ть.  Скоро
появятся придворные, которые должны присутствовать при  пробуждении  короля.
Его величество обычно поднимается спозаранку. А я скоро вернусь.
   Когда де Монтеспан удалилась,  Анжелика  открыла  дверь,  на  которую  ей
указала подруга.  Дверь  была  почти  скрыта  гобеленом  и  потому  казалась
потайной.
   - Ох, простите! - воскликнула Анжелика и сразу плотно прикрыла дверь. Она
и представить не могла, что это укрытие, где не поместилась  бы  даже  софа,
можно использовать для такого рода романтических дел.
   "Странно, - подумала Анжелика, - я и не подозревала, что  у  мадам  Субиз
такая красивая грудь.  Зачем  она  постоянно  прячет  такую  соблазнительную
приманку?"
   Тем не менее Анжелика была уверена, что партнером мадам Субиз  был  вовсе
не месье Субиз. В Версале не очень-то  беспокоятся  о  сохранении  верности,
напротив, любое влечение мужа к жене и жены к мужу  будет  здесь  воспринято
как выражение плебейства и признак дурного вкуса.
   Анжелике ничего не оставалось,  кроме  как  бродить  по  огромным  пустым
комнатам.
   Первая комната, где она  задержалась,  была  примечательна  тем,  что  ее
карнизы поддерживали двенадцать колонн. Освещения хватало  для  того,  чтобы
Анжелика могла восхититься  белыми  колоннами,  выступающими  из  сумерек  и
отделанными завитками, похожими на рябь на спокойной  глади  моря.  Позолота
потолка, разделенная полосами тяжелых эбеновых балок, была еще плохо видна в
неясном утреннем свете. Три огромных  зеркала  на  стенах  отражали  рисунок
окон, через которые проникали лучи восходящего солнца.
   Прислонившись к мраморному подоконнику,  Анжелика  вглядывалась  в  парк,
пробуждающийся от ночной дремоты. Терраса,  которая  тянулась  от  дворца  к
непримятой траве обширной лужайки, была гладка, как омытая  прибоем  отмель.
Вдали сквозь туман  проступали  верхушки  аккуратно  подрезанных  вязов.  Их
стволы казались башнями прозрачного города.
   - О чем вы задумались, маркиза? - прошептал вдруг чей-то неведомый голос.
- Поведайте мне о своих мыслях.
   Испуганной Анжелике показалось, что заговорила мраморная статуя.
   - Кто это?
   - Это я;  Аполлон,  бог  красоты,  с  которым  вы  милостиво  согласились
провести эти утренние часы.
   Анжелика онемела.
   - Прохладно, да? Но ведь на вас плащ, а я  совсем  раздет.  Да  и  откуда
взяться теплу у мраморного тела?
   Анжелика уставилась на статую. Она ничего не могла разглядеть, кроме кучи
разноцветного тряпья, лежащего у пьедестала. Она наклонилась  и  дотронулась
до нее, и тут же из этой кучи выпрыгнуло, подобно резвому оленю, существо  с
крошечным личиком, похожее на гнома.
   - Баркароль!
   - К вашим услугам, "маркиза ангелов".
   Королевский карлик низко поклонился ей. Баркароль был не выше семилетнего
ребенка, с неуклюже скроенным телом на кривых  ножках.  Двухцветный,  плотно
облегающий камзол был сшит из алого  и  черного  атласа.  На  обшлагах  были
красные тесемки, а у пояса висел крошечный меч.
   Давно уже Анжелика не видела его. Он приобрел манеры аристократа,  и  она
сказала ему об этом.
   - Да, это верно, - самодовольно подтвердил Баркароль. - Если  бы  у  меня
была еще подходящая фигура, я ничем не  уступал  бы  тем  господам,  которые
расхаживают здесь с важным видом. Ах, если бы  только  наша  милая  королева
позволила мне обрезать погремушки с моего колпака,  как  она  бы  меня  этим
осчастливила! Но она утверждает, что в Испании все шуты носят  колокольчики,
и что если она не слышит звона, то испытывает тоску по дому. К счастью,  два
моих товарища и я нашли неожиданную поддержку у короля.  Он  нас  просто  не
выносит. Когда  он  приходит  к  королеве,  то  никогда  не  упустит  случая
хорошенько отходить нас палкой. Тогда мы показываем такие прыжки,  что  наши
бубенчики  звенят,  как  сумасшедшие.  А  когда  он  бывает  занят  интимным
разговором, мы сами начинаем так трясти этими погремушками, что он сам  себя
не слышит, и это приводит его  в  дурное  настроение.  В  конце  концов  это
понимает королева, вздыхает и говорит, что у кого-то не  пришит  бубенчик  и
нам нужно пойти и привести себя в порядок. Но ничего,  скоро  мы  приобретем
новые привилегии.
   - Какие же?
   - Парик, - важно сказал Баркароль, закатив  глаза  так,  что  были  видны
только белки.
   Анжелика рассмеялась.
   - И вы тут же заважничаете, месье Баркароль.
   - Я хочу обрести вес в обществе, преуспевать, - серьезно заметил  карлик.
Но под маской серьезности Анжелика ясно различала скрытую иронию.
   - Я рада видеть вас, Баркароль. Давайте поболтаем.
   - А вы не боитесь... за свою репутацию? Про вас будут распускать слухи, а
ваш муж вызовет меня на дуэль.
   - Но ведь ты вооружен. Такой славный меч!
   - Конечно. Нет ничего неожиданного и невозможного для человека с  храбрым
сердцем. Я пофлиртую с вами, мадам. Но давайте подойдем к окну. Любому,  кто
будет проходить мимо, покажется, что мы любуемся садом, и ему и в голову  не
придет, что я изливаю вам свою любовь.
   Он подковылял к окну и прижался носом к стеклу, как ребенок.
   - Что вы думаете об этом местечке?  Оно  прелестно,  не  правда  ли?  Ах,
"маркиза ангелов", вы стали теперь настоящей придворной дамой, но все же  не
забыли своей дружбы со стариной Баркаролем.
   Анжелика смотрела в сад, положив руку на плечо карлика.
   - Воспоминания, которые нас связывают, не из тех, что  легко  забываются,
Баркароль.
   Солнце уже совсем разогнало туман. День обещал быть  по-весеннему  ясным.
Зеленые листья вязов сверкали, как  изумруды,  в  воде  фонтанов  отражалось
голубое небо. Дюжина садовников с граблями и тачками  терялась  на  огромном
пространстве сада.
   Низким голосом Баркароль продолжал:
   - Иногда королева волнуется, когда не видит меня  целый  день.  А  в  это
время ее любимый карлик  уходит  в  Париж,  чтобы  засвидетельствовать  свое
почтение другому величеству, чьи подданные не смеют его забывать, - Великому
Керзу. У него не так много подданных, подобных нам, маркиза,  с  кошельками,
распухшими до размеров дыни. Я думаю, что Жанин -  Деревянный  зад  все  еще
любит меня.
   - Он любит и меня, - сказала Анжелика. Она представила выразительное лицо
Деревянного зада.
   - Ничего не бойтесь, маркиза, - пробормотал Баркароль. - Мы умеем хранить
тайны. Помните, что вас не оставят в беде даже здесь.
   Он обернулся и сделал широкий жест рукой, обведя комнату.
   - Здесь, во дворце короля, где люди более  одиноки  и  больше  подвержены
опасностям, чем где бы то ни было.
   Стали появляться первые придворные, пряча зевки в  обшлаги  кафтанов.  Их
деревянные каблуки стучали по мраморному полу.  Слуги  разносили  дрова  для
каминов.
   - Скоро появится "старуха". Смотрите, вот и она.
   Анжелика увидела  женщину  неопределенного  возраста,  одетую  в  плащ  с
капюшоном. На голове у нее был чепчик. Встречные дворяне, увидев ее,  слегка
сгибали колено, но она,  казалось,  не  замечала  их  и  продолжала  путь  с
величественной безмятежностью.
   - Куда она направляется?
   - К королю. Это мадам Гамелин, его старая нянька. Она до  сих  пор  имеет
привилегии входить к королю утром  раньше  всех.  Она  раздвигает  занавеси,
целует его и интересуется, как он спал и как его  самочувствие.  Обычно  они
еще немного болтают. А в это время  все  беспокойно  толпятся  за  закрытыми
дверями. Она удаляется, и после этого ее целый день нигде не видно. Никто не
знает, куда она исчезает. Это ночная птица. И каждое утро министры,  принцы,
кардинал - все скрежещут зубами при виде этой скромной личности откуда-то  с
задворок Парижа, которой достается первая утренняя улыбка короля.
   По пятам за нянькой  следовали  три  доктора  в  черных  одеяниях,  белых
париках и высоких шапках,  которые  подчеркивали  их  избранность.  Один  за
другим они щупали королевский пульс, расспрашивали о здоровье.
   Затем следовал выход принцев крови. Когда они склонялись  перед  королем,
он вставал. Главный камергер подавал ему  одежду,  которую  держал  наготове
первый спальник.
   Затем наступал третий выход. Герцоги  и  пэры,  толкая  один  другого,  с
низким поклоном разворачивали парчовый жилет.
   Четвертыми шли государственные секретари.
   Пятыми - дипломаты.
   Шестыми - духовенство в алых одеждах.
   Мало-помалу королевская опочивальня заполнялась людьми.
   Король оглядывал  входивших,  здоровался  с  каждым  и  брал  на  заметку
отсутствующих. Он задавал несколько вопросов, касающихся последних  сплетен,
и бывал очень доволен, когда получал остроумный ответ.
   "Избранники рая", как называли их в Версале, гордились своей  привилегией
- находиться в спальне короля  в  то  время,  как  остальные  смертные  были
осуждены находиться за закрытыми дверями.
   Анжелика с интересом наблюдала за этими посвященными, входившими в святая
святых.
   - Мы - души в чистилище, - засмеялась одна из женщин,  стоявшая  рядом  с
ней.
   Все были одеты в лучшие наряды и все стремились оказаться в первых рядах,
когда король с королевой пойдут из часовни вдоль живого коридора.
   Маркиз дю Плесси де Бельер был при втором  выходе.  Дождавшись,  пока  он
скрылся за дверями в спальню короля, Анжелика со всех ног  бросилась  к  его
комнате,  боясь  затеряться  в  лабиринте  коридоров,  которые   окуривались
фиалковым корнем и в которых была вечная толчея.
   Ла-Виолетт мурлыкал, начищая оружие хозяина. Он предложил  мадам  маркизе
зашнуровать ее корсет, но Анжелика резко оборвала его. Не дождавшись Жавотту
или какую-нибудь другую  служанку,  она  оделась  сама,  как  смогла.  Затем
заторопилась обратно, чтобы поспеть вовремя и увидеть королевскую  процессию
вблизи.
   У королевы был красный нос, несмотря на пудру, которую искусно нанесли ей
на лицо. Она проплакала  всю  ночь,  ибо  король,  как  она  сообщила  своим
подругам, не заходил к ней даже на минутку. Это было  необычно,  потому  что
король был очень пунктуален в этом вопросе.
   Свита королевы слилась с окружением де  Лавальер,  и  обе  группы  пришли
почти одновременно. Мария-Тереза высоко держала голову, хотя ее габсбургский
подбородок дрожал от рыданий, которые она подавляла.
   Фаворитка низко поклонилась.  Когда  она  выпрямилась,  Анжелика  увидела
затаенный страх в ее глазах. Здесь, в залах Версаля, она была сама загнанной
оленихой, а не охотницей. Анжелика понимала, что так оно  и  есть  на  самом
деле: королевская прихоть -  дело  непостоянное.  Марии-Терезе  нечего  было
бояться ее. Впереди ей грозили новые, более серьезные соперницы.
   Король вернулся из часовни и прошел в  сад.  Ему  доложили,  что  больные
золотухой услышали о его пребывании здесь и собрались за воротами в  надежде
на исцеление от королевского прикосновения. Король никогда  не  отказывал  в
этой милости. Просителей было немного, и церемония быстро закончилась.
   Его величество направился в зал Дианы, чтобы принять там прошения от всех
желающих.
   Молодой вельможа из свиты короля вышел из толпы и поклонился Анжелике.
   - Его величество желает напомнить мадам дю Плесси де Бельер, что он хочет
видеть ее на завтрашней охоте с самого начала.
   - Передайте мою благодарность  его  величеству.  И  скажите,  что  только
смерть может помешать мне.
   - Его величество не требует так много. Но если все же вы  не  явитесь  на
охоту, то он хотел бы знать причину вашего отсутствия.
   - Можете уверить его, что он об атом будет знать,  месье  де  Лувуа.  Вас
ведь так зовут?
   - Да, мадам.
   - Я бы хотела поговорить с вами. Это возможно?
   Лувуа сказал, что если мадам дю Плесси де Бельер задержится  в  коридоре,
то он вскоре присоединится к ней, как только король закончит прием прошений.
   - Я подожду. А вы заверьте его величество, что завтра я обязательно  буду
на охоте.
   - Нет! Не будете! - произнес у нее прямо над ухом голос Филиппа. - Мадам,
жена  должна  повиноваться  мужу.  А  я  никогда  не  давал  вам  позволения
появляться при дворе.  Вы  идете  против  моей  воли,  и  я  приказываю  вам
немедленно вернуться в Париж!
   - Филипп, это же абсурд! - низким голосом  сказала  Анжелика.  -  Ведь  я
нахожусь при дворе для вашей же пользы. Какое вы  имеете  право  так  мучить
меня?
   - Вы больше измучили меня!
   - Оставьте меня, Филипп, вы ведете себя, как ребенок.
   - Только в том случае, если вы немедленно уедете из Версаля.
   - Нет!
   - Вы не должны быть завтра на охоте.
   - А я буду!
   Лувуа уже удалился к королю и  не  слышал  их  спора,  но  стоящие  рядом
смотрели на  них  с  усмешкой.  Домашняя  ссора  семейства  дю  Плесси  была
привлекательной. Рядом с ними, как бы смотря  в  сторону,  стоял  маркиз  де
Лавальер, профиль которого напоминал птичий.
   Чтобы оградить себя от насмешек, Анжелика воскликнула:
   - Ладно, Филипп, я уезжаю! Давайте не будем больше спорить!
   Она прошла по коридору и уединилась в одном из больших  залов,  где  было
совсем мало людей.
   "Если получу место при дворе, то буду зависеть от милости  короля,  а  не
этого дикаря!"
   Но  как  завоевать  благосклонность  короля  -  это  оставалось  для  нее
загадкой. Об этом-то она и хотела поговорить с Лувуа. Ее прямо-таки  мужская
деловитость заставляла искать выход.
   Она вспомнила, что еще в  Париже  ей  говорили  о  Лувуа,  как  о  ловком
придворном и большом политике, к тому же он владел привилегией распоряжаться
почтовыми перевозками между Лионом и Греноблем. Конечно, это был  тот  самый
Лувуа. Она не сочла его чересчур молодым. Она помнила, что он  сын  Летелье,
государственного секретаря и королевского  канцлера  в  Совете.  Она  искала
поддержки как Лувуа, так и его отца.
   Маркиз  де  Лавальер  переходил  от  одной  группы  к  другой,  отыскивая
Анжелику. Вначале та хотела скрыться, потом вдруг  переменила  тактику.  Она
слышала о маркизе немало лестного, он знал двор лучше, чем кто-либо  другой.
В этом плане она могла бы многому поучиться.
   - Я  думаю,  что  король  не  сильно  рассердился  на  вас  за  вчерашнее
опоздание, - сказал он, найдя ее.
   "Поэтому-то вы и отваживаетесь завязать со мной  небольшую  интрижку",  -
подумала Анжелика. Она разговаривала с ним, но  когда  коснулась  вопроса  о
месте при дворе, он искренне рассмеялся.
   - Бедная моя  малышка,  да  вы  с  ума  сошли.  Чтобы  попасть  на  самую
незначительную должность, вам придется устранить со своей  дороги  не  менее
десяти человек. Разве вы не знаете,  что  должности  в  королевской  спальне
продаются помесячно?
   - Что вы имеете в виду?
   - Каждый исполняет свою должность в течение  трех  месяцев.  После  этого
должность пускают с аукциона. Короля это очень раздражает, ибо ему все время
приходится видеть  новые  лица  и  принимать  услуги  тех,  кто  еще  крайне
неопытен. Поэтому-то король и не  расстается  с  Ботманом  -  своим  главным
слугой, и вынужден не только покупать ему это место, но и  оплачивать  право
выкупать его вновь. Это, конечно, раздражает остальных!
   - Боже, как все это сложно!  Да  неужели  король  не  может  вмешаться  и
положить конец этой неразберихе?
   -  Он  должен  стараться  одарить  счастьем  всех,  -  ответил  маркиз  с
уверенностью в незыблемости этого обычая, который сродни смене времен года.
   -  А  как  же  поступаете  вы  сами?   Мне   много   говорили   о   вашей
предусмотрительности.
   -  Люди  сильно  преувеличивают.  У  меня  должность  лейтенанта  короля,
которая, как и плата за нее, одна из самых  мизерных...  А  теперь,  дорогая
маркиза, я должен покинуть вас,  так  как  мне  кажется,  что  король  скоро
вернется в сад.
   Показался Лувуа. Проходя мимо нее, он слегка поклонился и шепнул, что,  к
большому сожалению, он должен сопровождать короля во время второй аудиенции,
и что только после этого он сможет уделить ей немного времени.
   И уже собравшись уйти, Лувуа представил ее молодому  человеку,  настолько
бедно одетому, что казалось, что ему  не  место  в  столь  пышном  собрании.
Напудренный парик  и  кружевное  жабо  только  неприятно  контрастировали  с
одеждой и оттеняли его и без того темное лицо.
   - Да, - заявил он, подтверждая  представление  Лувуа,  -  я  посланник  с
острова Мадагаскар.
   Тяжелая  рука  опустилась  на  плечи  Анжелики  так,  что  она  чуть   не
подскочила. Обернувшись, она увидела человека во всем черном, чье  имя,  как
она  не  напрягала  память,  не  могла  вспомнить.  Низкий  хриплый   голос,
убедительный и непререкаемый, звенел у нее в ушах.
   - Сударыня! Уделите мне немного времени, мы должны поговорить  с  вами  о
деле.
   - О каком деле, сударь?
   И тут Анжелика вспомнила его.
   Это был месье Кольбер, министр финансов, член Совета.
   Кольбер под руку повел Анжелику к углу балкона. По дороге он сделал  знак
одному из своих служащих, чтобы тот подал ему  содержимое  большого  черного
бархатного мешка, в котором лежало несколько гросбухов. Он взял один из  них
с желтыми завязками.
   - Сударыня, я думаю, вам  известно,  что  я  не  придворный  дворянин,  а
торгаш. Вы же хотя и  благородного  происхождения,  но  чрезвычайно  деловая
женщина. Сказать по правде, как член гильдии купцов, я обращаюсь  к  вам  за
советом.
   Он пытался придать речи оттенок доверительности, но не преуспел в этом, и
Анжелика рассердилась.  Когда  только  люди  перестанут  напоминать  ей  это
шоколадное дело! Она поджала губы, но, взглянув на  Кольбера,  увидела,  что
его лоб покрылся потом, несмотря на прохладное утро. Парик сидел косо,  было
похоже, что утром он торопил своего парикмахера. Ее неприязнь стала таять.
   - Конечно, я занимаюсь делами, но не такими серьезными, как вы. Чем  могу
быть полезна?
   - Этого я еще пока не знаю, сударыня. Может быть, вы сами подскажете мне.
Я нашел ваше  имя  в  списках  акционеров  Ост-Индской  компании  и  обратил
внимание. Следовательно, вы находитесь в привилегированном положении, и, так
как ваши дела процветают,  я  подумал,  что  вы  можете  осветить  некоторые
детали, которых мне не хватает, чтобы разобраться в делах компании.
   - Господин министр, вы не хуже меня знаете, что эта  компания  торгует  с
Америкой. И сегодня эти акции не стоят ни гроша.
   - Я говорю не о стоимости акций, а о тех выгодах, которые  вы  приобрели,
когда все потеряли на этом деньги.
   - Моя подлинная выгода заключается в том, чему меня научила эта авантюра,
что нельзя из ничего что-то сделать. И я дорого заплатила за этот урок.  Эти
грабители из Ост-Индской компании рассчитывали на огромные  доходы,  а  сами
ничего не хотели делать, тогда как любой результат в этих отдаленных  землях
можно получить лишь после тяжелой работы.
   Усталое лицо Кольбера как бы разгладилось,  и  подобие  улыбки  появилось
скорее в глазах, чем на губах.
   - То, что вы сказали, согласуется с моим девизом:  ничего  не  достигнешь
без труда.
   - "Чем больше затрачено усилий, тем интереснее задача",  -  процитировала
Анжелика, подняв палец. - И трудолюбие играет главную роль.
   Улыбка осветила холодное лицо министра.
   - Вижу, что вам известны мои слова, сказанные  по  поводу  вышеупомянутой
компании. Не думаю, что кто-нибудь из других держателей акций был  знаком  с
ними.  А  как  вы  думаете,  что  нужно  для  того,  чтобы  это  предприятие
процветало? - быстро спросил Кольбер.
   Затем в своей обычной суховатой манере он принялся перечислять  тайные  и
явные владения мадам дю Плесси де Бельер, она же мадам Марен.
   - ...полное владение кораблем "Сент-Джон Батист" для торговли и  доставки
какао, перца, специй и ценной древесины с Мартиники и Сан-Доминго.
   - Правильно, - подтвердила Анжелика, - должна же я продолжать  шоколадное
дело.
   - И вы отдаете командование кораблем пирату Гвинау?
   - Конечно, отдаю.
   - А вы знали, когда брали его на службу, что он раньше служил  у  Фуке  и
угодил в тюрьму? Вы думали о серьезных последствиях этой акции, или  же  сам
Фуке посоветовал вам это?
   - Я никогда не разговаривала с Фуке.