ла
спастись, то Анжелике больше не представлялось, что она столь  же  опасна,
как и раньше.
     Эта борьба, эти испытания, эти битвы не могут возобновиться в похожих
условиях и с теми же персонажами, ибо и одни и другие уже изменились.
     Что касается прошлого, она признавала, что не так уж плохо сражалась,
но сегодня  ее  было  бы  не  так-то  просто  выбить  из  колеи  странными
взглядами, улыбками и  мимикой.  Потом  она  с  содроганием  вспомнила  об
огоньках в глазах Амбруазины, которые  часто  блестели  сквозь  ее  черные
зрачки и которые не могли принадлежать человеку.  Глазами  женщины  иногда
глядел демон. Перед подобной встречей с духом  тьмы  никакое  создание  не
сможет похвастать тем,  что  не  боится.  Даже  самые  сильные  застывали,
парализованные этим взглядом, словно кролики перед удавом.
     "Моя кульпа! Моя вина! -  говорила  она  себе.  -  Если  я  допустила
некоторый просчет в этом деле, так это то, что я сразу  не  почувствовала,
что это - адское создание. Сделав такое заявление, я не обижусь".
     "Такими вещами не шутят, - говорил маркиз де Виль д'Аврэ, хоть  он  и
был легкомысленным. - Я узнаю почерк Сатаны  в  ее  письмах.  Дорогая,  не
прикасайтесь к ним!"
     Он  попросил  проанализировать  подпись  мадам  де  Модрибур  иезуита
Жанрусса, и тот подтвердил это.
     Маркиз очень серьезно относился  к  опасностям  оккультизма,  которые
исходили от нее, хотя с маркизой он был неизменно  любезен,  галантен,  не
переставал осыпать ее комплиментами и  изображал  простачка,  что  служило
лучшей защитой.
     "Двадцать четыре легиона, дорогое мое дитя, это очень серьезно!.. Да,
я получил несколько уроков по демонологии", - небрежно замечал он,  изящно
кладя в рот драже из бонбоньерки...
     Прожив рядом с ним страшные дни в Тидмагуше, она смогла заметить, что
он был очень силен в разного рода науках.
     И вот, стоило ей с нежностью вспомнить о нем, как он возник перед  ее
глазами. Он по-прежнему размеренно шагал, помахивая тросточкой с рукояткой
из  слоновой  кости,  был  по-королевски  элегантен  в  башмаках  красными
каблуками и в расшитом цветами жилете.
     Заметив ее, он остановился. Она снова увидела его радостную улыбку.
     - Анжелика! - вскричал он. - Вы здесь? А я и не знал!
     Придя в себя, она уставилась на него, не веря глазам.
     - Господин де Виль д'Аврэ! Я думала, что вы во Франции!
     - Я приехал повидаться с Марселиной, - сказал он, словно речь  шла  о
простом визите вежливости.
     - Вы переплыли океан, чтобы повидаться с Марселиной?..
     - Она заслуживает это, - ответил он гордо. - И я привез ей сына.
     - Как шли дела "дьявола на четырех ногах" - Керубина?
     - Довольно хорошо. Он превратился в настоящего светского  льва,  если
верить словам его отца.
     - И почти не  забудьте,  что  я  по-прежнему  губернатор  Акадии.  Вы
думаете, что я намерен позволить  братьям  Дефур  и  остальным  мошенникам
набивать карманы деньгами в мое отсутствие, да так, чтобы  они  не  думали
возвращать мне дивиденты? Я, конечно, не имею в виду господина де  Пейрак.
Его банкир в Париже всегда мне исправно платит. Однако, придав  восточному
берегу  статус  экстерриториальной  земли,   он   мог   бы   найти   повод
воспользоваться им получше. Старый Пари никогда меня особенно не  радовал.
А теперь он мертв... Во Франции и на подстилке  из  соломы!..  Хорошенькое
дельце! Его зять известил меня об этом. Это все значит, что я не  особенно
жалуюсь на мои дела.
     - Вы собираетесь ехать в Квебек?
     - Квебек! Даже вопроса не возникало.  Там  слишком  хило  идут  дела.
Однако, я работаю над своими планами. Представьте  себе:  вчера  я  был  в
Шедиаке и собирался отправится в  Шинекту,  где  оставил  Керубина,  когда
вдруг я узнал, что господин де Фронтенак собирается приехать  на  отдых  в
Тидмагуш. Я предпочел явиться сюда и ждать его, чем пускаться  в  плаванье
по заливу навстречу ему, где можно заблудиться среди островов.
     - Господин  де  Фронтенак  сейчас  находится  на  пути  к  восточному
берегу?.. Мне никто об этом не говорил.
     - Это знаю только я... У меня шпионы, и очень преданные...  Заметьте,
если господин де Пейрак приехал с вами, то он тоже  незамедлительно  будет
предупрежден.  Господин  де  Фронтенак  прибывает  на   "Королеве   Анне",
адмиральском судне в сопровождении "Неукротимого"  и  "Храброго".  Хороший
эскорт,  посланный  самим  королем.  Но  я  решил   его   дождаться.   Для
путешественника нет ничего лучше, чем вдруг оказаться в хорошей  компании.
К тому же, я убежден, что господин де Фронтенак оценит присутствие верного
друга, каким я всегда для него был.
     - Он собирается во Францию?
     Виль д'Авре покачал головой, прикрыв глаза.
     - По приказу короля.
     Оглянувшись, он продолжал:
     - Это очень плохо для него.  Его  враги-иезуиты  сыграли  в  этом  не
последнюю роль.
     -  Это  так  неожиданно!  Но  в  чем  можно   упрекнуть   губернатора
Фронтенака?
     - Интрига - это оружие, которое особенно  заботится  о  тонкостях!  И
наверняка... я  об  этом  знаю  один...  ибо  он  еще  не  поставлен  и  в
известность... он даже не догадывается... но вам я скажу... в общем, перед
отъездом я узнал, что  его  собираются  отозвать  из  правительства  Новой
Франции... Но тсс! Настанет время и все станет известно. Если  он  еще  не
знает, надо его предупредить.
     - Вы не преувеличиваете?..
     Анжелика была ошеломлена. Прежде всего, ей было трудно  привыкнуть  к
разговорам  с  людьми,  считающими  путешествия   через   океан   простыми
прогулками.
     В Канаде было два типа людей, очень отличающихся друг от друга.  Были
те, кто без колебания пересекал океан, чтобы  обсудить  в  метрополии  ход
дел, не обращая внимания на бури, пиратов и  морскую  болезнь.  Другие  же
предпочитали умереть, лишь бы не вступать на борт корабля.  Не  решаясь  с
уверенностью сказать, Анжелика склонна  была  причислить  себя  скорее  ко
второй группе, чем к первой.
     Тревоги  их  первого  путешествия  превратились  в  ее  восприятии  в
ощущения непреодолимых расстояний и вечной разлуки.
     Услышав об  отправлении  де  Фронтенака  во  Францию,  она  не  могла
отделаться от мысли, что по приезде в конце осени из  Квебека,  он  словно
догадывался о катастрофе.
     - Ну кто может  желать  зла  такому  превосходному  губернатору?  Вы,
который вращаетесь при дворе...
     - О! Так мало! - сказал маркиз с жестом сожаления. - Вы  знаете,  что
Его Величество меня не любит. Когда я появился в Версале,  после  стольких
лет отсутствия, король, чья память великолепна, сморщил лоб при виде меня.
Однако, я имел на руках козырь, и тотчас же заговорил о вас. С тех пор  он
терпит меня, но никогда не бывает особенно любезен. Хотя  ему  понравилось
то, что я рассказал, потому что случайно  упомянув  о  вашем  искусстве  и
вкусе, связанными с растениями, ароматическими и медицинскими  веществами,
он приказал, как вы и хотели, устроить травяной сад господину Ле  Нотр,  в
личном огороде. А! Вы не забыли, дорогая Анжелика! Я видел ваших  сыновей.
Я расскажу вам о них. Их очень любят. Я слышал краем  уха,  что  мадам  де
Кастель-Моржа находится в расцвете красоты!..
     Он слегка подмигнул ей, но она была так озабочена, что не  задумалась
о смысле этого жеста.


     На берегу они встретили графа  де  Пейрака,  которому  докладывали  о
прибытии кораблей королевского  флота,  следующих  из  Квебека,  на  борту
которых, по слухам, находился губернатор де Фронтенак.
     Виль д'Аврэ был прав. Он наслаждался удивлением, которое вызвало  его
появление, и более того - доказательствами того,  что  он  знал  обо  всех
новостях задолго до других.
     Тогда как  вдалеке  показались  белые  паруса  и  позолоченные  мачты
линейных кораблей, Жоффрей задал маркизу тот же вопрос, что и Анжелика.
     - Кому может придти в голову вредить господину де Фронтенаку?
     - К сожалению, я не знаю их имен! Я нахожусь  немного  в  стороне  от
слухов, не желая быть на  виду...  Свой  человек  в  министерстве  Морских
перевозок сообщил мне о прошении, который Николя Пари, предыдущий владелец
восточного берега, по возвращении из Америки подал королю,  когда  сообщал
ему о ходе дел в Новом Свете; он таким образом надеялся  выхлопотать  себе
вознаграждение или пенсию. Но сейчас он мертв,  что,  естественно,  делает
его попытки бесполезными и бессмысленными.
     Все  это  может  повернуться  против   вас,   господин   де   Пейрак.
Защищайтесь, если зять Пари начнет проявлять свои притязания  из-за  этого
прошения.
     С  берега,  полностью  занятого  толпой,  они  наблюдали  приближение
кораблей. Рейд Тидмагуша, привыкший к  более  скромным  эскадрам,  еще  не
видел столь большого количества блестящих гостей.
     Виль  д'Аврэ  концом  трости  указал  Анжелике  на   корабль,   самый
маленький, но украшенный скульптурами и позолоченный, который поднял якорь
и грациозно маневрировал, пока остальные громоздкие суда занимали места на
рейде.
     - Это мой корабль... Вы помните?  Тот,  который  господин  де  Пейрак
подарил мне, чтобы компенсировать потерю моей бедной "Асмодеи", украденной
бандитами.
     Анжелике показалось, что она различила лицо очень красивой  сирены  с
длинными волосами и соблазнительным бюстом, которая располагалась на  носу
корабля.
     Но корабль перемещался, и вскоре Анжелика  увидела  украшения  кормы.
Это  были  резные  гирлянды  из  фруктов  и  цветов,  в  середине  которых
располагалось название - имя морской птицы.
     - Афродита!..
     - К  счастью  вы  обещали  господину  Сен-Шамону  не  называть  судно
языческим именем типа "Асмодея", - сказала Анжелика, смеясь.
     Затем она рассмеялась  еще  громче,  увидев  картину,  представляющую
Афродиту, рождающуюся из морской пены, и как и подобает - очень  красивую,
обнаженную,  черты  которой  могли  вызвать  у  посвященных   определенные
воспоминания.
     - Вам,  однако,  удалось  воплотить  в  жизнь  один  из  ваших  самых
экстравагантных капризов.
     - У меня возникло много трудностей, но я нашел художника.  Не  правда
ли, похоже? - сказал он, польщенный. - Вас все узнают.  Картина  господина
Патюреля на его "Сердце Марии" по сравнению с этой ничего не стоит.
     - Не кажется ли вам, что вы путаете жанры и символы?  Вспомните,  что
это судно до того, как попало к  вам,  принадлежало  сообщникам  мадам  де
Модрибур и составляло часть флота,  целью  которого  было  изгнать  нас  и
уничтожить.
     - Прекрасно!.. Это лучшая протекция, чтобы разрушить корабль,  нежели
поставить его под эгиду богини Красоты и  Анжелики,  которая,  впрочем,  и
есть эта Богиня! Я всегда вижу вас излучающую свет  и  наделенную  шармом,
которым вы обладаете помимо вашей воли, и который делает вас неуязвимой, и
каждый раз, когда кто-то думает, что вы его потеряли или по  крайней  мере
потеряли некоторую его часть, вы предстаете еще  более  соблазнительной  и
обворожительной. Как это вам удается? Я думаю о короле.  Я  скажу  ему  об
этом. Ибо он ждет вас, но я чувствую,  что  он  опасается  момента,  когда
после стольких лет вашего отсутствия  и  мечтаний,  вы  вновь  предстанете
перед ним. Я смогу, с самым изысканным тактом, его обнадежить.
     - Не вмешивайтесь в это.
     - О, Анжелика, как вы со мной суровы!



                                    24

     После  маневров  шлюпки  причалили,   и   губернатор   Фронтенак,   в
сопровождении  экипажа  в  униформе  Королевского  флота   широким   шагом
приближался к графу де Пейрак и его жене. - Я счастлив видеть вас обоих до
того, как продолжу путешествие. Быть может, это безумие, но я  думаю,  что
вы меня поддержите. Я принял решение отправиться во Францию и поговорить с
королем. Я не думаю, что он меня не одобрит. Речь идет только о пути  туда
- обратно. Но нам необходимо поговорить конфиденциально.  Ибо  здесь  есть
люди, которые мне вредят.
     Анжелика посмотрела в сторону де Виль д'Аврэ. После того, что она  от
него услышала, она поняла, что  господин  Фронтенак  начинает  попадать  в
немилость короля. Интересно,  по-прежнему  ли  маркиз  был  лжецом,  и  не
возросла ли его способность сочинять слухи, особенно если речь шла о делах
сильных мира сего?
     Он ответил на ее  немой  вопрос  тем,  что  поднял  глаза  к  небу  с
жалостливым видом.
     Затем, обращаясь к де Фронтенаку, словно речь шла о  тяжело  больном,
он сказал ему:
     - Вместе мы со всем справимся. Все чудесно устроится.
     - Смотрите-ка, и вы здесь?.. - пробормотал Фронтенак, узнав его. - Не
очень хороший момент вы выбрали для возвращения. Квебек невыносим!
     - У меня нет ни малейшего намерения ехать в Квебек...


     Фронтенак был очень весел, хотя и сожалел, что из-за этого внезапного
путешествия, пришлось отказаться от поездки к  берегам  озера  Онтарио,  в
Форт-Фронтенак. Там он должен был встретиться с ирокезами и удостовериться
в том, что топор войны по-прежнему закопан.
     Тщательно взвесив все за и против, - говорил он, - он принял  решение
воспользоваться  летом  и  удобной   навигацией,   чтобы   разобраться   в
неприятностях.
     Его супруга, которая была при дворе в Версале, "шепнула ему на ухо" о
положении дел.
     Говоря о ней, он обращался к Анжелике.
     - Несмотря на серьезную семейную ссору, согласитесь, что  присутствие
при дворе моей жены, Анны де ля Гранж - это  счастливый  случай.  Ибо  она
никогда не сомневается, когда речь заходит об интересах Канады,  и  мешает
интригам, которые затеваются перед королем против меня.
     - На этот раз она дала понять, что не может открыть источник зла,  но
что все это достаточно серьезно. Мадмуазель де  Монпансье,  ее  закадычная
подруга, и,  как  вам  известно,  заядлая  интриганка,  раскрыла  какое-то
злодеяние. Я должен приехать. Отметьте, что я не знаю,  не  преувеличивают
ли эти дамы моего влияния.  Я  слишком  злоупотреблял  семейными  связями,
которые  объединяли  меня  с  Бурбонами.  Мой  отец  был  соратником   Его
Величества Людовика  Тринадцатого.  По  привычке  я  считал  короля  своим
кузеном, и не особенно пресмыкался перед ним. Но я не могу  разочаровывать
графиню, которая считает, что я всегда с наибольшим уважением относился  к
ее мнению. Мне нечего терять. В Квебеке дела идут все хуже и хуже.
     Он показал письмо епископа,  копию  которого  раздобыл  один  из  его
шпионов, который обрушивался на него и обвинял в том, что  форт  Катаракун
был основан единственно с целью тайного обогащения путем торговли мехами.
     -  Даже  епископ  меня  предал,  хотя  я  всегда  защищал  его  перед
иезуитами. Карлон тоже "выстрелил мне в спину"...
     - Интендант?! А мы думали, что он впал в немилость.
     - Так оно и есть, но он от этого не стал мне меньше мешать. Его  цель
- поддержать родственника,  который  заправляет  законами  в  Монреале,  и
которого я хотел арестовать. Он думает, что  если  повредит  мне,  то  это
послужит ему на пользу. Он обольщается... человек, который должен заменить
его, уже в пути... Но Карлон спокойно ждет его, потому  что  ему  сказали,
что это всего лишь временно, пока он  будет  во  Франции  отчитываться  по
счетам.
     Я, по крайней мере, еду, не передав своих полномочий  кому-либо.  Мой
секретарь  выполнит  все  текущие  дела.  Это   очень   затруднит   нового
интенданта. Кажется, ему приказали...
     - Кто приказал?
     - Вот в этом-то и нужно разобраться. Даже господин де Вандри, который
доставил мне письма от короля с первым  же  кораблем,  не  в  курсе!..  По
крайней мере он ничего не скрывает.
     - Король таким образом не  может  незамедлительно  осуществлять  свои
намерения в колониях.
     - Значит, его нужно предупредить... И вот почему я еду во Францию. Но
речь идет только о визите к королю.
     Он озабоченно вздохнул...
     - Еще один удар иезуитов, - проворчал он. -  Призыв  отца  де  Мобег,
который славится своей медлительностью, и поддерживает своих грабителей  с
Великих Озер, придав им облик церковников, положил конец умеренности.
     Чтобы наиболее конфиденциально беседовать, он приблизился  к  группе,
образованной Жоффреем  де  Пейраком,  Анжеликой  и  Виль  д'Аврэ,  которых
окружали офицеры флота де Пейрака и которые заслуживали доверия, будучи  с
графом еще в салонах замка  Сен-Луи:  Барсемпюи,  Юрвилль,  Ле  Куеннек  и
другие.
     Предоставив  экипажи  Королевского  флота,  их  юным  лейтенантам   и
разодетым кадетам встряхивать платочками, чтобы заглушить запахи  рассола,
масла и тресковой  печени,  которые  усиливались  от  жары,  а  бретонские
рыбаки, которые  солили  рыбу,  и  никогда  не  видели  такого  блестящего
общества, столпились вокруг в своих грязных робах, в кожаных передниках  с
рыбьей чешуей, он вполголоса продолжал:
     - Вы  представить  себе  не  можете,  что  творится  в  Квебеке.  Это
напоминает события в тот год, когда случилось великое  землетрясение,  или
перед вашим приездом, когда этот д'Оржеваль желал править всем  и  вся,  и
это ему удавалось, хотя он прикидывался тихим и уравновешенным.  Никто  не
чувствовал себя хозяином ни на своей территории, ни в своей хижине,  ни  в
своем дворце, это относится даже к  губернатору.  Я  облегченно  вздохнул,
когда узнал о его конце, хоть его и  объявили  Святым  мучеником.  Лучшего
исхода я и не представлял. Говорю вам честно.
     Как бы то ни было, живой или мертвый, он всегда приносил мне хлопоты.
О его словах помнят, и хотят весь мир увлечь на путь войны,  чтобы  отдать
дань его памяти.
     Когда я уезжал  из  Квебека,  разнесся  слух,  что  боевые  лодки  из
галерной эскадры подошли к городу. Я сам их не видел, но  вы  знаете,  что
каждый раз при таких разговорах народ сильно возбуждается.  В  этом  видят
знак общественного бедствия или послания от тех, которые должны  напомнить
жителям об их высоком  предназначении.  И  вот,  на  этот  раз  он  своего
добился, и он сам там был!
     - Кто?
     - Д'Оржеваль. Они его увидели и узнали, как меня уверяют. В  компании
первых святых, иезуитов и лесных бродяг. Сумасшедшие!  Я  хотел  отправить
конную стражу против банды обезумевших от ярости людей, которые собирались
отправиться  на   Орлеанский   остров,   чтобы   повесить   Гильметту   де
Монтсарра-Беар, госпожу, которую обвинили в колдовстве.
     Нужно,  чтобы  я  объяснил  королю  суть  конфликтов,  с  которыми  я
столкнулся на другом конце мира, и сказал о вреде, который иезуиты наносят
интересам монархии в Новом Свете, играя с сознанием людей.
     Жоффрей  де   Пейрак   положил   тяжелую   руку   на   плечо   своего
друга-гасконца.
     - Мой дорогой друг, вы проделали долгий путь в несколько дней. Солнце
сейчас в зените. Если мы и дальше будем  оставаться  на  этом  берегу,  то
скоро растаем, как тресковая печень. Я советую  вам  пойти  освежиться  на
борт корабля.
     Сегодня вечером я приглашаю вас на ужин и мы  сможем  поговорить  обо
всем этом не в свое удовольствие и начать строить план действий.
     Его  голос  и  жесты,  похоже,  успокоили  де  Фронтенака.  Он  снова
улыбался.
     Граф де Пейрак подошел к господину де Ля Вандри и офицерам его штаба,
и пригласил их выпить кофе  в  тени  их  скромного  колониального  жилища,
сложенного из бревен, а фундамент  был  каменный  для  подвалов  и  склада
пороха.
     Эта светская любезность не  помешает  им  принять  позже  Фронтенака.
Выпив прекрасный напиток и прогулявшись с хозяином в атмосфере  настоящего
пекла, они  возвратились  на  свои  корабли,  довольные,  что  смогут  там
подышать  свежим  морским  воздухом,  в  то  время  как  господин   Тиссо,
метрдотель,  уже  готовил  большой  зал  форта   для   достойного   приема
губернатора Новой Франции.
     Зять Николя Пари был человеком грубым  и  неразговорчивым,  ему  было
около тридцати лет. Он родился в Сен-Пьер-дю-Ка-Бретон в те времена, когда
там было около четырех  домиков  кол