сестра моя, ты понимаешь?.. Ты понимаешь, что это за человек?..
   С поднятыми руками, подобная амфоре, она кружилась, привстав на  цыпочки,
стараясь показать, как танцевала  Мария-армянка.  Так  плясали,  наверно,  в
прошлом весталки под белыми портиками островных храмов.
   Потом она села у ног Анжелики.
   - Ты поняла, что я хочу тебе растолковать?
   - Нет.
   Рабыня проговорила задумчиво:
   - Он с каждой женщиной говорит на ее языке. Он волшебник.
   - Волшебник! - злобно отозвался маркиз д'Эскренвиль. -  Вот  что  твердит
эта дрянь. Немного нужно, чтоб задурить эти птичьи мозги.  Странный  человек
этот проклятый Рескатор, и больше ничего.
   - Вы тоже считаете его странным? Почему?
   - Потому что он один, понимаете вы это, один из всех пиратов, не  торгует
рабами и все-таки богаче  всех  нас  благодаря  невероятной  своей  торговле
серебром, которая нарушила все порядки и разоряет нас. Волшебник?.. Да. Этот
колдун всегда ухитряется выскочить там, где его не ждут. Никто не знает, где
его главное логово. Он долго был в Джиджелли, подле Алжира. Потом  объявился
на Родосе. Потом в Триполи. Теперь, думается,  он  на  Кипре.  Это  страшный
человек, потому что нельзя понять, чем он руководствуется. Возможно, он не в
себе. В нашем мире среди пиратов это случается.
   - Он действительно отпускает на свободу рабов с захваченных кораблей?
   Д'Эскренвиль скрипнул зубами и пожал плечами.
   - Безумец! У него большое богатство, и он развлекается тем, что  разоряет
других. Купцы и банкиры из больших городов  готовы  ему  в  ноги  кланяться,
потому  что  он,  якобы,  выравнял  курс  денег.  Он  уже   начинает   везде
командовать.   Но   долго   этому   не    бывать.    Пусть    его    берегут
христиане-охранители, найдется человек, который отправит к праотцам  в  один
прекрасный день этого урода с отрубленным  носом,  эту  карнавальную  маску,
этого базарного колдуна... Волшебник Средиземноморья!.. Ха-ха-ха! Вот я, я -
Ужас Средиземноморья... Мы еще посмотрим!.. Я ненавижу его, и все пираты его
ненавидят, все торговцы рабами: Меццо-Морте, Симон Данза, Фабрицио Олигьеро,
братья Сальвадор, испанец Педро Гармантаз и даже мальтийские рыцари, да все,
все... Как это он оказался в милости у султана Марокко Мулея Исмаила? Никому
не известно! Могучий султан предоставил ему свой шатер и выделил  мавров  из
собственной стражи. Но хватит говорить об этой личности. Хотите кебаб?..
   Он протянул ей блюдо с мясными пирожками (в фарш  были  добавлены  кислые
ягоды тамариска), жаренными в бараньем сале.

Глава 14

   Каждый вечер маркиз д'Эскренвиль приглашал Анжелику подняться на мостик и
разделить с ним обед. Он  держался,  насколько  мог,  вежливо,  видимо,  под
влиянием Корьяно. Иногда все же натура брала верх, и он обращался к Анжелике
на "ты",  говорил  разные  пакости.  Бывало  и  так,  что,  вспомнив  давнее
воспитание, он умел занять внимание молодой женщины. Она обнаружила, что  он
хорошо образован,  знает  все  восточные  языки  и  может  читать  греческих
классиков в оригинале.  Странный  это  был  человек.  То  на  него  находили
приступы озверения, и он мучил своих рабов, то вдруг проявлял к  кому-то  из
них почти отеческую нежность. Нередко он приказывал привести к рубке десяток
хорошеньких  негритят,  купленных  в  Триполи.   Босоногие   дети   тихонько
становились на коленки и послушно молчали, поблескивая белками больших глаз.
   - Ведь хороши? - сказал как-то д'Эскренвиль, любуясь ими. -  Знаете,  что
за этих суданских дикарей платят золотом?
   - В самом деле?
   - Это же евнухи.
   - Бедные дети!
   - Почему?
   - Их так ужасно искалечили.
   - Подумаешь! Их колдуны очень ловко  производят  эту  операцию.  А  потом
смазывают ранку маслом и засыпают ребят по пояс горячим песком пустыни, пока
не заживет. Это хороший метод: вожди племен, которые приводят  мальчишек  на
берег и продают их нам, утверждают, что из сотни умирает не более двух.
   - Бедные дети! - повторила молодая женщина.
   Пират пожал плечами.
   - Вот уж кого незачем жалеть. Разве это отродье  каннибалов  могла  ждать
лучшая судьба? Они ведь родом из страшных мест, где тот, кто не достался  на
зуб льву, не спасется от вражеского копья. А враги  сожрут  его  живым.  Эти
племена питаются кореньями да крысами. А теперь  эти  мальчишки  будут  есть
досыта. Пока малы, ничего не будут делать, только играть в трик-трак  или  в
шахматы с сыновьями султана либо сопровождать их на соколиную  охоту.  Ну  а
когда станут взрослыми, получат первостатейные  должности.  Вы  что,  забыли
историю? Ведь в Византии несколько евнухов стали коронованными императорами.
А  сколько  я  знаю  таких,  кто  командует  своим  господином,  ослепленным
наслаждениями. Вы еще услышите о старшем из черных евнухов Султана султанов,
о начальнике белых евнухов его брата Солимана, Шамиль-бее, а также об Османе
Ферраджи, Верховном евнухе марокканского султана Мулея Исмаила. Это великан,
чуть не в два туаза  ростом.  Замечательный  человек,  с  какой  стороны  ни
посмотреть: свирепый, хитрый, умный. Это он возвел Мулея  Исмаила  на  трон,
помогая  уничтожить  несколько  десятков  других  претендентов,  стоявших  у
Исмаила на пути. - Он остановился, захваченный злой мыслью, и  расхохотался.
- Да! Да! Я полагаю, вы очень  скоро  убедитесь,  прекрасная  пленница,  как
велика власть евнухов на Востоке.
   Анжелика прислонилась к колонне, залитой солнцем, как  на  всех  островах
Киклад, и растерла в пальцах веточку базилика. Эту душистую веточку протянул
ей в знак мира и приветствия несколько минут тому назад, когда она проходила
через деревню, православный священник в камилавке с  развевающимися  черными
концами. Бедный старик, не способный понять, что  творится,  пытался  спасти
свою паству от насилия пиратов. Он  старался  растолковать  что-то  молодому
белокурому пирату, спустившемуся на  берег  вместе  со  страшными  моряками.
Может быть, хоть этот пожалеет несчастных бедняков?..
   Д'Эскренвиль, недолго думая, схватил старика за бороду и швырнул  его  на
землю, осыпая ругательствами по-гречески и пиная ногами.
   - Безбожник! - крикнула Анжелика.
   Священник протянул к  ней  костлявые  руки  и  быстро  заговорил.  Маркиз
рассмеялся.
   - Он думает, что вы - мой сын, и  молит  вас,  ради  моей  любви  к  вам,
вмешаться и спасти его  двух  дочек  от  поругания.  Ха-ха-ха!  Давно  таких
глупостей не слышал.
   - А если я вас попрошу об этом?
   Старик бросал на нее умоляющие взгляды.
   - Уйдите отсюда, - приказал пират. - Нечего вам вмешиваться в то, что  мы
здесь делаем.
   Она  ушла,  стараясь  не  смотреть  на  безобразное  зрелище,  свидетелем
которого ей уже не раз приходилось быть.
   С тех пор как болезнь оставила ее, Корьяно настаивал,  чтобы  она  всякий
раз  спускалась  на  берег  при  остановках  кораб