рожности.
  - Осторожности, - задумчиво повторила Анжелика, внимательно слушая
герцогиню.
  - Да.., если хотите, ваше особое видение мира и людей заставляет вас
забывать об опасных последствиях ваших поступков.., и это меня очень
беспокоит. Возьмем, к примеру, этого... Пиксарета. Он вошел в вашу спальню
так, словно имел на это право, как хозяин... Он склонился над кроватью,
где вы могли в тот момент лежать, будто привык вас созерцать на ложе, и
даже положил вам на плечо свою грязную бесстыдную руку. Я видела улыбку на
его раскрашенной физиономии. Никогда в жизни мне не было так страшно. Я
подумала, что передо мной сам дьявол. Мои девушки кричали вместе со мной,
как безумные.
  - Я вам говорила, что к поведению дикарей нужно привыкнуть, -
Анжелика еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, представив себе эту сцену.
  - Но вы же могли быть в постели вместе с вашим супругом! - герцогиня
была явно шокирована.
  - Обычно мы принимаем все меры предосторожности и накануне запираем
дверь на засов, прекрасно зная, чего можно ожидать от дикарей, которые
часто бродят по побережью. Но если вдруг мы бы забыли закрыться изнутри,
то, думаю, посмеялись бы все вместе. В сущности, дикари стыдливы и
целомудренны, но они не испытывают особого стеснения перед проявлением
естественных жизненных потребностей.
  - Вы к ним чересчур снисходительны. Вы и в самом деле так привязаны к
этому мужчине?
  - К какому мужчине? - Анжелика решительно не понимала, к чему столь
настойчиво клонит Амбруазина.
  - К этому... Пиксарету! Знаете, в Квебеке говорят, что вы делите ложе
с дикарями.
  - В Квебеке! Ничего удивительного! Они желают моей смерти. Чего они
только не говорят! Например, что я - Дьяволица. А топ всему задает один
фанатик - отец д'Оржеваль, который видит в нас слуг дьявола, ступивших на
здешнюю землю, чтобы совратить ее жителей.
  - Я слышала об отце д'Оржевале, - задумчиво сказала Амбруазина.
  - Мы бессильны против его преследований. Он находится во власти
предвзятой идеи, и для достижения своих целей не останавливается ни перед
чем, даже перед самыми гнусными сплетнями.
  - Вы могли бы по крайней мере не давать для них повода. Именно это я
и хотела вам сказать, упрекая вас - при всей моей любви к вам - в
пренебрежении мнением света. Для белой женщины должно быть непереносимо
слыть любовницей дикарей. Теперь, когда я вас узнала, мне особенно больно
было бы это слышать. Не понимаю, как ваш муж переносит все эти россказни о
вас?! Может быть, он чересчур покладист?
  - О нет! - возразила Анжелика, вспомнив о недавних событиях.
  - В таком случае я действительно не понимаю, как он...
  - От вас не требуется понимать все в жизни других людей, - сухо
ответила Анжелика, - особенно в стране, где надо заново пересматривать
многие из своих убеждений. Здесь необходима терпимость.
  - Да.., но осторожность - тоже добродетель.
  На этот раз Анжелика воздержалась от ответа. Амбруазина начинала ей
надоедать своими наставлениями. Теперь Анжелику определенно раздражала в
"благодетельнице" из общины Святого причастия ее детская неискушенность в
сочетании с глубокой проницательностью. Анжелику больно задели слова
Амбруазины, но в то же время она не могла не признать, что в чем-то они
были справедливы, ибо верно объясняли источник опасности, которая угрожала
и всегда будет угрожать ей и графу де Пейраку. Угроза исходила от того
мира, который никогда не сможет принять их такими, какие они есть.
  Тяжело было жить с грузом такого знания. Не желая отрекаться от себя,
приходилось смиряться с существованием непреодолимой пропасти, отделяющей
их от этого мира.
  Пиксарст... Уттаке... Могла ли Анжелика объяснить, что связывает ее с
этими сыновьями американских лесов? Она подарила Пиксарету плащ цвета
утренней зари, чтобы тот мог завернуть в него останки своих предков, а
Пиксарет за это оставил в живых раненого ирокеза Уттаке. "Бог облаков"
Уттаке передал ей в знак дружбы ожерелье вампум. И разве рис и фасоль,
присланные ирокезами, не спасли всех их от голода в конце той зимы?!
Высокая духовность и человечность их отношений была непонятна, непостижима
для представителей старой европейской культуры, отчасти утративших веру в
подобные чувства, Анжелика отставила в сторону кофейник, чтобы гуща осела
на дно, и машинально подошла к окну. Стояла глубокая, беспросветная ночь.
Ее охватило ощущение невыносимого одиночества и опасности, которую они с
Жоффреем одновременно почувствовали, но пока не смогли от себя отвести. В
душе Анжелики снова зашевелился страх: кто же замышляет эти злые козни?
Как ловок и умен, как нечеловечески хитер их враг!
  "Ты веришь в Сатану?" - спросил Анжелику ее внутренний голос... Не
знаю! Но в Бога?! В Бога я верую. Господи, защити нас!
  Она вернулась к Амбруазине, которая, скрестив руки на коленях, не
сводила с нее глаз.
  - Я вас расстроила. Простите меня... Я бываю столь бестактна в
разговорах с вами... Это оттого, что мне хочется лучше вас узнать и, если
возможно, помочь. Вы столько для меня сделали...
  - Не беспокойтесь обо мне, - беззаботно ответила Анжелика.
  - Но тогда кто, кто защитит вас? - проникновенно воскликнула
Амбруазина. - Вы так одиноки сейчас. Почему ваш муж не взял вас с собой?
Если он любит вас, он должен был почувствовать опасность и не оставлять
вас здесь одну...
  - Он хотел увезти меня, но я не могла покинуть Голдсборо. Я должна
дождаться дня, когда Абигель родит свое дитя...
  - В самом деле, вы же мне говорили... Как вы добры ко всем, кто вас
окружает, даже к тем, кто не принадлежит к вашей религии. Она ведь
гугенотка, не так ли? Однажды она зашла побеседовать со мной. Мне было
очень интересно - я впервые разговаривала с протестанткой. Она мне
показалась.., очень милой.
  - Да, она действительно прелестна, - улыбнулась Анжелика. - О чем же
она хотела с вами поговорить?
  - Она пришла спросить, как женщина женщину, позволю ли я моим
девушкам выйти замуж за здешних пиратов, увеличив тем самым число
колонистов в Голдсборо. У меня создалось впечатление, что ей самой это
безразлично, и она действует по поручению своего мужа и других
руководителей и пасторов их общины. Думаю, что эти гугеноты считают
Голдсборо своим родным домом, а себя - хозяевами протестантской колонии, и
не одобряют появления здесь новых католических семей.
  К тому моменту по совету отца де Вернона я уже решила увезти девушек
и смогла ее успокоить.
  Анжелике было неприятно узнать о таком поступке Абигель.
  - Почему Абигель не поговорила об этом со мной?
  - Я задала ей тот же вопрос. И она призналась, что им было трудно
противоречить вашему мужу, владельцу этих земель. К тому же, как я поняла,
они многим обязаны и ему, и вам, ярой поклоннице этих браков, столь
желанных для местных пиратов и для вновь назначенного губернатора Колена
Патюреля.
  - Я вовсе не такая уж "ярая" поклонница этой идеи, - скрывая
раздражение, возразила Анжелика, - но создание новых семей могло бы внести
умиротворение в нашу бурную жизнь с ее постоянными раздорами, боями и
кораблекрушениями.
  - Абигель сказала то же самое. Думаю, что со своей стороны - впрочем,
и для того, чтобы понравиться вам, - она с радостью согласилась бы с таким
исходом дела. Но, видимо, члены ее общины думают иначе... Похоже, они
скорее враждебно относятся к своему нынешнему губернатору. Он ведь
католик, не так ли?
  Анжелика не ответила. Речи Амбруазины давали повод для новых
волнений. Опять эти гугеноты! Неужели они не могут наконец примириться!
Неужели они и в самом деле столь несговорчивы?!
  Она разлила кофе по чашкам и поставила их на стол - одну перед
Амбруазиной, другую - перед собой. Затем налила из кувшина стакан холодной
воды, чтобы запивать кофе, и снова вернулась к столу. Герцогиня посмотрела
на ее сосредоточенное лицо и тяжело вздохнула.
  - Да, я понимаю. То, что вы задумали сделать, очень сложно. Примирить
крайности! Разве это разумно?
  - Мы ничего не задумывали, - еле сдерживаясь, возразила Анжелика. -
Так вышло! Случайно! Когда о помощи просят люди, которым негде приклонить
головы.., разве можно отказать им в спасении и в клочке земли...
  Анжелика села напротив Амбруазины, как вдруг раздался стук в дверь.
  Это была госпожа Каррер, которая снова принесла верхнее платье
герцогини из желтого атласа.
  - Я видела, как вы шли по улице, - обратилась она к госпоже де
Модрибур, - и сказала себе: "Гляди-ка, вот она и вернулась!" Все очень
кстати, я как раз закончила его штопать и теперь могу вернуть вам.
  - Чудесно! - воскликнула Амбруазина, разглядывая материю. -
Совершенно ничего не заметно. Какая великолепная работа, сударыня!
  - Мне помогали) дочери, - скромно сказала госпожа Каррер. - Они
неплохие мастерицы, и им полезно время от времени выполнять по-настоящему
тонкую работу. А это у вас, кажется, турецкий кофе? - безо всякого
перехода продолжила эта почтенная женщина, с наслаждением вдыхая запах,
исходивший из двух фарфоровых чашек на медных подставках.
  - Да. Вы тоже поклонница этого божественного напитка?
  - Еще бы! Я частенько пила его в маленькой восточной кофейне в
Ла-Рошели.
  - Так выпейте эту чашку, пока она не остыла, а я себе приготовлю
новую.
  Госпожа Каррер не заставила себя упрашивать и выпила все до последней
капли. Затем заглянула в чашку я перевернула ее на блюдце вверх дном.
  - В том кабачке иногда бывала одна египтянка, которая предсказывала
судьбу по кофейной гуще. Я немного у нее набилась. Чему только не
научишься в порту. Хотите, я вам погадаю? - спросила госпожа Каррер.
  - О нет! Прошу вас. Всякое колдовство есть грех! - с этими словами
герцогиня выхватила у нее блюдце.
  Анжелика сделала знак госпоже Каррер, чтобы та не настаивала.
  - Ну ладно, мне нужно идти, - она поднялась.
  - Завтра будет хорошая погода? - спросила Анжелика, подумав о
выстиранном белье Абигель.
  Госпожа Каррер подошла к окну и потянула носом воздух;
- Нет, ветер снова переменился. Похоже, он принесет нам тучи, дождь и
даже грозу.
  Вскоре это предсказание подтвердилось: вдали прогремел гром, море
почернело и заволновалось.
  - Я провожу вас, пока не начался дождь, - предложила Анжелика
Амбруазине. - Не забудьте свою накидку.
  Она помогла герцогине надеть длинный черный плащ С пурпурной
подкладкой, в которой та явилась накануне ночью.
  - Откуда у вас этот плащ? Может быть, и его Арман Дако прятал
где-нибудь в складках своей одежды? Амбруазина словно очнулась от сна.
  - О! Вы не поверите, это такая невероятная история... В этих краях
поистине творятся чудеса! Представьте себе... Мне его дал капитан.
  - Какой капитан?
  - Капитан шлюпки, на которой я вернулась в Голдсборо. Люди, которые
плыли в лодке, сказали, что недавно разграбили один испанский "корабль, и
у них есть целый сундук с женской одеждой, которой они не могут найти
применение.
  - Разве вы не говорили, что на шлюпке плыли жители Акадии?
  - Они так себя назвали. А что тут странного? По-моему, французы из
Акадии все немного морские разбойники и грабители, - ведь они бедны и
покинуты торговыми компаниями и правительством. И когда они чувствуют
особую нужду...
  Видя, насколько поражена Анжелика, герцогиня поспешила добавить:
  - Я решила принять этот подарок, ведь я не знала, чего капитан хочет
от меня, мне было немного страшно. Я и вправду дрожала от холода. Как раз
спустился туман, и плащ пришелся весьма кстати.
  - Каков из себя этот капитан? Бледный, с холодным взглядом?
  - Точно не помню... Я не осмеливалась на него смотреть. Представьте
себе, как я сама была потрясена своим отчаянным поступком... Очутиться
одной, без вещей, среди незнакомых матросов... - она слабо улыбнулась. -
Видите, до чего меня довело страстное желание вернуться в Голдсборо и
разыскать вас.
  - А на носу той лодки случайно не было оранжевого флажка?
  - Надо вспомнить... Это была очень большая шлюпка... Сейчас
подумаю... Да, погодите! Когда я пересаживалась в эту шлюпку, в нескольких
кабельтовых от нас проплыл какой-то корабль.., и на носу у него был
оранжевый флажок!


                                  Глава 4


  - Госпожа Анжелика! Госпожа Анжелика! Узнав голос Северины, Анжелика
сразу все поняла. Она выскочила из постели. Вместе с ней выпрыгнул и
разбуженный котенок. За окном слышался неясный рокот. Началась гроза...
  На пороге стояла Северина, придерживая свою верхнюю юбку из дрогета
"Дрогет - дешевая шерстяная ткань." над головой на манер капюшона. С ее
волос ручьями стекала вода.
  - Госпожа Анжелика, идемте скорей! Абигель! - Иду...
  Анжелика вернулась в комнату, чтобы одеться и взять заранее собранную
сумку.
  - Еще минуту. Зайди, обсохни немного. На улице такой сильный дождь?
  Северина вошла в комнату, громко хлопнув дверью.
  - На улице гроза, я думала, что не пройду - с холма несутся потоки
воды.
  - Почему не послали Марсиаля?
  - Его нет дома. Отца тоже нет. Вчера вечером их попросили выйти на
охрану нового форта и реки. Кто-то сообщил о том, что готовится набег
ирокезов.
  - Этого еще не хватало!
  Жоффрей был в море, Марсиаль, Кантор и их приятели ночуют сейчас на
каком-нибудь островке. Гроза может их задержать на несколько дней. Этого
вполне достаточно, чтобы у их матерей появилось несколько седых волос. И в
довершение всего - известие о возможном набеге ирокезов...
  Абигель осталась дома одна с маленьким Лорье. У нее уже начались
схватки.
  - Надо спешить... Кажется, дождь немного утих...
  Котенок - хвост торчком - поднял голову и с интересом следил за
происходящим.
  - Веди себя хорошо, - наставляла его Анжелика, закрывая за собой
дверь, - не ходи за мной, а то утонешь в какой-нибудь луже.
  В форте остался только один часовой. Остальные охранники ушли на
защиту поселка от ирокезов. И хотя вряд ли можно было ждать их нападения в
такую ночь, было решено до зари не смыкать глаз.
  К счастью, дождь и в самом деле стихал.
  - Пойди, разбуди госпожу Каррер, - распорядилась Анжелика, - и
попроси кого-нибудь из ее сыновей сбегать в индейское поселение за старой
Ватире.
  Она поспешила к дому Абигель.
  Холодный, влажный ветер гнал по серому небу тяжелые свинцовые тучи,
сквозь которые порой проглядывала луна. Время от времени небо прорезали
вспышки молний, и раскаты грома вторили рокоту бурных волн.
  Сердце Анжелики сжалось от невыносимого страха, на бегу она подняла
глаза к холодному небу над Голдсборо. Она не понимала, отчего этим летом
она так боялась здешних ночей.
  - Господи, - горячо проговорила Анжелика, - прошу тебя, Господи...
Будь милостив к Абигель.
  Когда она подбежала к домику Бернов, небеса снова разверзлись и
опрокинули на землю целые потоки воды.
  Анжелика бросилась в дом.
  - А вот и я, - крикнула она с порога, чтобы успокоить Абигель,
оставшуюся в одиночестве в соседней комнате.
  Очаг был потушен. На кроватке в ночной сорочке дрожал от холода
испуганный Лорье.
  - Поднимайся на чердак к Северине, ложись в ее теплую постель и спи.
Завтра у тебя будет много дел: обежать всех соседей и рассказать им о
радостном событии.
  Анжелика вошла в комнату Абигель и сразу увидела, что та в
растерянности и отчаянии не сводит глаз с входной двери.
  - Ах! Наконец-то! Вы пришли! - голос Абигель звучал еле слышно. - Что
со мной будет? Габриэля нет! А я уже теперь испытываю такую боль, что
больше, кажется, не выдержу.
  - Нет, нет, даже не думайте об этом!
  Анжелика поставила сумку и протянула Абигель руку. Бедная женщина
схватилась за нее, как утопающий за спасательный круг.
  Вдруг она напряглась, почувствовав новое приближение схваток.
  - Это пустяки, - Анжелика говорила самым убедительным тоном, на
который только была способна. - Боль приходит и уходит. Нужно потерпеть
лишь несколько секунд. Прошу вас, всего несколько секунд, не больше...
Так, хорошо. Вот видите, уже отступает.., как гроза...
  Абигель слабо улыбнулась. Она заметно успокоилась, лицо ее
просветлело.
  - В этот раз мне было не так больно, наверное, оттого, что рядом были
вы.., и благодаря вашему целительному прикосновению.
  - Нет, только потому, что вы были спокойней. Видите, все очень
просто. Важно не бояться.
  Анжелика хотела отойти и разжечь огонь - в комнатах было холодно, но
Абигель силой удержала ее.
  - Нет, нет, умоляю вас, не покидайте меня. Она снова начала
поддаваться панике. Анжелика поняла, что молодой женщине было необходимо
ее присутствие, чтобы сохранять выдержку, и успокоила ее, сказав, что ни
на минуту на отойдет.
  - Вы ли это, моя смелая Абигель, - мягко пожурила ее Анжелика, - я не
узнаю вас. Вас ждут более серьезные испытания. Что за непонятный страх!
  - Я виновна, - по телу Абигель прошла дрожь, - я испытывала слишком
много.., радости. Я была счастлива в объятиях Габриэля. А теперь, я
чувствую, настал час расплаты за преступные удовольствия. Бог меня
накажет...
  - Ну уж нет! Ну уж нет, моя дорогая! Бог вовсе не такой угрюмый
старец...
  Шутка развеселила Абигель, и, несмотря на новый приступ боли, она не
удержалась от смеха.
  - О, Анжелика, только вы можете найти такие слова.
  - Что? А что я сказала? - В заботах об Абигель Анжелика не придала
значения своим словам. - О, Абигель, видите, теперь все иначе: вам было
больно, а вы даже смеялись...
  - Мне и в самом деле намного лучше... А вдруг это из-за того, что
схватки стали слабее? - снова испугалась она.
  - Напротив, ваши мышцы перестали сопротивляться, и схватки стали
более обширными и глубокими. Наши страхи всегда усугубляют трудности.
Подумайте, моя дорогая, к чему пытаться предвосхитить суд Создателя? Нужно
только следовать тому, чему он учит в Ветхом и Новом Завете:
  "Плодитесь и размножайтесь "Ветхий Завет. Быт. 1, 22."... Любите друг
друга" "Новый Завет. Иоан. 13, 34.". Не вижу, в чем может быть ваша вина.
Вспомните, как царь Давид плясал перед ковчегом Божиим "Ветхий Завет. 2
Цар. 6, 16.". Благие деяния должны совершаться в радости. И разве зачатие
и рождение дитяти не благое дело? Теперь послушайте, что я вам еще скажу.
Зачиная ваше дитя в радости, вы служили Господу. Так послужите ему и
сегодня: произведите на свет новое существо как подобает - в радости и
спокойствии, во славу Создателя...
  Абигель жадно слушала речи Анжелики. Глаза ее излучали мягкий свет,
лицо преобразилось и приняло свое обычное спокойное выражение.
  - Вы необыкновенная женщина, - прошептала она, - вы сказали именно
то, что я хотела услышать. Только не покидайте меня, - Абигель снова
по-детски удержала руку Анжелики.
  - Мне бы нужно развести огонь...
  "Где же госпожа Каррер, - думала Анжелика. - Она ведь не из тех
женщин, которые боятся в дождь высунуть нос на улицу. В чем же дело?
Что-то явно произошло..."
Она считала про себя минуты. Казалось, время замедлило свой ход.
Анжелика не решалась отойти от изголовья Абигель: хотя она и обрела
спокойствие и мужество, наступал самый критический момент родов. Схватки
становились более частыми и продолжительными.
  Наконец Анжелика с облегчением услышала стук входной двери. Но на
пороге появилась одна мокрая до нитки Северина.
  - А где госпожа Каррер? - быстро спросила Анжелика. - Почему она не
пришла?
  - Ее не смогли разбудить.
  Северина пребывала в полной растерянности.
  - Как не смогли разбудить? Что это значит?
  - Она спит! Спит! - потерянно повторяла Северина. - Ее тормошили,
чего только ни пробовали... Но она спит, храпит, и ничего нельзя поделать.
  - А старая Ватире?
  - Один из мальчиков побежал в индейский поселок.
  - Что случилось? - Абигель открыла глаза и с тревогой посмотрела на
Анжелику. - Что-то неладно? Хорошо ли идут роды?
  - О да! Моя дорогая, я никогда не видела, чтобы роды проходили так
гладко.
  - Но ведь ребенок расположен не правильно: сначала появятся ножки.
  - Если вы будете терпеливы, так даже легче. Нужно лишь в нужный
момент напрячь все ваши силы. Анжелика тихо сказала Северине:
  - Сходи за вашей ближайшей соседкой Бертильей... Бедная Северина
снова исчезла в темноте. Он