венность он берет на себя, и попросит с вниманием  отнестись  к  делу
человека,  обвинение  которого   в   колдовстве   величайшие   умы   считают
необоснованным, король может изменить свое решение.
   - И ты думаешь, такое послание удастся получить? -  недоверчиво  спросила
Анжелика. - Церковь не любит ученых.
   - Мне кажется, что не женщине твоего образа жизни  судить  об  ошибках  и
заблуждениях церкви, - мягко ответил Раймон.
   Анжелику не обманул его ласковый тон. Она ничего не ответила.
   - Мне кажется, что сегодня между Раймоном и мной  чувствовалась  какая-то
отчужденность, - сказала  она  адвокату  немного  погодя,  провожая  его  до
потерны. - Почему он заговорил о моем образе  жизни?  По-моему,  я  веду  не
менее примерную жизнь, чем вдова палача, у которой я квартирую.
   Дегре улыбнулся.
   - Подозреваю, что ваш брат уже получил  кое-какие  из  тех  листков,  что
сегодня с утра ходят по Парижу. Клод Ле Пти, знаменитый поэт с Нового моста,
который вот уже шесть лет как портит аппетит многим вельможам,  прослышал  о
процессе над вашим мужем и пустил в ход свое ядовитое перо.
   - Что же он мог написать? Вы читали его памфлеты?
   Адвокат знаком подозвал к себе  идущего  сзади  Клопо  и,  взяв  плюшевый
мешок, который тот нес, достал оттуда пачку неряшливо отпечатанных листков.
   Это были песенки, написанные остро и легко, но чувствовалось,  что  автор
нарочно подбирал  самые  вульгарные  слова,  самую  гнусную  брань,  называя
заключенного в  Бастилию  Жоффрея  де  Пейрака  "Великим  хромым,  Косматым,
Прославленным рогоносцем из Лангедока"...
   Всласть поиздевавшись над внешностью графа, он заканчивал один  из  своих
пасквилей такими строками:
   А красавица графиня де Пейрак  Молит  бога,  чтобы  этот  граф-дурак  Там
остался заточенным до конца, А она б любила в Лувре подлеца.
   Анжелике казалось, что она зальется  краской  стыда,  но  она,  напротив,
побледнела как смерть.
   - Ах проклятый грязный стихоплет! - вскричала она, бросая листки в грязь.
- Впрочем, нет, грязный - это для него даже слишком хорошо!
   - Тише, сударыня, не надо так браниться, - остановил ее Дегре, делая вид,
будто возмущен, а клерк перекрестился. -  Господин  Клопо,  будьте  любезны,
подберите эту мерзость и спрячьте в мешок.
   - Хотела бы я знать, почему, вместо того чтобы сажать честных  людей,  не
упрячут в тюрьму этих паршивых писак, - продолжала Анжелика,  вся  дрожа  от
гнева. - Я слышала даже, что этих щелкоперов сажают в Бастилию,  словно  они
люди, достойные уважения. Почему не в Шатле, ведь они настоящие разбойники?
   - Не так-то легко их сцапать. Они неуловимы. Они всюду и нигде. Клода  Ле
Пти уже десять раз должны были повесить, но он снова  появляется  со  своими
язвительными песенками, да там, где его меньше всего ждут.  Клод  Ле  Пти  -
недремлющее око Парижа. Он видит все, знает все, а его не видит и  не  знает
никто. Вот и я никогда не встречал его, но думаю, что уши у него не  меньше,
чем поднос цирюльника, так как они вбирают в себя все столичные сплетни. Его
бы надо не преследовать, а нанять на должность осведомителя.
   - Его надо повесить, вот и все!
   - Правда, наша дорогая и бездействующая полиция относит этих газетчиков к
неблагонамеренным лицам, но ей никогда не удастся схватить  поэта  с  Нового
моста, если в это дело не вмешаемся мы - я и моя собака.
   - Сделайте это, умоляю вас! - Анжелика обеими руками  схватила  Дегре  за
его брыжи из грубого холста. - Пусть Сорбонна притащит  мне  его  живым  или
мертвым!
   - Нет, уж лучше я преподнесу его кардиналу Мазарини, потому что, поверьте
мне, он самый главный его враг.
   - Как же  могли  допустить,  что  этот  лжец  так  долго  и  безнаказанно
распространяет свою стряпню?
   - К сожалению, сила Клода Ле Пти заключается в том,  что  он  никогда  не
лжет и очень редко ошибается.
   Анжелика хотела возразить, но вспомнив  о  маркизе  де  Варде,  прикусила
язык, подавив свою ярость и стыд.

Глава 42

   За несколько дней до рождества выпал снег.  Город  оделся  в  праздничный
наряд. Церкви украсились сценами, изображающими рождение Христа, в яслях  из
толстого картона и ракушек между быком и ослом лежал младенец Иисус.
   По грязным  от  талого  снега  улицам  Парижа  тянулись  длинные  шествия
религиозных братств с хоругвями и песнопениями.
   Как и каждый год, следуя обычаю, августинцы из городской  больницы  пекли
горы оладий, поливали их лимонным соком, и дети, наполнив тазы, разбредались
по всему Парижу продавать их. Оладьи августинцев разрешалось есть  во  время
поста. Вырученные деньги шли на рождественские подарки неимущим больным.
   Как раз  в  это  время  жизнь  Анжелики  наполнилась  бурными  событиями.
Затянутая в зловещую паутину, которой был окутан ужасный процесс,  она  едва
ли замечала, что наступили благословенные предрождественские дни.
   Сначала как-то утром в Тампль пришел  Дегре  и  сообщил  Анжелике,  какие
сведения ему удалось получить по поводу назначения судей.
   - Прежде чем сделать выбор, долги изучали каждого. И  отбирали  их  -  не
будем строить иллюзий! - исходя вовсе не из их беспристрастности,  а  из  их
приверженности королю. Кроме того, старательно были отведены те  магистраты,
которые хотя и преданы королю, но имеют репутацию  людей  мужественных  и  в
известных случаях могут не поддаться нажиму со стороны  короля.  Это  прежде
всего один из самых знаменитых  наших  адвокатов  мэтр  Галлеман,  положение
которого весьма прочно, потому что во времена Фронды  он  открыто  встал  на
сторону королевской власти, хотя вполне мог угодить за это в тюрьму.  Но  он
из тех людей, которые не боятся никого, и  его  неожиданные  выпады  не  раз
потрясали Дворец правосудия. Я очень  надеялся,  что  его  включат  в  число
судей, но, увы, выбраны только те, в ком абсолютно уверены.
   - После того что я узнала за  последнее  время,  в  этом  можно  было  не
сомневаться, - мужественно  ответила  Анжелика.  -  Но  вы  знаете  хотя  бы
несколько имен из тех, кого уже назначили?
   - Прежде всего канцлер Сегье. Он будет лично вести допрос для проформы  и
для того, чтобы создать вокруг процесса побольше шумихи.
   - Канцлер Сегье! Да я и надеяться на такое не смела!
   - Не радуйтесь  раньше  времени.  За  свой  высокий  пост  канцлер  Сегье
расплачивается своей независимостью. Я слышал также,  что  Сегье  виделся  с
арестованным и разговор у них был весьма  бурный.  Граф  отказался  принести
присягу,  заявив,  что  специальный  суд  не  правомочен  судить   советника
тулузского парламента, что  на  это  имеет  право  только  верховная  палата
парижского парламента.
   - Но вы, кажется, говорили, что парламентский суд нежелателен из-за того,
что члены парламента находятся в зависимости от господина Фуке?
   - Да, сударыня, и я попытался предупредить об этом вашего мужа. Не  знаю,
или моя записка не дошла до него, или же гордость помешала ему принять чужой
совет, но я передаю вам его ответ канцлеру Сегье.
   - Так что же будет? - с тревогой спросила Анжелика.
   - Думаю, что король по своему обыкновению пренебрежет законом, и графа де
Пейрака все же будет судить королевский суд, и если это потребуется, то "как
бессловесного".
   - Что это значит?
   Адвокат объяснил: это означает, что его будут судить как  находящегося  в
отсутствии, заочно, а это ухудшит дело, потому что если в Англии,  например,
прокурор   обязан   в   письменном   виде   привести   доказательства   вины
арестованного, в противном случае  тот  должен  быть  освобожден  в  течение
двадцати четырех часов, то во Франции подсудимый априори рассматривается как
виновный.
   - А прокурор уже назначен?
   - Их два. Один из них  -  главный  королевский  прокурор  Дени  Талон.  А
другой, как я предвидел, ваш зять Фалло  де  Сансе.  Правда,  сославшись  на
родство с вами, он сделал было вид, будто отказывается от этого  назначения,
но его уговорили - либо Талон, либо кто-то еще, во всяком случае,  теперь  в
кулуарах   Дворца   правосудия   говорят,    что    он    поступил    весьма
предусмотрительно, пожертвовав своим семейным долгом ради  верности  королю,
которому обязан всем.
   Анжелика промолчала, но лицо ее  перекосилось  от  ярости.  Она  сдержала
себя, ожидая продолжения.
   - Назначен также некий Массно, президент тулузского парламента.
   - Ну,  этот  наверняка  постарается  выполнить  любой  приказ  короля  и,
главное, отомстить дерзкому аристократу...
   - Не знаю, сударыня, возможно и так; ведь  кандидатура  Массно  выдвинута
самим королем. Между прочим, мне рассказали, что Массно якобы  беседовал  по
поводу вашего мужа с герцогиней де Монпансье и,  судя  по  этому  разговору,
Массно относится к графу де Пейраку отнюдь не враждебно и весьма сожалеет  о
своем назначении.
   Анжелика пыталась что-то вспомнить.
   - Да, правда, герцогиня де Монпансье и мне говорила что-то в  этом  роде.
Но, поразмыслив, я все-таки пришла к выводу, что едва ли можно  рассчитывать
на его благосклонность, так как - увы! - я сама слышала, как он  и  мой  муж
осыпали друг друга бранью.
   - Видимо, это и побудило  короля  назвать  его  имя.  Ведь  король  лично
назначил только двоих - королевского прокурора Талона  и  Массно,  остальных
выбирали Сегье или же сам Талон.
   - А кто будет еще?
   - Еще будет председатель суда. Мне называли Месмона, но,  по-моему,  вряд
ли. Он такой старый, уже на ладан дышит. Не представляю себе, как он  сможет
вести процесс, который обещает быть весьма бурным. А может,  Месмона  именно
потому и выбрали, что он совсем немощен, так как вообще-то у него  репутация
человека честного и совестливого. Если только у него хватит на этот  процесс
сил, то он - один из тех, кого мы можем надеяться склонить на свою сторону.
   Помолчав, Дегре продолжал:
   - Будет еще Бурье, секретарь Королевского совета - этот  среди  судейских
слывет прирожденным  фальсификатором,  -  а  также  некий  законник  Дельма,
личность весьма темная. Его назначили скорее всего потому,  что  он  -  дядя
Кольбера, а Кольбер - доверенное лицо Мазарини. А может  быть,  тут  сыграло
роль  то,  что  он  гугенот,  а  король   хочет   придать   суду   видимость
объективности, показать, что во Франции гражданское правосудие отправляют  и
представители протестантской религии...
   - Думаю, этот гугенот  будет  очень  удивлен,  что  его  заставят  судить
человека, которого обвиняют в колдовстве, в сговоре с дьяволом и в том,  что
он одержим бесом, - сказала Анжелика. - Но нам, пожалуй, будет на руку, если
хоть  один  из  судей  окажется  человеком  здравомыслящим,   свободным   от
предрассудков.
   - Безусловно, -  согласился  адвокат,  озабоченно  покачивая  головой.  -
Кстати, по поводу сговора с дьяволом  и  одержимости  бесом...  скажите,  не
знаете ли вы монаха по имени Конан Беше и монахини, которая  в  миру  носила
имя Карменсита де Мерекур?
   - Еще бы не знать! - воскликнула Анжелика. - Монах Беше - полусумасшедший
алхимик, который поклялся выведать у моего мужа секрет философского камня. А
Карменсита  де  Мерекур  -  это  женщина  бешеного  темперамента,  бывшая...
любовница Жоффрея, которая никак не может простить ему, что он ею пренебрег.
Но какое отношение имеют они к этому процессу?
   - Говорят, будто бы под руководством Беше над подсудимым  была  проведена
процедура изгнания беса и в ней принимала участие эта дама.  Все  это  очень
туманно. Протокол процедуры совсем  недавно  был  приобщен  к  делу,  и  ему
кажется, придают особо важное значение.
   - Вы его читали?
   - Я не читал  ни  единой  бумаги  из  пухлого  дела,  которое  так  рьяно
подбирает советник Бурье. А он, по  моему  мнению,  такой  человек,  что  не
постесняется призвать на помощь свой талант подделывать документы.
   - Но теперь, поскольку процесс - дело решенное, вы, адвокат  обвиняемого,
имеете право подробно ознакомиться со всеми обвинительными актами?
   - Увы, нет! Мне уже не один раз заявляли, что вашему мужу будет  отказано
в адвокате. Так вот, сейчас я занят  главным  образом  тем,  что  добиваюсь,
чтобы этот отказ был выражен в письменной форме.
   - Да вы сошли с ума!
   - О нет, нисколько! По юридическим  законам  отказать  в  адвокате  можно
только подсудимому, обвиненному в оскорблении его величества. Ну а так как в
данном случае такое обвинение  предъявить  трудно,  то,  получив  письменный
отказ, я тем самым получу доказательство нарушения судебной процедуры, и это
сразу же укрепит мои позиции.  Именно  таким  довольно  сложным  маневром  я
надеюсь добиться того, чтобы меня назначили защитником.

***

   Когда через день Дегре снова пришел к Анжелике, его лицо впервые выражало
удовлетворение, и у Анжелики радостно забилось сердце.
   - Я выиграл! - объявил он, ликуя. - Канцлер  Сегье  только  что  назначил
меня защитником мессира де Пейрака, обвиняемого  в  колдовстве.  Эта  победа
одержана благодаря знанию судебной казуистики. Несмотря на готовность  слепо
подчиняться королю, эти  высокопоставленные  лакеи  из  судебного  ведомства
поняли, что они грубо попирают свои же  собственные  принципы.  Короче,  они
вынуждены были разрешить подсудимому взять адвоката. Но, пока еще не поздно,
сударыня, я хочу предупредить вас, что вы можете выбрать  для  ведения  дела
вашего мужа более известного адвоката, чем я.
   Анжелика смотрела  в  окно.  В  Тампле  было  пустынно,  казалось,  будто
монастырь спит под снежным покровом. Закутавшись в свою старенькую  накидку,
прошла помолиться в часовню великого приора госпожа Скаррон. Серое  нависшее
небо, казалось, приглушало звон маленького колокола.
   У входа в дом Сорбонна в ожидании своего хозяина меланхолично  кружилась,
пытаясь поймать собственный хвост.
   Анжелика искоса взглянула на Дегре - он напустил на себя важный, чопорный
вид.
   - Нет, я, право, не знаю более  сведущего  человека,  которому  бы  могла
доверить ведение столь животрепещущего для меня дела, - проговорила  она.  -
Вы отвечаете всем необходимым требованиям. Мой зять Фалло был  прав,  когда,
рекомендуя вас, сказал мне: "Во-первых, я  ценю  его  ум,  а  во-вторых,  он
обойдется вам недорого".
   - Спасибо за доброе мнение обо мне, сударыня, -  сказал  Дегре,  которого
последние слова Анжелики ничуть не рассердили.
   Анжелика машинально водила пальцем по запотевшему  стеклу.  "Когда  мы  с
Жоффреем вернемся в Тулузу, - думала она, - вспомню ли я об адвокате  Дегре?
Может, когда-нибудь вспомню, как он водил меня в парильню, и  это  покажется
мне невероятным..."
   Вдруг лицо ее преобразилось, и она, обернувшись к Дегре, сказала:
   - Насколько я понимаю, теперь вы сможете  каждый  день  видеться  с  моим
мужем. Не могли бы вы провести к нему меня?
   Но Дегре отговорил ее: заключенный находится в  строгой  изоляции,  и  не
надо  пытаться  преступить  это.  Он  даже  не  уверен,  что  ему,  адвокату
заключенного,  разрешат  увидеться  с  ним,  но  он-то,  во  всяком  случае,
собирается воевать за это право  при  поддержке  адвокатской  корпорации,  в
которую входит шестьдесят пять членов, не  считая  парламентских  адвокатов,
членов Королевского совета, судебных  палат  и  высшего  податного  суда,  в
котором состоит и  сам  Дегре.  Он  объяснил,  что,  состоя  членом  высшего
податного суда, организации довольно скромной,  он,  пожалуй,  имеет  больше
шансов добиться успеха, чем какой-нибудь известный адвокат, которого сильные
мира сего будут опасаться. Теперь надо действовать очень быстро, так как  он
вырвал право защищать графа де Пейрака, перехитрив королевскую юстицию, и не
исключена возможность, что досье с обвинительными документами будет передано
ему лишь перед самым процессом, да и то, быть может, не полностью.
   - Я знаю, в подобных  процессах  акты  часто  составляются  на  отдельных
листах, и канцлер, кардинал Мазарини или же  король  могут  в  любой  момент
вынуть из дела некоторые документы для ознакомления или же вообще изъять  их
и даже вложить новые. Конечно, это допускается в исключительных случаях, но,
согласитесь, дело графа весьма необычное...
   Несмотря на столь малоутешительные последние слова адвоката,  Анжелика  в
этот вечер вполголоса напевала, варя кашку Флоримону, и даже с удовольствием
съела китовое мясо, которое, как всегда, подала вдова Кордо. В  тот  день  в
Тампль приходили дети из городской больницы.  Она  купила  у  них  несколько
чудесных оладий, и после приятного ужина грядущее представилось ей в розовом
свете.
   Она была вознаграждена за свой оптимизм. На  следующий  же  день  вечером
пришел  Дегре  и  сообщил  ей  две  поразительные  новости:  во-первых,  ему
разрешили ознакомиться с частью обвинительных документов,  а  во-вторых,  он
получил разрешение на свидание с заключенным.
   Услышав это, Анжелика подбежала к Дегре и, обвив руками его шею, с  жаром
поцеловала.  Но  она  тут  же  в  смущении  отпрянула  и,   вытирая   слезы,
заблестевшие у нее на глазах, пробормотала, что от радости  совсем  потеряла
голову.
   Дегре  проявил  тактичность,  сделав  вид,  будто  не  произошло   ничего
особенного.
   Он сказал, что его свидание с заключенным состоится завтра в Бастилии,  в
середине  дня.  Правда,  они  смогут  разговаривать  только  в   присутствии
коменданта крепости, но  он  надеется,  что  в  дальнейшем  сумеет  добиться
свиданий с графом де Пейраком с глазу на глаз.
   - Я пойду с вами, - решила Анжелика. - Буду ждать вас около тюрьмы. Я все
равно не смогу в это время спокойно сидеть здесь взаперти.
   Адвокат  рассказал  Анжелике,  с  какими  обвинительными  документами  он
ознакомился, и достал из своего потертого плюшевого мешка несколько  листков
бумаги, на которые он выписал основные пункты обвинения.
   - Главное обвинение -  колдовство  и  черная  магия.  Якобы  он  является
знатоком по части изготовления ядов  и  зелий,  умеет  с  помощью  различных
приемов магии узнавать будущее, отводить от себя опасность быть отравленным.
При помощи колдовства он обворожил многих вполне здравомыслящих людей, а  на
других наслал "призыв дьявольский и нелепый", иными словами, навел  порчу  и
злую судьбу... Еще он учит, как пользоваться  различной  пудрой  и  цветами,
чтобы добиться любви, и все в том же духе. Обвинение утверждает, что одна из
его... бывших любовниц умерла, а когда вскрыли ее могилу, то  обнаружили  во
рту у покойницы талисман с портретом графа де Пейрака...
   - Это же просто ворох нелепостей! - воскликнула  пораженная  Анжелика.  -
Неужели вы думаете, что судьи, люди достойные, станут излагать эти  глупости
во время заседания?
   - Скорее всего, они это сделают, но лично я, например,  считаю,  что  чем
больше подобной ахинеи будет содержаться в обвинительном акте, тем легче мне
будет опровергнуть его. Далее в обвинении  говорится  о  преступном  занятии
алхимией, поисках кладов, превращении простых металлов в золото и еще  -  не
падайте в обморок! - о "еретическом  утверждении,  будто  он  создает  живые
существа". Сударыня, вы не можете разъяснить мне, что это означает?
   Анжелика в полном смятении задумалась, потом положила руку на живот,  где
шевелился ее ребенок.
   - Может, они это имеют в виду? - спросила она, смеясь.
   Адвокат с растерянным и смиренным видом развел руками  и  снова  принялся
читать свои выписки:
   - "...С помощью колдовства умножил свое  состояние,  не  гнушаясь  такими
способами, как превращение простых металлов в золото и тому  подобное..."  А
вот в конце я вижу следующее: "...требовал предоставления ему прав,  которые
не были положены.  Открыто  похвалялся  своей  независимостью  от  короля  и
принцев. Принимал у себя подозрительных иностранцев-еретиков  и  пользовался
привезенными из-за  границы  запрещенными  книгами".  А  теперь,  -  не  без
колебания продолжал Дегре, - я перехожу к документу, который вызвал  у  меня
наибольшее  беспокойство  и  удивление.  Речь  идет  об  акте,  который  был
составлен пос