ших берегах
бесчисленных кружевных манжеток и атласного шнура. И, конечно, все женщины
бывают рады его приезду.
  Кемптон принял решение.
  - Хорошо. Я уведомлю мистера Уилаби и передам его ответ завтра, -
заключил он. Торопясь вернуться к своим делам, он ушел, выкрикивая:
"Прекрасные туфельки! Прекрасные новые туфельки!"
- Какая необычная личность, - восхитилась герцогиня де Модрибур, - до
чего же все они живые и уморительные...
  Я никогда так не забавлялась, - воскликнула она, глядя на Анжелику с
восторгом девочки, выехавшей на свой первый бал.
  Казалось, она была заворожена и даже позабыла о своей ответственности
"благодетельницы", так что те из новых поселенцев, кто считали себя
"нареченными" королевских невест, воспользовались этим, чтобы попытать
удачи. Они увлекли девушек к столам, дабы, поднося им блюда и напитки,
постараться побеседовать наедине с избранницей своего сердца. Барсампюи
стремился обезоружить своей обходительностью скромность Кроткой Марии;
Ванно принялся рассказывать Дельфине Барбье дю Розуа о своих военных
кампаниях во всех концах света. Аристид Бомаршан конечно же, из кожи вон
лез, чтобы понравиться Жюльене, а та временами не могла сдержать
оглушительный взрыв смеха, который она тут же подавляла, прикрыв рот
ладонью и встревоженно поглядывая на герцогиню и Петронилыб Дамур. Но даже
тучная компаньонка ослабила бдительность. Прибытие Кромли совершенно
перевернуло воззрения этой честной женщины на сильный пол. Сей
представитель мужского племени, носящий юбку и рыжие, растрепанные, словно
веник, бакенбарды, явно поразил ее воображение. Видя такой интерес к своей
особе, шотландец начал с привычной самоуверенностью рассказывать ей всякие
жуткие истории о привидениях, являющихся в Заливе, о кораблях-призраках и
морских чудищах.
  Анжелика заметила, что только мавританка, хотя и весьма любезная и
миловидная, осталась словно позабытая всеми. Матросы Колена Патюреля,
настроившись на благопристойный лад, вовсе не хотели, ухаживая за
метиской, напоминать о былом пристрастии, - во время своих странствий - к
островитянкам.
  Анжелика вознамерилась было подойти к ней, чтобы развлечь ее и
поручить заботам молодых девиц Голдсборо, но Жан ле Куеннек опередил
графиню и, заметив одиночество мавританки, заговорил с ней.
  - Умеете ли вы говорить по-французски, сударыня?
  - Конечно же! - воскликнула та. - Я была воспитана в монастыре
урсулинок в Нейи неподалеку от Парижа, я умею читать и вести беседу в
обществе.
  - Вы наполнили мое сердце радостью, - заверил ее славный парень. -
Желаете ли вы выпить пива, лимонада или же немного испанского вина для
увеселения души?
  - Испанского вина, - сказала девушка, вновь обретая свою улыбку.
  Герцогиня, стоявшая рядом с Анжеликой, наблюдала за этой уловкой.
  - Молодой человек очень добр, обратив внимание на это дитя, -
вздохнув, заметила она. - Моя бедная мавританка! Мне не хотелось брать на
себя заботу о ее судьбе, но моя подруга, маркиза де Роканкур, всячески
настаивала, чтобы я" занялась ею. Не знаю, найдутся ли на нее желающие в
Квебеке; мне ее жаль, ибо я привязалась к ней. На худой конец, она всегда
сможет уйти в монастырь и стать там монашкой, которая занята на грубой
работе. Она выше всяких похвал.
  Как вспышка молнии, пронзила Анжелику мысль о незаконных детях
знатных дам, погрязших в разврате. Прижитых ими от мавров-лакеев младенцев
упрятывали за монастырские стены или же слуги продавали их в корзинах во
Дворе чудес.
  - О чем вы задумались? - спросила герцогиня, положив руку ей на
запястье.
  - Ни о чем определенном, - ответила Анжелика, встряхнув головой,
чтобы отогнать эти воспоминания.
  Париж и его порочные нравы были далеко. Амбруазина внимательно
вглядывалась в нее своими огромными янтарными глазами.
  - На вашем лице иногда появляется что-то такое, что озаряет его
поразительной красотой... Это говорит, должно быть, о напряженной духовной
жизни?
  - Не знаю, - проговорила Анжелика. - У меня совсем нет времени
размышлять.
  Она спрашивала себя, уместно ли будет прямо сейчас рассказать
герцогине о планах, касающихся поселения королевских невест в Голдсборо, -
казалось, момент был удачным.
  Но к ним вновь подошел Жоффрей де Пейрак.
  - Не сообщали ли вы мне, что сегодня утром в Голдсборо появился
Пиксарет?
  - Да, он действительно приходил и потребовал, как он выразился, выкуп
за меня; он, хотел видеть вас немедля. Но здесь его не видно.
  - Что это за история с выкупом? - заинтересовалась герцогиня, Широко
открывая глаза от удивления. - Бы о ней уже упоминали сегодня утром.
  Анжелика коротко объяснила ей, что в одном из сражений в Новой Англии
была захвачена в плен знаменитым Пиксаретом. Он оставил ее на воле, но по
военным законам, принятым у индейцев, господин де Пейрак должен заплатить
выкуп ему, а также двум другим воинам абенакам - за англичан, захваченных
ими в плен и отпущенных на свободу.
  - Это так поразительно, - сказала госпожа де Модрибур, с удивлением
глядя на Анжелику. - Почему вы не избавитесь от этих нахальных индейцев?
  - Надо соблюдать их обычаи...
  Послали за двумя воинами, Жеромом и Мишелем - они лакомились косулей
у одного из костров. Вытерев руки о мокасины и о волосы, они пришли.
  - Где Пиксарет? - спросила их Анжелика на языке абенаков.
  Оба патсуикета посмотрели друг на друга; они, видимо, колебались.
  - Он сбежал, - ответил Жером.
  Подобное слово звучало странно, особенно применительно к неколебимому
Пиксарету. Пейрак заставил их повторить его, затем обратился за советом к
Кастину. Но не было никакой возможности перевести фразу как-то иначе.
Пиксарет "сбежал". Почему? От какой опасности? Никто, по-видимому, этого
не знал. Анжелика и граф переглянулись.
  - Мне жаль, что его нет, - проговорил граф. - Я хотел попросить его
отправиться вместе со мной в экспедицию. Скудун весьма печется о союзах с
другими племенами абенаков, и появление Крещеного Великана, чья слава
весьма велика, и о котором он говорил мне с большим интересом, конечно,
привело бы его в восторг. Они бы поговорили о религии, покурили бы моего
лучшего виргинского табаку, а я бы тем временем успел разрядить обстановку.
  - Возьмите Матеконандо, моего будущего тестя, - предложил молодой
гасконский барон. - Он тоже чрезвычайно красноречив, когда дело касается
религии.
  В этот момент Жером и Мишель принялись обсуждать участь своих
пленников-англичан, захваченных в Брансуик - Фолсе, - с тех пор индейцы
все никак не могли получить выкуп. Пора было наконец выяснить: уведут ли
они англичан с собой или же добьются своего. Надо было обсудить этот
вопрос, ибо до сих пор оба приятеля проявляли похвальное терпение.
  - Эти дикари великолепны, не правда ли? - восхитился маркиз Виль
д'Авре. Тем временем послали за юным Сэмюэлем Коруэном и двумя виновниками
всех событий, захваченных, по словам индейцев, в плен, - за преподобным
Пэтриджем и мисс Пиджон.
  - Посмотрите на эту мускулатуру. Ни единой унции жира. При каждом их
движении кожа блестит, словно золото. Но от них очень дурно пахнет. Какая
жалость! Знаете ли вы, что они могут бежать быстрее лани? Я сам это видел
в Булонском лесу, когда вместе с господином де Романи привез во Францию
несколько экземпляров, дабы позабавить короля. Одному молодому ирокезу,
Уттаке, устроили тогда испытание - он бежал за оленем, догнал и ухватил
его за рога.
  Король только диву давался. Уттаке стал теперь вождем Пяти племен и
злейшим врагом Новой Франции. Стоило отправлять его в такое прекрасное
путешествие! Подите поймите этих скотов!
  - Я получила от него ожерелье вампум, - вставила Анжелика, очень
гордая таким подарком вождя ирокезов.
  - Ну вы, моя дорогая, способны на все, - резко прервал маркиз,
принимаясь за тарелку со сладостями из орехов с сахаром. - Но, - заключил
он, набив рот, - ирокезы - это чудовища, и Новая Франция только тогда
вздохнет свободно, когда все они будут истреблены.
  - О, как я об этом не подумал, - воскликнул он, перескакивая с пятого
на десятое, - Пейрак, дорогой мой, если вы хотите произвести впечатление
на вождя малеситов, возьмите с собой моего Александра. Вы слышали, что
сейчас сказал брат Марк? Не премините воздать должное юному герою за его
свершения.
  - А все-таки это было свинство, - бесцеремонно гнул свое Большой Лес.
- Кабы дело шло о приливной волне на Малом Кодиаке, так еще было бы
понятно, тут хоть какой-то толк есть. Ежели только себе там шею не
сломишь, за час покроешь расстояние, какое обычным путем вверх по реке за
день не пройдешь. А этот буйный водопад в устье реки Святого Иоанна...
  - Но слава подвига... Грубые натуры вроде вас не могут понять...
  Они вновь начали неистово спорить, и самым пламенным спорщиком
оказался брат Марк. Его слушали внимательно, ибо он был очень искушен в
подобных делах, и поговаривали даже, что ни один дикарь не знал так
хорошо, как он, любой водопад на бесчисленных реках, ручейках и речушках,
будь то Лу на реке Святого Лаврентия, Кеннебек, Сент-Круа, Пенобскот или
река Святого Иоанна.
  - Эта тема их явно задевает за живое, - заметила Анжелика графу
д'Урвиллю, стоявшему рядом с ней.
  - Если бы вы знали те края, вам это было бы понятно, - сказал молодой
нормандский дворянин. - Кажется, что вся жизнь там зависит от движения
воды. Она - вокруг вас, и вы - в центре этого кипящего котла. В лесу стоит
гул водопадов...
  - Если бы по крайней мере не приливы в одиннадцать туазов, - говорил
Дефур.
  - Но ведь есть приливы в одиннадцать туазов, - торжествующе возражал
Виль д'Авре, - а то и в двенадцать, как мне говорили, а в Средиземном море
они не достигают и туазы. Отсюда можно лишь заключить: мы находимся в
стране удивительных феноменов, и потому нам зачастую приходится и в
поведении нашем выходить за рамки привычного.
  - В Бретани, на ее восточной оконечности, случаются приливы в восемь
туазов, но бретонцы же не становятся от этого сумасшедшими.
  - Они хуже, чем сумасшедшие. Люди в один голос признают, что бретонцы
не такие, как все, во всяком случае, это публика особая. Но вернемся к
нашему Французскому заливу. А что же может здесь вызывать такие мощные
приливы?
  - А я знаю, - сообщил один из матросов с "Сердца Марии" - он как раз
был бретонцем. - Мне это приятели из Сен-Мало объяснили. Они с
незапамятных времен каждый год отправляются туда рыбачить, а до них - их
отцы, еще до того, как там Колумб появился. То есть они все секреты
побережья знают.
  - Ну и что?
  - Они говорят, что когда-то, давным-давно, таких приливов не было, но
явилось морское чудовище, огромное, длиной в несколько миль, оно забилось
в подводную расселину и лежит там. И с тех пор, когда оно
переворачивается, море выходит из берегов.
  - Замолчи ты, нечего чепуху молоть, - воскликнул Колен, услышав
смешки со всех сторон. - В наше время такие истории уже не рассказывают.
  - А почему это вдруг? - возмутился оскорбленный матрос. - Мне люди из
Сен-Мало даже рассказывали, что со стороны пяти островов, напротив
Парсборо, бывает видно, как под водой блестят глаза чудовища. И полморды
вроде бы у него в Зеленом заливе, а полморды - в Шигнекто, прямо у входа в
Малый Кодиак. Оттого-то там все так бурлит, когда он пытается закрыть
пасть.
  - Помолчи, помолчи, милейший, - снисходительно увещевал Виль д'Авре,
- если бы господин де Пейрак тебя слышал - он ведь человек ученый! - тебе
бы не поздоровилось.
  Но на моряков объяснение бретонца произвело большое впечатление.
  - А почему же это не объяснение, даже если оно, по-вашему, и не такое
ученое, господин маркиз, - выпалил другой бретонец, пожелавший вступиться
за земляка. - Вот ведь У нас, в Бретани, не так давно возле Пон-Бриека
земля стала ходуном ходить. Тогда волшебник Мерлин землю приказал разрыть,
а там - два огромных дракона, один белый, другой красный... А здешние края
на наши очень похожи. И из Сен-Мало всю жизнь во Французский залив ходят,
так конечно, они про здешние места много чего знают. Это ж все-таки
ненормально, что море вдруг ни с того ни с сего подымается, а позже
обратно возвращается, как будто его что-то из глубины толкает и потом
обратно зовет. Мы-то, морские жители, на морском берегу родились и
выросли, так мы к этому привычные и о том не размышляем, но все ж таки
какая-то причина быть должна.
  Виль д'Авре вынужден был признаться, что и для него это явление
оставалось загадкой.
  - А может быть, тому причиной скопища рыб, когда они плывут, обгоняя
друг друга, на нерест, - высказал свое соображение брат Марк. - Что
касается Французского залива, то это объяснило бы его отличие от других
мест, ведь здесь несметное количество рыбы, а есть еще и тюлени, и киты...
  Колен с сомнением покачал головой, маркиз поморщился.
  - Нет, ваше рассуждение меня не удовлетворяет... А, вот и граф
возвращается, кто знает, может, он и сможет нас рассудить.

  ***

  Дело с английскими пленниками уладилось довольно быстро, или, по
крайней мере, были заложены основы соглашения, к вящему удовлетворению
оскорбленных абенаков. Речь не шла о детях белых людей, что упрощало
задачу, и Уауенуруе-Жером не слишком настаивал на своем желании увезти с
собой в рабство своего вспыльчивого пленника, преподобного Пэтриджа, и
согласился, как ему предлагал Пейрак, на груду синих и пунцовых
лимбургских одеял. Одеял этих было как раз столько, чтобы кипа их
оказалась высотой с вышеозначенного пленника, что явилось неплохой добычей.
  Этот торг вывел пастора из себя, и он, призвав на помощь Священное
писание, громогласно проклинал индейцев, те же покатывались со смеху.
  Теуенан-Мишель, напротив, весьма сожалел, что не может взять с собой
мисс Пиджон в миссию Святого Франциска под Квебеком. Она была немного
старовата, но добрая, деятельная и не робкого десятка. Французы охотно
выкупили бы ее, чтобы окрестить. Но за пригоршню раковин из южных морей он
согласился оставить англичанку ее единоверцам.
  - Граф, рассудите нас, - сказал Виль д'Авре, крайне возбужденный. - Я
полагаю, вы-то сможете ответить на вопрос, или, скорее, на вопросы,
которыми мы тут задаемся. По порядку. Во-первых, что за феномен вызывает
чередование приливов и отливов. Во-вторых, откуда, в частности, в нашем
Французском заливе эти огромные приливы, по воле коих за несколько часов
пейзаж так преображается и становится почти неузнаваемым? Вы высаживаетесь
на берег у опушки леса, а через шесть часов на том же самом месте
оказываетесь у подножия скалы. Есть ведь над чем задуматься?
  Жоффрей де Пейрак обвел собравшихся дружеским взглядом и улыбнулся.
  В тот день граф был одет в простой камзол темно-зеленого бархата,
очень любимый Анжеликой: в нем Пейрак был в тот день, когда она встретила
его в Ла-Рошели. Он охотно надевал его, когда напряжение спадало, и он
знал, что не должен держать в руках сложную ситуацию или же повелевать ею.
Сегодня Анжелика ощущала, что он словно успокоился и теперь безо всяких
задних мыслей, с удовольствием идет к этому обществу, куда влечет его
интерес к людям самым разным. Все они были преданы ему или же к нему
расположены, косвенно признавая его присутствие здесь и необходимость
этого присутствия среди них. В этом было что-то новое. Анжелика смотрела
на Пейрака. Он стоял в нескольких шагах от нее, приветливо глядя на
окружающих, и во взгляде его, который подчас приобретал испепеляющую силу,
но - она знала это - мог быть и страстным, и веселым - читалось сейчас
столько добросердечия, что и сама она почувствовала себя умиротворенной.
  Ей показалось, что серебряные нити на висках мужа стали заметнее, и
сердце ее сжалось от нежности.
  Анжелика ощущала, что души их еще истерзаны, однако в эту летнюю пору
надо было слишком многое успеть сделать. Ну что ж, все несущественное
мало-помалу отступит, и позже то незабываемое, что возникло в их любви в
эти бурные дни, придет к ним во всем своем богатстве, во всех своих
красках, неразличимых сегодня, в повседневной сутолоке. А сейчас они
должны держаться стойко, не сгибаясь, ибо несут груз ответственности
слишком тяжелый, чтобы позволить себе столь необходимую им передышку. Еще
совсем немного - и они вернутся в Вапассу, "домой", - поправилась она,
чтобы придать себе твердости. Лишь бы Жоффрей отказался от мысли,
казавшейся ей столь опасной, - отправиться в Квебек, - Я охотно отвечу на
первый вопрос, - сказал Пейрак, - но мне бы хотелось, чтобы это сделал
вместо меня кто-нибудь из вас. Я обещаю награду тому, кто доберется до
истины, призвав на помощь рассуждение и наблюдательность. , - Итак,
господа, все вы сроднились с морем и за время ваших странствий почерпнули
немало сведений. Поройтесь же в памяти, сделайте выводы из вашего опыта, и
вы незамедлительно, я в этом уверен, подойдете к научному и математически
выверенному ответу на вопрос - что же вызывает приливы на нашем земном
шаре. В ответ кто-то переглянулся, кто-то стал шептаться в сторонке,
кто-то погрузился в глубокие размышления.
  - Я вижу, Жан поднимает глаза к небу, - заметил граф. - Горячо, мой
мальчик.
  - Следует ли искать тайну приливов в звездах? - спросил Жан.
  - Конечно же. Во всяком случае, в светилах, - послышался вдруг голос.
  - Ибо приливы вызваны притяжением Луны.


                                  Глава 15


  Это был женский голос. Все взоры обратились в сторону, откуда он
прозвучал.
  Герцогиня де Модрибур, стоявшая рядом с Анжеликой, мужественно
выдержала взгляды, в которых смешались удивление, может быть, даже ирония,
и неодобрение. Она подняла свою грациозную головку, и в ее легкой улыбке,
обращенной ко всем мужчинам, пристально смотревшим на нее, читался вызов.
  На секунду воцарилось изумленное и даже, пожалуй, возмущенное
молчание. Все ждали приговора.
  Пейрак сделал несколько шагов по направлению к герцогине.
  - Вы выиграли, сударыня, - Пейрак поклонился ей, - и знайте же, что
Голдсборо почитает за честь принимать в своих стенах, если мне будет
позволено так выразиться, одну из учениц великого астронома Гассенди,
француза, который впервые в мире вычислил во Французской Гвиане длину
земного меридиана.
  - Луна, да при чем тут Луна? - воскликнул губернатор Акадии.
  Похожий на оторопевшего Пьеро, он добавил:
  - Во-первых, приливы бывают и днем, и ночью.
  - Вы поражаете меня, мой друг, - отвечал ему Пейрак. - Подумайте:
ведь наша Земля - такая же планета, как и все другие, и для нее Луна,
равно как и Солнце, впрочем, остается на своем месте и днем, и ночью.
  - А что это значит - притяжение? - заинтересовался квартирмейстер
Ванно.
  - Видели ли вы когда-нибудь, как магнит притягивает иголки? -
пояснила госпожа де Модрибур. - В определенные часы Луна производит то же
самое с нами.
  Каждый понял этот простой образ, и вновь наступило удивленное
молчание, на сей раз менее недоверчивое.
  Многие смотрели вверх. Виль д'Авре как раз увидел в наступающих
сумерках бледный полумесяц на перламутровом, уже слегка окрашенном золотом
небе.
  - А, так вот что ты с нами делаешь, плутовка, - обратился он к Луне.
- И ведь правда, Бержерак, тот ученый, что сочинял стихи и протыкал шпагой
всякого, кто смеялся над его слишком длинным носом, действительно говорил
нечто подобное в прошлом веке, но я считал, что этот гасконец -
сумасшедший, как и все гасконцы, - продолжал он жизнерадостно, подхватывая
под руки де Пейрака и Сен-Кастина. - А теперь мне хотелось бы знать,
почему в некоторые часы, к тому же в разные, эта кокетка нас притягивает,
а в другие - оставляет нас в покое.
  Жоффрей де Пейрак поклонился Амбруазине де Модрибур.
  - Предоставляю честь ответа вам, сударыня.
  - Вы могли бы объяснить это не хуже меня, граф, - улыбнулась она чуть
кокетливо, - или это экзамен?
  Он отрицательно качнул головой. Его темный, внимательный взгляд
впился в лицо Амбруазины де Модрибур.
  И тут Анжелика ощутила неизъяснимую муку, показавшуюся ей почти
физической, словно сердце ее внезапно сжалось, сдавленное чьим-то мощным
кулаком.
  Это была глубокая, скрытая, п